Обзор журнальных поэтических подборок от 12.10.17

Слово «любительщина» за счёт рядом стоящих суффиксов с прямо противоположными оттенками (мягкое -тель- и грубое -щин-) тащит за собой снисходительность и пренебрежительное отношение к объекту, о котором идёт речь. Да и в самом определении этого слова мало чего хорошего: «занятие чем-либо при не глубоком знании дела; дилетантское исполнение чего-либо». (Викисловарь). Любительщине противопоставляется «профессионализм» (производное от «профессия»), под которым до недавнего времени подразумевалось не только основательное владение материалом, но и способы получения средств к существованию – заработка. В условиях современного мира (применительно к литературной деятельности) последняя упомянутая мной характеристика «профессионализма» несколько размывается. Авторы, не обладающие менеджерскими качествами (либо те, которые не попали под опеку нынешних культуртрегеров, редакторов, издателей), лишённые социальной гибкости или же умения встроиться в систему круговой поруки, когда один человек своим авторитетом поддерживает другого, только потому что тот (своим авторитетом) поддерживает его, – вряд ли обеспечат себе (хотя бы) прожиточный минимум на литературном поприще. Впрочем, и первую характеристику «профессионализма» – «основательное владение материалом», сегодня уже можно подвергнуть сомнению, поскольку она (как правило, из которого есть исключения) не работает в отрыве от общественного мнения, формируемое всё теми же культуртрегерами, редакторами, издателями, отношения с которыми возникают благодаря социальной гибкости самого автора вкупе с его умением встроиться в систему. С какой стороны ни подойди, всюду отыщется «подводный камень». Поэтому, наверное, несмотря на звучание и значение, слово «любительщина» нравится мне больше.

Теперь, когда первый абзац (в форме рефлективного высказывания) написан, можно спокойно переходить к обзору журнальных публикаций 2017 года. Сегодня хотелось бы заострить внимание читателей на авторах и стихотворных текстах, которые вписываются в определение «любитель» / «любительщина» и которых можно условно противопоставить «профессионалам» / «профессионализму». Стоит сделать оговорки о критериях моего выбора.

Первое, от чего отталкивался, – образование и место работы автора. Для чистоты эксперимента, эти две составляющие бэкграунда никоим образом не должны пересекаться с теми областями жизнедеятельности человека, которые так или иначе связаны со словом. Информацию черпал из кратких биографических справок. Да простят меня оставшиеся на этот раз без внимания филологи, лингвисты, переводчики, журналисты, учителя русского и других языков вместе с учителями литературы, а также редакторы корпоративных газет, рекламных изданий и прочей служебной макулатуры. Да здравствуют юристы, врачи и программисты. (В рифму получилось).

Второй критерий: акцентировался на стихотворениях, которые могут читаться как «просто стихотворения». Здесь важную роль играет их самодостаточность – они хороши (или же дурны) сами по себе, независимо от общелитературного контекста. Ведь, согласитесь, любой сантехник с тремя классами церковно-приходской школы после поллитровки способен выдать на-гора тираду почище «дырбулщыла». Другое дело, что у него вряд ли хватит ума вписать свою тираду в литературный контекст. Вот и я не буду помогать ему в этом.

I.

Алексей Дьячков. Окончил строительный факультет Тульского политехнического института (ТулГУ). Инженер-строитель.

В окошке распахнутом мной… // Урал, № 2, 2017г.;
Рыбак с китайским термосом // Новая Юность, № 1, 2017г.;
Наваждение // Homo Legens, № 1, 2017г.

Тот случай, когда низкий версификационный уровень делает стиль автора ярким и (по-своему) неповторимым. Слабую технику перекрывает мощная содержательная часть – стихи Алексея Дьячкова тематически разнообразны. Можно пропустить замечания, касающиеся «ремесла»: «попурри» – с ударением на первом слоге из стихотворения «Состояние» (Урал, №2, 2017г.), «чтоб время, как парашютист» из стихотворения «Суббота» (там же) – с ударением на втором слоге в слове «парашютист», из-за чего появляется «время, тискающее Парашу»,  заикание «я-явил» в стихотворении «Сислей» (там же)… Можно, потому что, положив руку на сердце, если уж не из тысячи, то из сотни авторов, пишущих в традиционной манере, я бы узнал Дьячкова – по «почерку». Начиная с общего, можно сказать, что его стихотворения – это лексическое воплощение подлинной интеллигентности, выраженной в выборе сильных (не кричащих, но сильных) тем, в образованности (не путать с образованщиной или наукообразием). Она также слышится в благородном поэтическом голосе, который сопоставим с тенором – не без народной хрипотцы, конечно же. Он внятен и по-человечески мудр. Избегает зловещих предсказаний – чужд игре в поэта-пророка, но при этом умело нагнетает атмосферу реальной действительности, будто катящейся в пропасть.

