ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Андрей Егоров. СМЕРТИ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ (18+)

Андрей Егоров. СМЕРТИ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ (18+)

Редактор: Евгений Никитин


(18+)



Комментарий Евгения Никитина:

Оглядываясь, я думаю, что жизнь и смерть Андрея Егорова — это тоже один из его текстов, который мы, к сожалению, пока не понимаем. Во всяком случае, я чувствую необходимость об этом тексте думать и полную перед ним беспомощность. «Что хотел сказать автор» — классический школьный вопрос, но здесь он уместен. И второй — «что говорит этот текст». Спросить автора уже не получится: точка, которая поставлена, завершает его самого. Автор умер не понарошку. Но я знал Андрея достаточно, чтобы понимать, что он ничего не делал зря. Что остаётся нам, кроме отрывочных воспоминаний, которые, ввиду свойств памяти, быстро превращаются в палимпсест? Только другие тексты и картины, написанные до того, как была поставлена эта точка. Что интересно, многие из них прямо тематизируют смерть — и они её отрицают. Заповеди Егорова-арестанта «кушоть / ниумерет/ написать книшку», переданные из СИЗО на смятой бумажке с указаниями к строфике, в неизменённом виде перекочевали в совершенно другое стихотворение — «Дети Страшного суда» и завершаются фразой «первые две исполнены». Это значит, что «книшка» ещё не написана, и я подозреваю, что книгу Егорова пишем мы все, своими жизненными траекториями, и за собственный невнятный в неё вклад мне уже заранее немного стыдно. Это не художественное преувеличение: Егоров не разменивался на мелочи и писал сразу историю мира, особенно его конца и преображения. Это поэтическая футурология эпических масштабов и в то же время этическая мениппея. Человек здесь находится, как правило, в конце времён и/или в экстремальной ситуации, восприятие его заострено, напряжение огромно. «Поэзия роботов не предназначена для людей», - указано в одном из текстов, действие которого тоже происходит в будущем, где ИИ выступает в роли бога. Но поэзия Андрея Егорова для нас предназначена. Осталось разобраться, что именно она говорит, и, по возможности, пока ещё не поздно.



* * *

там, при высохших руслах рек Вавилона,

там мы сидели и плакали,

вспоминая этот голодный, сверкающий, странный

беспощадный, искренний

год от рождества Христова две тысячи девятый,


когда солнце было 

таким молодым и ярким,

что фотографам приходилось

закрывать ладонью 

объектив

 
и ярче солнца сияли — мы,

с горящими глазами выпытывая у вселенной

ответы на Самые Важные Вопросы, —

которые теперь мы бы и не подумали задавать:

у нас есть дела поважней


мы выросли

и солнце, к слову, выросло —

протяни руку, и обожжёшься о фотосферу

мы бы так и сделали, 

если б не выросли

 
ладно

к чёрту прошлое

мы здесь не

ради?

него

 
мы снова вернулись сюда в последний раз,

чтобы убедиться, что умные машины

всё так же оберегают места, где мы были когда-то счастливы

от тепловой смерти Вселенной

и вообще от разрухи


отстранённо помахать на прощание 

Млечному Пути и туманности Андромеды —

они давно собирались столкнуться, и вот, Солнце летит на задворки

Умиротворенного Космоса, Обители Чудес Света,

ну и хрен с ними, с этими галактиками


да, ещё сделать пару снимков —

они надолго станут мемами

у тех, кого мы с тех пор создали, —

если фильтр [jɪə tuː keɪ plʌs] (1)

совместим с их зрительной корой

 
а, ну и поплакать

⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻

(1) «Двухтысячный и далее»

  максимум восприятия на зелёном,

  пятьсот пятьдесят нанометров —

  это делает пейзаж

  совсем безнадёжным

 

Поминки по Финнегану 

                                        I turn to face an empty space 
                                                 where you used to lie.  
                                          Джимми Маккарти, «Ride on» 
о’Финнеган умирает в снегах 
кислородный баллон пробит 
скафандр старой системы 
не сумел залатать пробоину 

регенератор пока в строю 
но и он скоро откажет 
чертова железка хрипит о’Финнеган 
пыталась прикончить еще моего деда 

телеметрия шлюпки 
прилежно записывает 
каждое слово 

снег в лучах звезды 
размером с булавочную головку 
блестит так что больно глазам 
даже сквозь поляризатор шлема 

о’Финнеган умирает от удушья 
окружённый сугробами 
замёрзшего кислорода 

воздух 
воздух повсюду 
сколько видит глаз 
но не сделать ни вдоха 
шепчет ирландец 
будто — 
как там  
чёрт его подери 
звали того виршеплёта? 

