Редактор: Анна Харланова
(рассказы)
ВАДИК И ВЛАДИКС самого рождения они отличались друг от друга, как и не братья вовсе. Только созвучие имён их и объединяло – Владик и Вадик. Старший – Владик – родился недоношенным, хилым, всё время кричал и требовал без конца грудь. А когда получал – давился молоком и кашлял. И снова орал, как резаный. Спать – почти не спал, вес набирал с трудом. Нет такой детской хвори, которой не переболел бы Владик, и всё в самой тяжёлой форме, с осложнениями. То ли дело младший – Вадик – явился на свет богатырём, четыре с половиной кило. Сосал серьёзно, обстоятельно, а потом сразу же крепко засыпал. Болячки обходили Вадика стороной, а когда в полтора года он подцепил от старшего ветрянку – то болел всего три дня, и бесследно. Владик же навсегда остался рябым на одну щёку. Участковый педиатр сказала, что у младшего мальчика хороший иммунитет, а у старшего – ослабленный. Не только иммунитет у Вадика был отменный, но и аппетит. Что ни приготовь – съедал махом и добавку просил. Рос как на дрожжах. Владик же вечно размажет по тарелке и не доест – сущее мучение!
Так и росли на контрасте. Один – домосед, другого со двора домой не загонишь. Один – бойкий крепыш, другой – долговязый тихоня. Один – в футбол, другой – за книги.
Когда сыновья пошли в школу, расстановка изменилась: Вадик ленился, хватал двойки и замечания, а Владик упёрся – и все десять лет был круглым отличником. Разница между мальчишками была всего полтора года, но матери казалось, что больше – насколько упёрт, не по-детски серьёзен был старший, настолько же лёгок и шаловлив младший.
После школы Владик поступил в университет на филологический – бабский, как считала мать, факультет, а Вадик, бросив на первом же курсе политех, подался на заработки на Севера. Сначала в Мончегорске на шахте работал, потом перебрался в Мурманск, на сухогруз устроился. Поматросил – и бросил. Через три года переехал в Пермь. Мать не одобряла кочевой жизни младшего сына, но прощала всё, когда тот приезжал в отпуск. Вадик вёл её в лучший в городе ресторан и угощал деликатесами. Шампанское лилось рекой. Мать сидела нарядная, с лакированной причёской, среди весёлых Вадиковых друзей и забывала о плохом – о мотовстве сына, его долгах и забывчивости.
У старшего, как не приди, – чай с бубликами, да картошка с солёными огурцами. Но что ждать от школьного учителя? – выбрал же сам себе профессию! С его-то мозгами мог бы и дипломатом стать – было б чем матери гордиться. А так.... Правда, с праздниками всегда аккуратно поздравлял и подарки дарил. Впрочем, какие подарки? – так, ерунду всякую: то книжку, то вазочку какую, то поделку своими руками. Словом, не умел Владик жить широко. Даром, что медалист. Всё не впрок...
Женился на разведёнке – долговязой Нине, школьной биологичке. Сына её – Костика – принял и на себя записал, отказавшись сдуру от алиментов. Когда учительской зарплаты стало не хватать – подался шабашить, плитку класть. Руки-то у Владика правильно были пришиты, не в ущерб мозгам. Он и матери частенько помогал – то обои переклеит, то трубы поменяет, не говоря уже о мелочах вроде текущего крана или сломанного замка. Впрочем, рукастость Владика мать воспринимала как должное: раз умеет – значит, должен.
А вот Вадику с женщинами не везло. То гулящая Ритка прицепилась к нему, как банный лист, – насилу отвадила мать такую невесту. То три года прожил с Надькой-пустышкой – бесплодна была, хоть и пыталась родить, но не донашивала. В последний выкидыш чуть сама коньки не отбросила. Как такую в жёны брать? Ещё одна – коммерсантка Ольга из Подмосковья – проверку прошла: и забеременела, и выносила, и родила мальчонку здорового – Альбертом назвали. Но к тому времени Вадик к ней охладел и в жёны не взял. «Ну и что с того? – рассуждала мать – раньше надо было Ольге думать, правильный момент для важного разговора выбирать».
Остальных, перемётных имён мать не запоминала – зачем голову себе забивать? Вадик – мужик видный, красавец, весельчак, на гитаре играет – такой без бабы не останется.
– Может, сойдёшься с Ольгой-то, сынок? – спрашивала время от времени Вадика мать. – Алика, внука родного хоть понянчу. Не Владькиного же пасынка баловать.
– Опять ты за своё?! – сердился сын. – Почём мне знать, с кем Ольга сына нагуляла? Жили-то мы порознь, – и, обняв мать за плечи, ласково добавлял: – Всё равно так, как ты, меня никто любить не будет.