Когда работал над вторым номером литературного альманаха «Новый Гильгамеш» в качестве редактора отдела поэзии – собирал авторов, компоновал тексты, вычитывал самотёк, то одним из первых мне попался файл со стихами Алексея Дьячкова. Номер только-только начинал формироваться, но какой-то «первичный капитал» в виде подборок пары десятков авторов уже был. Его-то и передал мне главный редактор готовящегося издания — Андрей Гущин. Внимательно прочитав, отписался: «Я бы всё, что уже есть, выкинул. Оставил только Дьячкова». Справедливости ради, надо сказать, со стихами Алексея знаком давно. Поэтому, боясь замыленности глаза и цепкости знакомого имени, на всякий случай, чтобы проверить свои впечатления от текстов, дал прочитать подборку стороннему человеку. После прочтения мне сказали что-то вроде: «Очень хорошо. Автор был на войне? Афганистан? Чечня? Какая трагическая судьба!» Тут-то я и понял, что меня всегда восхищало в Алексее Дьячкове… Автор не был ни на какой войне. Просто он пишет настолько правдоподобно (до мелочей детально, проживание «по Станиславскому»), что кажется, будто был – прошёл этот ад – «стойко перенёс все тяготы и лишения воинской службы, не щадя крови своей и самой жизни...». Судьбы «лирических героев» Алексея Дьячкова разные, но все они с одним характером — волевым стержнем, патологической требовательностью к самим себе и внешне, что просто удивительно, похожи на самого Алексея Дьячкова. Прочитайте стихотворение «Встреча» (Новая Юность, № 1), написанное от лица «доходяги, колымского дистрофика», который просит у дежурного фельдшера больничный – освобождение от работ. Стихотворение – перекличка (намеренная ли?) с шаламовской прозой – без нытья и причитаний, с ухмылкой и отвращением к «барачной действительности». Круто ведь. Отмечу также, что публикация в «Новой Юности» – самая удачная, на мой взгляд, из трёх представленных в этом году подборок Алексея Дьячкова на портале «ЖЗ».

Я скулил и ревел, вел себя неприлично,
То в коленях валяться, то руки лизать
Начинал, но никак не давал мне больничный,
Не хотел меня фельдшер дежурный спасать.

По композиции стихотворения «Демонстрация» (HomoLegens, № 1) можно проследить за тем, как автор (или его лирический герой) превращается в «персонажа», о котором пишет. Первые два четверостишия – авторская речь, где рассказывается о «деде», вспоминающем «ноябрь и всё такое разное». Третье четверостишие – перерождение автора в «деда»: за местоимением «он» – «дед» идёт местоимение «мне» – «деду» и, начиная со второй половины второй строки этого же четверостишия, разворачивается будто новое стихотворение, рассказ о переживаниях «деда», написанных уже не с позиции наблюдающего за ним автора, а вот именно им самим – «дедом».

Он, подготовленный старением,
Узнает, вот она – во мне –
С чем уживалась жизнь последние
Года, когда уже болел.
(…)
Не вспыхивая, сердце екает,
И все же теплится едва.
Зачем мне жизнь казалась легкою,
Когда тяжелою была?

«Homo Legens» – недавно появившееся в «Журнальном зале» издание – пошёл по проторенной дороге. Некоторые номера прошлых лет, выставленные на портале «ЖЗ», похожи на кальку авторов из старейших толстых журналов, что удручает. От нового издания хотелось бы новых имён, а не перепечаток старых. Правда, поговаривают, что в этом году там сменился редакторский состав. Надеюсь, в скором времени изменится и редакторская политика, а читатель сможет, обращаясь к журналу, найти там для себя что-то «другое», не копированное с устоявшегося и общепринятого.


II.

Роман Рубанов. Без названия // Арион, № 1, 2017г.;
Времена года // Октябрь, № 4, 2017г.