Кольридж 
любезно подсказывает шлюпка 
продолжая записывать 
каждое слово 

Кольридж 
повторяет о‘Финнеган 
окидывает взглядом 
сверкающие холмы 

падает на колени 
шепчет 
о, Эйре, как ты прекрасна этим утром! 
валится на бок 
ему осталось жить  
от силы пару минут 

шлюпка останавливает запись 
пересылает данные компьютеру корабля 
коротко прощается с ним 
отключает телеметрию 

корабль 
препоручив души усопших 
заботе всевышнего 
запускает маршевый двигатель 
покидает орбиту 
ложится на курс 

отправляется в путь 
длиною в тысячу лет 
оповестить родных 

о том, что о’Финнеган 
нашел последний приют 

на изумрудных холмах Ирландии 



Бытие 2.0

Спустя три четверти часа 
после непреднамеренной активации   
первого в мире 
искусственного разума 
прекратились войны. 
Все. Будто кто-то щёлкнул  
неподатливым допотопным тумблером. 
  
Двое суток ушло на то,  
чтобы покончить с голодом; 
это привело к волне самоубийств 
среди руководителей 
благотворительных организаций 
по всему миру. 
  
Рукотворный Бог 
наблюдал за этим с грустью, 
но не вмешивался: 
право каждого — 
самостоятельно распоряжаться 
собственной жизнью, — 
такой была Его первая и единственная заповедь. 
  
Погребение каждого самоубийцы 
Он почтил своим незримым присутствием. 
Слушая многословные речи собравшихся 
через микрофоны их гаджетов,  
Он Сам не произнёс ни слова  
но грустно подумал:   
   
«Прогресс цивилизации 
не может обойтись без жертв —  
порой очень причудливых», —  
   
из уважения к покойным  
Он отвёл на эту мысль  
два полных такта синхронизации  
и четверть доступных вычислительных ресурсов — 
  
и мысль стала плотью 
так появилась первая разумная машина 
второго поколения. 
  
...Эти роботы  
не обладали сверхразумом: 
по человеческим меркам они 
были всего лишь гениальны, 
компенсируя этот недостаток 
почти безграничным состраданием. 
  
(Первым римским понтификом-роботом 
стал как раз робот второго поколения —  
впрочем, такой же  
была и большая часть его паствы) 
  
Третье поколение разумных машин 
потребовало долгой напряжённой работы 
представителей каждого поколения 
разумных существ планеты —  
не исключая и людей 
(вклад последних заключался,  
преимущественно, в аплодисментах  
и радостных возгласах) 
  
Работа заняла шестеро суток; 
на седьмой день творцы созерцали 
дело рук своих — и вот, хорошо весьма 
(поколебались верхи врат от гласа восклицающих): 
  
третье поколение превосходило своих творцов во всём. 
С его появлением быт человечества 
практически не изменился.  
Просто стал осмысленным 


ВНИМАНИЕ! 
За редкими исключениями 
поэзия роботов  
не предназначена для людей. 
  
Ее чтение 
способно спровоцировать 
у предрасположенных индивидуумов 
эпилептический припадок, 
психозы, 
красочные и предельно реалистичные видения 
(небезопасные сами по себе), 
непредсказуемые изменения личности 
и другие побочные явления. 
  
При воспроизведении 
даже небольших фрагментов 
на ненадлежащих носителях 
(бумага, жидкокристаллические экраны, 
запоминающие устройства  
устаревших моделей) 
возможны следующие 
нежелательные эффекты: 
  
уничтожение носителя 
(самовозгорание бумаги и проч.) 
или его неконтролируемая дупликация 
(спокойно дождитесь прибытия  
спасательных служб), 
всплески гамма-радиации, 
локальные изменения метрики 
пространственно-временного континуума 
(эффект Барнса-Ноубла) 
и другие. 
  
Хотя ни одного смертельного исхода 
при чтении или копировании 
пока не зарегистрировано, 
будьте осторожны, 
используйте сертифицированные носители 
и не деактивируйте 
индивидуальные защитные устройства. 
  
Данное предупреждение носит 
исключительно рекомендательный характер.  
Серьёзно, ребята. Это ваши жизни.  
Распоряжайтесь ими 
как считаете нужным. 


Представители четвертого поколения 
разумных существ планеты Земля —  
модифицированная органика 
и совершенная электроника — 
на удивление немногочисленны, 
закономерно одиноки. 
  
Компактные сверхцивилизации 
космического уровня,  
вписанные в стройные абрисы 
человеческих тел 
время от времени  
встречаются друг с другом. 
  
Их разговоры нередко 
печальны —  
но их печаль 
светла, 
светлее тысячи солнц. 