Это был запрещённый приём – оба об этом знали. Но один каждый раз применял его, а другая – млея, принимала. После этого следовал давно известный ритуал: Вадик дарил матери подарок – французские духи или цепочку, и просил взаймы. Долг он никогда не отдавал. А мать каждый раз прощала, жалея Вадюшу за несчастную судьбу, отсутствие семьи и бытовую неустроенность.
Как-то зимой старший, Владик, подцепил пневмонию, просидел на больничном полтора месяца. В школе его заменили практикантом, плиточных заказов, не было. Словом, сидел Владик на бобах. Нинкиных денег на прокорм, знамо дело, не хватало, а тут ещё надо было форму для Костика покупать к отчётному концерту в филармонии. Пришёл сын к матери денег занять.
– А ты как собирался жить на учительскую зарплату? – встретила его мать, уперев руки в бока. – Раньше надо было думать, куда поступать! Я тебе сколько раз про МГИМО говорила? Фёдор Львович там ещё работал, мог бы посодействовать. А ты что?! Никогда мать не слушаешь! Всё по-своему!
– Мам, ну ты же знаешь, я хотел в аспирантуру...
– Какая аспирантура?! – перебила его мать. – Ладно, работа нищенская. Но женился-то на разведёнке зачем? Хоть бы алименты получали бы на Костика! Нет же, и от этого отказался. А я тебя предупреждала!
– Это принципиальное решение, – оправдывался, бледнея, сын.
– Если ты такой принципиальный, – что ж за деньгами пришёл?
– Мам, мне всего-то на пару месяцев. Скоро заказы пойдут, я отдам.
– В апреле Вадюша в отпуск приезжает. Ты же понимаешь – мне надо его встретить по-человечески! На вот, тысячу, чтобы к первому апреля вернул. И не вздумай со мной шутки шутить!
Владик постоял задумчиво перед матерью – это было втрое меньше, чем он просил, на форму не хватит, – мотнул головой, развернулся и ушёл.
– Ишь ты! Иди-иди, – кричала мать вслед, – подумаешь, гордые мы какие!
А когда за старшим захлопнулась дверь, подошла к шкатулке и медленно пересчитала аккуратно сложенные купюры. Ну да, всё правильно: стол накрыть надо, да водочки не абы какой купить, да причёску нарядную сделать – наверняка Вадюша в ресторан её поведёт. «Глянь-ка, денег ему не хватает, – обижалась она на старшего. – Норовистый слишком – вот и не хватает!».
Когда в апреле приехал Вадик, Владик проблемы свои уже решил. Появился крупный заказ по плитке, семья перекантовалась без займа. К тому же практикант рассчитался из школы раньше срока, и Владика вернули на место.
Старший брат встретил младшего на вокзале, помог донести багаж до автомобиля.
– Всё на «тройке» ездишь? – ухмыльнулся Вадик. – Не надоело? Я себе «Хонду» новую взял.
– Меня устраивает, – сухо ответил Владик. – На дачу мотаться большего и не надо.
– Так ты ещё и огород сажаешь?
– Огородом Нина занимается. А я шабашу в свободное от уроков время.
– И много у тебя свободного от уроков времени?
– Мало, – вздохнул Влад. – Но что делать – семью обеспечивать как-то нужно.
– Неправильно ты живёшь, братан. Надо, чтобы все вокруг тебя обеспечивали. Вот у меня, к примеру, две бабы – и обе Галки, – тут мне повезло, в койке не перепутаешь. Одна здесь хлебом-солью встречает, не знает, как угодить-ублажить. Другая – в Перми. Та, что в Перми – постарше, но и побогаче. Эта – стрижёт, та – массаж делает. Эта – шашлыки жарит, та – пельмени домашние лепит. И обе ждут. Понял, как надо? – Вадим назидательно похлопал старшего по плечу и вытащил из кармана плоскую бутылку.
– Каждому своё, – глухо произнёс старший.
– Это да! – легко согласился младший и отхлебнул виски.
– Вообще-то, мог бы и Ольге помогать. Сын у тебя как-никак растёт, – хмуро заметил Владик.
– Она и сама прекрасно справляется. Три магазина в Мытищах, – Вадик подмигнул и сделал ещё глоток. – Бизнес-вумэн! – понял?
– Как так можно, Вад?! – вспыхнул Владик. – Тебе что – совсем не стыдно? Или ты притворяешься?
– Ба! Да ты мне завидуешь! Сам-то в хомут башку вдел, теперь не выпутаешься. Чужого растишь.
– Не смей! – вскипел Влад и резко затормозил.
Машина остановилась под окнами материнской квартиры. Навьючившись сумками, братья молча поднялись на пятый этаж.
– Вадюша мой приехал! – расцвела мать, бросившись на шею к младшему сыну.
Старшего она даже не заметила.
