ЗИМНЕЕ СОЛНЦЕСТОЯНИЕЯ и мое детство
Сидели под сверкающей черешней
В середине черного сада.
Словно усыпанное звёздами, сверчками,
Украшенное советскими новогодними игрушками
Дерево потихоньку расцветало
Самая глухая ночь года
В круге света, прижавшись друг к другу,
Плечом к плечу,
Почти слившись в единую фигуру
Из чёрного мрамора.
В саду стремительно темнело.
За забором, словно электрички, со свистом проносились года
+ + +
Очень многие ростки в тот день побило градом
Очень многие надежды и людей
Мне пришлось зачеркнуть, произнося про себя:
Отменить, отменить, отменить
С тех пор прошло больше десяти лет.
Я никогда ещё не осознавала, что время летит так быстро, что оно вообще движется
Что кожа моего лица станет не такой гладкой, что родители постареют
Самое страшное – что родители постареют.
Что день за днём, в счастливых одиноких (и не очень) месяцах
Таких, каких у нас не было вдвоём,
Бесконечно отдалится и умалится время, когда мы были вместе
А ведь я думала, что ты спасёшь меня от страха смерти.
Что, пока ты любишь, не страшно даже умирать.
Сейчас, в этот тёмный, непривычно унылый час
Мне хотелось бы, чтобы ты прочитал это стихотворение
Может, ты смог бы развеять морок
Вряд ли словами, нет
У тебя бы не получилось ничего сказать об этом, как и у меня, и у многих других
Но чем-то большим, чем слова:
Золотистой нитью, лучом, проникающим в душу,
Который озарит ее чёрные недра,
Выгонит ужас, с детства угревшийся в подсознании
Я заколотила дверь к тебе
Надежными досками
И торопливо пошла прочь
По длинному коридору
На его стенах распускались цветы
И мне на плечи слетали птицы
Однако нет-нет, да и не терпелось
Оглянуться назад, а лучше –
Вернувшись, заглянуть в замочную скважину:
Что-то ты сейчас там делаешь без меня?
ЯГОДЫВ кусте дачной смородины
Две пары перепачканных губ.
Твой рот вышел из берегов
От обилия поцелуев и ягод.
Помада, смешанная с соком,
Потекла от зноя.
Полные ладони драгоценных ягод, как в детстве
Изнываем от среднерусской жары
В клубке извилистых серых веток,
Троичных листьев.
Круглую твёрдую ягодку
Цепко держишь зубами,
Насытившись, уже не спеша проглотить.
Гроздь, словно брошка,
Ты срываешь её с донышка куста.
Мы видим его изнутри, из глубины.
Он потянулся тебе навстречу, и резко отдернулся
От нанесённой раны.
Горящая в тени веточка
Остаётся в твоих хитрых пальцах.
Небрежно закладываешь её за мраморное ушко,
Словно каффу.
Маленькие кровавые жемчужинки
Обрамляют ушную раковину.
Красные пятнышки, будто укусы,
На северной, совершенной, словно у статуи, голове.
Со снесённым жаром страсти ртом,
Размазанным горизонтально по подбородку,
Словно промелькнувший сапсан.
(Полные ладони драгоценных ягод, как в детстве)
СТОП: ГРИБ! (МЕТАФИЗИКА ГРИБА)Послушай, грибы – гвозди леса,
они держат его на земле.
Иду через пряный пар
И тереблю карманы.
Грибы – гвозди леса,
Боль – бенгальский огонь
Пронзает их плоть на рассвете.
Их белое мясо прозрачней утра,
Что прыгает сверху на нас.
Брызги востока капают с неба,
И в их кривоватых лучах
Как мокрый собачий нос,
Сияет и пучится гриб.
Отрежь ему шею по самые плечи,
По его подземные плечи.
Он этого ждет с нетерпением.
Шевелит дыханье листы земляники,
Когда по-пластунски ползешь по грибы,
Когда брюхо дерешь за грибы.
Придя на поиск этот,
Встреть слизня-конкурента
без отвращения
К его щекастой шкурке.
В реке с кошачьей пластикой играются мальки –
Хоть жуй глазами их, хоть шевели стопой.
Чу!
Слышишь ли ты, срывая гриб,
Его предсмертный хрип??
+ + +
Самородок блестящего сплава
Темного золота созревших к началу осени трав
Пуховой землицы, подсыпаемой к угасшим цветам
Болот всегодичной зелени, винных бутылок
В трясине тающих на глазах – так местные дети сбагривали мусор;
До станции было идти далеко, им хотелось играть
Этот смутный нектар я до сих пор ощущаю
На донышке сердца; он еще не допит.
Выплеснуть: слезами (радости, горя), словами
В небо – бумагу рифленую, ее шероховатость
Сегодня особенно видна – в день, когда облака.