Вот же интересная работа у Провидения. Изначально, даже в голове не конструировал план обзора. Взял тему и полез в папочку на своём компьютере «Интересное. 2017 г.», куда сбрасываю ссылки на стихи, которые хотелось бы скрупулезно проштудировать – для себя. Первым по теме оказался Алексей Дьячков, а вторым – Роман Рубанов. Об Алексее написал, перешёл к  «осмыслению» подборок Романа. Загуглил информацию о нём, выпала ссылка на Википедию с краткой биографической справкой и цитатой из небольшого интервью главного редактора «Ариона» Алексея Алёхина (Двояковыпуклая лупа // Независимая газета, 26.01. 2017г.), в которой говорится о «явлении нового поколения провинциальных поэтов» с упоминанием двух первых героев моего обзора – Дьячкова и Рубанова. Так и призадумаешься: сам ли стучишь по клавиатуре или же кто-то сверху руководит твоими действиями? Алёхин также в своей статье называет имя Наты Сучковой. Я бы написал немного о ней – была в этом году подборка (Арион, № 2, 2017 г.), да и стихи Наты люблю, но она не попадает в тему обзора – за плечами Литературный институт им. Горького, опыт издательской и редакторской деятельности.

Роман Рубанов. Окончил факультет теологии и религиоведения Курского государственного университета. Главный режиссер КТЦ «Звёздный», актер Курского театра юного зрителя «Ровесник».

У Романа Рубанова в этом году две самостоятельные публикации: одна без названия в «Арионе» (№ 1, 2017г.) – рубрика «голоса», а вторая в «Октябре» (№ 4, 2017г.) – «Времена года». Есть ещё коллективная (в числе семи других авторов) публикация в «Новой Юности» (№ 2, 2017г.) в разделе «Terra поэзия» – удобный формат для толстых журналов: миниальманах внутри номера.

В «арионовской» подборке четыре странных стихотворения, написанные с интонацией школьника, который отвечает у доски хорошо выученный урок, с финальным аккордом на тексте, где встречается фраза «на ловца по пословице», которая иначе как «на ловца попа словится» восприниматься не может. Непонятно, каким образом стихи Романа отбирались для этой публикации. Негативный отпечаток накладывает и осознание того, что автор, будучи актёром, часто читает свои стихи со сцены. Как же можно не слышать того, что написано? Он чудеснейший автор, а тут прямо что-то невероятное.

«Октябрьская» подборка показалась удачнее. Роман Рубанов созерцатель. В его стихах сильная романсовая составляющая – строчки при чтении поются. Слышны отсылки к шлягерам советской эпохи («Никуда нам от этого не деться…», Роман Рубанов, – «И от осени не спрятаться, не скрыться…», сл. Я. Петерса, пер. И. Шаферана), к песням военных лет («В сорок первом под Смоленском в октябре // по дороге в медсанбат, не дотянув…», Роман Рубанов– «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, // Как шли бесконечные, злые дожди», Константин Симонов), а также к стихам из школьной программы («Труд его, знает, не будет напрасен…», Роман Рубанов – «Не пропадёт ваш скорбный труд…», Александр Пушкин). Есть влияние теологического образования. Всё сущее, в его числе прошлое и будущее – мёртвое и новорождённое, – есть составляющее настоящего. Авторская картина мира охватывает ушедшую историю и фантастическую, на грани райских кущ, эпоху грядущих времён, в которой возможно «схождение с неба трезвых, как апостолы, поэтов». Рубанов сочетает в себе христианскую религиозность и советское мышление. Рай и Социализм, под стать четвёртому сну Веры Павловны из романа Чернышевского «Что делать», неожиданно перекликаются. В этом нет «явления провинциализма», о котором писал Алексей Алёхин. Здесь скорее виден человек нового поколения, воспитанный на двух противоречивых началах и взявший всё самое удобное для себя (созвучное себе) от эстетики Советского союза (общность, комсомольская «устремлённость») и христианства (жертвенность, приятие).

Ну откуда зима в этом городе?
Все иллюзия. Самообман.
Мы стоим на пронзительном холоде
Как последние из могикан.
____

Лед на реке не сошел тёмно-серый.
Парк у реки неприкаян и гол.
Словно в кимвалы защелкали: «Веруй!»
Неугомонные – дрозд и щегол.


III.

Надежда Болтачева. Весёлый замысел села // Урал, № 7, 2017г.
Артём Носков. Едут Ангелы на вахту /// Урал, № 5, 2017г.
Павел Проскуряков. Вода из родного колодца // Урал, № 8, 2017г.
Олег Мошников. Облака // Урал, № 1, 2017 г.