Шли годы. Владика пригласили в только что открытую, первую в городе частную школу «Интел-степ». Жизнь его круто изменилась. Он смог навсегда оставить все свои шабашки и подработки – платили в «Интел-степ» хорошо. Дети в школе подобрались смышлёные, пытливые, учиться хотели. Вдобавок директор выдвинул его кандидатуру на премию «Учитель Года», и – надо ж такому случиться – Владик её выиграл! Он смог переселить семью из однокомнатной хрущёвки в приличную трёхкомнатную квартиру в новом микрорайоне. Жена оставила учительство и устроилась на полставки лаборантом в крупный медицинский центр неподалёку от дома. Костик к тому времени заканчивал музыкальную школу по классу кларнета и готовился поступать в музучилище на духовое отделение. Словом, всё у Владика наладилось.
У Вадика – наоборот. Не везло ему ни с женщинами, ни с деньгами. Дважды пытался он жить вместе – раз с коллегой по работе, другой – с соседкой по лестничной площадке. Но всякий раз это заканчивалось ничем.
– Просто я не встретил ещё свою женщину! – объяснял матери седеющий уже Вадик. – Попадаются мне одни корыстные бабы – им бы штамп в паспорт скорей поставить, да на моей шее повиснуть.
– Правда-правда, сынок, – сочувствовала мать, подкладывая в тарелку сына кусок мяса покрупнее, да повкуснее. – Сейчас такие профурсетки пошли – охомутают враз! Ты ухо востро держи!
С деньгами у Вадика тоже не складывалось. Раз – проигрался в карты. Угораздило же его вляпаться в эту историю! – и ведь друг пригласил, прекрасно знавший его страсть к покеру. Опоил, раскрутил, обобрал. А ещё друг, называется!
Или другой случай – банк подсунул, бумажку, где мелким шрифтом такое понаписано, что по ветру пустить можно кого угодно. Сын подписал не глядя – широкая душа! – а потом чуть по миру и не пошёл. Если б не мать. Пришлось дачу старую продать. Срочно пришлось – ну так ведь и банк ждать не собирался. Натравил на Вадика коллекторов – а это бандиты ещё те! – вынужден был мальчик скрываться. Но, дело старое – всё выплатили.
Владик поступил тогда некрасиво – отказался помочь брату. Насупился, как индюк, и принялся морали читать – жизни учить, вместо того, чтобы просто дать денег. Глядишь, и дачу не пришлось бы по дешёвке продавать.
Иногда по вечерам, листая старый, плюшевый альбом с чёрно-белыми фотографиями, мать ловила себя на том, что Вадиковы снимки она рассматривает подолгу, нежно гладит и улыбается, погружаясь в сладкие воспоминания. А Владиковы пролистывает быстро, с каким-то раздражением, вспоминая лишь ночной ор и бесконечные болячки. В такие моменты она могла честно признаться себе: да, младшенького она любила больше, чем старшего. Ну и что с того? Сердцу ведь не прикажешь! У Влада и так всё есть, хотя всю жизнь шёл поперёк материнского слова, во всём перечил. Вадюша же, сердечко, никак по жизни устроиться не мог, счастье своё найти. Не везёт парню – и всё тут. Кому же утешить его, помочь, как не матери?
В последний год мать сдала. Младший сын снова поменял работу, переехал из Перми в Кемерово. В родной город, как она не уговаривала, возвращаться наотрез отказался. Звонить стал редко, разговаривал сухо. Делиться совсем перестал, а ведь раньше они могла часами обсуждать по телефону все несправедливости мира по отношению к его судьбе. Что-то сынок недоговаривал, что-то скрывал – материнское сердце это чувствовало.
Без Вадюшиного внимания мать зачахла и постарела. Не дарил он ей больше французских духов, не водил в рестораны. Незачем теперь было наряжаться, причёску делать, помаду заветную доставать. В редкие дни встреч не знала мать, чем угодить сыночку, куда посадить, что спросить и как ответить.
А к зиме слегла.
– Приведи Алика, Вадюш, – просила она сына, – вырос, небось. Хочу посмотреть на внучка родненького – твоя же кровиночка!
Хмурился Вадик, отмахивался – не любил он таких разговоров. Да и признаться не мог, что Ольга запретила ему встречи с сыном, не признав в нём отца. Гордая оказалась.
А другого внука – неродного Костика – больная и сама не звала, всё и так про него знала. Сноха Нина приходила к ней, что-то там приносила в кастрюльках, лекарства на тумбочке оставляла. Да и уходила, ни о чём не спрашивая. Старший, Владик спрашивал, но всё больше про таблетки и анализы. В душу не лез – да она б и не пустила.
Одна навязчивая мысль глодала мать с утра до вечера: как вернуть сыновнюю нежность младшего? Как умаслить Вадюшу? Чем вернуть былую привязанность? И она придумала.
– Сынок, а я ведь на тебя всё наследство записала, – призналась она однажды. – Всё как есть – твоё будет! Мне ведь недолго осталось. – ей хотелось вызвать у сына сочувствие, жалость, быть может, слёзы.