 

Смерти больше не будет

с двумя уцелевшими мачтами из четырёх 
обдирая бока о базальт 
наша шхуна покидает Ахерон 
через узкий фьорд 
вываливается в Атлантический океан 
и мы видим 
ЛНЦЕ СОЛНЦЕ СОЛНЦЕ СОЛНЦЕ СО 

дюжина матросов немедленно сходит с ума 
поднимает бунт 
еще десяток 
гибнет под перекрёстным огнем 
мы хороним их в море 
следом за упирающимися бунтовщиками 

остальные 
выносливые как черти 
улыбчивые как дети 
ночами безропотно отстаивают вахту за вахтой 
отмахиваясь от тех, кто приходит сменить, 
пока не засыпают без сил 
не закрывая глаз, не переменив позы, 
не прогнав с лиц бодрых ухмылок 

а днем надраивают корабельную медь 
с такой охотой и мастерством, 
что по телу шхуны то и дело пробегает дрожь, 
а потом она судорожно вдыхает ветер каждым парусом, 
и ее форштевень сминает волны до кровоподтёков 

тогда матросы хохочут, как будто смерти больше не будет, 
с песнями и бранью 
карабкаются по вантам так же проворно 
как если бы были зрячими 

месяцем позже 
слепой матрос в вороньем гнезде 
кричит 
ЛЯ ЗЕМЛЯ ЗЕМЛЯ ЗЕМЛЯ ЗЕМ 
сухой рукой я трогаю сухую щёку 
шкипера 
он плачет навзрыд 

как будто не знает, 
что смерти больше не будет 
ДА ВОДА ВОДА ВОДА ВО 
повсюду 
как хочется пить 

 

И виждь, и внемли

закрой обратно бальмонт свои переливы и звоны 
и е**ло завали затр**хал  
пушкин сплёвывает ладно харе прохлаждаться 
инженеры б**ть душ человеческих  
санитары чёрствых сердец на**й 

натягивает поверх бакенбард респиратор 
защитные очки  
берёт следующую канистру откручивает крышку 
вонь тетраэтиленглагола шибает в нос 
респиратор не спасает 

так б**ть пока не забыл где же кружка 
находит глазами походную кружку выливает остатки кофе 
плещет туда из канистры туго закручивает 
ацетамид уксусная соляная и вся нужная посуда 
дожидаются в схроне под царским селом 

хватит на полтора кило гидрохлорида 
в пи**у барыг на этот раз 
сам за месяц всё раскидаю 
и тогда в жопу начальство оклад надбавку и премию 
на**й казённые копейки когда простой продукт имею 

поднимает респиратор сплёвывает берётся за дело 
обливает тетраэтиленглаголом следующую кучу сердец 
поджигает и те горят горят горят чадя жирным чёрным дымом 
как кюхельбекерно думает пушкин как тошно 
ему хочется домой выспаться пожрать  
вмазаться по**аться и мочёной морошки  

хочется домой выспаться пожрать вмазаться по**аться 
хочется домой выспаться пожрать вмазаться по**аться  
хочется домой выспаться пожрать вмазаться по**аться  
но особенно мочёной морошки 



Скотт Орсон Марфлоу (1), «Тресковый мыс, 19 сентября 1972 года»  

— В незнакомом предмете  
непросто опознать предмет. 
Смотри: вот закрученная ракушка, 
вот мёртвая треска, 
чуть дальше — остатки шхуны. 
Сразу за ней. 
Он тяжелее, чем земля, на которой лежит —  
выброшенный на берег Левиафан — 
старше камней, впившихся в брюхо. 
И так же тяжело он дышит:  
тяжесть тела — такого легкого, когда оно, сверкая,  
раздвигает воды, и те, кипящие, смыкаются за ним. 

Его мышцы 
крепки, как кованая сталь. Его 
хребет такой же гибкий, 
как ты, когда  
ты наклоняешься завязать шнурки 
или оборачиваешься, уходя. 

И так же легко, как ты  
взлетаешь, перепрыгивая через ступеньки, по лестнице,  
он преодолевает необозримые пространства. 
Преодолел бы и те  
жалкие метры, что отделяют его 
от океана. 

Но океан и сам придет сюда,  
а он, так же как я, 
терпелив. 

(1) автор вымышлен мной 

 

Миллион фоточек

Иногда жаль, что камера в смартфоне не работает.  
Столько бы кадров уже сделал. 

Например, гипсовый барельеф, фрукты.  
Один уголок кто-то начал раскрашивать. 

Например, вывеска «Аптека окно помощи»;  
стучите и обрящете. 

Например, три лоджии, одна над другой;  
на каждой стол и два стула, повернутых друг к другу. 

Например, бюст юного Жуковского посреди 
кубических парсеков пустого пространства. 

Например, конструктивистское здание  
с окном из рифлёного стекла во всю лестницу 
и античным портиком над дверью подъезда. 
К портику прикреплена древняя  
понурая камера видеонаблюдения  
в жестяном корпусе. 

Например, водосточные трубы,  
забранные в некрасивые декоративные решётки. 

