Редактор: Женя Декина
(два рассказа)
НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬГолова у него была какой-то непропорциональной всему телу. Словно чуть больше, чем следовало. А ладони узкие, мягкие. Он сразу, как она вошла в квартиру, расплатился и сам неуклюже раздел её. Но потом как-то замедлился, будто засмущался. Усадил её, голую, на стул и вышел. Она осмотрелась: квартира была похожа на гостиничный номер и явно была съёмной, из тех, что сдают на часы и сутки. Крохотный кухонный уголок, барная стойка, выкрашенная в холодный синий цвет, пара стульев и большая кровать в углу. В коридоре она успела заметить большой шкаф с зеркальными дверями и дверь в ванную комнату.
Она быстро подошла к кухонной раковине и вымыла руки. Когда он вернулся, она уже сидела на том же стуле. Он был совсем голый. Зачем-то пояснил: «Отключил телефон. Вы Жанна, да?».
Она профессионально широко улыбнулась. «Дёрганный. Придётся в «маму» играть» – подумалось ей, но мужчина, точно услышав её мысли, как-то собрался. Быстро подошёл и, выдохнув: «Иди сюда», подхватил её, перемещая на стойку. Девушке было удобно – под бёдрами оказалось полотенце, словно нарочно там оставленное. Тело опрокинулось, и Жанна увидела, как задвигался он над нею, торопливо оглаживая её грудь. Жанна прикрыла глаза и сытым голосом протянула: «Да-а-а», как учила её одна старшая «коллега».
У мужчины были густые чёрные волосы, от движения они вздрагивали. Он почти сразу закрыл глаза, и девушка почувствовала себя свободнее. Справа за его спиной было распахнутое окно. Занавесок на нём не было, только поднятые жалюзи были собраны в стопку над рамой. Выгнув шею, она посмотрела, не может ли кто из соседнего дома видеть их. Внезапно воздух в комнате будто потеплел и закачался. Мужчина задвигался быстрее. Жанна с готовностью застонала, поощряя его, и вдруг заметила, как совсем близко к проёму окна в горячем воздухе парит коршун. Его крылья ширились и казались Жанне всё больше. «Орёл! – мысленно воскликнула она. – Он же сейчас в квартиру влетит!» И тут она внезапно сжалась в горячий комок, слыша только своё быстрое дыхание. Макушка её уткнулась в грудь мужчины, и она закричала, содрогаясь и подёргиваясь.
Когда она открыла глаза, то услышала частый стук в дверь. Мужчина выскользнул из комнаты и через какое-то время щёлкнул замок. Жанна испуганно огляделась. «Что произошло? Как это?..». С клиентами у неё никогда
этого не случалось.
Из коридора послышался голос, очевидно, рассерженного соседа:
– Слушайте, потише можно? У нас дети вообще-то!
Дом был совсем новым, скорее всего, ещё никто никого не знал. Жанна спрыгнула со стойки, нетвёрдые ноги всё ещё дрожали. Она схватила полотенце и зачем-то прикрылась им. Из коридора донеслось:
– Хорошо, извините, больше не будем!
Это «больше не будем», показалось ей сказанным как-то совсем по-детски, и она, прижав пальцы к губам, тихо засмеялась. Когда мужчина вернулся в комнату, на нём уже был белый короткий халат. Он сморщил лицо и косо улыбнулся. Жанна растерялась. Ничего не оставалось, как, широко улыбаясь, бодро и громко сказать: «Я сейчас!» и выйти из комнаты.
Она присела на край ванной, плотно сомкнув ноги, и прижала ладонь к животу. «Он заметил? Как это вообще вышло?.. А он-то вообще
успел?». Почему её волновало то, что обычно для неё не имело никакого смысла, Жанна не задумывалась. Она поискала глазами корзину для мусора и, заглянув в неё, обнаружила на дне использованный презерватив. Присмотревшись, она утвердительно кивнула и даже почувствовала некое облегчение.
Мужчина был уже одет и спокойно улыбался. Время ещё не закончилось, но, очевидно, он не планировал продолжать. Девушка стала одеваться и почему-то смущённо и полушутливо попросила: «Отвернёшься?». Не отрывая глаз от его спины, она спросила: «Ты раньше к нам обращался?». Ответ раздался не сразу:
– Нет. Я вообще в первый раз. Ну, то есть
так в первый.
