ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Екатерина Горбовская. В ТОМ ТРИДЕВЯТОМ

Екатерина Горбовская. В ТОМ ТРИДЕВЯТОМ





* * *

Она появлялась всегда незаметно –
Невидимой тенью, при полной луне,
Любила любого, дарила – несметно,
А после годами являлась во сне –
Бегущим оленем, летящей рекою,
Двоилась, троилась, дробилась на сто...
Не то чтобы в ней было что-то такое,
Но всё-таки было в ней что-то не то...

А он улыбался глазами лазурно
И тростью игрался ей глядя вослед,
И знал, что всё будет донельзя ажурно
(мрачнея во взоре при мысли, что – нет)
И гладил блуждающей жаркой рукою
Серебряный круп молодого авто...
Но всё-таки что-то в нём было такое...
Но всё-таки что-то в нём было не то...

И дни закружились, сплетаясь в недели,
И солнце сто раз обожгло окоём,
И каждый другого держал на прицеле,
Но каждый другому был нужен живьём.
И время устало, и стало их трое,
И третьего дóлжно кунали в купель.
Но что-то в ребёночке было такое,
Что батюшка слёг и болеет досель.




* * *

Вы ж мои свидетели, ангелы-святители,
Как же те две девки друг друга ненавидели!
Ой, мои спасители, мы же все там были,
Как две эти девки одного любили —
Сильно кучерявого, больно развесёлого —
Первая-то тихая, слабая на голову,
В Новый Год тихонечко плакала под ёлочкой,
А с утра легонечко скинула ребёночка.
А другая — резвая, да не шибко трезвая,
Отыскала лезвие да себя порезала.
А он сизым соколом в облацех летаючи,
Всё, что ему надобно, делал припеваючи.
И слова хорошие даром не растрачивал,
Резвую — подначивал, дуру — поколачивал.

А теперь он старенький.
Старенький-престаренький.
У него есть Танечка, у него есть Варенька,
Радио на стеночке, да простынка белая,
Всё, что ему надобно, под себя он делает...
А слова хорошие, те, что не растрачены,
Проступают кожею в виде всякой всячины.
Экие-то небыли жизнь у нас городит...
Две девки за ним бегали —
Две бабки за ним ходят.




* * *

Избави нас Боже допытывать психа,
Почём у него его чёрное лихо —
Угарные дни, одинокие ночи,
Где за ночь раз десять —
То ляжет, то вскочит,
И память проходит ознобом по коже —
Избави нас, Боже!
И вас, кстати, тоже.



* * *

Я же не просто по дому хожу —
Я же с ума потихоньку схожу,
Я же по тонкому-тонкому льду
На Вашем коротком иду поводу.
Ни звука, ни света, Вы — там, а я — здесь —
Меня как бы нету, а Вы как бы есть.
И сколько веревочке этой ни виться —
Кому-то придется на ней удавиться.



* * *

С лева бока — ножка правая,
С права бока — ножка левая.
И слова мои — корявые,
И делами Бога гневаю.

То направо перекошена,
То налево. Вот ведь надо ведь...
А хотела быть хорошею,
Чтоб собою только радовать —

Чтобы речь держать — напевами,
Чтоб ходить повсюду павою,
Чтобы слева — ножка левая,
А по праву руку — правая.




* * *

Вот была б я молоденькой, худенькой —
Я б такие носила платьица!
А тут в зеркало глянешь — Господи!
Ну, на что тут, скажите, тратиться...

А с тех пор, как между нами всё кончено,
Мне повсюду мерещатся белочки,
Тараканы и всякие прочие
Быстробегающие мелочи.
И я даже была у доктора.
Доктор выслушал — и расстроился,
Говорил мне про симптоматику,
И про то, что за этим кроется...
Вот была бы я старенькой, кривенькой —
Я взяла бы тебя на жалость,
Я б схватила тебя,
Тряслась бы вся —
И держалась, держалась, держалась...




* * *

Он смотрел в трубу подзорную
На свою большую жизнь,
Если видел птицу чёрную —
Выстрел влёт — и птица — вниз.

Его руки не канючили —
Раздавив кадык судьбе,
Он из женщин выбрал лучшую,
И привёл её к себе.

А Судьба смеялась гаденько:
"Ой, неправда ваша, дяденька!”




* * *

                                        Лизе


Ты думаешь, что если ты летаешь,
То и все летают — ан нет!
Летают только глупые и добрые, мой свет.
А чтобы вот за художника,
Да ещё за еврея —
Тут надо бы осторожненько,
Это — как лотерея....
А если и он летает —
Опаснее не бывает.




* * *

Тут у нас такие ветра бывают, такие ветра,
И такие вещи случаются, такие вещи…
Тут у нас что ни день – то уже вчера,
Тут у нас что ни сон – то кошмар, но вещий.

А ещё приплыли к нам корабли,
А на них такие плохие люди…
Мы плетьми их били, пока могли,
А потом сожгли – пусть их Бог рассудит.

А слепая девочка родила козла.
Родила козла и сама же съела.
Вот такие, парень, у нас дела,
Да тебе-то, парень, какое дело?

Ты иди отсюда, не жди утра –
Что ещё там море к утру наплещет…
Тут у нас такие ветра бывают, такие ветра,
И такие вещи случаются, такие вещи…




* * *

В том Тридевятом, ныне Тридесятом,
Плыл облаков сиреневый туман...
И душами сияли, аки златом,
Прекрасные потомки обезьян.
И я их так любила, так любила —
Почти что всех, почти что всей душой,
А радуга двоилась и рябила
И делалась большою-пребольшой...
Ведь, как запомнишь — так оно и будет.
А станешь проверять — оно уйдет.
Такие удивительные люди...
А ведь поганый, в сущности, народ.







_________________________________________

Об авторе: ЕКАТЕРИНА ГОРБОВСКАЯ

Родилась в Москве. Училась в Литинституте. Автор трёх поэтических сборников: «Первый бал» (1982), «Обещала речка берегу» (2003), «Утро вечера» (2013). Живет в Лондоне. Публикации последних лет: «Знамя», «Новый Мир», «Дети Ра», «Сибирские Огни», «Иерусалимский Журнал», «Вестник Европы», «Юность».скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
7 595
Опубликовано 22 сен 2014

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