Редактор: Родион Мариничев 
Предисловие Родиона Мариничева: ленинградец по происхождению и эмигрант вот уже большую часть своей жизни… Несмотря на эти факты из биографии Кураса, его лирический герой всё ещё живёт по московскому времени, а взгляд его обращён на сосны и снег, которого так не хватает на том берегу океана!* * *
Вот это ощущение в груди —
посередине
не затихает, сколько ни клади
ладонь к грудине.
Не столько боль — не то чтобы тоска —
щемит немного.
Проснёшься в темноте, а у виска
всё мрачно, строго.
Там, за окном, уже рассвет готов —
повсюду жалость;
там всяка плоть от птиц и до скотов:
чтоб размножалась.
И сам стоишь, прижав ладонь к груди
стеклянной двери:
посередине — где-то впереди —
туман и берег.
* * *
Лаура живёт по московскому времени,
в Москве, освещённой огнями, но в темени
кромешной, среди ослеплённых витрин, —
во тьме, над которой луны аспирин —
последней дающей надежду таблеткой —
висит за окном над чернеющей веткой.
Лаура не знает о том, что не та,
её накрывает в огнях темнота —
что тёмное зеркало помнит приметы,
и, в нём отражаясь, ночные предметы,
себя подвергают смертельной тоске.
Лаура идёт по тоскливой Москве,
весёлой Москве, ослепительной, огненной —
как будто удачно для жизни подогнанной,
как сдвинутый намертво ржавый засов;
московское время двенадцать часов.
Лаура не знает: за гранями мира —
на главной странице большого клавира,
где вечность свои водружает шатры —
пунктирно её проступили черты.
* * *
Passa que'colli e vieni allegramente[1]Облака над холмами, но мы
не находим пути впереди —
перейди через эти холмы,
через эти холмы перейди.
То про ветер поют, то про снег —
бесконечное время зимы;
в облаках над холмами просвет —
перейди через эти холмы.
В наше время чумы и сумы
каждый клянчил, лукавил и врал.
Перейди через эти холмы —
там найдёшь перевал и привал.
Высоко, где встречается свет
с белым краем густой бахромы, —
даже пусть через тысячу лет —
перейди через эти холмы.
* * *
Как поезд, идущий на север,
трясущий меня
вдоль поля, где розовый клевер,
лугов простыня;
где в тамбуре курит мужчина —
наброшен пиджак;
попутчица ищет причину
и этак, и так.
Курильщик, давай, не теряйся —
вперёд, mon ami, —
как будто для первого вальса
её обними;
укутай в пиджак осторожно,
а значит, вручи
в кармане застрявшие дрожью
дверные ключи.
Я помню историю эту,
но помнишь ли ты —
погасшую вдруг сигарету
в губах пустоты? —
и рытвины мёртвой дороги
в прибрежном лесу,
и солнце, что ходит с востока
смотреть на росу.
Я здесь от тебя отлучённый,
но город не сдам —
не зря же нас белым на чёрном
учили словам.
Учили забыться в припеве:
«Иди, не сверни!» —
как поезд, идущий на север,
идёт, mon ami.
* * *
Снег на зелёной траве, и опять неподвижные сосны —
каждый, кто верит, что он не один, — несуразный, не взрослый;
каждый, кто хочет остаться, уже позабыт безвозвратно;
каждый, кто хочет уйти навсегда, возвратится обратно.
Если не делать совсем ничего, тяжелее усталость.
Из дому выйдешь, как будто из поезда на полустанок.
Сколько я разных домов называл опрометчиво домом,
но обернулся: они оказались нелепым фантомом.
Вот слюдяная луна, вот непрочные встречные звёзды —
надо бы всё переделать иначе, исправить — но поздно.
Надо бы что-то сказать — только всякое слово не ново.
Хлеб и вино через тысячи лет безответного зова.
Хоть бы какой-то мне знак или окрик: упрёк, перебранка —
тысячи лет безответной любви в пустоте полустанка.
Сосны одни – за грядою гряда. Молодая лисица
глупо царапает лёд, но не может к воде подступиться.
