Круглый стол. 9 февраля 2016, салон «Классики XXI века». Участники: Елена Пахомова, Евгений Кольчужкин, Анна Павловская, Александр Переверзин, Евгений Харитонов, Алексей Кубрик
__________________
Елена Пахомова: Здравствуйте, дорогие коллеги. Мы ради приветствовать вас в литературном клубе «Классики XXI века». Сегодня у нас необычное мероприятие – мы пригласили издателей, которые уже много лет издают современную поэзию. Надо сказать, что это первое мероприятие такого плана, но мы планируем продолжать, – поскольку всё чаще и чаще мы, представители малых издательств, да и крупных тоже, сталкиваемся с проблемой исчезновения читателя. Он уходит не потому, что не читает современную поэзию, а потому, что нет пространств, где можно было бы узнавать о ней. Я имею в виду ту среду, которая была, например, в начале девяностых и создавалась таким книжным магазином, как «19-е октября» и другими небольшими магазинами, куда бы приходил читатель и которые успешно продавали книги. Я вспоминаю первые тиражи нашего «Издательства Руслана Элинина»: мы выпускали книги Генриха Сапгира, Михаила Эпштейна, Константина Кедрова, Владимира Сорокина, Татьяны Щербины и других авторов, у нас было по тысяче, а то и по три тысячи экземпляров. Думаю, что сейчас трудно представить такой тираж книг Генриха Сапгира, если речь не идёт о детских стихах.
Хочу представить тех издателей, которые сегодня у нас в гостях. Это Евгений Кольчужкин (издательство «Водолей»), Александр Переверзин (издательство «Воймега»), Анна Павловская (издательство «Арт-Хаус Медиа»). К сожалению, запаздывает Вадим Месяц (издательство «Русский Гулливер»). Хотелось бы начать нашу дискуссию с рассказа Евгения о своём издательстве.
Евгений Кольчужкин: Я хочу поблагодарить Елену за приглашение, поскольку, кроме сытинского, есть ещё один, менее очевидный юбилей в этом году, – это 25-летний юбилей «Водолея». В 1991 году был основан «Водолей»: он появился при Томской областной научной библиотеке имени А.С. Пушкина, где я тогда работал. В ту пору мы имели дело с настольными отечественными компьютерами ДВК-2, и на этих первых компьютерах мы с моим другом стали издавать крошечными пяти- и десяти экземплярными тиражами книги Георгия Иванова, Георгия Адамовича, Максимилиана Волошина, – в основном для себя. Мой друг умел переплетать, поэтому получались самые настоящие самиздатские издания в переплёте. Вот с этого самиздата всё началось.
Потом пришёл 1988 или 1989, сейчас уже не вспомню какой год, когда свершилось чудо: впервые было «высочайше» дозволено издавать книги за счёт средств автора. Чем я немедленно и воспользовался, сделав свою книгу, – самостоятельно подготовив макет на приснопамятном двадцатичетырёхиголочном принтере. Исполнилась та самая мечта Галича: «Потрогать пальцами книжку! / <…> Дорого с суперобложкой? / К черту суперобложку! / Но нету суперобложки, / И переплёта нет / Немножко пройдет, немножко, / Каких-нибудь тридцать лет». Эти тридцать лет прошли с галичевских времён, и книги – хотя бы за свой счёт – появились. А затем пришёл и 1991 год, когда появилось всё, чего только можно было пожелать. И вот тогда при Томской областной библиотеке был основан «Водолей» – крохотное издательство, состоявшее, по сути дела, из меня одного: программистское образование позволяло самостоятельно делать вёрстку.
Десять лет «Водолей» проработал в Томске, было выпущено более сотни книг, после чего издательство сменило прописку на московскую. Основной задачей в «томский период» было следовать в русле символистских издательств начала века: даже название «Водолей» – безусловно, тихий ответ «Скорпиону». Несмотря на то, что «Водолей» работал в Томске, он был, мне кажется, вполне на своём месте. Книг ведь не было – 1991 год был годом обрушения всей системы книгораспространения. Если раньше у меня и моих друзей-книжников, ежедневно обходивших базовые книжные магазины города Томска (благо город небольшой), редкий день оставался без книги, то в 1990-м и 91-м редкий день приносил новую книгу. Но читатели были, покупатели были, издательства работали. Однако читатель был ориентирован на несколько ключевых имён. Я помню 1989 год, когда в Томском книжном издательстве вышел 600-страничный том Ахматовой: в центральном магазине «Искра», который тогда еще был книжным и ещё не был захвачен тряпками, стояла огромная очередь в два оборота внутри магазина до самой улицы. На улице была арка, и очередь загибалась в арку, чтобы никому не мешать.
