Евгения Джен Баранова. КОРОТКИМ ВОЗДУХОМ ЗЕРКАЛЬНЫМ

Редактор: Сергей Баталов





Предисловие Сергея Баталова: Евгения Джен Баранова одновременно — и романтический поэт, не вписывающийся в мир и сгорающий в своих страстях, и отстраненный наблюдатель, беспристрастно фиксирующий любые движения души своего героя. 



«Пшеничное поле с воронами»

Я хочу целоваться, так хочу целоваться.

— Рядом с камином в особняке Ростовых
— Рядом с Наташей в собрании сочинений
— Шевеля кандалами скользких дверных цепочек
— Облокотившись на пирамиду в Лувре

Но взрослые люди так не целуют
или
взрослые люди так берегут талончик,
они занимают очередь, смотрят в кассу,
они улетают к греческому посольству.

Помнишь,
когда-то
я повредила ногу,
долго хромала
сквозь виноградник в Арле,
пересекала пшеничное поле —
птицы
черными буквами мертвому улыбались.

От поцелуя многое не зависит,
но целоваться стоит, пока мы живы.
Мертвые губы слушаются не лучше,
чем проститутки слушаются Ван Гога.

— Чем пирамиды слушаются Хеопса
— Чем запятые слушаются Толстого
— Чем я тебя стану слушаться,
если встречу,
а ты меня снова-снова не поцелуешь.



* * *

Не превращай меня в предмет.
Я только радуга в окне,
Я только винная лоза — 
не запирай меня в рюкзак.

Пою пернатых, время пью,
тоскую уткой по ружью,
храню дефисы от тире,
ревную Лайзу к «Кабаре».

То жмусь в эмалевой тоске,
купаюсь в лунном ветерке,
То жалуюсь вперегонки —
летят над миром сквозняки.

Не превращай, ни тпру, ни пре,
я только дети во дворе.
Ну что с них, розовых, возьмешь.
— Не виноват в порезе нож!



* * *

Ты странный
(я люблю тебя)
ты странный

И в этом столько
— стук печатных губ.

И в этом столько
— солнечный паук
из мушек собирает оригами.

Ты стра-
Ты -нный
Ты снился на субботу
(Матрена Скотница,
Игнат Козлобород).

Ходил вокруг меня, как водят вальс,
как водят 5-Б смотреть на мертвых. 
(Замрите, дети, Коля, не шуми,
представьтесь, дети, это аллозавр.)

Алло, алло —
и странствия,
и страх.

Алло, алло —
стекло для лаборанта.

Какой ты странный —
хочется сказать,
но всюду блеск окаменевших капель.



* * *

Поговори как флейта и как лес
как заливное озеро над лугом
как плачущая луковка небес
как первая ночевка у подруги

я тень твоя я тьма твоя я тмин
на ржавом теле молодого поля
поговори — отсюда до седин
до солнца до пыльцы до вакуолей

У клевера дыхания займи
(Он родственник, он тоже мотыльковый)
Так зарастает просека людьми,
Так обреченный выглядит здоровым.

Так я гляжу — из платья, из глуши
дворцовой/парковой — а черт с ним — изначальной.
Поговори со мною. Подыши
одним коротким воздухом зеркальным.



* * *

Я знаю, ты меня оставишь,
вопрос не времени, но слуха.
Мы слышим разное, товарищ/
дурак/любимый/детка/сука.

Я вижу яблоко; ты видишь
нехватку сахара, бензина, 
кто с Евой говорил на идиш,
кто Керберу трепал щетину.

Я очень женщина, мне жарко, 
мне жадно до всего живого. 
Зачем постылые подарки
от вымысла полубольного,

когда есть луковая кожа, 
есть анемоны поцелуев? 
Мы слишком разные, похоже. 
Не потому ли я ревную?



* * *

Проблема в том, что тебя люблю,
и я не знаю, что мне с этим делать.
Пока ольха стремится к ноябрю
дикорастущим облаком омелы,
пока граненый маленький таджик
вычесывает гриву Подмосковья,
я говорю с глотателями книг,
с Полиной, с Олей.
Глядит грибницей выросший район,
звоню в доставку, жалуюсь фастфуду,
и жизнь моя похожа на бритье
чужим станком,
и ржавчина повсюду.
И кто здесь Брут, и кто мне виноват,
зайти легко, а вывезешь — едва ли.
Я воровала, помню, виноград
и то, как пальцы от него линяли,
и то, как долго руки отмывать,
и то, как снится ягодная кожа,
не ела столько месяцев мускат,
теперь похоже?



