Редактор: Ольга Девш
(О книге: Евфросиния Капустина. Люди, которых нет на карте, АСТ, РЕШ, 2025.)
Автофикш Евфросинии Капустиной (финалистки премии «Лицей») описывает почти в дневниковом режиме ее поездку в качестве фотожурналиста в две благотворительные клиники небольшой международной организации Health and Help — сначала на несколько месяцев в Гватемалу, а затем сразу в Никарагуа. Отправляясь в поездку в апреле 2023 года из Петербурга, Капустина ставила себе задачу сделать фотографии и написать эту книгу.
Часть фотографий (в основном фотопортреты) представлена в книге на обоих форзацах. Предваряя выход книги, 19 октября в доме Лосева на Арбате Ефросиния провела встречу-рассказ о поездке с демонстрацией фотографий. Структурно в книге выделяются предисловие и эпилог, описывающие соответственно отъезд и возвращение героини, и две большие части: первая — про четыре месяца в клинике в высокогорной гватемальской деревне Чуинахтахуюб (департамент Тотоникапан), недалеко от городка Момостенанго; вторая — еще почти три месяца в никарагуанской рыбацкой деревне Ла Сальвия (департамент Чинандега).
“Люди, которых нет на карте» — больше, чем просто дневник: во-первых, уверенный четкий самостоятельный слог, а во-вторых, акценты внимания автора постоянно смещаются с себя на того, кто рядом. Недаром на обложке крупно выделено слово ЛЮДИ: книга Капустиной прежде всего про никому неизвестных людей из глухой провинции Южной Америки и почти столь же неизвестных волонтеров — врачей, фельдшеров, администраторов, временно работающих в Health and Help. И сама поездка, и текст книги показывает активную гражданскую позицию и гуманистический настрой автора: «Я все больше думаю о том, что мир в лучших своих проявлениях держится на людях». «Люди, которых нет на карте» — череда портретов пациентов (много детей), отдельных ситуаций и целых судеб. Но показаны и жизненные ситуации врачей и других волонтеров из разных стран.
Евфросинии Капустиной всего 27 лет (в книге есть эпизод празднования ее 26-летия), это её первая поездка за границу (специально выучен испанский), поездка — про повидать, как живут в других странах, и про помочь. «Я хочу узнать себя разной. Я хочу узнать мир разным». Помочь прежде всего себе. Да, эта благотворительная поездка очень нужна ей самой, и она это четко осознает. Если поколение 35-летних в современной русской прозе подробно высказалось на тему травмы, то следующее поколение в лице Капустиной, не игнорируя, не замалчивая свои травмы, делает принципиально важный шаг. И этот принцип знаком каждому более-менее духовно практикующему человеку (а Евфросиния основательно в православии, “попова дочка», и имя ей юные родители выбрали когда-то по святцам, и никакой это не псевдоним, как почему-то некоторым кажется). Так вот, принцип: когда тебе тяжело и трудно, не жалуйся, не плачь, а иди и помогай другим.
В книге есть короткая предыстория героини: о домах, где ей довелось жить, о непростых отношения отца и матери; на мать у героини явная обида, с отцом, похоже, все еще сложнее. Чего только стоит упоминание о том, что сразу же после совершеннолетия сбежала из родительской семьи! Однако Евфросиния давно в браке: «По мужу скучаю — это точно бывает»; но муж — это личное, его в этой истории нет, хотя читателю понятно, что он есть и для героини он значим. Просто история не про него. Так же и с религией: православие упоминается, но не акцентируется — да, важно, но история не про это. Поездка — про подтверждение своего взросления, про самостоятельность и независимость: да, страшно, но справлюсь. Евфросиния упоминает про свои панические атаки, но их она тоже преодолевает, разбирается с ними и медикаментозными, и психологическими средствами. И бытовые испытания в поездке: трудности перемещений на местном транспорте, скудная пища, жара, насекомые, а однажды 15 дней без воды в клинике (то есть без душа и стирки и даже вода для питья ограничена) — эти испытания не только преодолимы, но и укрепляют психику и характер.
Чем занималась Евфросиния в клиниках, помимо фотографирования? Поверьте, дел хватало. Ведь клиника — это два, три, иногда пять человек, а пациенты идут и идут. И героиня-повествователь не остается сторонним наблюдателем, а активно вовлечена в происходящее, причем дело не ограничивается только общением. Вот, например: «Удаляли липому в районе плеча маме донны Глории — ничего сложного. Хирург и ассистентки занимались непосредственно операцией, а мы с Кирби поочередно, не сговариваясь, держали женщину за руки и шептали ей на испанском — о чем говорят между собой врачи и что сейчас происходит с ее плечом. Она кивала, иногда сжимала наши руки чуть сильнее, когда было особенно больно». В Гватемале раз в неделю — общие поездки за продуктами, регулярное дежурство по кухне. Евфросиния много разговаривает с детьми, выходит на работу в поле, изучает окрестности, а в рыбацкой Ла Сальвии уговаривает рыбаков взять ее на один день в море (очень любопытные фото).
