Редактор: Евгений Никитин
Комментарий Евгения Никитина:Александр Шапиро – то, что сейчас называется «традиционный лирический поэт». Характерный для него тип лирической субъектности много лет отменяют, объявляют завершённым – но он не завершается. И мне кажется, он выживет и в дальнейшем – в той точке, в которой он находится у Шапиро: в месте осознания своей конечности, в присутствии собственной смерти. В своих лучших текстах Александр ловит это ощущение ухода, распада субъектности – «отвернусь — и ничего не станет, (…) и вернёшься — не вернёшь», «Неловко виться акварельной тенью (...). Наяву я верно был бы тяжек, неуместен». Эта отрешённая фиксация своей экзистенции, на мой взгляд, не может исчезнуть по антропологическим причинам: мы в ней нуждаемся, чтобы собирать себя. Другой вопрос в том, что для этого будут требоваться точные слова, потому что поэтический язык имеет обыкновение стираться. Александр Шапиро эти слова находит. Эта подборка собрана мной из текстов разных лет – в том числе самых новых. Но есть здесь и несколько очень-очень старых, которые я помню уже много лет. Они продолжаются во мне, и, я надеюсь, прорастут и в других читателях.* * *
Были когда-то близки.
Фоткались в ко́нтровом свете.
Вспомнишь ли ту
Птицу, чьи крылья — силки.
Рыбу, плетущую сети.
Розу в цвету.
В стёклах дрожала, звеня,
Вся отдавалась дрожанью
Колкая брошь.
Так и поймала меня.
Так и пропала за гранью.
И не вернёшь.
* * *
Топчешь себе, топаешь тропкою горной
или пусть равнинной, через поля, —
всюду это облачко, тёмное, бесформенное
ходит за тобою, чуть траву шевеля.
Кустики дорожные, садики дачные —
стоит лишь расслабиться и взгляд отвести —
потускнеют, скроются за полупрозрачное
стекло — потом очнутся и продолжат цвести.
Неба ведь не вырезать и корней не вырвать.
Что же так темнеет и мертвеет в груди?
Вынь большой смартфон, попробуй сфотографировать
это... только близко лучше не подходи.
* * *
В.К.
Так часто здесь бывал, что научился
справляться с дверью: чуть надавишь ручку,
толкнёшь косую вбок — и сразу видишь
картинки на стене: хозяйка дома
писала акварелью. В этот дом
я приходил, и прихожу во сне,
а может, лишь во сне. Неловко виться
неуловимой акварельной тенью,
дрожаньем занавески. Наяву
я верно был бы тяжек, неуместен,
усталая хозяйка за столом
мне говорила б: ничего не нужно, —
и знал бы я: слова мои, подарки —
всё лишнее. Не нужно ничего.
* * *
Закатные лучи скользят поверх голов
удачливых ловцов искусственных жемчужин.
— Ад есть, но он пустой, — сказал отец Круглов.
Наверное, пустой. Как место он не нужен.
Зато нам нужен рай, мы так его хотим,
мы без него пусты, как совокупность точек,
хотя бы полурай, домашний карантин,
куда нельзя войти, но можно, если хочешь.
Я вымою окно, цветам воды налью,
ты выгладишь бельё и приберёшь по дому,
и если это рай, то страшно жить в раю
тебе полусвятой и мне полусвятому.
* * *
Е.Т.
Диск новый, звук расчистили. Земляк,
певец из нами брошенной земли,
грустит о море. Он бы не терзался,
когда бы просто поселился рядом.
Здесь моря — хоть залейся. Океан
не пуговка: и хошь, не потеряешь.
Вон он стоит под окнами, занудный,
сердитый и слезливый, как старик —
и боги ведь бывают старики.
Их вечный гул несносен нам, как шум
заезженной, царапанной пластинки.
На ней и музыки не разобрать —
лишь чайки, что девицы на подпевке,
отчаянно «Земля, – кричат. – Земля!»
* * *
Разучился доверять посулам
видимости. Вижу, скажем, дом.
Кто бы этот морок ни подсунул,
всё равно ведь заберёт потом.
Отвернусь — и ничего не станет,
не останется со мной.
Занесёт косматыми песками.
Скроет коркой ледяной.
Как назвать таинственное, что-то
большее, чем заводной бубнёж,
что сотрётся после поворота,
и вернёшься — не вернёшь?
Пахло старыми коврами в доме,
ночью распахнулась дверь в чулан –
и исчезла. Всё исчезло, кроме
формуляра радостей и ран.
Всё почистили, поубирали,
подровняли нашу ерунду.
Как ходил я этими дворами.
Как сейчас иду.
* * *
Малышу приснилось, что он чужой,
что его подкинули, позабыли,
что зовут не мамой, а госпожой
даму по соседству в автомобиле.
Этот сон останется навсегда,
как и недоверье к рукам и взглядам,
и когда случится любовь — беда:
он один, один, никого нет рядом.
_________________________________________
Об авторе:
АЛЕКСАНДР ШАПИРО Александр Шапиро — родился в 1966 году в Москве. Получил математическое образование. Участвовал в поэтическом семинаре К. В. Ковальджи. С 1995 года живёт в Дании, профессор физхимии в Датском Техническом Университете (Копенгаген). Публиковался в журналах «Арион», «Новый берег», «Дети Ра», «Крещатик». Книга стихов «Стихи для Альтер Эго» (М., Водолей, 2007).
скачать dle 12.1