Он поднял её бархатную розовую резинку для волос и не оборачиваясь протянул руку с ней назад. Жанна снова беззвучно засмеялась. Рубашка у него была светлой, в тонкую голубую полоску. Она подумала, что едва ли он старше неё, скорее всего, ровесник.
В коридоре он подал ей сумочку и внезапно положил ладонь на её плечо. Удаляясь от дома, она обернулась: окна квартиры были уже закрыты.
––––––––––––––––––––––––––––––––
В доме было четыре спальни, большой холл и кабинет Елены, крепкой невысокой женщины, с узкими, точно всегда прищуренными глазками. Дом находился в черте города, но на самой окраине. Двухэтажный, с гладкими стенами, выкрашенными в жёлтый, он был окружён витой металлической оградкой. Постоянно в нём никто не жил, но почти всё время кто-то находился. Некоторые девушки работали здесь постоянно, другие – перемещались по городу. Жанна не оставалась здесь ни разу, приезжала только провести расчеты или по какому-нибудь другому делу.
Елена, вернув ей часть денег, строго уточнила:
– Завтра не работаешь?
– Нет, не смогу. Мне к зубному надо.
Женщина недоверчиво покосилась, и её глаза стали совсем маслянистыми, точно она хотела сказать что-то пошлое. Из коридора позвали и она, деловито двигая локтями, вышла. На столе остался лежать телефон Елены. Жанна оглянулась на оставшуюся приоткрытой дверь и, не поднимая его, быстро открыла записи о входящих звонках. В тот день звонили только с четырёх номеров. Жанна быстро переписала их, затем вышла и помахала возвращавшейся Елене.
Дверь одной из спален приоткрылась: кудрявая маленькая девушка проскользнула в сторону уборной. В открывшемся проёме обозначились силуэты двоих парней и девушек, сидящих на полу. Девушки были в белье, они ровно держали спины и, раскачиваясь, распевали что-то похожее на мантры. Шторы в комнате были задёрнуты. На полу тускло блеснула пустая бутылка.
Дома Жанна разделась догола и встала перед зеркалом. Её никогда и никто не называл красивой, скорее «интересной», но внешностью своей она всегда была довольна. Большие тёмно-коричневые глаза с янтарными крапинками, острый нос, аккуратная и глубокая ямочка на маленьком подбородке. Грудь её не была вздёрнутой или крепкой на ощупь, казалась даже слегка обвисшей – большие ореолы тяжело никли вниз, к глубокому пупку с ровными, как у каменного колодца краями. Девушка немного стеснялась своих ступней, даже для её роста они казались большими. «Ласты» – вспыхнуло короткое, недовольное.
Засыпая, она вспомнила парящую в неправдоподобной близости к окну птицу и подумала, что было бы, если бы он влетел в квартиру?
На следующий день, покусывая щёку, ещё кажущуюся чужой от анестезии, она по очереди набирала переписанные накануне номера телефона. Дважды сонные гудки ничьими голосами не разрешились. С одного из этих номеров почти сразу же перезвонили и низкий хриплый голос грубо спросил: «Вы звонили?». Жанне пришлось извиняться, говорить, что ошиблась…
Наконец, после первого же гудка раздался кажущийся знакомым голос:
– Алло?
– Здравствуйте! Это Жанна!
Она глубоко вдохнула и рассердилась на себя – «Зачем на «вы»-то?»
В трубке немного помолчали, прежде чем ответить:
– Да, здравствуйте.
Будто что-то весело охнуло у неё в груди. Жанна отозвалась:
– Вы бы не хотели прийти ко мне? Вечером.
Мужчина замялся. Жанна стояла на оживлённой улице. Вокруг стрекотали голоса, где-то поблизости гудели машины. Она оборачивалась и, казалось, внимательно осматривает пространство, но взгляд её был затуманенным. Наконец, он ответил:
– Ну, да… – и зачем-то уточнил, – К
вам?
Жанна обрадовано зачастила:
– Да, я живу недалеко от центра! Сейчас адрес пришлю сообщением! К семи, хорошо?
В трубке угукнули.
– С вас – вино!
– Хорошо…
Дома у Жанны было в общем-то чисто. Она только немного прибралась и отправилась готовить ужин. В кухне она проводила большую часть времени, когда была дома. Клиентов к себе она никогда не приглашала.
