ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Алексей Остудин. НАШЕ ПОКОЛЕНО

Алексей Остудин. НАШЕ ПОКОЛЕНО

Редактор: Роман Рубанов





Проза жизни

В чистом поле не вера, а Верка
перекатную голь родила,
прикорнула в конвульсиях ветра,
а проснулась - такие дела,

и - до вечера снова на выпас
подрастающих папье-маше:
кто родился в рубашке на выпуск,
кто в гнилой телогрейке уже,

то сажает вредителей Сталин
то трясёт кукурузой Хрущёв.
Гоголь помер, а страхи остались,
потому что боимся ещё,

мы живых уголков детсадисты,
физкультурники уличных драк,
а на милость врагу не сдадимся,
потому что не знаем что как.



Пора-то пора…

                                                  Вадиму Месяцу

Сварю-ка на обед капустный лист,
он, говорят врачи, выводит шлаки,
как надоел художественный свист,
другое дело иволги да шпаки,

мой телевизор пискнул и потух,
обиженный, стоит на табуретке,
сто лет прошло, как гимн не режет слух,
да здравствует хэштег синицы в клетке,

вкусны все апельсины на просвет -
конечно, год свиньи, она не выдаст -
наводит хитрой морды марафет
и в наш бардак торопится на вырост,

меня, как интернет, не проведёшь,
но оттепель свалилась, ближе к «визе»,
нелётная погода, значит дождь
затарахтит на крыше, как Вин Дизель,

пора линять, с терпением грача
в Непальщину, развеяться немного,
где жизнь твоя, как в шахматах - ничья,
и Гималаи - просто зубы Бога



Тщетный ужин

В прожилках сна твоя соображалка,
пугливы хлопья снега, как мальки,
и выброшенных книг почти не жалко,
что страшно от народа далеки,

зачем в чужом багажнике копаться,
когда родная память не зело -
и так уже придерживаешь пальцем,
чтоб затянуть потуже узелок,

во имя духа истинно святаго
тебе поможет, выдавив слезу,
гусиное перо - стамеска мага,
списаться с бабой, сброшенной с ОЗУ,

пока часы тик-так или иначе
закончится рождественским гусём,
разбитой уткой грешника, что значит
Гаага с черносливом стерпит всё,

не курится махорка после яблок,
короткий день объелся белены
и всюду нарывается на траблы,
как на китайском видео с луны,

ещё глоток черешневой настойки,
а что не так со спятившей луной -
шипит дежурной лампочкой на стройке,
побрызгивая светом, как слюной.

 

Коктебельское утро

                                                  Александру Кабанову

Всплески воспетуний и акации,
запах едких лютиков подвздошный,
пыльный шлак - осколки гравитации,
что скрипит зубами под подошвой,

не летать сегодня удивительно,
синий воздух выкатился голым,
ветер, притворившись существительным,
стих, но потянулся за глаголом,

крик баклана, эхом перекошенный,
булькает моторка из канистры,
на скале, с пристрастием допрошенный,
куст кизила высечен, как искры,

распугав коротконогих ящериц,
разберёшься с цепью у колодца -
где вода, надкрыльями хрустящая,
из ведра взлетает, а не льётся.

 

Жалобная

Хоть объявлен шабаш до субботы,
бестолковые ангелы-гриль
барражируют, как вертолёты,
поднимая горячую пыль,

но, гостям на земле этой грешной,
жить и жить до сплошного суда -
по весне разоряем скворешни,
чистим воблу, добыв без труда,

прикорнёшь, а во сне затекает
и тоскует по крыльям спина,
только бесы сквозь небо тикают,
как слетает с катушек страна,

нас, чуть что - в усмирительный ящик,
а по праздникам - электрошок,
почему бы реально летящих
не словить, чтоб засунуть в мешок,

говорят, что у них всё в порядке -
жрут жуков, ублажают слоних,
а тикают они для зарядки
перепончатых лапок своих,

божий день размахался кадилом,
разбежался, а вот - не могу
ухватиться, как эти, за виллы
на Лазурном пока берегу.



Февральский сплин

Когда циклон припрёт со всех сторон,
и с крыши снега скидки на Авито,
бульдозер за окошком, будь здоров,
стучит ковшом, и ёрзает сердито,

особый, ниже пояса приём -
за кадром ночи лай твоей собачки -
мы этак далеко не уплывём,
сочельника не хватит для раскачки,

пора принять десяточку по сто,
что немцам килограмм - крещёным литр,
а то меня с орбиты за простой
разжалует в монтажники арбитр,

везучий, потому что не везу,
богатый, потому что Бога нету,
любимая, ты словно стрекозу
за алый кончик ловишь сигарету -

противно быть счастливым напоказ,
уподобляясь куклам из вискозы,
где тени, имитируя Горгаз,
покрякивают не меняя позы -

нам хорошо у вечности в горсти
кемарить, собирать стихи из лего,
вот только не забыть бы подмести,
когда сойдёт асфальт с последним снегом,

когда, очнувшись, словно от щипка -
в испуге, что минувшее сотрётся,
ты заведёшь последнего щенка -
одна собачья жизнь и остаётся.