Вот на этом фоне и начинался «Водолей». Конечно, не так громогласно: было понятно, что за книгой Пастернака или Цветаевой выстроился бы такой же хвост, как за Ахматовой, а вот за книгой Сологуба никакой очереди не наблюдалось. Но основной сферой деятельности издательства далее, в том числе и в Москве, стали малоизвестные имена. «Водолей» начал выпускать чёрную серию, где вышли книги, некоторые из которых до сих пор не переизданы и не потеряли свою актуальность: у меня в руках книга Константина Эрберга. Это поэт второго ряда (но тот второй или третий ряд – порой не чета нынешнему первому), ученик Льва Шестова, основатель учения «иннормизм». В книгу вошёл и его трактат «Цель творчества», а портрет Эрберга вы наверняка помните по картине Добужинского «Человек в очках». Немало замечательных книг вышло тогда в Томске: до сих пор так и нет другого издания Пяста, кроме чёрного «водолейского» томика, или, например, Эллиса, чьи стихи «Водолей» вновь извлёк из забвения. Из Новосибирска (где они печатались) книги прямиком отправлялись в Москву, где были нужны: в Томске они, увы, оказались не востребованы: я с удивлением обнаружил, что в этом университетском городе удавалось реализовать всего пять-десять экземпляров. В итоге книги уезжали в Москву, в магазин «19-е октября», к незабвенному Марку Ильичу Фрейдкину, откуда они и расходились дальше, по всей стране.
Тогда появились не только эти книги, но и книги современных поэтов. Конечно, Томск – не Москва, там другие возможности и другие контакты, к тому же в тот период не было даже электронной почты в её сегодняшнем виде. Но даже тогда новые замечательные поэты попадали в орбиту «Водолея». Ольга Рычкова, которую многие знают (она сейчас работает в «НГ-Ex Libris») – из Томска, и именно в «Водолее» выходила её первая книга. В Томске же вышла книга замечательного поэта Вероники Константиновны Афанасьевой – это наш основной переводчик шумерской клинописной литературы, сотрудник Эрмитажа в Петербурге, автор хрестоматийных книг о Гильгамеше. Поэт абсолютно первостатейный:
Часто я вспоминаю Медею.
Своими руками надела на шею
Бремя любви – и руки в крови.
Неутолимое жадное пламя
Топтала, гасила своими руками
Те два лепестка – и вот без ростка.
Но встала в повозке, свеченьем объята,
Подобна Гекате – и возле Гекаты
Нашла их тела – и с собою взяла.
А ныне безумною странной кометой,
Открытой неведомо кем и воспетой,
Несется во мгле – и след по земле.
В 2002 году, после того как «Водолей» перебрался в Москву, к работе подключился Евгений Владимирович Витковский и началась новая программа, во многом продолжавшая старую. «Чёрная» серия преобразовалась в серию «Серебряный век. Паралипоменон», которая была ориентирована именно на тех, кто малоизвестен или малопечатаем. И постепенно стала вырисовываться удивительная картина: наряду с очевидными вершинами, которые не хочется всуе перечислять, вдруг из какого-то океана забвения стало подниматься удивительной красоты и мощи нагорье, которое окружало эти четыре-пять основных вершин и, собственно говоря, поддерживало их высоту. На сегодняшний день в серии «Серебряный век. Паралипоменон» вышло уже тридцать пять книг: например, совершенно уникальные издания Юрия Верховского, Сергея Соловьёва или огромный том Бориса Садовского. Выходили и издания совершенно неизвестных подчас людей: скажем, по сути открытая Михаилом Леоновичем Гаспаровым Вера Меркурьева, или Варвара Малахиева-Мирович, подруга Льва Шестова, Елены Гуро и Даниила Андреева. Кроме этого, была отдельная серия для тех, кто стихов на книгу не написал, но остался в истории литературы: например, Сигизмунд Кржижановский, чьи стихи не вошли в собрание сочинений, но вышли в «Водолее» небольшой книгой, или Алексей Эйснер, или стихи композитора А. Скрябина.
