Борис Кутенков. ВРЕМЯ НАЗАД

Редактор: Родион Мариничев 





Предисловие Родиона Мариничева: стихотворения этого поэта сложно не узнать буквально с первых строчек. Настолько громкий индивидуальный голос в огромном поэтическом легионе - явление нечастое. Причём те, кто лично знаком с Кутенковым, вероятно, сразу же слышат его манеру публичного исполнения, которую также сложно не запомнить. И, конечно, это тексты для посвящённых, для тех, кому знакомы “добычинский свет”, “введенское небытьё” или “обэриутский лес”, потому что во вселенной Кутенкова всё это - совершенно привычные, хорошо исследованные планеты. 



* * *
Памяти Алексея Кубрика

I.
приплывает как спутанный мистер больдт
хочешь режь или правду знай
межъязыкая музыка белых польт
и юнцу пришивает горящий край

я учитель ты музыка не про то
всё в себя говоришь бомбардир шутих
очумевший соцарт молодой барто
несмываемый детский стих

брось понты говорит я иду на «ты»
я пределен как смерть а ты алфавит на «я»
стань постангел неслыханной простоты
свет введенского небытья

и пока твой огонь воссиявший гвоздь
край пальто восстающе бел
в мертвеца прошивает костюм насквозь
чтоб светился на нём и пел

II.
это дерево речи легко оголилось при всех
что не дуб не герой что всего нерасчисленный автор
лишь его оголяемый плач недокуренный смех
эмигрантская ночь без метафор

я мычит недоказанный свет первородная связь
страшных боксов твоих ученик не дошедший до стойки
и болит перворечью себя изумляясь плюясь
и выходит из нор дребезжаще как день перестройки

чёрный день и учитель горит опадает листва
и поёт мне в землянке огонь о неслыханном зэке
чёрный лист упадает на грудь твоего воровства
и уходит учитель темнеющим и межъязыким

увожу увожу чтоб не даться на грудь блатарю
возвращаю в себя – вместо родины к верному дому
– просыпайся, нудистка, – в последнюю речь говорю, –
в этой смерти её наготе всё совсем по-другому



* * *
Анне Аликевич

I.
Вот и смотри-ка мы стали позор выше гор
С новых времён полицаем вискарь и кагор
В прозе добычинский свет и эзопова манна
Тёмный сверчок из тридцатых бла-бла разговор
В розовой детской себя убивает в упор
Школа сентябрь и цветастая Анна Иванна

Вот и смотри-ка и в моцарте сталин пропел
Тело моё голубику ведёт на расстрел
Бро как тончайший добычин изъеденный псами
Мы ль не предам ну а ты моя дурочка ты
В ядерной детской награбленных кукол ряды
Что от чужих укрывали а сами-то сами

II.
тело моё говори меж давилен и жрален
ты озарённый кузнечик смертей или сталин
тёмный сверчок из тридцатых с улыбкой зе-ка
спишь на весу в недозволенной тьме языка

смертное тело твоё невпопадно
атомным светом твоё ну и ладно
смех предрасстрельный твоё га-га-га

тело моё говори меж личин зуботычин
ты ли союзными псами зажратый добычин
бек очумевшая в травле под сладкий кагор
неба поломанной дудкой бла-бла разговор

руки помыв аккуратно
чай заварив аккуратно

в розовой детской себя убиваешь в упор

III.
к реке выходит мальчик-дурачок
сыграть со смертью в голубой молчок
и видит свет расстрельная черника
введенский обезумевший сверчок

сквозь праздничный обэриутский лес
выходит речь отринутого без
и агрис дэцэпэшная соната
на дудочке поломанных небес

вот русский мир утянутый в табу
вот лучший друг в неузнанном гробу
богдан с голубкой в смерть перетекает
сам-темнота в улыбчивом зобу

а разломать и кнопку повернуть
всей страшной кукле музыка по грудь
кузнечик смерти сталин озарённый
поговори со мной ещё побудь



* * *
Григорию Батрынче 

I.
то ли визгливый централ из ментовских тойот
то ли прикрылись небес надсловесные веки
смертная музыка в грецком орехе поёт
словно навек замолчала в замедленном греке

воланд слетевших шаров небулгаковских мест
вышел во двор подсобрать голубику расстрела
ад високосный присядь под свистящий арест
тело тридцатых забудь что по-сталински пело

юнкер нечёрной реки понадёжней ударь
осип спасайся сквозь дальневосточные реки
гришу и лену верни високосная хмарь
грёбаный год убирайся навеки