 

Шахматисты

                                                  Михаилу Гофайзену

Им сводить наколки не с руки,
хитрые, как мати на допросе,
млеют от портвейна старики,
по весне встречающие осень,

коротают вечер вороной
во дворе, за столиком фанерным,
пешки, как усмешки, за спиной -
вечная жильда, кто ходит первым,

на закуску хлеба чернослив,
месяц с ветки тополя скрипучей,
звёздами вселенной насолив,
чесноком прокалывает тучи,

расползлись по клеткам в разнобой,
будто разноцветные обмылки,
бюст коня с отколотой губой,
и король с ермолкой на затылке,

у подъезда дворник стук-постук,
на скамье болельщиков зарубки,
только шаткий столик, а вокруг
бродят фонари в шотландских юбках,

всё у бывших мачо на мази,
память с ярлыком на каждой склянке -
Зорро записался на узи,
Дон Кихот - на клизму от ветрянки,

чахнет Кант, гриппует Фейербах,
в пух и прах осины разодеты,
вот тебе щелбан и вечный шах,
и дымок последней сигареты.

 

Венеция

Здесь сваи все свои и собраны в щепоть,
решив перекрестить причалы за упорство,
подробный лай цепей, бряцание щеколд,
мастак попасть плевком в затылок чайки с моста

Риальто - по нему катаются, как ртуть,
туристы, перебрав холодного «беллини»,
рискуя незаметно в воду соскользнуть
без всплеска и возни, как не было в помине,

на вапоретто - мрак, стоит, попав в силки,
свой в доску пассажир, и так же досконален -
ему послать никак, не вытянув руки,
воздушный поцелуй смазливой гранд каналье,

забрался антидот наяде под подол -
не жалко сквозняку, душевному калеке,
использованных им и брошенных гондол,
муранского стекла, журчащего сквозь веки,

чем дальше отплывёшь - острее острова,
вот и короткий дождь по лысинам зацокал,
Сан-Марко - птичий двор, где не растет трава,
Остудин, пьян в дрова, и древней башни цоколь.



Наше поколено

Мокрый снег опять, наводит грусть
свой прицел оптический в Измайлово,
ну а вам, расфрендженые, пусть
дышится е-мейлово и смайлово.

Молодость горой сползает с плеч,
тянут на покой похмелье, годы ли -
только я надеюсь буду веч
ножевой, как изваянье Гоголя.

Прежний пыл не снять со стеллажа -
мишура заела карнавальная,
режешь правду-матку без ножа,
а она визжит, как ненормальная.

Всё, что украшало твой досуг,
поросло ромашками забвения,
тупо под собою рубишь сук,
а они смеются тем не менее.
 


Первопоймайское

Пришиваю заплату к заплате,
разбавляю лапшу кипятком,
мне за мудрость зарплату не платят,
потому что карманы битком,

я - наставник текущего крана,
угорелого льда капеллан,
как дымок из трубы Ватикана,
голосую, с грехом пополам,

сыроварню свою проворонил,
но остался настрой боевой,
где японец, буквально «я понял»,
или немец от слова «немой»,

мне ветрище за что-то в отместку,
и дождище шумит по стопам,
навожу этикетку на резкость
повернув нужной гранью стакан -

отхлебну, если налито мелко -
и во фляге прибудет в разы,
растревожу минутную стрелку,
покрутив гермошлем стрекозы,

чтобы музыка в такт заиграла,
на берёзе созрел соловей,
и защёлкал, как рыцарь забралом,
и задал даме перца своей,

только с помощью Брамса и Листа
удержу эту жесть на весу -
так сосудисто и водянисто
в наступающем майском лесу.
 


Неполетамская песенка

Хоть молоко бежит не за тобой,
кадриль скворца сравнима с силой тока,
когда электроплитка жарит мокко
в кофейне, захлебнувшейся слюдой,

ажурное железо майн и вир,
подъёмный кран - чулок с прозрачной ножки,
и лыбится старик, восстав из ношпы,
и зубы у него - сплошной пломбир,

вселенная, как девочка, слаба -
не заплывает пульс кефалью в сети,
дыханье, словно кафель в лазарете,
в бассейне - из учебника вода.

Подбитый, ты ломаешься сперва,
быть дураком стараешься при даме
курить и пить навыворот губами
и так же выговаривать слова:

«Моксва, Моксва, люлбю бетя, как ныс»,
по-кроличьи подрагивая носом,
кривой забор, такими же обоссан,
гнилые гвозди выставив, повис.

Боюсь, что этот май не довезём -
чем дальше в лес, тем ландыши жеманней,
и каждый ствол заряженный сжимает
в корнях, как в курьих лапах, чернозём,

но в свадьбах и разводах на стекле
маячит солнца детская ладошка,
и воробьи просыпанной картошкой,
и первые засосы в конопле,

где тополя, как лоси, разбрелись -
для счастья время самое и место,
любимую взять на руки, как тесто,
поторопись.







_________________________________________

Об авторе: АЛЕКСЕЙ ОСТУДИН

Родился в Казани 27 июня 1962 года, Учился в Казанском государственном университете на филологическом факультете 1985-1990 гг. Высшие литературные курсы при Литинституте им. М. Горького 1991-1993 гг. Публиковался с 1978 года в советских журналах и газетах. Выпустил восемь книг стихотворений в издательствах Харькова, Киева, Петербурга, Москвы и Казани, последняя из которых, «Вишнёвый сайт» вышла в 2017-м, а в 2018-м и 2019-м годах получила Державинскую и Бажовскую премии соответственно. Неоднократно принимал участие в Международном литературном фестивале имени Максимилиана Волошина (Коктебель) и Международном поэтическом фестивале «Киевские Лавры» (Киев). На свои средства организовал в Казани три Форума современной поэзии (2004, 2005, 2008), а также, кроме этого, провёл около 15-и литературных вечеров в Казани, на которые приезжали ведущие российские поэты и видные литераторы из ближнего и дальнего зарубежья. В 2000-2004-м годах издавал за свой счёт молодёжный литературный журнал "Айда!", ежемесячным тиражом 4000 экземпляров.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 763
Опубликовано 15 окт 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