Ещё две базовые темы для «Водолея» – это «Пространство перевода» и серия современной поэзии. «Пространство перевода» начиналось в тяжёлые для нашего книгоиздания дни, когда оказалась выбита культурная читательская среда, исчезали книготорговые площадки для распространения, и печатать офсетный крупный тираж стало невозможно. Тогда пришлось переходить на цифровую печать. Работа с переводчиками открыла массу интереснейших имён: так появилась, например, Елена Быстрова, которая первоначально работала с нами в другой серии, а потом перевела стихи Антония Ланге (кстати, дядюшки Болеслава Лесьмяна); только что вышла подготовленная ею книга запредельно декадентской поэтессы Казимеры Завистовской. С особенным чувством показываю книги Владимира Летучего, который скончался не так давно, но свои книги, хоть и в мягкой обложке, успел увидеть: переводы из Гёльдерлина и Георга Тракля… Нам будет безумно хватать этого человека – именно человека, не только замечательного поэта и переводчика.
В области издания современной поэзии «Водолей» определённо стоит на вторых ролях, потому что есть бóльшие специалисты, издающие её. Но по зёрнышку «Водолей» всё-таки клюёт – и, как правило, эти зёрнышки оказываются жемчужными. Так, именно в «Водолее» вышли первые книги Давида Паташинского: на мой взгляд, одного из трёх лучших поэтов, пишущих на русском языке. Второй из любимейших моих поэтов – Сергей Шестаков: он печатался далеко не только в «Водолее», слава Богу, но его «Непрямая речь» выходила именно у нас. Ещё одно большое открытие «Водолея» – это Сергей Магид, поэт, живущий в Праге, начинавший в Ленинграде, в том чудесном андерграундном круге, где были Кривулин, Драгомощенко, Стратановский. Этот поэт-философ, а лучше сказать – философ-поэт оказался абсолютно непрочитанным, поскольку совершенно не вписывался в правила тусовки (литература, увы, – в том числе и социальный институт, по выражению покойного Бориса Дубина). В «Водолее» вышло уже несколько книг Магида.
Что касается собственно проблем книгоиздания. Еленой были озвучены основные пути преодоления, я позволю себе добавить. Однажды у меня был разговор с Максимом Амелиным, и он рассказывал о практике работы английских издательств. Там существует альянс, в который входят малые издательства: этот альянс знают, он вхож в библиотеки, и он распространяет книги достаточно успешно. Что-то подобное необходимо создавать у нас: этот альянс должен быть подкреплён именем человека с известностью, опытом и харизматикой. Однажды я попытался поговорить с Ириной Прохоровой о том, что если бы она сделала «Коллектор Ирины Прохоровой», это позволило бы вытащить книги малых гуманитарных издательств из той ямы, в которую они попали, решить проблему распространения. Такой альянс мог бы открывать двери библиотек и прошибать те двери, которые наглухо закрыты для нас корпоративными интересами, взятками, «неформальными отношениями». И пропагандировать наши книги – и ваши книги.
Елена Пахомова: Такие небольшие попытки были в своё время сделаны Русланом Элининым, но, к сожалению, произошла трагедия, которая не позволила этому делу дальше существовать. Всё это отнимает очень много сил, времени: редкость, чтобы такой человек нашёлся и всех собрал, да ещё вкладывал в это свои время, желание, умение. И это дело не всегда благодарное. В начале нашей работы у нас была идея, что, кроме издания книг, надо работать как литературное агентство, и мы активно продвигали авторов, предлагая их рукописи другим издателям. И в этом направлении мы даже немного преуспели. Но тогда всё развивалось очень стремительно; я помню, как Руслан говорил, что нужно успеть издать книги Михаила Айзенберга, Пригова, альманах «Понедельник», потому что «потом могут и не разрешить», считал он. Но это «потом» вылилось в проблему распространения. Уже в 1994-95 гг. мы столкнулись с проблемой реализации – и тогда Руслан предложил создать Фонд поддержки независимых издательских программ. Фонд был зарегистрирован, туда вошли многие издательства, на тот момент более десяти, издававших современную поэзию, прозу, эссеистику. Этот проект Руслана Элинина был очень актуален, поскольку задача фонда заключалась в том, чтобы на уровне государства лоббировать интересы небольших частных издательств. И сейчас можно уверенно говорить о том, что «малые» издательства не смогли противостоять вызовам времени и конкурировать с крупными издательствами. Возможно, объединение «малых» издательств и выработка четких позиций по совместному продвижению и реализации книг спасло бы их от закрытия. Неумение собраться и консолидировать силы – проблема многих начинаний. Мы не можем собраться и пролоббировать интересы издательств на уровне государства для библиотек и книжных магазинов.