– Брось, мам! Ты ещё всех нас переживёшь, – бодро отозвался Вадик, наклонился и обнял её.
Пахло от него шикарной жизнью, дорогими сигаретами, диковинными напитками, чужими женщинами – мать охватило чувство утраты.
– Вадюша, сберкнижку возьми в комоде, в верхнем ящике, – продолжала она. – На смертное собирала. Ты уж похорони меня честь по чести.
Сын просветлел лицом.
– Как генеральшу похороним, – пообещал торжественно. – Полированный гроб из карельской берёзы, духовой оркестр и поминки закачу такие, что все завидовать будут! –и, спохватившись, добавил: – но ты, мама, не спеши!
Он шагнул порывисто к старому комоду, с трудом выдвинул перекосившийся ящик и достал из вороха старушечьего белья старомодную книжицу.
– На предъявителя? – уточнил смущённо.
– Да, всё сделала, как надо. Девочки в банке подсказали. – она подняла глаза на сына и протянула руки.
Вадик театрально поцеловал одну руку, потом другую. Наклонился и приник к бледной материнской щеке. «Вот оно – счастье!» – подумала старуха.
– Мне сейчас нужно будет в Кемерово уехать. Работа. А потом...
Что потом – он не договорил. Пришли Владик с женой и сыном, зашуршали пакетами, загремели кастрюлями. Вадик торопливо поздоровался с братом и его семьёй, попрощался с матерью и ушёл.
В дверях обернулся. Щуплый очкарик Костик мялся у двери, не решаясь подойти к больной бабушке. А та не очень-то и звала. Возлегала равнодушно на высоких подушках, безучастно подставляла руку мерять давление и думала, думала об утраченном счастье, о несправедливой судьбе-злодейке и чудовищной непохожести двух своих сыновей.
...Хоронил мать Владик. Гроб был самый обыкновенный, сосновый. Обошлись без духового оркестра и пышностей. Поминки заказали в скромном кафе «Фрегат».
Вадик успел с самолёта только к самому захоронению. Он зачерпнул ладонью сухие, красноватые комья глины и швырнул их в яму. Неумело перекрестился, поставил поодаль неказистую корзину ядовито жёлтых цветов. Постоял несколько минут – и пошёл прочь от понурой толпы.
Когда на следующий день в кабинете нотариуса Вадик увидел Ольгу, а вместе с ней гривастого, похожего на него пятнадцатилетнего подростка, то... – нет, не удивился, а отчего-то встревожился. Здесь же сидели брат с женой и приёмным сыном. Вадик впервые обратил внимание на то, что Алик и Костик, кажется, ровесники, но совершенно не похожи друг на друга. Впрочем, какое это имеет значение?
Нотариус монотонно зачитала завещание. Вадик слушал вполуха, не вникая в содержание – он и так знал, что в нём. Но когда, отложив документ, нотариус достала конверт с последней запиской покойной и предложила кому-то из родственников зачитать её вслух, торопливо выхватил лист. Сейчас он объявит волю матери – и все поймут, как сильно она его любила. Больше всех! После этого он готов был выслушать всё, что угодно – любые упрёки, порицания, даже брань. Это всё равно ничего не изменит.
Он суетливо расправил складку на бумаге и прочёл:
«Если вы читаете это письмо – значит меня уже нет. Вот моё решение. Вадик, те деньги, что остались после похорон на книжке – все твои. Постарайся потратить их с умом. Владик, у тебя и так всё есть, ты ни в чём не нуждаешься. Помогай младшему брату – у него тяжёлая судьба. Квартиру свою я разделила пополам между внуками – неродным и внебрачным, потому что нормального внука у меня нет. Пусть будет им память обо мне».
Мальчишки переглянулись. Владик покачал головой, даже не повернувшись в сторону брата. Вадик замер с листком в руке, всматриваясь в белое поле, словно ища продолжения или постскриптум, но ничего не нашёл.
Все встали, молча расписались в каких-то бумагах и один за другим вышли из кабинета.
Никто ничего не произнёс – только кивнули холодно, прощаясь. Он был для всех пустым местом. Был он пустым местом и для себя. Только мать продолжала любить его больше всех на свете и оттуда. Даже обманутая и обманувшая продолжала...
ДВЕРЬОлег Сергеевич Востриков – ведущий риэлтор агентства недвижимости «Фортуна» – возвращался с презентации, где застройщик представлял новый жилой комплекс под названием «Мечта». Стандартный термитник имел, однако, некоторые отличия от своих бесчисленных двойников: разноцветные двери (уловка маркетологов с претензией на индивидуальность), оснащённость каждой квартиры системой «умный дом», а главное – возможность выбрать виртуальный вид за окном. Новая технология появилась в строительстве совсем недавно. Вместо обычных оконных рам со стеклопакетами в проёмы вставлялись специальные голографические панели, имитирующие любые виды. Панели сложно настраивались и управлялись со спутника в соответствии с текущей погодой в выбранной географической зоне. Стоили видовые панели недёшево, но застройщик пошёл на риск – и не прогадал. Возможность купить двушку с видом на Монблан или студию, выходящую окнами на Лазурный Берег оказалась востребованной.