Кто бы и что ни говорил о падении интереса к «толстякам», представленным на портале «Журнального зала», но они по-прежнему остаются толчковой энергией современного литературного процесса и выходят за рамки «эстетического феномена», несмотря на то, что львиная доля аудитории перешла к электронным изданиям. Перешла по причине медлительности толстых журналов. Путь текста от автора к читателю слишком долог. Я уже не говорю об ответном отклике – от читателя к автору – он будто застревает в будущем времени, не спешит в настоящее. Такая медлительность не отвечает запросам сегодняшней эпохи. Но толстяки всё ещё пытаются поддерживать ажиотаж вокруг публикаций ореолом избранности. В действительности же человеку, пришедшему с улицы, они радуются куда больше, чем даже самому маститому-размаститому (читай: талантливому) автору, который (всего лишь) не входит в его ближний круг. С этой точки зрения «Урал» можно считать самым продвинутым изданием – региональным гнездом любителей изящной словесности. Ни один «толстяк» не сможет соперничать с ним на поле поиска и представления литературному миру «новых имён» «детей с улицы». Это происходит благодаря тому, что журнал аккумулирует вокруг себя не только авторитетных авторов, но и «пишущих» читателей.

Коротко о том, что понравилось и, повторюсь, условно отвечает теме обзора:

Надежда Болтачева. Окончила химико-технологический факультет УПИ (УрФУ). Научный сотрудник Института органического синтеза Уральского отделения Российской академии наук (ИОС УрО РАН).

У Надежды первая публикация в толстом журнале. Немного «ученические», «старательные» стихи. Невооружённым глазом видно, что она «до смешного ответственно» подходит к словам, будто боится сказать лишнее. Мне как читателю чуть-чуть не хватило откровения. От неопытности в её текстах случаются нелепые словосочетания, отталкивающиеся главным образом от созвучий, а не от смысла: «и ждёт в любое время суток // утраченных в пространстве уток», «метели меткая метла» и «весёлый замысел села» – строчка, давшая название подборке. Впрочем, если «утраченные утки» и «меткая метла» – это уж совсем никуда не годные фразы, то «весёлый замысел» хорошо передаёт читателю настроение автора, заражает мягкосердием и добродушием.

Артём Носков. Окончил теплоэнергетический факультет УГТУ-УПИ. Информацию о месте работы не нашёл.

Ещё один толстожурнальный дебют и, к слову сказать, такой же хороший. Автор взял высокую ноту четырёх-, пятистопного ямба и держит её на протяжении почти всей подборки. При чтении впадаешь в медитативное состояние – притом, что совсем не понимаешь, о чём там написано. В голове застревают отдельные словосочетания, похожие на мелкие части крупного мозаичного полотна, над которым только-только началась работа и поэтому неясно, что в конечном итоге оно будет из себя представлять.

И лысиной в окно пустырь
Скребётся, и травою пахнет,
И едут ангелы на вахту
В Сибирь.

Павел Проскуряков. Окончил Свердловский юридический институт. Юрист, нотариус.

Постоянный автор журнала. Подборка «Вода из родного колодца» – трогательные поэтические зарисовки, как предчувствие или ощущение смерти. Чёткое понимание скоротечности жизни и того, что даже, казалось бы, «вечное» обречено на забвение. Наглядная трансформация изречения из книги Экклезиаста «нет ничего нового под солнцем» (гл. 1, ст. 9) в ставшее общепринятым «ничто не вечно под луной».

Стоишь и руки,
то поднимаешь,
то опускаешь.

Олег Мошников. Окончил Свердловское высшее военное политическое танко-артиллерийское училище. Подполковник внутренней службы – в отставке. Сотрудник одного из подразделений Регионального МЧС.

В очередной раз убеждаюсь, что краткую информацию об авторе надо читать после того, как ознакомишься с его стихами. Биография создаёт ненужный фон, мешает восприятию. Иной раз увидишь перечень регалий на полстраницы, с упоминанием всего и вся, где разве что не хватает поцелуя в пупок автора устами самого Президента РФ, и думаешь: «Вот, сейчас будут хорошие стихи!» Но хороших стихов не случается. Чувствуешь себя обманутым. Бывает обратное: смотришь, автор «подполковник в отставке» и ждёшь от его стихотворений кондовой военщины. Не тут-то было. Всё достаточно бодренько и кое-где даже очень хорошо.

...Люд поскидывал шапки, как будто
небеса потеплели Господни.