В начале девяностых мы с нашим «Издательством Руслана Элинина» ещё смогли участвовать в программе поддержки частных издательств и таким образом издать книги Сергея Бирюкова, Михаила Эпштейна и многих других, а потом произошёл чудовищный дефолт, и мы перешли на издание поэтической серии тиражом сто или пятьдесят экземпляров. Мне приятно сообщить, что книги поэтической серии «Классики XXI века» продаются – в «Фаланстере», на площадке нашего клуба, на вечерах поэтов. Такой тираж расходится быстро. Но я бы сейчас не рискнула издавать книгу начинающего современного автора тиражом 500 экземпляров.
Я хотела бы попросить Александра Переверзина рассказать о своём издательстве «Воймега».
Александр Переверзин: Нас трудно назвать издательством в полном смысле слова, поскольку мы не выпускаем ничего, кроме современной поэзии. Как с самого начала мы занимались выпуском книг в мягкой обложке, так, за редким исключением, мы до сих пор выпускаем такие книги. Начинали мы двенадцать лет назад, в 2004 году. Евгений рассказал о символистическом смысле названия своего издательства, а мы, наоборот, захотели назваться нейтрально, придумать название, которое бы не тянуло за собой каких-то ненужных общекультурных или литературных смыслов. И поэтому маленькая речка на востоке Московской области – «Воймега» – стала названием издательства: я бы даже сказал «издательского проекта», потому что у нас нет никаких атрибутов издательства, кроме книг, которые выходят. У нас нет помещения, где находится редакция; у нас нет нормального сайта, всего три человека занимаются процессом – от получения рукописей до выхода книги. Это ваш покорный слуга, присутствующая здесь Ольга Нечаева и Сергей Труханов.
Как всё начиналось и почему? Всё начиналось банально: нас никто не издавал. У моих товарищей по творческому объединению «Алконостъ» – Ольги Нечаевой, Всеволода Константинова, Андрея Чемоданова – не было книг, а стихи я их просто любил. И вот мы как-то собрались с Алексеем Коровиным и с Александром Грачёвым, нашими товарищами по Литинституту, и придумали издательство. 23 апреля 2004 года в закрытой ныне «Билингве» состоялась первая презентация книг «Воймеги»: Ольги Нечаевой, Всеволода Константинова, Андрея Чемоданова и Алексея Тиматкова. Наверное, многие помнят эти книги: они были яркими и запоминающимися, с такими большими буквами на обложке. Дизайн их разработал Серёжа Труханов. За перечисленными книгами последовали книги Александра Сороки, Валерия Халяпина… Сначала наша издательская деятельность была нерегулярной. Но потом мы задумались: вот мы издадим ещё несколько книг своих друзей, себя ещё издадим, и что дальше? И как-то случилось, что ко мне попали книги Дениса Новикова, Ирины Ермаковой, Александра Павловича Тимофеевского, и после этого мы стали издавать не только своих ровесников, а других авторов, не принадлежащих к творческому объединению «Алконост».
Постепенно всё это превратилось в то, во что превратилось. На сегодняшний день мы издали около ста книг. Здесь присутствуют «смежные» авторы с другими издательствами: например, у Ганны Шевченко выходила книга и в «Воймеге», и в издательстве «Классики XXI века». Книги Ольги Сульчинской и Германа Власова тоже выходили и в нашем, и в других издательствах.
Проблемы, возникающие перед издателем современной поэзии, здесь уже были обозначены. Наши тиражи – традиционно триста экземпляров, иногда бывает больше. У нас есть небольшой бюджет, с которым помогает Алексей Коровин – мой друг и просто человек, любящий поэзию. Поэтому мы можем давать авторам большое количество книг и просто раздавать их на вечерах. С распространением книг вне авторских вечеров, конечно, большая проблема. И хочу подчеркнуть, что проекты, связанные с современной поэзией, совершенно некоммерческие: я не знаю авторов, издав которых, можно было бы заработать – может быть, это несколько человек, мелькающих в медийном пространстве. Но, например, не думаю, что можно сейчас окупить большую книгу Чухонцева.