Первую очередь «Мечты» сдали на месяц раньше срока. Финансирование шло полностью за счёт компании – пионера рынка (имя мы преднамеренно не называем, дабы не быть уличёнными в скрытой рекламе). Но вторая очередь «Мечты» была заложена с привлечением средств дольщиков. После того, как о чудо-комплексе написали в «Строительных ведомостях» и сняли сюжет о заселении почётного жителя города в квартиру с окнами на все четыре стороны света, деньги потекли рекой. Каждый хотел любоваться в окно – кто на Эйфелеву башню, кто на Египетские пирамиды, кто на Фудзияму. Нашёлся дольщик, выбравший в качестве заоконного вида ледяные просторы Арктики, объяснив, что всё остальное он и так видел. Большинство же новосёлов довольствовались имитацией понравившихся картинок, которые несли прямо в офис агентства «Фортуна», владевшего эксклюзивным правом продавать квартиры «Мечты».
Но прогресс не стоит на месте. Вскоре производители голографических панелей объявили о новом изобретении – перепрограммировании настроек. Это означало, что у жителей комплекса «Мечта» скоро появится возможность виды за окном менять. Скажем, надоело глазеть на Эйфелеву башню – пожалуйста, оплачиваешь доп. соглашение и следующие два или три года любуешься на Биг Бен или Колизей. А можешь выбрать белый песок Сейшел и ту самую выгнутую кокосовую пальму из рекламы «Баунти». Словом, видовое разнообразие жильцам обеспечено.
Новое изобретение нанесло ощутимый удар по туристическому рынку. Мало того, что люди и так в последние годы перестали куда-либо ездить – разнообразные видео-экскурсии, заочные путешествия, страноведческие обзоры экспертов подменили собой поездки, к тому же стоили значительно дешевле. Снабжённые виртуальными шлемами, с помощью которых можно и запахи ощущать, и вкусы пробовать, и другие органы чувств задействовать, люди сделались ленивыми и малоподвижными. Сами превратились в недвижимость. А дома поумнели – научились распознавать, что нужнее хозяину. Но мы отвлеклись.
Итак, после собрания Олегу Сергеевичу вручили ключи от третьего подъезда новостройки. Вострикову предстояло самолично осмотреть объекты – забронированные и пока ещё свободные. По традиции опытный риэлтор доезжал на лифте до последнего этажа, после чего наугад открывал некоторые из типовых квартир. Смотреть всё подряд не имело смысла. Да и время Вострикова стоило немалых денег. Конечно, в данном случае соблазн осмотреть забронированные квартиры был велик (не столько квартиры, сколько виды из окон). За свою 37-летнюю жизнь Олег Сергеевич бывал только в Турции (много раз), в Белоруссии (гостил у родни) и однажды – в Сербии, куда поехал специально посмотреть деревню Кустурицы.
В последние пять лет агентство, где он работал, организовывало корпоративные отпуска своим сотрудникам. С одной стороны, не приходилось ломать голову – куда ехать, с кем, выстраивать маршрут, считать бюджет. С другой – Олег Сергеевич в глубине души тосковал по юношеским путешествиям «куда глаза глядят», лишённым основательной подготовки, а порой и здравого смысла, но полным настоящих приключений. Давно, очень давно риэлтор Востриков и другие жители большого города были лишены такой роскоши. Впрочем, особо в ней и не нуждались.
Лифт тренькнул и замер на последнем этаже. Ласковый женский голос пожелал хорошего дня. Громыхая связкой ключей с пронумерованными бирками квартир, Востриков свернул в коридор и открыл первую попавшуюся дверь. Двушка. Ничего особенного – комнаты с датчиками движения, раздельный санузел, умная кухня с дистанционным пультом. Стандартная отделка, пресная и скучная. Сделалось душно – Востриков хотел было раскрыть окно, но вспомнил о панелях. Ручки на рамах были декоративные. Приток воздуха обеспечивал умный кондиционер, реагирующий на голос. Жарко! – произнёс риэлтор в потолок – тут же ледяной воздушный душ окатил его с головы до ног, дышать стало легче. Виды на панелях не впечатлили Олега Сергеевича – примитивные картинки из учебника географии. В одном окне высился Эверест, в другом – падала Пизанская башня. Из кухни виднелись безлико лиловые, лавандовые поля Прованса.