II.
рыба ада разрезала лёд и хохочет мол буду до ста
оголённых глазниц торжествует непойманным весом
и огонь обнимает горящее тело куста
говорит не ходи этим лесом

тот ли свет загрустивший по нам или новый эсэс
из булгаковских снов
обнажил эту харю без грима
– не ходи этим лесом, – стрекочет, – мы сам себе лес
разбросавший закладки ненужных чудес
тёмный браузер дня
мотылялся бы мимо

но шагаешь беспечно вдогон без братвы и весла
в этот хренов адок подмосквы
прогуляться как местный
не ходи этим лесом сегодня
немерено зла
у идущего с праздничным хаером в свет надсловесный

столько ягод расстрельных подъехало смотрит в ряды
как на чёрте горит колдовская рубаха распада
и вдогонку стучит обалдевшее тело беды
не ходи говорю этим лесом не надо

III.
зла немерено
зла
обнимает и просит приди
рыба дна обнажилась и щерит свои бигуди
девяностых танцует стриптиз и темна и поддата
ей вдогонку стучат каблуки светоёмкого ада

ментовская собака за свет умоляет абьюзный
мол парнишка неправ мол запутался просто болезный
депутат свысока уверяет что поздно
эту сиську лизать этот праздник спасать надсловесный
проститучая рыба его унесла

выходящий из тела беды под горящие сосны
говорит у..сь этот хмарь високосный
говорит что пройдёт этот хмарь мракобесный

зла немерено
зла



* * *

что-нибудь лёгкое вроде распада
в руки возьми, только плакать не надо
солнечный мальчик, пройдёт к январю
чёрное небо в его сердцевине
взяв, поверти, как моленье о сыне
и не на нём говоришь говорю

слово падежный сошедший с ума
колокол-колокол музыка-тьма

эта зима повертела, накрыла
скрылись во тьме мариэтта, людмила –
сердцем земным не пускавшие ад
колокол-колокол время назад
речь на разломе дрожит лепестково
(ёлки, ревёт – в утешенье такого
что бы сказать, отводящее слово? –
слышишь, поехали по небу, брат)

плёнка в зазоре расходится с гущей
голос не есть к овоенью зовущий
колокол тьмущий не есть иван-чай
в праздничной речи ночных живодёрен
свет сотворим осязаем проворен

слышишь молчи отвечай



* * *
…времён непевчих соловей
Иван Плотников

За отброшенным телом, в котором болит темнота,
за отброшенной речью лица
проступает в отце виноградное тело куста,
шелестит голубая овца,

восемь целочек в небе светают – и та, что впопад,
говорит из овцы, сквозь песок мордобитный и страх:
«Я отец, я непевчих времён молодой виноград
на Твоих подслащённых зубах»,

а другая – песок за глаза, кгб и на «бэ»,
ближний свет, умаляемый бог,
шелестит: «Я заглазная речь о тебе, о тебе,
самой пухнущей правды цветок,

скоро такой же станешь, как я, как я, –
пухнущий белой лозою нежибытья,

что же, дурак, выдувай из своих словей ты,
ум, оседлавший маленькую вон ту –
музыки ненарочной ещё неглухую флейту,
к волчьим глазам попривыкшую темноту».



* * *

это было мука песня логово
рана под жилеткой на пике

рубинштейн у кромки переходного
всё стоит как небово и богово
в светофорной голубой реке

ну же подставляй губу раневская
руку целовальная раневская
рыбий хвост и белая змея
литтусовка сами мы не местные

провела по жёрдочке над бездною
муза таксопарка дословесная
взорванная музыка твоя



* * *
В. Д.

где каждый ран трагедию, эклогу
и лишь терентьев – блатарю и богу
и парк его хитёр, он – имени меня
заёмный голос мой выходит на дорогу
реминисцентной ягодой звеня

рядом спорят два критика два иова
о поэте ушедшем в горах о дороге длинной
оба не любят чужого слова
боже укрой их нетронутою вагиной

я и сам в ней лежу, говорю целокупного для:
смерть – балбеска, мираж, миноносица
я что хочешь есмь: ягода, рот, земля
и мой чистый голос доносится







_________________________________________

Об авторе: БОРИС КУТЕНКОВ

Поэт, критик, литературтрегер. Родился и живет в Москве. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Автор пяти книг стихов и многочисленных публикаций в журналах «Знамя», «Октябрь», «Новый мир», «Интерпоэзия», «Новая Юность» и др. Редактор отдела критики и публицистики журнала «Формаслов». Редактор отдела поэзии портала «Прочтение». Организатор и ведущий литературно-критического проекта «Полет разборов» (с 2014 года).
скачать dle 12.1