Реплика из зала: Но, тем не менее, было переиздание книги Чухонцева.
Евгений Кольчужкин: Просто у каждой книги своя судьба. Бывают разные случаи, от которых зависит её переиздание, – это либо грант, либо находится меценат. Но я абсолютно согласен, что те же книги Чухонцева экономически нерентабельны. В знаменитой чёрно-белой серии издательства «Время», где выходят прекрасные авторы, благополучно ничего не продаётся; по непонятным причинам разошлась книга Наума Коржавина. Но мне рассказали историю про книгу Евтушенко – её тираж не мог разойтись два года, потом приехал сам автор, устроил вечер, и в антракте купили всё. О расходимости книги, о её экономической эффективности можно говорить только в контексте ее индивидуальной судьбы. Наши книги должны расходиться прежде всего на авторских вечерах.
Как-то я попытался просчитать экономику и выяснилось, что в издательстве среднего размера нормальный тираж должен быть две или полторы тысячи для того, чтобы книга сошла с нуля и, может быть, принесла какой-то доход. Для «Водолея», в котором один сотрудник – сидящий перед вами, – в каком-то смысле ситуация лучше: я сижу и работаю дома, мне не надо платить аренду. К тому же мой труд может рассматриваться как бесплатный, и у «Водолея» в этом отношении – не экономика стоимостей, а экономика затрат, когда имеет значение лишь то, сколько денег я должен заплатить «на сторону» – в типографию, художнику или дизайнеру. Но тиражи даже в двести-триста экземпляров часто превосходят уровень реальной расходимости книги. И поэтому только счастливые случаи – либо гранты, либо меценаты – могут помочь.
И ещё выходу книги может помочь одна экономическая модель, которую я называю моделью сотрудничества с авторами: именно благодаря этой модели вышло большинство водолеевских книг последнего времени. Издательство берёт на себя всё то, что связано с редакционно-издательской подготовкой, то есть оригинал-макет – оформление и вёрстку. Автор оплачивает только полиграфию небольшого тиража. В результате, если заказная книга может стоить пятьдесят, шестьдесят тысяч или больше, – в зависимости от объёма и тиража, – то для книги, выходящей по такой программе, может хватить суммы в пятнадцать тысяч, например. Но чтобы издательство смогло жить на доходы от книг, – для этого нужны какие-то другие проблемы и решения, которые надо искать.
Елена Пахомова: Когда мы говорим об издании поэтических книг, нам нужно учесть несколько особенностей. Первая – это малотиражность книг. Вторая – это желание – и даже не желание, а необходимость – перевести всё на цифровую печать, поскольку офсетную уже не потянуть. И, как мне кажется, третья особенность – это серийность оформления, которая экономит на художнике, так как делать каждый раз новый дизайн – это увеличение затрат. Для нас возможна наша серия ещё и потому, что мы мало тратим на художника: есть серийное оформление и ты уже на этом экономишь. И надо сказать честно, что большинство современных поэтических книг, которые издаются за счёт средств автора, выглядят безобразно. Так поэзию издавать нельзя. Если ты издаёшь книгу, дизайн книги должен быть интересным, а иначе это уже графомания в области книгоиздания. Когда мы издавали книгу Полины Слуцкиной, то много внимания уделили именно дизайну, и смогли это сделать только потому, что мы получили на неё финансирование: своими средствами издать её у нас не получилось бы.
Но ещё одна, не менее важная проблема, – это отсутствие среды. Сейчас в России десятки тысяч человек пишут стихи. Но, попытавшись пообщаться с авторами любительских сайтов, с ужасом понимаешь, что им неинтересен никто, кроме самих себя. Если не будет резонанса внешней среды, то неудивительно, что скоро тиражи скатятся до тридцати экземпляров.
Александр Переверзин: Я не думаю, что сегодня у поэтических книг должны быть большие тиражи. Возьмём Серебряный век – тиражи книг были двести, триста экземпляров, и многие из этих книг становились событием уже потом. Евгений Эмильевич Мандельштам в мемуарах вспоминает: когда в семье узнали о том, что было распродано сорок два экземпляра «Камня», Осип Эмильевич прыгал до потолка, считая это большим успехом.
