Ксения Хотина. ПО СЛЕДАМ ЕЖИКОВ

Редактор: Анна Харланова


(рассказ)



Мы называли ее ТырПыр. Не знаю, почему. Это Лешка Кошкин, мой сосед, придумал. Мы с ним на горшках сидели и за руки держалисьв детском саду. Лопоухий с большой головой и короткими зубами. Мне он казался милым. Перед школой его семья переехала в соседний поселок. Средней школы в нашей деревне не было, потому в пятом классе меня отправили в тот же поселок, в их школу, в их класс. Конечно, я думала, Лешкабудет рад, что мы будем учиться вместе, но он не обрадовался. ТырПыр, к слову, – наш классный руководитель.
Я была новенькая, во всех смыслах. Помню, как неуютно чувствовала себя на школьной линейке. У школы тогда не было автобуса для нас, поэтому в начале неделимы приезжали из соседней деревни в интернат на рабочем пазике. Автобус с мазутными сиденьямии такими же мазутными людьми приезжал задолго до начала уроков, и нам, школьникам, приходилось дожидаться занятий. Вот я и торчала возле школы.
В свой первый день, пока мама разбиралась с бумагами, я одиноко вышагивала по шершавой серой плитке, усыпанной, как веснушками, черными крапинками, пока двойная деревянная дверь не скрипнула, и на школьном крыльце не появилась троица с пакетами в руках. Ребята выглядели слишком нарядно для обычных школьников, – выпускники. Спустя какое-то время колонны запестрелиатласными белыми лентами и шарами. Потом появилось двое короткостриженных парней в белых рубашках, они попытались прикрепить на шуршащую штукатуркой стену плакат с рукописнымнеровнымтекстом: «С первым сентября!». Поначалу у них не выходило, но после плакат застыл, растворяясь на фоне, казалось, огромногодвухэтажного здания.
Мне сложно было поверить, что школа может быть такой большой. Я привыкла к нашей деревенской.В ней училось всего пять ребят, один класс, столовая, спортзал и длинный-длинный коридор.
Я наблюдала за детьми, потому что больше нечего было делать. Мне оставалось размышлять о папе, который остался на работе. Так хотелось, чтобы он пришел и посмотрел, какая я красивая в своем новом джинсовом костюме цвета неспокойного моря, что мои длинные русые волосы уложены в косы прилежно, чтобы сказал, что гордится мной. После на линейке я обеспокоенно искала его глазами. И не нашла.
Там на школьной площадке я вдыхала по-осеннему холодный воздух, когда откуда ни возьмись набежали дети. Их стало много, очень много. В толпе незнакомцев я испуганно озиралась по сторонам, сжимала в руках толстый букет, запах которого неприятно щипал нос.
– Эй, поторапливайся, а то опоздаешь, Анька-обезьянка, – парнишка на голову ниже меня дразнил белокурую девочку с вытянутым, как кабачок, лицом.
Кабачковая девочка только показала обидчику язык. Я увидела Лешку. Долговязый, с такими же оттопыренными ушами, только теперь более взрослый и красивый, он разговаривал с мальчиками.
– Привет, Лешка!
Я выжидающе смотрела на него, а он даже не улыбнулся. Мне казалось, что он бросится расспрашивать меня о происходящем за эти годы. Но он только кивнул.
Линейка закончилась. Толпа увлекла меня в здание.Лешка шел где-то впереди. Когда я оказалась в классе, меня словно никто не замечал. Вокруг много злых лиц,кабачковая девочка тоже здесь. Мой взгляд задержался на девочке-тростинке: руки и ноги тоненькие, переломить можно. Лешка расположился во втором ряду на третьей парте. Лица прыскали от смеха, переглядывались, подмигивали, а меня не принимали.
– Э, толстая, со мной будешь сидеть!
Мальчишка-задавака махнул на переднюю парту, которая располагалась прямо перед учительским столом.
– Я не толстая, – все, что я смогла выдавить из себя.
У этого лица были добрые и грустные глаза. Я почему-то согласилась сесть рядом.