В клиниках Евфросиния осваивается очень быстро, и скоро в тексте появляются «наша деревня», «наша клиника» и даже «наша мормонская церковь». Так же быстро и вроде бы легко выстраивает отношения с другими волонтерами; со многими — сразу дружба. Справедливости ради отметим, что не все в волонтерской среде идеально; есть в книге и один проблемный волонтер, который будет уволен. Но основная атмосфера в клиниках — доверие, взаимопомощь и поддержка. Реаниматолог Лена, педиатр Лиза (обе из Москвы), Мириам, Марианна — медсестры из Португалии, врач-терапевт Ирина, медбрат Кирби из США, врач Карина из Белоруссии — волонтеры приезжают кто на несколько месяцев, кто на несколько недель. «Карина подсматривает в экран моего ноутбука, когда оттуда звучат диалоги фильма “Девчата”. Карина говорит, что её бабушка очень любила этот фильм, поэтому она знает почти наизусть каждую фразу, каждую песню оттуда. Я не знаю, любит ли этот фильм моя бабушка. Но мне он нравится тем, что очень похож на то, как мы живем сейчас — несколько совершенно разных девчонок из разных стран мира на каком-то гватемальском отшибе, названия которого не знает интернет».
В обеих деревнях бедность запредельная, не хватает самого необходимого, иногда люди просто голодают. Евфросиния хотя порой и удивляется, но не ужасается, она внимательно смотрит и фиксирует. «Собирали мандарины с сеньорой Селестой. … Рассказала, что мандариновое дерево — единственное, что есть у нее ценного. На кухне четыре миски и три ложки — для себя, мужа и двоих внуков. На себе одна блуза и юбка, стирает, завернувшись в одеяло, пока внуки в школе. Когда нужно купить тетради, она идёт с мандаринами на рынок и продает их. Дала пять мандаринов для врачей». У некоторых деревенских жителей вообще никогда нет денег. «Но нет денег не означает — нет благодарности», — пишет Евфросиния. Благодарность, сердечность, искренний интерес к волонтерам из клиники как раз есть. Интерес человека к человеку.
Мне знаком и симпатичен этот простой, добрый и искренний, еще не пойманный цифрами мир естественной деревенской жизни (доводилось наблюдать подобную жизнь в Северной Индии).
Не думаю, что это осознавалось Капустиной, но по ее книге отчетливо заметно, как сотрудники обеих клиник прививают местному населению цифровое мышление. «Сколько лет?» — постоянный и главный их вопрос. А далее — измерить температуру, вес, давление, уровень сахара в крови — посчитать. Считать и читать умеют далеко не все. Получая лекарства и витамины, пациенты получают заодно и инъекцию “просвещенного» мышления. Первая фраза рассказа еще об одном пациенте (их в книге десятки) часто начинается с обозначения его возраста: «Джереми шесть лет»; «Люсии двадцать шесть лет, как и мне»; “Фанни девять лет»; «Марсела — одна из самых красивых шестнадцатилетних девушек Ла Салвии»; «Дон Мартинес к своим пятидесяти шести годам помнит многое»...
Пишет Капустина вроде и просто, и как-то четко, кратко, выпукло. И одновременно деликатно по отношению к людям. Еще при чтении следует помнить, что ведь, почти все диалоги — перевод с испанского (помимо него местные в Гватемале говорят еще на языке киче). Испанские слова, обозначающие специфические местные реалии, настойчиво проникают в текст, и поэтому в конце книги появляется словарик, в котором, например: б
ибора — ядовитая змея, местное никарагуанское название, чаще относится к гадюкам (да, она тоже есть в сюжете) или к
аргадор — человек, заправляющий чикенбусы топливом на станции.
В тексте, разумеется, можно обнаружить недочеты, обусловленные недостатком мастерства. Очевидная лакуна в самом начале: откуда улетает героиня? Почему нельзя сразу назвать Пулково, если оно будет названо позже? Или вот: можно было не оставлять два описания одного и того же похода в джунгли на поиски коровьего пастбища, а ограничиться одним. Не фиксироваться так очевидно на возрасте пациентов. Но это, как говорится, дело наживное. «Я знала, что вообще-то непросто заглядывать в страшные уголки планеты. Знала, что тяжело каждый день видеть бесконечную боль, сталкиваться с невозможностью её уменьшить».
Хочется соотнести текст с фотографиями: кто на этих фотографиях на форзацах книги — кто? Кажется, удалось распознать педиатра Маргариту, рыбака Энджи, девчушку-кудряшку, которая хотела стать внучкой Евфросинии и уехать с ней, девочку с канистрой воды, но это только догадки. В калейдоскопе лиц, имен, судеб в книге Капустиной некий особый демократизм. Про волонтеров читатель не узнает, кто как выглядит и какой у кого цвет кожи — просто волонтер. Да, хотелось бы фото действующих лиц, но герои почти анонимны (только имена, без фамилий), безлики, как всякая настоящая благотворительность.
Поездка Евфросинии принципиально не туристическая, а благотворительная и самотерапевтическая, поездка за внутренним спокойствием, с желанием почувствовать себя смелой, нужной и на своем месте: «На седьмой месяц в Латинской Америке спокойствие в любой ситуации поселилось во мне подкожно и прочно. Рекомендую».
скачать dle 12.1