Алексей Кубрик (из зала): После смерти Фета осталось 2400 нераспроданных экземпляров «Вечерних огней».
Реплика из зала: О современной поэзии люди не знают. Нужно показывать им, где искать; создавать определённые витрины, стеллажи при входе в библиотеку, посвящённые современной поэзии.
Александр Переверзин: Иногда сталкиваешься с забавными вещами в провинции. Однажды мы выступали с присутствующим здесь Севой Константиновым в Ростовском университете. Был аншлаг – человек восемьдесят пришло на вечер. После выступления идём довольные, и вдруг видим плакат: «ДК «Россельмаш». Выступает Вера Полозкова. Билеты продаются».
Елена Пахомова: Сейчас приглашаем для выступления Анну Павловскую, представителя издательства «Арт-Хаус Медиа».
Анна Павловская: Этой осенью прошёл фестиваль детской книги, где было представлено и наше издательство. В начале 2000-х мы могли себе позволить издавать множество детских книг тиражами две тысячи экземпляров. Время было благодатное, поэты выступали в книжных магазинах. Книги издавались хорошо, пока вдруг не наступили времена, когда сначала магазины не перестали брать стихи, а потом вообще закрылись для маленьких издательств. Но огромная масса книг осталась, и мы представляем её на различных фестивалях. И с собой на эти фестивали, – хотя это запрещено, там не должна лежать поэзия, – я беру стихотворные сборники и раскладываю их. И бывало такое, что у меня скупали весь стол книг, поскольку поэзия представала в неожиданном контексте, там, где не ожидали её увидеть. Но на большой книжной ярмарке вроде «Non/Fiction» маленькое издательство не может быть представлено без гранта, поскольку место там стоит сто тысяч рублей. Даже если скооперироваться с двумя-тремя издательствами, это не оправдает затрат.
Елена Пахомова: Знаете, коллеги, я вспомнила те времена до 2000 года, когда в рамках Фонда поддержки некоммерческих издательств мы объединились с несколькими издательствами и сделали общий стенд, и тогда это было рентабельно: сколько денег ты заплатил за стенд, столько ты и вернул и немного заработал. Да, такое было. И на общем стенде могло быть представлено более десяти издательств.
Анна Павловская: Но эти маленькие фестивали и выступления авторов, которые единичны, не решают проблемы распространения современной поэзии. Если магазины не берут, а интернет-магазины задирают бешеную цену, то я даже не знаю, что может быть решением проблемы. Только поддержка государства – когда оно повернётся лицом к культуре, к литературе.
Елена Пахомова: Как только государство повернётся к нам лицом, всё закончится.
Анна Павловская: Может быть, я неправильно говорю, не надо нам государства. Надо, чтобы прошёл кризис и вернулись меценаты.
Елена Пахомова: В любом случае, должно быть какое-то объединение усилий. Может быть, это совместная работа художника и поэта, может быть, имеет смысл обратить внимание на создание книг в электронном виде.
Евгений Кольчужкин: У меня есть опыт работы с ЛитРес – крупнейшим распространителем электронного контента.
Елена Пахомова: Это не создание, это распространение. А вот если художник с поэтом вместе создают книгу, то это уже вполне мультимедийный продукт. Но продолжите про ЛитРес, это интересно. Они, кстати, не берут книги маленьких издательств.
Евгений Кольчужкин: Водолейские книги брали, и они там есть. Но я смотрю на результат, и результат плачевный: не покупаются поэтические книги, как современных поэтов, так и тех, кого можно назвать классиками. Наибольшей популярностью пользуется водолеевский Бодлер в переводе А. Ламбле. Эту книгу скачивают один-два раза в месяц, остальные – один-два раза в год.
Евгений Харитонов (из зала): Я категорически возражу. Мы все создали миф, что читатель умер. Но этот миф проистекает из заблуждения, что Советский Союз был самой читающей страной. Но на самом деле читали немногие, остальные только коллекционировали. А читателей сколько было, столько и осталось в процентном соотношении. Ничего не изменилось. Что же касается электронной книги, то она в большей степени заточена под прозу; поэтический текст плохо монтируется под экран.