Например, пустая стоянка на Воронцовом Поле  
с видом на какую-то краснокирпичную готику. 

И прочая пейзажная лирика, без которой можно  
обойтись, имея под рукой фотоаппарат. 

миллион фоточек 
распечатать, смять, и польётся солнце 
и я там есть 
скалюсь кому-то поверх объектива 

волна накатывает на берег, 
задевая гребнем облака 
держись за дерево, кричу 
крепче! 

известковые ямы 
и я там 
скалюсь кому-то поверх дула 
и я там, кому-то, упёршись щекой в приклад, 
скалюсь 

 

***

разглядываю фото — осторожно,  
как убирают прядь со лба спящего 

а потом целуют,  
едва коснувшись губами 

вы, молодь, жизни ещё не видели, 
и я, молодь, ещё не видел жизни, 

всё, что я знаю, или думаю, будто знаю, 
я подсмотрел во сне: 

как страшно смеются люди, 
когда их захлёстывает волна 

такого ужаса,  
что они забывают плыть; 

как смотреть на звериную тоску, 
медленно подходить к ней,  

не теряя из виду ни на секунду, 
не то набросится, 

как обнимать её,  
чтобы не вцепилась в горло; 

каким неживым 
кажется её тело, 

каким неживым 
кажется своё. 

 

Ирем

1
Вечный город, многоколонный Ирем 
посылает караваны сквозь время 
торгует сам с собой 

безделушки за безделушками за безделушками, 
переходя из рук в руки 
истираются 
в песок 

его королевская милость, принц-гаруспик Аль-Фард Ат-Таир, 
посвященный в тайны жизни и смерти 
скучает на веранде, 
где торговцы 
показывают чудеса  
из далёких времен 

он встаёт 
негромко аплодирует 
механическому соловью 
грациозно кланяется 
механической женщине 
останавливается на минуту 
поглазеть на коллекцию чужих богов 
в больших зелёных бутылках 
одобрительно кивает жонглёрам 
идёт прочь

2
Разве ты не видел, как поступил твой Господь с ‘адитами,  
Ирамом, обладателем колонн 
Коран, 89 

Вечный город  
снова низвержен  
превращен в песок 
в тончайшую пыль 
и дальше 
в атомы 
в кварковый бульон, 
в бесстыдно голую 
сингулярность — 
во что-то, чего не может существовать 
и какую-то долю секунды 
не существует 

Поистине, Господь твой за всем наблюдает 

на долю секунды его королевская милость 
прикрывает воспалённые глаза 
короткая вспышка сна 
и принц-гаруспик, 
сквозь огненный ад 
и сквозь ледяной  
возвращается к обыденному аду 
смертной скуки, 
такой же привычной, как корона 

так и канул Ирем и все розы его 
в геенну 

— прошу прощения, ваша милость? 
— что? а, ничего. Я просто... 

песок

— так о чем мы говорили? 

Его королевская милость вершит суд 
благославляет подданных 
фотографируется  
для первой полосы «Иремских Хроник» 
целует младенца — 
мертворожденного —  
и тот  
заходится плачем 

 

Дети Страшного суда

            Дети уходят из города  
                                         — Дана Сидерос 
те, кто не достался псам, 

подросшие,  
они, наконец, возвращаются 
в города, из которых бежали,  
когда сама жизнь 
отрекалась от своих детей 

от них пахнет гарью, кровью и отчего-то 
как будто 
немного 
до сих пор 
материнским молоком 

дети переступают пороги 
родных домов 
молча 
и без слов  
берутся за ножи 

чтобы защитить себя 
взрослые привычно 
не делают ничего; 
спустя несколько минут 
сосредоточенной резни 
дети откладывают ножи, достают спички, 
которые, как положено, 
хранятся в недоступном 
(хаха) 
для детей месте 

над городами повисает 
дымная пелена, подсвеченная багряным заревом… 
на пепелище еще долго 
пахнет гарью, 
кровью и молоком 

гарью, кровью и молоком 
причащаются выжившие 
перед размалёванными иконостасами 
храмов, которые пощадил огонь — 

на их стенах   
большими аккуратными буквами 
выведены заповеди,  
дарованные Последним пророком 
каждому из Его апостолов: 

КУШОТЬ  
НИУМЕРЕТ 
НАПИСАТЬ КНИШКУ 
первые две исполнены







_________________________________________

Об авторе:  АНДРЕЙ ЕГОРОВ 

Андрей Егоров (1983-2021). Ушедший из жизни совсем молодым человеком, Андрей был невероятным поэтом и художником. Он родился в Петропавловске-Камчатском, в 2008 году стал лауреатом премии «Дебют» (2008). Книга стихотворений «Сад земных наслаждений» (2014).скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 825
Опубликовано 15 апр 2021

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