ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Татьяна Веретёнова. МОСКВА ГОВОРЯЩАЯ

Татьяна Веретёнова. МОСКВА ГОВОРЯЩАЯ

Редактор: Ольга Девш

(О книге: Иван Шипнигов. Стрим. М.: Лайвбук, 2021)

 

«Стрим» Ивана Шипнигова — это многоголосье современной (в последних главах короновирусной) Москвы. Большая часть глав (всего их 66) представляет собой внутренние монологи персонажей; есть, впрочем, и главы-переписки в мессенджере, и глава стендап-выступление, и главы-диалоги в ютубе. В такой ситуации основным средством создания образа становится, естественно, речь персонажа, что делает роман отчасти похожим на пьесу. Речевые характеристики довольно четко делят героев на грамотных (получивших хорошее образование) и неграмотных, почти не образованных. Один из наиболее интересных моментов при чтении — наблюдать за стилистическими и грамматическими изменениями монологов героев по мере проживания ими сюжетных перипетий, на которые автор не поскупился. Среди грамотных персонажей оказываются, например, бывший инженер пенсионер Владимир Георгиевич, выпускница филфака Настя, ее подруга Вика, хозяйка двух обувных бутиков Элеонора Владленовна, поэтичный таджик Баймурат, приехавший в Москву на заработки вместе с братьями. Неграмотные — в основном Леша и Наташа (оба недавно в столице), но они главные герои, и поэтому их монологов много.

И если внутренние голоса персонажей грамотных даны в тексте романа преимущественно индивидуализированной литературной речью, то главы от лица безграмотных созданы без учета правил орфографии и пунктуации, спасибо, хоть с сохранением деления на абзацы. Мне как человеку, читающему с карандашом любую книгу и исправляющему обнаруженные в ней ошибки, воспринимать такой текст было непросто. Впрочем, здесь следует дать себе четкую установку, что это особый авторский прием (а это именно он), и смириться; другое дело, что порой ошибки носят заметно искусственный характер, то есть допущены не в тех местах, где обычно бывают (смею утверждать, потому как имею опыт проверки тысяч диктантов, изложений и сочинений).

Такой многоголосый способ повествования создает особую оптику: читателю позволено узнать, что герои думают друг о друге, например, в тот момент, когда вслух они произносят совершенно иной текст. А восприятие одного и того же героя разными персонажами может разительно отличаться (и это нередко добавляет комический эффект); зеркально отражаясь друг в друге, герои порой испытывают немалые (но ведомые читателю) иллюзии. Шипнигов позволяет себе не обрисовывать подробно сюжетную канву, а показывает, по сути, лишь некоторые эпизоды из жизни разных персонажей: тем не менее, увидев героя в новых обстоятельствах, читатель может легко догадаться о неназванных событиях, и таким образом возникает ощущение целостности всей истории.

На первый взгляд, «Стрим» — очень смешная комедия (опять-таки драматургический жанр). Но комедия в том гоголевском смысле, что и «Ревизор», а скорее, «Мертвые души» (хотя она поэма), потому как, отсмеявшись, именно что хочется воскликнуть «Боже, как грустна наша Москва!». Но как говорит одна из героинь, «смешного без грустного не бывает», и комедия постепенно превращается в драму. Пенсионер Владимир Георгиевич берет на себя функцию резонера и восклицает: «Без драмы, говорите? Я бы хотел без драмы! Как бы я хотел без драмы!». Но без драмы не получается.

Главный герой двадцатипятилетний провинциал Леша — этакий нелепый праправнук Хлестакова — поначалу видится жалким, смешным, мелочным; главное, что занимает его мысли, — скидки в магазине «Пятерочка». Сосед Владимир Георгиевич в начале их общения ждал от Леши некого «серьезного» разговора, но потом догадался, что «говорить он может только о покупках и ценах». Леша для него: «жалкий, трогательный, любимый, дебильный. Даже, скорее, дурацкий». (Обратите внимание на средний эпитет.) Поначалу Леша работает в какой-то конторе, где в основном носит бумаги из комнаты в комнату (речь не идет даже об их переписывании). Но Леша отказывается быть современным Башмачкиным; и хотя ему неприятны насмешки, но автор дает ему силы их не замечать. Понимая, что ему не хватает образования и опыта, Алексей при всей своей внешней и речевой нелепости и наивности настроен серьезно. В то время как окружающие смеются, он предпочитает активно действовать; он упрямо настроен на прорыв сквозь стёб, шуточки (сквозь весь этот постмодернизм), сквозь нищету и убожество к серьезным чувствам и нормальной жизни. При этом он ни на кого не злится и почти не обижается, зато читает книги, по совету Владимира Георгиевича начинает делать гимнастику, одевается приличнее, а главное, проявляет заботу о других, пусть поначалу неловко, но постепенно он берет на себя все больше и больше ответственности и превращается в «менеджера по надеждам». Вот такой герой времени. Кстати, если в начале романа его монологи даны почти без знаков препинания и заглавных букв, то в последних главах они обретают нормальный синтаксис и некоторую содержательность.