В кабинет вошла классная, все встали. Только тут я заметила на стенах плакаты с математическими знаками и цифрами.
– Здравствуйте, Ежики мои! Меня зовут Татьяна Петровна, – со вздохом оглядела она нас.
«Ежики»...Одно это слово затмило мои злость и страх. Лица, что окружили меня, вдруг сделались добрыми, глаза у них засияли. Она кротко опустила взгляд, прошла к учительскому столу и села прямо передо мной, поправила платок на шее, чуть коснулась уложенных под заколку волос.
Я боялась дышать, замерев, все смотрела и смотрела на учительницу. Остальные тоже стихли. Мне казалось, что я слышу лишь ее голос.
И все поплыло: цветы, колонны, Лешка, лица, ежики поплыли в ежедневной школьной карусели. День за днем я училась. Прилежно.
Познакомилась с одной из одноклассниц, худенькой девочкой с усыпанными веснушками пухлыми щеками. Из-за необыкновенно узкого разреза глаз, трудно было понять, на тебя ли она смотрит. Мысленно я окрестила её «Китайские глаза». «Думает о себе много», – решила я, пока она не заговорила со мной. Мы подружились с Викой.
Дружили против остальных, так было легче выжить в классе. А Лешка дружил со всеми.
Одноклассники всем давали прозвища, в том числе учителям. Мне это не нравилось, но приходилось общаться по негласным правилам, поскольку в противном случае можно было стать объектом насмешек. Прозвища придумать мог любой, но «утверждал» их Лешка, почему-то все прислушивались к его мнению. Мне было обидно за классную, каждый раз в разговоре с одноклассниками я чувствовала неловкость, когда называла ее нелепым прозвищем.
Татьяна Петровна дала мне работу, такую, которая в последующем занимала все мои мысли. Это произошло как-то после уроков. Я осталась в классе, потому что мне не хотелось идти в интернат, там был воспитатель и старшие девочки.Никого из них я не любила. Татьяна Петровнавсегда оставалась после занятий в школе, я с охотой составляла ей компанию.
– Ксюша, – она пристально посмотрела на меня. – Я хочу предложить тебе, но не думай, я не навязываю, у нас есть место в школьной газете...
Я замерла. Школьная газета «Ровесник» висела на стене справа от выхода, каждый вторник там появлялись разные новости и заметки. Я не могла поверить. Она доверяет мне. Мне казалось, что в газете работают только старшеклассники.
–Тебе потребуется компьютер, ты умеешь на нем работать?
Я покачала головой и уставилась в стол. Ну все, сейчас она мне откажет.
– Ничего страшного, я тебя научу.
В этот же день гордая собой я сообщила воспитательнице, что буду работать в школьной газете, она лишь посмотрела на меня жабьими глазами. Такнесколько раз в неделю я стала работать над газетой и поэтому забыла думать о Лешке.У меня появился друг и появилась цель.
В школе наша классная была полностью погружена в работу, все разговоры касались математики: формулы, знаки, теоремы, одноклассники даже шутили: «состоит из цифр». Однако учительница только казалась занудой, она не смогла долго скрывать свою страсть. Ее выдавал взгляд. Мне казалось, что она видит намного больше, чем цифры. В один непогожий день, она рассказала, что обожает туристические походы. Ее глаза сияли, как только она заговаривала о палатках, кострах, чае на огне. Время шло, и к концу года, когдамы познакомилисьближе на школьных вечеринках, чаепитиях, уроках и классных часах, Татьяна Петровна предложила нам пойти в поход. Наверное, из-за походов ее и зауважали, она показала нам настоящую жизнь, а не ту, что в учебниках.
Походы в моей памяти отложились смутно: треск костра, искры, сосиски на палочках и песня, которую классная называла нашей, хотя, конечно, мы знали, что это не так:

Надежда - мой компас земной,
А удача - награда за смелость.
А песни…довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось.