Александр Переверзин: Я вот ещё что вспомнил: есть издательские проекты вроде Ridero, где любой желающий может сверстать себе книжку и издать её. С одной стороны, это не конкуренты таким издательским проектам, как наш, потому что такая система может с лёгкостью превратиться в условные Stihi.ru. С другой – в рамках такого книгоиздания возможна, например, «редакторская серия Алексея Кубрика», которая позволит этим книжечкам приобрести иной статус, стать событием…
Алексей Кубрик: Я уже около двадцати лет преподаю, то есть занимаюсь так или иначе открытой пропагандой чтения поэзии. И мне все время кажется, что «битва» за читателя – это битва вкусов. А столкновение вкусов – это самое трудное и актуальное, что может быть. Если хотя бы намекнуть человеку, что он очень много знает, но, извините, глуповат, то он не так обидится, как если сказать, что у него дурной вкус. А ведь есть ощущение, что формирование вкуса на школьной скамье – это «совершенно смертельная» вещь еще и потому, что мало кто в нём искренне заинтересован. «Истина – в деталях». Есть стихи, о которых знают немногие. Что с ними делать? Какой формат занятий литературой позволяет ввести стихотворение Алексея Эйснера «Человек начинается с горя…» в контекст поэзии первой волны эмиграции на фоне Поплавского и Присмановой? Только ли университетский? По аллюзиям некоторых строк из этих поэтов вполне можно было бы написать хорошее сочинение и лицеисту. Хорошо, хоть как-то поговорить о Присмановой или Божневе, Поплавском или Вагинове удается, но я чисто физически не успеваю даже на факультативе прочесть и обсудить с учениками по несколько стихотворений из слишком большого числа поэтов. Как составить такую антологию, чтоб она была востребована дома и в школе не меньше, чем в институте?
К этому примыкает другая важная проблема – надо ли издавать стихи без черновиков и комментариев? Может быть, дело не в том, что для филологической работы с ними это необходимо? А в том, что мы приучаем к поверхностному восприятию даже шедевров. Вернемся к Алексею Эйснеру, раз уж он всплыл в памяти. Допустим, что я не успел найти стихотворения, которое у Эйснера можно поставить в один ряд с упомянутым. Десять лет назад у меня был один вкус, сейчас другой. Но все равно у меня остается ощущение, что «избранное» у Сологуба – это одна тоненькая книжка, а у Алексея Эйснера даже такой не наберется. И все-таки если я посоветуюсь с десятком -другим поэтов и филологов, то и он может быть издан очень интересно. Но даже для такого автора черновики не роскошь. Т.к. знакомство с ними предполагает вдумчивое прочтение у любого читателя. Поэзия тех, кто покинул сей бренный мир, должна издаваться либо как приближение к ПСС, либо как избранное, составленное человеком, вкус которого понятен и может быть принят как некий эталон современных изданий. Пример Михаила Айзенберга как законодателя вкуса всем вам известен. А почему бы не попросить его и еще нескольких поэтов составить антологию какого-то десятилетия минувшего века?
И еще один пример досадной витиеватости издательского дела. Очень хотелось бы как можно быстрее увидеть полное собрание сочинений Виктора Кривулина, ушедшего от нас раньше Льва Лосева лет на восемь. Понятно, что для такого издания нужна серьёзная текстологическая работа. Как бы ее ускорить? Ждем, но хорошо бы, чтоб и эта книга была с черновиками и вариантами. Стихи, изданные без оных, затрудняют процесс «медленного чтения». Спросите, зачем это нужно? Ответ может быть хотя бы таким: без сложных коннотаций и семантических сдвигов в стихах «учеников воды проточной» нашим дорогим школьникам все чаще достаются сплошные псевдопесенки, которые они слышат в маршрутках или изо всех этих теле-медиа-поп… и прочее, и прочее.
Елена Пахомова: Коллеги, большое спасибо за дискуссию. Надеюсь, подобные мероприятия на этой площадке станут регулярными. А сейчас я хотела бы, чтобы прозвучали стихи – каждый издатель представит несколько «своих» авторов.
(Выступают Елена Исаева, Мария Ватутина, Ганна Шевченко, Санджар Янышев, Алексей Кубрик, Герман Власов, Всеволод Константинов, Дмитрий Тонконогов) скачать dle 12.1