Сделав пометку в блокноте, Востриков перешёл в другую квартиру. Здесь в просторной студии у будущего хозяина хотя бы присутствовал вкус. Хватило ума «разместить» квартиру целиком в Старой Праге. В одном окне – каштановый бульвар, в другом – двор с ореховым деревом. Ещё одно окно выходит на Карлов мост.
Большинство забронированных объектов представляли собой воплощённые, уныло-однотипные мечты обывателей о замках, горных вершинах, тропических пляжах и прочих недоступных красотах мира.
Свободные же, нераспроданные квартиры, поразили Вострикова тесной стерильностью, мёртвыми, тускло светящимися панелями вместо окон. Они вызывали клаустрофобию и больше походили на тюремные камеры. Впрочем, Олег Сергеевич понимал, что это из-за того, что виды из окон пока ещё не настроены. Решено: он будет водить клиентов только в парадные шоурумы и забронированные квартиры, чтобы оградить их от этого, прямо скажем, не располагающего к покупкам впечатления.
Востриков спускался пешком всё ниже и ниже, и, кажется, сбился со счёту – на каком он этаже. Лестничные марши сливались в серую ленту, петляли коридоры, вспыхивала умная подсветка, рябили в глазах разноцветные двери.
Неожиданно перед ним возникла линялая синяя дверь с коваными петлями и ручкой в форме львиной головы. «Винтаж!» – догадался риэлтор, оценив про себя оригинальность дизайнерского замысла. Всё правильно: театр начинается с вешалки, а квартира – с двери. Однако дверь не была пронумерована, и найти соответствующий ключ в связке оказалось затруднительно. Востриков уставился на медную табличку, предназначенную для цифр, но сколько ни глядел – номера не появилось. Между тем дверь тихонько скрипнула и отворилась. Вздрогнув, Востриков опасливо вошёл внутрь.
Это была очень странная квартира. Сперва Олег Сергеевич подумал, что панели стали ставить не только в оконные, но и в дверные проёмы. Потом сообразил, что в этом случае квартиры как бы нет – а только её имитация. Однако старомодные обои в мелкий цветочек на стенах утверждали обратное. Вытертый паркетный пол принадлежал самому что ни на есть реальному жилью, хоть и чрезмерно «состаренному» стараниями ретивого дизайнера. Нет ни датчиков, ни пультов. Как такое продавать? Ах да – эта уже продана. Из мебели – только антикварный буфет со слюдяными, медового цвета дверцами, кресло-качалка и вешалка с зонтом, кажется, ещё мокрым. Олег Сергеевич подошёл к окну – никаких стеклопакетов, панелей, рамы деревянные, гвоздики торчат. Дёрнул за ручку – фрамуга с сухим щелчком открылась. На бульваре, освежённом только что выпавшим дождём, гуляли люди. Где-то у самого горизонта синела бухта, усыпанная лёгкими лепестками парусов. Запах моря остро защекотал ноздри и тут же перебился ароматом сдобы. Залаяла собака. Рассыпался беззаботный женский смех.
Востриков понял, что незаметно для себя дошёл до первого этажа, только не понял – как? И что это за квартира такая? Нестандартная. Совсем не умная. К тому же без номера. Надо будет завтра разобраться по поводу ключей и нумерации, – подумал риэлтор и, захлопнув окно, вышел в коридор. Как только синяя дверь за ним затворилась, на лестничной площадке погас свет. Наверное, что-то со щитком. Олег Сергеевич, привычный к подобным сюрпризам в новостройках, включил фонарик смартфона и выбрался из подъезда на улицу. Во дворе было на удивление сухо. И темно.
Востриков сел за руль электромобиля и только теперь понял, что голоден, что не ел весь день, а пакет из фаст-фуда давно остыл. Он выкинул его в мусорку и поехал домой, прикидывая в уме, как подороже и побыстрее продать квартиры «Мечты», чтобы приблизиться к своей личной мечте, точнее – к цели.
Жил Олег Сергеевич в съёмной квартире-капсуле. Не обременённый семьёй, не стеснённый вынужденной необходимостью подстраиваться под других людей, он мог позволить себе это. Так было выгодно, а накопленные деньги он пустил в оборот. Дома Востриков только ночевал и переодевался. Если уж покупать – рассуждал риэлтор – то сразу ультрасовременное, элитное жильё. Олег Сергеевич присмотрел 6-комнатный пентхаус на 99-ом этаже умного небоскрёба с вертолётной площадкой на крыше. Повесил картинку визуализации над кроватью и смотрел на неё 10 минут утром и столько же перед сном. Года через три можно думать о новоселье, а пока – работать и зарабатывать.