* * *

В меня кололи разное,
чтоб я не умерла,
сон прятался по праздникам,
как швейная игла.

И я смотрела взвешенно
на капельницы грудь,
скользила по проплешинам,
неслась куда-нибудь.

Туда, где дни бейсбольные,
где косточки хрустят,
где рыбы малосольные
еще воды хотят,

где крутится, где вертится
над шаром голубым,
то барышня, то лестница,
то вересковый дым.

Где ладан над лампадою,
где голубь Гамаюн —
смотрю на пальцы, падаю,
потом еще смотрю.



* * *

Однажды ты дал мне столько любви,
что я не умела ее носить,
я только смотрела, как носят другие,
жалела изодранные края.

Однажды ты дал мне столько любви,
что я держала ее за дверью,
купала, взвешивала, сушила,
роняла розовый поводок.

Однажды ты дал мне столько любви,
что я проснулась в четыре тридцать,
и стрелки внутри у меня сломались.

Теперь я не знаю, откуда вечер
приходит в сломанные глаза.



* * *

Разве это интересно —
говорить с тобой?
Голубые занавески, 
кафель голубой.
Ничего не происходит
после 30-ти, 
во саду ли, в огороде
некуда грести. 
Разве это любопытно —
полузабытье? 
Никогда не бросит мытарь 
съемное житье. 
Никого не выдаст Петр, 
Савл не воздаст.
Время бьется, как пехота, 
гребанный спецназ. 

мягкой лапой
тихой сапой
трогает холмы
растворяет 
словно сахар
одного из мы



* * *

Когда февраль, нельзя существовать,
поэтому так сумерки всецелы,
так женщина, ушедшая рожать,
в хрущевку возвращается без тела.

И все-то ей одно, проходит луч
сквозь контуры, но солнечная сажа
не может запечатать, как сургуч,
объединить незримое с пейзажем.

И раз, и два — остался ни один,
гулена «не» — неверная частица.
И звездный путь, сожженный, как Берлин,
ненужным молоком еще сочится.



* * *

Спи, с кем хочешь,
говори, с кем хочешь,
ничего изменится для нас.
Спит над Воробьевыми платочек
синий, как Платонова рассказ.

Нет у революции начала,
видишь, белка ест с твоей руки,
спи, с кем хочешь,
я же обещала,
обещали глине черепки.

Копятся скорлупки на опушке,
злится меховое существо —
я ревную, только если Пушкин,
да и то ревную не его.

Я совсем не женщина, я брызги,
а вода не любит моряков.
Если я и плакала при жизни,
то, пожалуй, только для стихов.







_________________________________________

Об авторе: ЕВГЕНИЯ ДЖЕН БАРАНОВА

Поэт, прозаик, переводчик, главный редактор журнала-издательства «Формаслов». Публиковалась в журналах «Дружба народов», «Звезда», «Новый журнал», «Новый Берег», «Интерпоэзия», Prosodia, «Крещатик», Homo Legens, «Новая Юность», «Кольцо А», «Зинзивер», «Сибирские огни», «Дети Ра», «Лиterraтура», в «Независимой газете» и других изданиях. Лауреат премии журнала «Зинзивер» (2017), лауреат премии имени Астафьева (2018), лауреат премии журнала «Дружба народов» (2019), лауреат межгосударственной премии «Содружество дебютов» (2020). Финалист премии «Лицей», обладатель спецприза журнала «Юность» (2019). Шорт-лист премии имени Анненского (2019) и премии «Болдинская осень» (2021, 2024). Резидент 4-той Школы критики имени В.Я. Курбатова в Ясной Поляне (2024). Участник арт-группы #белкавкедах. Автор пяти поэтических книг, в том числе сборников «Рыбное место» (СПб.: «Алетейя», 2017), «Хвойная музыка» (М.: «Водолей», 2019) и «Где золотое, там и белое» (М.: «Формаслов», 2022). Стихи переведены на английский, греческий и украинский языки. Живет в Москве.скачать dle 12.1