Уже ближе к вечеру она почувствовала волнение и, выбирая наряд, несколько раз переоделась. Наконец, остановившись на синем шифоновом платье до колен, она поняла, что ступни её неприкрыты. Оставаться босиком она стеснялась, но «уличные» туфли ей надевать не хотелось. Она мельком взглянула на тапочки и даже слегка покраснела и захихикала. В конце концов, было решено надеть кожаные сандалии с широким ремешком на плоской подошве, которые выглядели достойно и могли сойти за домашние. Она тщательно вымыла их подошвы. Затем Жанна причесалась, завела на затылок несколько прядей с висков, открывая тем самым лицо, и крепко их заколола.
Осмотрев в последний раз квартиру, она ещё раз поправила рамки с фотографиями, стоящие на комоде. Снимков было немного: Жанна с мамой, пара случайных кадров с одноклассниками, её портрет, сделанный в профессиональной студии, и она с подругой на море. В углу последней была подпись, добавленная в фотоателье: «В. и А. Крым, 2005».
Он пришёл ровно в семь. Казалось, был смущён и часто сжимал губы. Жанна пригласила его в кухню, подала ужин и попросила открыть вино. Он, будто обрадовавшись, что нашлось какое-то дело, взялся за штопор. Ловко вывернул пробку и разлил по бокалам. Она пригубила. Вино было хорошим. Сладким, пряным. В груди у Жанны потеплело.
Жанна нервничала и почти не притрагивалась к еде, несмотря на то, что в последний раз ела только утром. Мужчина аккуратно перемещал вилкой кусочки и, в общем, тоже почти не ел. Девушка вдруг подалась ему навстречу:
– Я ведь до сих пор даже не знаю, как тебя зовут.
Он растерянно посмотрел на неё, но затем вежливо улыбнулся и ответил:
– Андрей.
Она негромко повторила его имя, помолчала и вдруг выдохнула:
– Знаешь, а меня на самом деле Викой зовут.
Он будто бы не удивился. Снова улыбнулся и кивнул.
Жанна спиртное пила очень редко. Сейчас же она волновалась и с непривычки быстро, большими глотками осушала уже третий бокал. Мужчина едва допил первый. Она старалась посмотреть ему в глаза, но часто моргала, и лицо его расплывалось. Она встала, чтобы налить воды, пошатнулась и нависла над столом, опираясь на его поверхность ладонями. Ей стало совсем неловко и почти грустно. Мужчина подошёл к ней и положил руку ей на спину. Жанна охнула и прильнула к нему.
Как всё происходило потом, она толком не помнила. Помнила его ладони на своих плечах и то, как он сильно сжимал их…
Так рано она не просыпалась давно. На часах большая стрелка тяжело вздрогнула и застыла на цифре семь. Жанна обнаружила себя в расправленной постели, разметавшуюся, с раскинутыми пустыми руками. Она огляделась – никого. Из кухни ей послышался шум. Обернувшись халатом, она, мелко переступая направилась в кухню. Тошнотворно кольнуло во лбу и что-то в теле горячим комом поднялось к горлу, но затем отступило.
В кухне было открыто окно и с улицы доносились одинокие гудки автомобилей и случайные голоса. На столе что-то было. Она присмотрелась: аккуратной плоской стопкой лежали несколько купюр. Жанна словно вдруг разом проснулась. Она осела на табурет, горько и зло усмехнулась, мотая головой, а потом ещё долго сидела и смотрела в окно.
СОЛНЦЕСТОЯНИЕ Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор. Ф. ЛарошфукоВ зале протяжно скрипнула дверь. Гроб качнулся под сжимающими бортик пальцами Андрея, словно челнок на воде. Стены, пол и потолок, всё, надвигаясь, поплыло перед его глазами, будто напоминая о своём существовании.
В зал тихо вошла хрупкая невысокая женщина и остановилась около дверей. Её тонкие, почти детские руки, обтянутые чёрной тканью, были опущены, ладошки сцепились в замок и замерли. Внезапно в зале словно бы стало ещё тоскливей. Он резко оглянулся, чтобы дать понять, что заметил её, затем снова уставился в бортик гроба. Женщина, аккуратно постукивая каблуками, подошла к нему. С минуту постояла рядом, затем, снизу вверх, заглянула ему в лицо и выжидательно замерла. Лицо у неё было такое белое, что Андрей почти отпрянул, глаза страшно спокойные, тёмные, словно нарисованные одной тонкой, почти незаметной линией. Казалось, что тени, ютившиеся в них, могут расплескаться в любой момент и заполнить всё вокруг. Словно сама смерть дала форму её телу, сделала мысли бесплотными, как призраки, а волосы чёрными и гладкими. Они, собранные в пучок, и плавные движения тела - всё это напомнило Андрею образ гейши, и он вдруг представил эту женщину в красном халате, но улыбку на её лице даже в своём воображении вызвать не смог.