В офисе застройщика, куда Востриков явился на другой день, его претензии по поводу ненумерованной винтажной квартиры на первом этаже отвергли. Во-первых, в третьем подъезде дизайнеры ещё не работали. Во-вторых, на первом этаже нет однокомнатных квартир. И в-третьих, нет ключа – нет квартиры. Это аксиома! Отправились проверять вместе с дежурным прорабом. Длинный коридор, разноцветные двери – красная, зелёная, лиловая... Вот и синяя – дверь как дверь, под номером 19. И ключ имеется. Никаких львиных голов, обоев в цветочек, деревянных рам. Всё строго по проекту – панели с видом на яхт-клуб Ниццы, свободная планировка, датчики и общий пульт у входа.
Олег Сергеевич расстроился, но не сильно. Он просто переутомился – информационный перегруз последних дней плюс недосып, да ещё видео-экскурсию по Сицилии вчера допоздна смотрел. Надо будет наведаться к своему психологу, – подумал Востриков.
Спустя пару дней синяя дверь появилась снова. Во вторник риэлтор принял первый задаток за трёхкомнатную квартиру в ЖК «Мечта». В том самом третьем подъезде, на шестом этаже. Панели в ней настроили на греческие острова, в одном окне фигурировал Акрополь – будущий владелец оказался специалистом по Греции и когда-то даже ходил под парусами по Эгейскому морю. Но это было давно. А слабость к синим крышам и волнам, к парусам и древнегреческим мифам – осталась. В процессе подготовки сделки Вострикова занесло в частный сектор левобережья. Там находилась контора, монопольно владеющая правом заключать договора на оформление видовых панелей. Этот посредник был костью в горле застройщика и агентства «Фортуна», но ничего не поделаешь – таковы законы бизнеса.
То ли Сиреневый, то ли Черёмуховый переулок был нужен Олегу Сергеевичу. Но, как назло, сеть не ловилась, а улицы были пустынны – спросить не у кого. Завернув за угол, Востриков оказался под сенью огромного куста тошнотворно пахнущей черёмухи. Однако указатель свидетельствовал о начале переулка Сиреневого. Но не это несоответствие удивило Олега Сергеевича, а вбитая в деревянный забор знакомая синяя дверь. Всё, как и прежде, – облезлая краска, массивные петли и львиная голова. Только здесь она смотрелась, пожалуй, более органично, чем в многоэтажке.
Востриков обернулся – никого на улице не было. Бежать бы! – тоскливо подумал Олег Сергеевич, но вместо этого неуверенно толкнул дверь. Пахнуло морем – он снова оказался в комнате с цветочными обоями и вытертым паркетом. Зонта на вешалке не было. Кресло-качалка чуть заметно колыхалось, клетчатый плед соскользнул на пол. На буфете, возле медовой дверцы пузатилась тёмная бутыль. Створка окна была приоткрыта. Неужели здесь кто-то живёт? – подумал риэлтор. Но первая мысль сменилась другой – тягучей, тягостной: кажется, я болен. Хотелось броситься к буфету и прямо из горлышка выпить неведомую жидкость – быть может там яд? Или вино? Или лекарство, приводящее в чувство случайно забредшего сюда гостя? Но любопытство пересилило. Появилось странное желание: перелезть через окно и выпрыгнуть туда – на бульвар – а там будь что будет!
Востриков чуть было не исполнил задуманное, но внезапно зазвонил телефон, и переключившись на деловой разговор, он не заметил, как погрузился в привычно-обыденное состояние и уже мерил шагами землю, подробно отвечал на вопросы о метраже и техническом оснащении, сроках сдачи и настройке видовых панелей. Пару раз даже повысил голос, что случалось с ним крайне редко. А когда нажал кнопку отбоя – обнаружил себя стоящим под кустом черёмухи возле глухого забора с табличкой «Пер. Сиреневый, д. 1». Хотя никакого дома не было. Как и синей двери, скрывающей (или открывающей?) что-то неведомое.
После визита к поставщику видовых панелей Олег Сергеевич зашёл в аптеку и купил антидепрессанты, которые ему обычно выписывает его психотерапевт. Затем записался на сеанс реабилитации в Центр психологической разгрузки. Сделав это, он успокоился и продолжил методично выполнять запланированное на день.
После встречи с синей дверью, Вострикова охватило неслыханное везенье. Он не успевал заключать договора и принимать задатки на квартиры в жилом комплексе «Мечта». Третий подъезд был весь распродан. Вострикову дали четвёртый. Олег Сергеевич установил абсолютный рекорд продаж за все годы существования «Фортуны» – 27 сделок в месяц! Хотя если рассуждать логически – дело, конечно, не в двери, а в накопленном Востриковым профессиональном опыте, в тренингах и семинарах, на которые он не жалел денег, в сарафанном радио довольных клиентов, в безупречной репутации, формируемой по кирпичику за долгие годы упорного труда. Ну и, наверное, «Фортуна», в которой он честно отработал девять лет, повернулась к нему, наконец, лицом.
Востриков не мог припомнить, когда ему так везло. Пожалуй, умный пентхаус на 99-ом этаже мог воплотиться в жизнь гораздо раньше намеченного – не через три года, а через год. Вот что значит правильное целеполагание и грамотные инвестиции!