Снег на зелёной траве и холодный туман спозаранок:
здравствуй, планета моя, — мой пустой полустанок.
* * *
Конечно, солнечно,
но холодно пока —
ползут беспомощно
по небу облака —
так на позиции
зимой ползёт отряд —
пока форзиции
желтеют невпопад.
Я дружен с птицами —
одна из них пять дней,
когда не спится ей,
кричит: «Сергей, Сергей!»
Мне это кажется? —
Попробуй разобрать;
дуб старый, кряжистый
зазеленел опять.
Сергей откликнется?
Появится извне? —
как черновик лица
на ровном полотне?
Века тревожные
уже который век —
одни оплошности,
да облака и снег.
Скажи, форзиция,
а, впрочем, промолчи;
там, на позиции
все тёрты калачи:
под маскхалатами
беспомощно лежат:
шли аты-батами —
а как пойдут назад?
Какими клёнами
шумит грядущий май?
Опять пионами
запахнет невзначай;
вползут беспомощно
на небо облака,
и будет солнечно,
но холодно пока.
* * *
Всё же, я мало прошу у тебя, да и то нечасто —
вот я стою на равнине, смотрю очкасто
вдоль бесконечного неба, раскинутого для вида,
или для тех, кто читает на память Псалмы Давида.
Был я неправ,
был я близок с такими, что лучше поврозь бы:
это, конечно же, плохо,
но ты не отвергнешь просьбы;
я не о прошлом прошу — ничего в нём теперь не исправить:
то, что прошло, — прошло,
да и жизнь у меня одна ведь.
Здесь я стою на равнине — с тобой говорю отсюда,
небо прозрачно настолько, что можно поверить в чудо.
Чудо —
когда раскрываются сутью слова простые —
так же, как было у тех,
что молились тебе в пустыне.
* * *
Не улыбается мне ангел мой далёкий —
прекраснокрылый и беспечно волоокий.
К нему тянусь в пустынном городе руками —
а он над крышами, а он — над облаками.
В пустынном городе, в толпе, в дорожной пробке —
когда без ангела — кругом одни коробки;
и всё бессмысленно, и всё второстепенно,
и всё сливается в воронку постепенно.
Пока жестокий век жестокими сердцами
бряцает призрачно — скажи, что будет с нами?
и улыбнётся ли нам ангел одинокий —
прекраснокрылый и беспечно волоокий?
* * *
Под скрип пластинки старенькой
у злого века стибри —
бумажные фонарики,
кормушку для колибри.
Здесь, на балконе, вечером,
когда заснут индейки,
сиди себе диспетчером
для звёзд
узкоколейки.
Повсюду клинья точатся:
Монтекки, Капулетти —
но лучше одиночества
нет ничего на свете.
Пусть ярость — благородная,
но без неё-то лучше.
Луна — сестрица сводная —
скрывается за тучи.
И тихо, тихо, тихо тут,
как на немом экране —
и только звёзды тикают
у времени в кармане.
_________________________________________
Об авторе:
ИГОРЬ ДЖЕРРИ КУРАСПоэт и прозаик, редактор отдела поэзии в литературно-художественном журнале «Этажи». Родился в Ленинграде, с 1993 года живёт и работает в Бостоне. Автор пяти поэтических сборников «Камни/Обертки», «Загадка природы», «Не бойся ничего», «Ключ от небоскрёба», «Арка», книги сказок для взрослых «Сказки Штопмана» и книги для детей «Этот страшный интернет». Публиковался в журналах «Интерпоэзия», «Крещатик», «Новый Берег», «Новый Журнал», «Новый Свет», «Нева», «Времена» и др. Лауреат премии журнала «Textura» по прозе (2019), лауреат премии журнала «Сура» по поэзии (2019), лауреат конкурса прозаической миниатюры имени Ю. Н. Куранова (2022), призер поэтической премии «Фонарь», 2022 (Издательский дом «Перископ-Волга»).
[1] «Перейди через эти холмы и приди весело ко мне» (итал.), из эпиграфа к рассказу Тургенева «Три встречи».
скачать dle 12.1