- Пора, - мягко сказала она и как деликатный конферансье отступила назад, к двум женщинам, сидящим на скамейке у стены, и что-то сказала им по-монгольски. Андрей отвернулся и упрямо уставился перед собой, не отпуская бортик.
Перед ним от пола тянулись окна, сужающиеся под высоким выбеленным потолком в одну точку. Серая каменная каёмка удерживала в них влажно поблескивающие стёкла. Вдалеке горело какое-то яркое пятно. Он присмотрелся, сощурил глаза. Посреди каменно-серой монгольской земли и жидких островков первого сентябрьского снега застыл в невозмутимой величественной позе крупный петух с огненно-красным гребешком.
С минуту он простоял неподвижно, затем неторопливо переместился куда-то влево и исчез из оконного проёма.
Позади раздались негромкие шаги. Андрей быстро вытер лицо рукавом и достал из кармана два прямоугольных картонных отрезка. На одном из них, под сегодняшней датой, полыхнуло её имя, и Андрей повторил его про себя, словно позвал: "Цэрэн" . Ещё в мае они сидели рядом уже на самых последних лекциях и, тихонько перешёптываясь, разглядывали купленные накануне билеты на самолёт до Мадрида. Цэрэн уронила один и, нагнув голову, потянулась за ним, тихонько пискнув. Усталый и хмурый мужчина внизу у доски замер и посмотрел на верхние парты. Вновь появившееся лицо Цэрэн уткнулось в плечо Андрея, трясущееся от сдерживаемого хохота. Сам Андрей тоже быстро уронил лицо в ладони над тетрадью и затрясся, сопя и часто дыша.
Женщины подошли к гробу с другой стороны. Та, что была помоложе, достала небольшую чёрно-белую фотокарточку, на которой проступало детское личико и склоняющиеся к нему лица с чёрными собранными волосами. Позади женщин был запечатлён усатый незнакомый Андрею мужчина, любопытно заглядывающий через их головы.
Седая женщина крепко взяла под руку другую и прижала сухую ладонь ко рту. Тёмноволосая встретилась глазами с Андреем и словно подалась ему навстречу, кивая и мягко улыбаясь. Андрей скривил рот, силясь улыбнуться, но не смог и опустил глаза в белые складки, прячущие тело Цэрэн. Женщины медленно прошли к выходу из зала, где ждали четверо строгих, одетых в чёрное, молодых людей и та невысокая, похожая на гейшу дама. Андрей в последний раз сжал билеты, быстро опустил один на белое шёлковое дно, рядом с её рукой и отошёл, часто моргая. Молодые люди слаженно и деловито завинтили крышку, взялись за ручки гроба и медленно двинулись к дверям. Женщины потянулись за ними. Андрей застыл посреди пустеющего зала и опустил глаза на картонный прямоугольник в руке, ища её имя, но внезапно увидел своё. Он вздрогнул, распахнул рот и выбежал в коридор.
Гроб, ускользая от света, плыл к стальным дверям. Женщины свернули в маленькое помещение, отделённое стеклянной стеной от громадной серой печи. Андрей остановился у входа, не переступая порог. По ту сторону стекла, на высоком столбике с круглой плоской шляпкой стояла белая высокая урна. Гроб установили перед железной конструкцией, медленно поддевшей его; он поднимался навстречу пылающему рту печи. Андрей зажмурился, сжал зубы и выскочил обратно в коридор. Там он опёрся ладонями в колени, пытаясь отдышаться, затем растерянно уставился на билет. Одиноко застыло там его имя, оттиснутое худыми линиями. Он смотрел на него, точно не узнавая. Время вылета - вечер. Позади было то, близкое и страшное. Он не мог заставить себя обернуться. Андрей вдруг бросился к выходу. За ним заскользили, преломляясь свечами, тени и отпрянули, когда он распахнул дверь.
Аэропорт сердито гудел. Андрей, не встречаясь ни с кем глазами, проскользнул в самолёт и вжался в кресло, отворачиваясь от пустого сидения рядом. Грустно мигнул в сгущающемся вечере Пекин во время пересадки. Самолёт взвыл, уносясь от остроконечных пагод. Андрей опустил шторку на иллюминатор и, болезненно вздрагивая, провалился в сон. Он проспал до самой посадки.