Однако, с каждым днём радость Олега Сергеевича тускнела. Чудовищная усталость омрачала грандиозные успехи и достижения ведущего риэлтора. Вострикова перестали трогать косые взгляды завистников, круглые цифры банковских счетов, доли рынка и новые скидки застройщиков.
31 марта Олег Сергеевич вошёл в синюю дверь прямо в офисе агентства «Фортуна», где задержался допоздна. По своему обыкновению он готовил документы для завтрашней сделки, не смея покинуть рабочего места, пока не обведён в кружочек последний пункт списка дел. Кроме него в офисе никого не было. Дверь открылась в стене переговорной, под часами, которые тут же остановились. Вострикова давно перестала удивлять непредсказуемость двери, мелкие перестановки в скудном интерьере странной комнаты. Окно по-прежнему дышало морской свежестью и чем-то ещё – вкусным, желанным, с чем с каждым разом всё труднее было расставаться.
За месяц дверных свиданий Востриков вспомнил, что когда-то уже жил в этой комнате. Дремал, закутавшись в плед, на кресле-качалке, пил из пузатой бутыли. Слышал голоса за окном, переливчатый женский смех. Вдыхал аромат свежей выпечки, на время перебивающий терпкий запах залива... Вот только когда это было? И точно ли с ним?.. Что это за море синеет там – вдали? И что за город?..
Вострикову захотелось выяснить это немедленно – он перемахнул через подоконник на улицу. Олега Сергеевича охватило пьянящее чувство свободы. Он сдёрнул с шеи ненавистный галстук, расстегнул пуговицу. Востриков шёл по улице, упруго толкая подошвами бугристую землю, подставляя лицо под ультрафиолетовые стрелы, жадно рассматривая всё вокруг. Люди приветливо улыбались ему и махали руками. Женщина в белом протянула риэлтору булочку в сладкой пудре. Он благодарно кивнул и вонзил зубы в сладкую, пуховую мякоть. Ничего вкуснее он в жизни не пробовал! Где-то вдали зазвонили колокола...
Неожиданно для себя Олег Сергеевич вдруг почувствовал, что не хочет отсюда уходить. Что совершенно охладел к элитному 6-комнатному пентхаусу и к самому небоскрёбу, нашпигованному умными новшествами. Да и к работе риэлтора, к бесконечным продажам и гонке за успехом. Он отчётливо понял, что никакие видовые панели, имитации и обновляемые настройки не смогут заменить эту звонкую синь, рваный ветер с моря, это безразмерное пространство внутри и вокруг. Что маленькая комната с цветочными обоями нисколько не стесняет его свободы. А перед ним – весь Мир, добрый и открытый, а главное – настоящий! И что он будет сам его открывать и исследовать!
Востриков осознал, что вот это и есть его настоящая Мечта, которую он чуть было не упустил, не просмотрел в погоне за рафинированным совершенством, стандартным счастьем. И если бы не синяя дверь, возможно, никогда бы о ней и не вспомнил.
В тот день Олег Сергеевич Востриков из-за синей двери не вернулся. Больше его никто не видел. Поиски результатов не дали. Невостребованные вклады отошли банку. Бронь на 6-комнатный пентхаус на 99 этаже умного небоскрёба сняли. Очень скоро все позабыли удачливого риэлтора агентства «Фортуна» и его рекорды продаж.
Синяя дверь с выцветшей краской, коваными петлями и львиной головой вместо ручки больше не появлялась. По крайней мере в том городе, где строится сейчас 27-ая очередь жилого комплекса «Мечта» (или 277-ая? – точно не помню).
_________________________________________
Об авторе:
АЛЁНА ДАЛЬ Прозаик и публицист, член Союза писателей России.
Родилась и проживает в Воронеже. Объездила четверть мира. Примерила на себя десяток профессий. За плечами два высших образования, журналистская карьера, издательский бизнес, морская кругосветка, преподавание на филологическом факультете Воронежского Государственного Университета.
Автор книг прозы «Хождение по Млечному пути», «Живые души», «Жизнь начерно». Участница многих литературных сборников и альманахов.
Публиковалась в журналах: «Роман-газета», «Москва», «Наш современник», «Нева», «Подъём», «Север», «Петровский мост», «Нижний Новгород», в газетах «Мысли(!)», «Литературная газета» и многих других литературно-художественных изданиях.
Лауреат Германского международного конкурса «Книга Года», дипломант премий им. Абрамова, им. Левитова, им. Куранова, конкурса «Яблочный Спас», неоднократный лауреат международного конкурса «Русский Гофман», обладатель приза читательских симпатий конкурса «Есть только музыка одна» и других литературных наград.
Автор курса лекций «Книги и социум». Участник книжных выставок, литературных и культурных фестивалей.
скачать dle 12.1