Походы – это хорошо. Но в школьной жизни было и плохое. Сейчас многие школы, да и не только школы борются с травлей. Ее называют популярным словом – буллинг. В моем детстве это была травля,хотя, мы никак ее не называли. Одни дети просто мучили других детей. Спустя годы я много размышляла над тем, что происходило. В нашем классе тоже была жертва. Она не могла за себя постоять. Выходит, травили для демонстрации силы.
Когда мои собственные дети пошли в школу, и я столкнулась с травлей в качестве родителя, тогда я и узнала об аспектах буллинга от психологов, в особенности, что у каждой травли есть агрессор, который затевает ее. Обычно это один или несколько человек. В ситуации с моим сыном агрессора сразу удалось выявить, вместе со школьным психологом и дирекцией мы уладилипроблему, но в моем детстве мы не знали, кто был зачинщиком. Не знали или не понимали.
Жертвой сталЖеня. Онбыл из небогатой семьи, как и большинство в сельской школе. Кроме того, его родители частенько выпивали, как и у многих. Дети девяностых, одним словом. Я как-то этого не замечала, но другие видели, что одежда у Жени была чуть хуже, не по размеру, что от него пахло навозом. Его били. Обычно около школы, иногда в школе.
Как-то после уроков мальчики снова стали задирать Женю, при всех высмеивать его штаны. Это были обычные черные спортивные брюки из шелестящего материала. Они были ему велики, он ходил по классу и постоянно подтягивал их. Мальчики нашли это забавным, высмеивание брюк в секунду переросло в издевательство. Костина нога просвистела в воздухе, в секунды Женька сжимался на полу.
– Большебрюк, куда же ты пополз? – Лешка светил короткими зубами.
– Отстань, – Женя закрывался от надвигавшихся мальчишек локтями.
– Погоди, – наступил на штанину низкорослый Костя, который вечно обзывал девочек.
Штаны сползли с Жени. И вдруг он захныкал.Нос его сморщился как у Гринча, уши оттопырились, и он расплакался как маленький ребенок, пристыженно стал отползать к концу класса.
Мы с Викой все видели, но молча продолжали сидеть за партой. Я была слишком толстой, а она слишком узкоглазой, чтобы помешать обидчикам. В моей голове сидела мысль о том, что стоит вступиться за одноклассника, и на его месте может оказаться любая из нас.
– Вик, они всегда с ним так? – спросила я у подруги по пути из школы.
– Да ты что, не знаешь? Он мальчишек постоянно закладывает, вот они его и учат уму-разуму. Лешке в прошлом году крупно попало, он бомбочки у школы поджигал, а Женя его вломил, – я округлила глаза, на что Вика потрясла рукой. – Ну, сдал, понимаешь? Теперь Лешка парней подговаривает бить Женю.
– Я не знала.
Мы распрощались у поворота к интернату.
На следующий день на уроке классной все молчали под гнетом ее взгляда.Никто так и не сознался. Через несколько дней Татьяна Петровна собрала класс в кабинете математики на вечерний показ фильма «Чучело». Никто не смеялся.
Во время травли моего сына, я связалась с Татьяной Петровной, и она рассказала, как после очередных издевательств над Женей она отправилась к нему домой, но дома никого не нашла. Она прошлась по двору, решила заглянуть в хлев, к своему удивлению, на сеновале она и нашла Женю.
– Пойдем я тебя накормлю, – все, что она смогла сказать ему.
В детстве у меня тоже все пошло как-то не так. Оценки поползли вниз. Из интерната я уходила вечерами, возвращалась ночью через окно. Я откровенно валяла дурака, так сказать, пинала воздух. Иногда с девчонками мы пили пиво, так делали все интернатские, но обычно денег на пиво не было. Все, что держало меня на плаву – это газета и уважение Татьяны Петровны.Она терпеливо сносила походы к директору, разговоры с воспитателем. Она была моей надеждой.