В аэропорту Барахаса было шумно. От проходящих мимо до Андрея доносился словно бы птичий щебет. Высоко над головой выгибались какие-то железные конструкции, как золотистые рёбра. За ними сквозь стеклянный потолок виднелось синее небо и солнце. Андрей вышел на улицу и сразу же попал под горячие лучи. Жар пробирался под одежду. Андрей оживился и заторопился в гостиницу.
В комнате Мадридского отеля было светло и душно. Он открыл окна настежь, и под потолком тут же захлопали, заметались алые занавески, словно две беспокойные птицы. Город наполнил комнату низкими гортанными гудками, обрывками мелодий и голосами, то далёкими, то близкими.
Андрей навзничь рухнул на кровать и прикрыл ладонями глаза. Узкая трубка телефона темнела на прикроватной тумбе. Раздался дребезжащий визг, и Андрей сшиб её с аппарата. Коротко и прерывисто заныло в трубке. Он оставил на кровати куртку и в одной рубашке вышел из номера.
Андрей побродил по улицам, несмело оглядываясь, затем присел на веранде маленького кафе, щурясь от солнца. К нему сразу же подошла официантка с круглыми вертлявыми бёдрами и что-то сочувственно сказала по-испански, кивая на полутёмное помещение. Андрей сморщил лицо и вопросительно посмотрел на неё.
- It is hot here. Go to the hall , - сказала официантка, растягивая слова.
Он замотал головой, выставив сопротивляющуюся ладонь перед лицом, и опустил глаза в меню. Официантка улыбалась и не сводила с него смеющихся глаз, пока он не заказал еду.
Пообедав, Андрей ещё долго сидел на веранде, разомлев от полуденного тепла. Неподалёку стояло невысокое дерево с гладким красноватым стволом. Сквозь его кожистые листья проступали красные круглые ягоды. По всей поверхности ягод растопыривались мелкие зубчатые отростки. Эти плоды напомнили ему маленькие раскалённые солнца.
Андрей зажмурился и сжался, переживая нежданное столкновение с памятью. Прошлым летом они с Цэрэн вместе приезжали к её маме и бабушке в Улан-Батор. Ему вспомнилось, как, гуляя по маленьким старым улочкам, с небольшими, застывшими как-то наискось домами, они внезапно вышли на пустырь. Перед ними вдруг появилась белая, затянутая копотью стена разрушенного дома. Посреди неё щурилось обугленное отверстие, видимо, там, где было окно. Сквозь него плыло синее небо и дымные облака. Цэрэн обошла стену и застыла там. Вокруг её ног валялись обугленные деревяшки. Пыль и зола подрагивали от слабого ветерка. Она не отрываясь смотрела на тоненькое обугленное дерево.
- Посмотри, какое красивое, - обернулась она к Андрею.
Он нехотя, высоко поднимая ноги, подошёл. Она вытянула далеко вперёд руку.
- Видишь, там, наверху? Огонь не добрался!
Андрей прищурился, ища то, на что она нетерпеливо показывала пальцем.
Самая верхняя обугленная веточка заканчивалась маленьким узловатым отростком. Сквозь него, едва заметно, проступала красноватая припухлость.
Андрей ещё посидел, покачиваясь, склонившись к коленям, глядя на камни мостовой под ногами, где суетливо копошились муравьи. Затем резко встал, похлопывая себя по бёдрам, точно стряхивая что-то, и отправился бродить, наугад выбирая улицы.
Его внимание привлёк маленький магазинчик, располагавшийся в подвале дома с жёлтыми стенами, увитыми потрескавшимися каменными завитушками. Андрей вошёл, и сразу же его тело облекла сумрачная прохлада. Из-за прилавка на него внимательно и строго смотрел мужчина. Кожа его была тёмной и морщинистой. Стараясь не смотреть на продавца, он подошёл к стеллажу и стал бездумно водить пальцами по выступающим рёбрам пластинок. Продавец что-то спросил. Андрей неопределённо помахал вялой рукой у лица, показывая, что не говорит по-испански. Тогда мужчина, глухо кашлянул и ловко выудил откуда-то пластинку, привлекая внимание Андрея поднятым в воздух указательным пальцем. В полумраке мелькнул чёрный диск и завертелся с глухим шипением в проигрывателе. Негромко и торжественно вступила мелодия. Звуки никли, оплывали, грустные и одинокие. Что-то очень знакомое Андрею было в их сочетании. В горле у него сжалось. Вступил орган. Андрей кивнул продавцу и спешно поднялся на улицу.