Подборка Олега Мошникова не без огрехов, но здесь о них говорить не хочется – планка автора не столь высока. Единственное, надо бы отметить, что стихи с такими строчками, как: «Его строку судьбой России мерьте!» – это всё-таки уровень районной газеты, а не «толстого журнала». Понравилось третье стихотворение «Баба Аня стелет скатерть...», написанное четырёхстопным (частушечным) хореем о том, как «баба Аня» вспоминает объятия мужа – «деды Миши», который вернулся с войны безруким. Память нежных прикосновений сильнее фантомной боли.
 

IV.

Дмитрий Близнюк. Антимотылек // Homo Legens, № 1, 2017г.;
Субмарина для двоих // Новая Юность, №4, 2017г.;
Без названия // Prosōdia № 6, 2017 г.

Дмитрий Близнюк. Окончил среднюю школу. Две попытки учёбы в инязе – по году каждая – в зачёт не идут. Судя по краткой биографии в журнале «Prosōdia», предприниматель. По его словам (сообщил мне в личной переписке) – администратор бизнес-центра. По стихам – «ночной охранник в бизнес-центре».

В этом году пока три «толстожурнальных» публикации. Стихи написаны в пограничном жанре: что-то между верлибром и поэтической прозой. Разбивка на строчки условна. Ничего бы не изменилось, если бы автор публиковал их в формате А4. Хотя, может быть, воздуха стало бы меньше – тексты очень плотные, насыщены метафорами, которые, будто речной песок, медленно пересыпающийся из одного сосуда в другой, создают эффект рапидной киносъёмки – фантасмагория по сюжетам цветных снов ночного охранника.

Тьма сгущалась наискосок,
будто кто-то играл каприччио Паганини на скрипке
без струн, без лакированных хрящей,
без рук и без смычка - на одном вибрирующем сгустке теней.

Немного выбивается из общей эстетики образ «золотых трусиков луны, наброшенных на небоскрёб» («Новая Юность», № 4, 2017г.).Кажется глупой шуткой на фоне других образов. Вспомнились близкие по «художественной ценности» строчки из стихотворения «Она никогда не откроет пакет…» Андрея Баранова (Глеб Бардодым) о «разбросанных всюду комочках трусов». Это, в общем, за пределами моего вкуса, хотя, может быть, кому-то и нравится. Тут уж могу отвечать только за своё «чувство прекрасного». Один промах на достаточно большой объём трёх подборок – это почти что «всё в цель». То есть, говоря бескомпромиссным языком читателя, мне стихи Дмитрия понравились.

ночной охранник в бизнес-центре
сторожит вселенную.

Богатый (способный «взорвать мозг» читателя) словарный запас – при всём при этом автор не пользуется элементами речи профессионально или социально обособленных групп. Обходится без канцеляризмов, терминов, новояза и словотворчества. Построения фраз вписываются в нормы литературного языка.

Серое утро – словно немытые ноги танцовщицы.
И промеж деревьев, как промеж пальцев ног,
собрался сор ночных пиршеств –
пустые бутылки, пачки от орешков и чипсов, окурки.

Все три публикации – части целого, гармонично дополняющие друг друга и раскрывающие образ автора (или же лирического героя). Порядок чтения подборок и стихов значения не имеет. Одно пространство и одно время. Правда, есть перетекание из ночи в утро – от «сгущающейся тьмы» в «Homo Legens» через «ночного охранника» в «Новой Юности» до «серого утра» в «Просодии», – но это перетекание остаётся как бы статичным, поскольку внутренний мир героя не меняется, не зависит от него. Если сделать анализ наиболее часто встречающихся слов, то в первой десятке окажутся: жизнь, небо, мечта, мир, город, ночной, тишина, пора, умереть, осень. Эти слова можно считать ключевыми – определяющими смысл. Их порядок – сюжетная линия.

Любопытно посмотреть на себя
со стороны, с точки зрения смерти.


V.

Денис Липатов. Вот самовольное сиротство… // Волга, № 5-6, 2017г.

Иногда, кроме понимания того, что «всё тлен», хочется ещё чего-то. Сейчас по сети расходится серия мемов-анекдотов о том, как Пеппи Длинныйчулок, ложась спать, кладёт ноги на подушку, а голову прячет под одеяло, и когда Анника спрашивает, почему она так делает, то Пеппи коротко отвечает: – А потому что идите на… В другом, олитературенном варианте анекдота, Пеппи даёт волю детскому красноречию: – Я узнала, что душа смертна, поэтому не имеет особого значения, с какой стороны кровати лежат мои ноги.