Вульгарная, самоуверенная, необразованная, но добрая блондинка Наташа (23 года) становится ярким антиподом и одновременно подругой неуверенной интеллектуалке Насте (брюнетка, 30 лет). Приехавшая из Краснодара Наташа работает продавщицей в обувном бутике в торговом центре «Охотный ряд», а деликатная интеллигентная москвичка Настя — филолог и редактор в туристической компании. Шипнигов так закручивает сюжет, что девушкам приходится вдвоем снимать квартиру в Новогиреево, а вместе с нелепым Лешей подруги неожиданно образуют любовный треугольник. Болезненные испытания достаются в этой истории всем троим; заявленный даже на обложке жанр «милодрамы» как будто отряхивается от «милоты», легкости, наполняется истинным драматизмом, и уже не до смеха.

«Стрим» — это и московские скорости, высокий темп и плотность жизненных событий. Из этой единой динамики повествования несколько выпадает (ломая ногу) только более старший по возрасту (65 лет) Владимир Георгиевич. На обложку вынесены емкие слова писателя Романа Сенчина: ««Стрим» — энциклопедия современной московской жизни, ее обитателей». Действие романа охватывает многие районы столицы: Добрынинская и Выхино, Охотный Ряд и ЦУМ, Бауманская и Башня Федерация, Бибирево и Новогиреево.
На московсков фоне Шипнигов рисует приметы времени: стендап и самокаты, вечеринки быстрых свиданий и тик ток, акции в «Пятерочке» и скидки в модных бутиках, и, конечно, неизбежный Макдональдс, где встав на одно колено Леша делает предложение своей избраннице, а не теряющие собственного достоинства братья-таджики под крики управляющей старательно моют туалеты. Кстати, наиболее положительным и поэтичным в изображении Шипнигова становится именно таджик Баймурат. Давно известно: тот, кто моет туалеты, отмывает свою карму и сам становится чистым, вот как он видит момент Лешиного сватовства: «А этот юноша, уже теряющий волосы, кажется, только что посватался к прекрасной и умной Фариштамох. Ее красота видна всем как полная луна на безоблачном небе…». Фариштамох — это, конечно, метафора, но догадайтесь, кого так видит Баймурат. Именно в его восприятии появляется образ Москвы как «огромного, злого, прекрасного города».

Внимание Шипнигова к московскому многолосью, его чуткий слух и создают разноплановый «Стрим»; ему удается показать и самостоятельно, интересно мыслящих персонажей, и тех, кто существует в пространстве нелепых штампов — количество их речевых ошибок порой выглядит гротескным. И хотя некоторые герои «Стрима» несколько схематичны и предсказуемы, но их голоса гораздо более индивидуализированы и сочны в языковом отношении, чем, например, голоса героев романа «Stabat Mater». Автор играет, разбирается с современной разговорной речью прямо на страницах романа; он прям-таки заигрался с фразеологизмами, с нарушением в них фразеологической сочетаемости: «нельзя усидеть на двух зайцах», «как будто город могу свернуть», «кануть в лето», «с фальшивой овцы хоть шерсти комок». В 64 главе, в диалоге Анны и Марии (Анны-Марии) он как будто показывает изнанку текста — выставляет на всеобщее читательское обозрение коллекцию таких сбоев во фразеологизмах, якобы записанных филологом Настей: «карма небесная», «бред красивой кобылы», «перегибаешь планку», «тертый воробей», «пинать баклуши» и прочие языковые игрушки, которые уже, похоже, не помещались в текст романа, но выбросить их было жаль. Возможно, от этого стоило воздержаться. Пожалуй, не стоило называть главных героинь похожими именами (один раз, стр 90, они все-таки перепутаны). Но это мелочи, простительные для первого романа. Гораздо важнее, что автор своих героев искренне любит и, кстати, очень трогательно прощается с ними в заключительной главе. Приглядевшись, в тексте можно заметить и маленький авторский автопортрет: в главе, которая стендап, есть некий автор, который этот стендап слушает и который «три года пишет непонятный роман», кстати, годы написания «Стрима» обозначены как 2018-2021. Относительно идеи «написать книгу» размышляет и главный герой Алексей: «...написать книгу? … Написать-то можно. Вопрос: как продать? Как заинтересовать читателей??». Шипнигов как будто раздал мысли про создание своего романа разным персонажам; вот другой герой мыслит в предсмертном коронавирусном бреду: «...ведь я еще только расписываюсь. В первый раз почти ни у кого не получается. Это скажет вам любая нежная и умная женщина-критик». Нет, отчего же? Очень даже увлекательно и многообещающе.

Кстати, это второй подряд прочитанный современный русский роман, в котором оказывается больше десятка повествователей (предыдущим был Stabat Mater Руслана Козлова). И это в нынешние-то времена откровенного доминирования автофикшна! Не рискну, разумеется, говорить о тенденции, но факт любопытный, будем наблюдать.


скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
494
Опубликовано 31 дек 2022

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