Солнце было ещё высоко. Жар сразу же заполнил тело Андрея. Он осмотрелся. Обмахиваясь большими белыми шляпами, мимо проплыли две девушки в светлых платьях. Смуглый мальчишка без рубашки сидел на каменных ступеньках и, лениво скалясь, смотрел на улицу. Андрей побродил ещё пару часов и, когда солнце стало клониться к горизонту, направился к гостинице.
В холле было шумно. Из приоткрытой двери бара доносилась весёлая музыка и одобрительные возгласы. Проходя мимо, Андрей остановился и заглянул внутрь. Крепкая девушка с выгоревшими рыжими волосами, подрагивая всем телом, двигалась под музыку, топая босыми ногами. Руки её держали подол красного платья, обнажая согнутые колени. Её загорелая кожа поблёскивала и лоснилась, сочные полукружия грудей подрагивали, выглядывая из глубокого выреза. Все в баре смотрели на эту девушку, кивая ритму её тела. Андрей, как заколдованный, смотрел и смотрел на буйство движения и красок.
В номере он почти сразу лёг в постель и заснул без сновидений. Было очень тепло, но Андрей ночью, не открывая глаз, натянул на себя одеяло.
Он проснулся около двенадцати дня и долго не вставал с постели. Окно со вчерашнего дня было открыто, и шум города заполнял номер. Андрей лежал, глядя в потолок, тихонько шевеля то ногой, то руками. Когда, наконец, он решил встать, голова его закружилась и комната закачалась. Он долго стоял под струями душа, затем нашёл сбитую накануне трубку телефона и заказал завтрак.
Позавтракав, Андрей нехотя надел вчерашнюю одежду. Чёрная рубашка казалась ещё свежей, но ворот врезался ему в шею, как бы Андрей его не ослаблял. Расстёгнутые верхние пуговицы не помогали - тёрло и сзади, под затылком.
На улице снова было жарко, но теперь как-то безлюдно. Андрей, не оглядываясь, долго шёл наугад.
Справа, на возвышении, мелькнули безгласные арки храма Дебод. Андрей замер и, стоя в тени деревьев, какое-то время рассматривал каменную площадку, раскалённую солнцем, утирая шею платком. Город словно внезапно стих. В животе у него дрогнуло, и он спешно пересёк парк, а затем проезжую дорогу и оказался на оживлённой улице. Идти было тяжело. Солнце всё настойчивее полыхало над его головой. Ища тени, Андрей свернул в узкий переулок. С обеих сторон поднимались яркие жёлтые стены. Какое-то время он шёл прямо. До Андрея доносились обрывки разговоров, смех и детские голоса.
Вдруг навстречу ему двинулось что-то тёмное. Впереди, неотвратимая и строгая, двигалась процессия. Несколько человек несли гроб. Во главе, словно указывая дорогу, шла пожилая высокая женщина, с мутными глазами в кружевной чёрной накидке на волосах.
Всё в Андрее заметалось. Он огляделся - слева маячил вход в какой-то двор. Уже доносились стонущие голоса и всхлипывания. Андрей быстро свернул в тихий двор и замер спиной к переулку, переводя дух. Через несколько минут тишина рассеялась, и та самая процессия, причитая на незнакомом ему языке, медленно вползла следом. Всё вдруг словно перевернулось. Гроб, как густая чёрная бровь, проплыл под бессонным алеющим глазом и исчез в тёмной арке подъезда. Снова воцарилась тишина.
Андрей стоял во дворе, замкнутом четырьмя низенькими домами, как в каменном мешке, застигнутый выжигающим солнцем.
Он беспомощно оглянулся куда-то в сторону отеля, где был его пустой номер, и побрёл, не поднимая глаз от земли.
--------------------
Мама Цэрэн сидела в саду, в отдалённой части колумбария. Перед ней на маленьком столике стояла белая урна. Она подняла лицо навстречу медленно подходящему Андрею. Строгое и печальное, оно качнулось - женщина словно указала на скамейку. Андрей присел рядом с ней. Ветер приподнимал нежно шелестящие листья деревьев.
Молодой человек и пожилая женщина неподвижно сидели рядом и смотрели перед собой.
_________________________________________
Об авторе:
АЛИСА РАХМАТОВА Родилась в 1990 году. Писатель, филолог, литературовед. Преподаёт литературу в вузе.
скачать dle 12.1
