Редактор: Иван Гобзев
(эссе)
Пандемия. Коронавирус. Глухая самоизоляция. Единственное средство общения – телефон.
– Алло! – доносится незнакомый женский голос из каких-то потаённых миров, ныне недоступных из-за вынужденной отсидки дома. – Ты в карантине?
– А ты?
– И я в карантине.
– А чего звонишь?
– Для поддержки.
– Штанов?
– Духа.
– Не понял, подруга дней моих суровых.
– Чего не понять? На проводе психологическая телефонная помощь! Врубись и откликнись.
– Ау! Голубка… смелая… моя.
– Брось дурацкие шутки! Пойми, люди в унынии, без общения и выхода на улицу. Того и гляди кто-либо из них руку на себя наложит. А я наоборот, не накладываю, а протягиваю руку помощи. Так сказать, психологически воздействую на иммунную систему. Поговорим?
– О чём?
– Да хоть… Ты же выходец из Союза. Так что самые подходящие темы: о Сталине, репрессиях, поэзии, космических пришельцах и обо всем вокруг, что на ум придёт.
– Значит, о предназначении.
– В точку. С этого и начнём. Представляешь? Он на один сантиметр ниже меня, но это не помешало ему подняться куда выше.
– О ком это ты?
– О ком, о ком? О Сталине! Метр шестьдесят два, а, гляди же, махнул!
– Может, не в размерах суть? Голубка… смелая… моя. Подумай.
– Я подумаю.
– Но не клади трубку.
– И не подумаю.
– А с Тютчевым тебя ничего не роднит? У него тоже метр шестьдесят два.
– Кроме роста?
– Кроме.
– Стихи.
– Как я не догадался?
– Без иронии! Факт есть факт. Он писал «Я встретил вас». Я писала: «А я тебя не встретила ещё».
– Конкурент…
– Кто?
– Тютчев.
– Я и не догадывалась.
– Он тоже. Но не тебе конкурент. Сталину!
– Не врешь?
– Обрати внимание. У Тютчева: «И жаворонки в небе уж подняли трезвон». У Сталина, по молодости лет: «Пел жаворонок в синеве, взлетая выше облаков».
– Во времена репрессий не обратили внимания?
– Его жаворонок был уже не актуален в связи со смертью поэта. А вот в 1921 году обратили внимание на другого жаворонка, народившегося в стихах Николая Гумилева. «Ты жаворонок в горной высоте», – писал он, обращаясь к Марии Левберг.
– И?
– Такое внимание дорогого стоит. Иногда и жизни.
– Но ведь не за жаворонка?
– Приписали антибольшевистский заговор. Но потом, через 70 лет, когда рассекретили архивы, оказалось, что дело полностью сфабриковано сотрудниками НКВД. Поэта реабилитировали.
– Но жизнь… жизнь дважды не даётся.
– И новые стихи после смерти не пишутся. А при жизни… Вот набегает… Послушай...
Я помню ночь, как черную наяду,
В морях под знаком Южного Креста.
Я плыл на юг; могучих волн громаду
Взрывали мощно лопасти винта,
И встречные суда, очей отраду,
Брала почти мгновенно темнота.
Николай Гумилев «Пятистопные ямбы».
– Мне кажется, Николай Гумилёв называл свою поэзию «Музой Дальних Странствий».
– Может быть, именно поэтому, отправляясь в арктическое плавание, я взял эти строки эпиграфом к своему стихотворению. В этом рейсе произошел довольно странный случай из ряда непознанных явлений. На переходе из Североморска в Амдерму мы были свидетелями появления в небе НЛО – летающих тарелок. И это «видение» тотчас попало под запрет: последовал приказ – ни слова о нём по возвращению из рейса. Всё буквально в соответствии со стихами Николая Гумилева: «И встречные суда, очей отраду, Брала почти мгновенно темнота». В результате стихи нигде не публиковались, но ходили в списках в то далекое время, когда сообщения о НЛО над территорией Советского Союза считались диссидентскими и держались в тайне. Свидетелей же этих небесных явлений, утверждающих о контактах с инопланетянами, могли упечь в жёлтый дом. Так было в прошлом. Но сгинуло во времени. А стихи с эпиграфом Николая Гумилева остались. Читаем?
– Читай!
– В далекой Абиссинии,
надеюсь, небо синее.
А здесь у нас, а здесь у нас,
сплошной здесь «аут» и «атас».
Волна легко кренит строку.
Стихи рисуются в дугу.
Над ними пялится звезда,
отнюдь не Южного Креста.
Глядит она на лепку букв,
как будто в буквах ищет звук.
Но кто звезде понятье дал –
какие буквы он писал?
И я не буду «Мудрой Крохой».
Иди, звезда, своей дорогой!
Иначе из нехитрых слов
ты все поймешь про НЛО.
«Тарелка», да, из-под воды
вспорхнула и туды-сюды.
Над нашим танкером скользнула,
к эсминцу «Смелому» прильнула.
И, помигав для куража,
пошла сквозь небо, не спеша.
Эсминец пушку вмиг нацелил.
Стрелять стрельнул он с тряской в теле.
Но выстрел был плохого сорта –
снаряд упал вблизи от борта.
А мы глазели, мы глазели,
но очень умно – мимо цели.
Поскольку вскоре под расписку
твердить пришлось, что эту «миску»
мы не видали зрячим оком.
Иначе – выявиться лохом,
сменить каюту на клетушку
в ближайшей к Амдерме «психушке».
О, нет, к таким делам бунтарским
мы не готовы в море Карском.
По курсу – норд, стаканы – чок,
а мы в рот водку, и молчок!
«Тарелки» – здесь, «тарелки» – там.
А нам? Сто грамм! И по домам!
Идем не в Абиссинию,
и держим нашу линию.
Не вправо нам, не влево нам,
комедь приемлем, но без драм.
Рейс 1970 года, Мурманск – Североморск – Амдерма,
борт танкера «Алуксне».
_________________________________________
Об авторе:
ЕФИМ ГАММЕР Прозаик, Родился 16 апреля 1945 года в Оренбурге (Россия), закончил отделение журналистики ЛГУ в Риге, автор 27 книг стихов, прозы, очерков, эссе, лауреат ряда международных премий по литературе, журналистике и изобразительному искусству. Член правления международного союза писателей Иерусалима, главный редактор литературного радиожурнала «Вечерний калейдоскоп» – радио «Голос Израиля» – «РЭКА», член редколлегии израильских и российских журналов «Литературный Иерусалим», «ИСРАГЕО», «Приокские зори». Живет в Иерусалиме.
скачать dle 12.1