Сердце – золотистый звенящий бокал; чокнемся же на прощание.
Я смотрю на тебя – и вижу, как движется горькое море
Пароходов ржавых армада
Причаливает ко всем берегам.
Как речки струи умбристые свои
Соединяют в бездонном глазке бочажка
Словно вмятине от пальца на теле земли
Для нашего счастья не хватает войны, говорила тогда я
Под бомбежками, серым свинцовым,
Как пули, как начинка взрывных устройств небом
Оно бы, хрупкий нарцисс в полумраке, нежданно бы расцвело
Словно цветок покупной и отцветший, поставленный в вазу.
Пойдем в кино на фильм про бомбежки – говорила тогда я
Я не знала еще, что это тяжесть на сердце
Хотелось перенести на пасмурный, серый
С дождем, грязью, отчаяньем день
Что это гложущую подспудно сердце угрозу
Хотелось вынести прочь, увидеть
В виде приближающегося вертолета
Трепещущего от нетерпения пулемета
Его глазка, высунувшегося из кустов
И моргнувшего в тот момент, когда ты на него посмотрел
МОРСКОЕ УРАВНЕНИЕ Когда Х снимает платье
У вынужден замереть
Любой силуэт в ночи
От бесцветной пыли столь мягок.
И так струится, как песня
Как суп в голодный желудок
Лунный бесцветный свет –
То бельевая веревка.
Он освещает ошметки
Пены вещей на полу
Тьма синяя – то вода,
Всё в целом – точь-в-точь как море.
И ракушкой завилась
Женщина на полу
Ее волосы в час отлива
Дрожащая рябь на ногах.
* * *
Щас не волнуйся Только ты заснешь,
Я раскрываю маленький цветок
Прожилки губ с прожилками на розе
Сливаются в один бездонный цвет
Я наблюдаю: светлый потолок;
Свисает люстра: мертвый сталагмит
С застывшим кончиком, извилистым, как дрель
– Нацеленным на стол, где ты лежишь
Расплывшиеся мокрые как шляпки
Во время ливня собранных грибов
Стирают губы махом влагу с чашки
И, коромыслом наклоняясь, кто-то пьет
* * *
Однажды цветам надоели неуклюжие приставания насекомых.
Их грубые усики, щекочущие их внутренности
Душистые розовые зевы наперстянки
Разинутые утробы лилий
И вообще, растениям надоело быть всегда и на все готовыми
Не мочь никак повлиять на происходящие процессы.
Они решили не распускаться до конца.
Остаться в вечных прекрасных полубутонах юности.
Щетина щекочущего шмеля
Скребёт мой нежный лепесток,
Словно совершается аборт
А не оплодотворение
Пчела маленькими лапками
Старательно доит мои тычинки
И улетает восвояси, даже не осознавая, что делает
Она живет во славу великой матки
Что таится там, в сверкающих влажных недрах улья
В мёде и молоке
На опушке леса
Это поле цветёт последнее лето
Говорят насекомые
Без нас вы не сможете больше распускать свои прекрасные красочные зевы
А в полузакрытый бутон я никак не могу пролезть, пусти! Не отбивайся!
Впрочем, у нас остаётся еще надежда на корни
Которые крепко держат нас в земле
Они наполнены силой и влагой, и не собираются умирать
Да и стебель наш довольно уверен
Ещё мы много слышали про самооплодотворение
Некоторые говорят, что нужно было давно послать насекомых
Для которых наша любовь – только побочный продукт, а самим лишь бы пожрать
Для которых наша любовь - просто пыльца на ботинках, которую они таскают от одной женщины к другой
Говорят, в далеких тёплых странах цветы общаются исключительно друг с другом
Растут рядом, и цветут куда пышнее и ярче, чем здесь
Это песня полевых лилий
Это песня полевых роз
Это песня полевых маков
Песня ромашки
Наперстянки
Таволги,
седой всклокоченной головы,
Незаметных зелёных травинок, приминаемых ногой
Я слышала ее вчера, когда возвращалась домой на закате от своего любовника
Который вновь был нетерпелив и быстр
И как будто бы даже равнодушен
Милые мои цветочки, давайте улетим в те самые тёплые края, о которых вы поёте, вместе
Давайте улетим
_________________________________________
Об авторе:
ЛИЗА НЕКЛЕССАРодилась в Москве. Окончила Московский академический художественный лицей и Литературный институт им. А.М. Горького. Участница поэтических фестивалей в Москве, Санкт-Петербурге, Чебоксарах, Рязани, Ярославле, Нижнем Новгороде, а также выставочных проектов в России и за рубежом. Поэтический зин «Женский голос» (в соавторстве с С. Саттаровой и Е. Ляпиной), книга «Феноменология смерти: несколько заметок» (2018).
скачать dle 12.1