После походов вместе с Викой мы стали ходить в гости к классной.Помню, как в подъезде мы переминались с ноги на ногу, поглядывая на цветы на старой тумбе.
– Может, пойдем? Вдруг ее нет дома? – теребила я пачку печенья, которую Вика прихватила с собой.
– Тихо ты! – шипела Вика. – Вот еще, мы уже пришли.
Дверь открылась, классная улыбалась, я зажмурилась от приятного теплого света, ослепившего нас после сумрака коридора.
– Раздевайтесь, – промурлыкала Татьяна Петровна, – Вижу, вы принесли печенье? – Посмеялась она в своей манере несмело и немного нервно. – Давайте-ка приготовим шоколадную колбасу. У меня и какао найдется.
Мы переглянулись и закивали.
Пока печенье крошилось, а масло топилось, нам оставалось разглядывать фотографии на холодильнике, на которых увидели взрослого рыжего парня, маленькую рыжую девочку и некрасивую девушку в походной одежде. Мы стали расспрашивать классную. Она описывала сына, тепло перебирая эпитеты, а про дочь говорила холоднее. Мы с Викой снова переглянулись.
– Дети разъехались. У сына семья, – улыбнулась она, посмотрев на фото девочки. – После института Надя совсем не приезжает, звонит редко, – потупила взор классная, и тут же добавила. – Что будем делать с успеваемостью? Отстают Женя и Миша.
Мы продолжили заниматься готовкой и обсуждением того, как подтянем парней по учебе.
После,когда мы возвращались домой иобсуждали классную, Вика прищурила и без того узкие глаза:
– Не повезло ей с мужиком...
– В каком смысле? – раскрыла я рот.
– В том самом: пьет, бьет.
Я ничего не сказала, но подумала: «Вот почему она хочет всем помочь, потому что себе помочь не может».
Потом я переехала в другой город, вышла замуж, родила детей. Спустя годы я приехала в поселок на презентацию книги о школе.Татьяне Петровне написала заранее.Я с нетерпением давила на педальгаза, мне хотелось увидеться с классной. В школе мы с ней почти не говорили, а после пошли к ней на чаепитие.
Я зашла в свое детство: те же цветы в подъезде, такой же приятный тусклый свет, масляный аромат. На вид таже Татьяна Петровна в по-учительски строгой одежде. Словно я вошла сюда десять лет назад и не выходила.
– Из наших кто-то заходит, заезжает к вам? – осматривала я знакомые стены.
– Очень редко, приезжала Лена, Аня до родов.
– Она же с Лешкой живет? – Прищурилась я. – Красивая получилась пара.
Я подумала, что никто не делал ставку на Аню. Кабачковая девочка, – чем она заинтересовала Лешку?
Пока Татьяна Петровнаготовила чай, она все что-то приговаривала, я следила за ней и сводила брови.Класснаязажгла свечу, запах топленого воска защекотал нос.
Она протянула мне ворох слегка помятых бумаг формата А4, некоторые выбивавшиеся листки были разукрашены ручками и карандашами.
– Что это?
– Это ваши письма, – она взглянула на меня. – Помнишь, вы писали послание в будущее?
– Если честно, – помотала я головой. – Смутно.
Да, мы правда писали что-то подобное. Я собиралась стать писателем или журналистом, должно быть что-то об этом, и писала про двоих детей. Я перебирала листочки,воровато заглядывалась на чужие послания. По моему лицу невольно ползла улыбка, я почувствовала, что Татьяна Петровнасмотрит на меня. Наконец, я наткнулась на послание Вики. Она писала, что живет в Петербурге, собирается ко мне в гости. Кстати, я гостила у нее в прошлом году, когда по работе оказалась в северной столице. Уподруги все сложилось так, как она и мечтала, работает по специальности, по окончанию школы Татьяна Петровна написала ей рекомендательное письмо на физмат.