В каждом из этих ответов заложено пубертатное «что хочу, то и делаю», но оба они по своей внутренней энергетике находятся на разных чашах коммуникативных весов и принадлежат двум совершенно противоположным типам людей. Первый тип – это люди, которые отказываются транслировать окружающим причины личных переживаний. Второй тип – открыто рефлексирующие личности. Они, как правило, рассказывают (достаточно подробно) обо всём, что творится у них на душе.

Если говорить о сегодняшних ныне цветущих и здравствующих авторах, то истории «лирических героев», допустим, Андрея Чемоданова, Данилы Давыдова, Василия (особенно в последних вещах) Бородина – истории, связанные с внутренним миром каждого из них, практически невозможно разобрать в разноголосице напускного косноязычия, алогизмов и неформатности поэтической речи, которой они пользуются. «А потому что идите на…» – это они. Игорь Касько (странно, что подборок Игоря до сих пор нет ни в одном «толстяке»), Владимир Косогов, Андрей Фамицкий – ближе ко второму типу авторов – к тем, которые пытаются наладить контакт с окружающей действительностью, вступают с ней в диалог, изъясняясь (объясняясь) по возможности человеческим (общедоступным) языком. Я не говорю о том, какой тип авторов лучше, а какой – хуже. Суть не в оценке творческой составляющей, а в том, что они, на мой взгляд, близки к образу Пеппи – «не как все», потому что «как все» – скучно. Даже в самых беспросветных стихах этих авторов есть место для «здорового пофигизма», позаимствованного у детского отношения к реалиям взрослого мира.

Есть ещё одна разновидность Пеппи-авторов. Представители этой группы вообще не успевают что-либо ответить Аннике, потому что она приходит с бензопилой и начинает отрезать им ноги, приговаривая: «Если вы прячете голову под одеяло, а ноги выставляете наружу, значит, они вам не нужны!» Таким авторам не хватает смелости послать всех куда подальше или же красноречия, чтобы внятно объяснить читателю суть своих проблем / переживаний.

Денис Липатов. Окончил инженерно-физико-химический факультет НГТУ им. Алексеева. Химик.

Подборка «Вот самовольное сиротство...» Дениса Липатова — попытка найти естественное для себя звучание слов, оттолкнувшись от ныне модного подражания кумиру провинции Борису Рыжему. Явно ведь, что снижение лексики до уровня «так пацаны говорят в нашем дворе», когда тебе сороковник (а Денис уже подползает к этому возрасту), перестаёт работать на автора – с пацанами-то, наверное, уже лет десять-пятнадцать как не общался. Если не больше. Всё это очень похоже на то, как переехавшие из глубинки в столицу ещё полжизни назад – утратившие с ней какую-либо связь, продолжают писать на волне любви к деревне, подсев на неё в самом начале своего творческого пути. Пацаны уже не те, да и деревня уже не та. Несоответствие давит. Причём Денис Липатов понимает, что именно это несоответствие (лирического героя и авторского «я») мешает говорить ему в полный голос – отсюда самовольное сиротство. Интересно, что не «добровольное» – по доброй воле, а именно «самовольное» – по своей воле – без какого-либо оттенка, характеризующего поступок. В этом (первом) стихотворении есть ещё одна примечательная особенность: «осиротевший» персонаж (протагонист автора) либо находится в возрастной категории «девушек» и «юношей», либо не может её внутренне преодолеть. Слова «мужчина», «женщина», «мужик», «баба» и т.п. лежат за пределами его лексического ряда. Они не опробованы на вкус, но и почерпнуть их неоткуда – нет объекта для подражания, который владеет ими, а сам – пока ещё не может.

Гуляет с девушкой такое
или меж юношей сидит –
ему и небо голубое
о чём-то низком говорит.

Автор оттолкнулся и не знает, куда плыть дальше, поэтому плывёт по течению – авось вынесет. В подборке много ни на что не указывающих слов, размывающих конечную цель. Вместо конкретики звучат заполнители, такие как: чего-то, о чём-то, какая-то, где-то, как будто кто. В прямом высказывании желание «побыть персонажем без слов». В итоге авторские метания сводятся к удалению знаков препинания – последнее стихотворение, что, в принципе, тоже не ново и вряд ли можно принять за самоцель. Всего лишь ещё одна форма отказа. Интересно будет посмотреть, куда выплывет автор. С удовольствием почитаю его следующие подборки.

но как будто кто незримый
положил конец гульбе
жизни ход неотвратимый
вновь напомнил о себе

так вот где-то околеешь
и не скажешь никому
как ты здесь овечкой блеешь
волком воешь на луну