Мое послание оказалось грамотно составленным для ребенка, мысленно похвалила себя и пожурила за пару стилистических ошибок, которые допустила маленькая я.
Можно было снова и снова перечитывать эти письма, если бы Татьяна Петровнане позвалак столу.
– Удивительно, что вы их сохранили!
– Если хочешь, возьми свое.
– Я сфотографирую, – мои руки дрожали.
– Я переживала за тебя в школе... – Она снова испытующе посмотрела на меня. – Я рада, что у тебя все хорошо. Тогда я не понимала, почему ты стала ежиком.
Я промолчала.
– Мой муж умер на годах, сердце, – сказала она мягко, но уверенно, в ее взгляде не было сожаления.
Я кивнула и крепче сжала маленькую чашку.
– Сын теперь живет здесь, внучка часто бываету меня. А дочка, –опередила она вопрос, всматриваясь в темный напиток. – Мы с ней почти не общаемся, Надя так и не смирилась с тем, что меня нужно делить с другими детьми, – взглянула на меня. – Изредка звонит.
– Чем вы занимаетесь? – прихлебывала я чай, все еще держа письма.
– Заготавливаю травы для сувенирного чая, веду онлайн уроки, у меня довольно много учеников. В школе я перестала преподавать, учитель может уйти из преподавания, а преподавание из учителя – нет, – посмеялась она.
Я тоже посмеялась.
– Когда муж умер, – она вздохнула. – Я пошла в церковь, стала молиться, – она задержала на мне взгляд. – Так и хожу. Стала воцерковленная. Батюшке помогаю, он у нас молодец.
Уголки ее рта дрожали.
– Почему вы пошли... – подбирала я слова, – в церковь?
– Потому что на что-то нужно опираться.
Я снова кивнула:
– С детьми мы ходим в походы, разжигаем костры, – в ее глазах блестел огонексвечи.
– Больше твоего сына не обижали?
Я помотала головой.
– Вы знаете, Женя переехал в мой город? Как-то я встретила его на улице.
– Да, девочка у него хорошая, они приезжали в поселок, – откинула она голову, словно пыталась вспомнить, когда именно.
– Это хорошо, что они смогли устроиться. Лешка и Женя. Я думала, что Лешка не сможет. Вы же знаете, что у него все было непросто. Когда они уехали из деревни, его отец повесился на ручке двери, – я замолчала, словно сказала то, о чем нельзя говорить.
Она кивнула. Мы молча смотрели на дрожащее пламя, прихлебывали пахнущий лугом чай. Наверное, для нее мы остались теми же ежиками.В голове играла песня «Надежда». Я всматривалась в ее морщинки вокруг глаз и понимала, что учитель – это не только когда учишь, но и сам всю жизнь учишься человечности.







_________________________________________

Об авторе:  КСЕНИЯ ХОТИНА

Родилась в 1993 в республике Карелия. Образование: юрист.
Работает юрисконсультом в ГБСУ СО ПНИ «Черемушки», индивидуальный предприниматель, обучается в Карельском филиале РАНХиГС. Проживает в г. Кондопога.
Член Совета молодых литераторов при Карельском региональном отделении Союза писателей России. Член Молодежного Совета при Главе Администрации Кондопожского муниципального района.
Участник шорт-листа премии имени А. И. Левитова, 2023.Резидент литературной резиденции АСПИ, 2022 (сентябрь).
Публикации: Журнал «Урал» роман «Накануне безумия», № 8, 2023, Журнал «Север» рассказ «У прошлого в гостях», № 1+2, 2023. Сборник прозы и поэзии Литературного кемпинга «Война и мир» №1, 2022. Сборник «Пора в космос», Союз писателей России, 2022.Сборник «Петрозаводск», 2022. Сборник рассказов «Четверо. Трое. Двое. Один», 2021, Москва, издательство «Перо».

скачать dle 12.1