Редактор: Женя Декина
(два рассказа)
МАЭСТРО ЛАРИОНИ— Что, снова ваши плечи? — выкрикнула женщина. — Лариони, плечи?
Худощавый мужчина скривился и опустил напряженные руки. Седые пряди выбивались из общей, пока еще густой массы русых волос и падали на высокий лоб. Серо-зеленые глаза смотрели устало и недовольно. Лариони замер; казалось, он мог простоять просто так посреди репетиционного зала до самого вечера.
— Да продолжайте вы, что замерли? — громко скомандовала ярко одетая дама невысокого роста.
Лариони вновь поднял руки и плавно поводил ими в воздухе. Его тело раскачивалось в такт музыке. Сперва туловище уводило фигуру вперед. Сделав шаг, Лариони замирал. Затем слегка отклонялся назад, чтобы вновь поспешить вернуться. Он руководил собой медленными связными движениями. Он вел себя справа налево, затем обратно и успокаивался к центру. Руки выдавали связные дуги, взмывали вверх, тряслись, разрезали воздух то быстро и отрывисто, то нежно и бережно. Длинные сомкнутые пальцы изредка превращались в полусферы.
— Что у вас с лицом? — надрывно спросила женщина.
Лариони расслабил все мышцы и сделался абсолютно безучастным.
— Да вы не проживаете музыку, Марчелло, вам же будто что-то прищемили! —
Женщина поднялась со стула и встала к ученику совсем близко. Лариони с опаской взглянул на даму, вновь скривился и закусил нижнюю губу. Он побаивался госпожу Новак с того самого дня, как эту эксцентричную женщину представили ему как будущего преподавателя. Она могла сказать что угодно, выбирая при этом самые насмешливые выражения. Из-под копны пышных пшеничных волос, тщательно и аккуратно уложенных в стиле пятидесятых годов, на Лариони смотрел пытливый взгляд: цепкий, ироничный, уничтожающий.
— Губы не кусать! — звучным голосом отрезала учитель. — Расслабить рот!
Мужчина вытянул губы трубочкой и продолжил ритмичные движения руками.
— Так-так, — кивала головой Клара. — Стоп! — вновь выкрикнула она и щелкнула пультом. — Смотрите, что вы делаете! — Учитель подняла руки и провела в воздухе дугу странной траектории. — Думаете, вы их этим удержите? — Она кивнула на пустые стулья напротив. — Выдаете одно, а лицом противоречите!
— Так лицом не начинают, Марчелло, так им изумляются! «Неужели пора начинать?!» — вот что написано на вашем лице! — Клара удивленно приподняла брови.— Вы недоумеваете, сыграет ли оркестр собрано, как вы того требуете! Так вы дождетесь разнобоя! А нужно… — Клара вновь приподняла брови и восхищенно взглянула на пустые стулья. — Уяснили?
Лариони скопировал радостно-удивленную гримасу.
— Так лучше, — недовольно буркнула Клара и щелкнула кнопкой на пульте.
Руки Марчелло вновь причудливо замелькали в воздухе. Лицо замерло в сладостном предвкушении. Тело раскачивалось из стороны в сторону, а тонкие кисти выводили четкие диагонали.
— Так, я сейчас прекращу всякие церемонии, Марчелло. — Учительница выключила звук. — Музыканты давно уже и начали, и усилились, а вы застыли! Вы лицом сильно тормозите, — цокнула Клара и развела руками. — Будем тренировать.
— Ну Клара! Уважаемая! — простонал Лариони.
— А что делать? Лицо в нашем деле иной раз даже важнее. Давайте, давайте. Иначе вас просто не примут и не поймут, а если и поймут, то вовсе не так, как вы того желаете. Отчего же вы такой лицом черствый?
— Да обычный я лицом!
— Понаблюдайте за мной, Лариони, — Клара указала на себя. — Начнем с малого. Я называю эмоцию, вы изображаете.
— Помилуйте! Мы лишены возможности тратить на такое время!
Клара резко встала. Крупные серьги в ее ушах затряслись, продолжая волну возмущения. Грудь бурно вздымалась, негодуя вместе с владелицей. Педагог поджала красно-коралловые губы и картинно подняла глаза к потолку:
— Вы молоды и неопытны. А сказанное лишь убеждает меня в том, что ваша проблема в вашей голове, Марчелло. Мы займемся лицом непременно и прямо сейчас. Я Левшинскому за вас поручилась. Обрадуйтесь мне, Марчелло! — приказала женщина. — Будто долго меня ждали и, наконец, встретили.
— Вы унижаете меня. Радость не выйдет искренней.
— Так сыграйте радость! Вы обязаны играть!
Марчелло изобразил восторг: лоб покрылся мелкими морщинами, белоснежный ряд зубов открылся в оскале.
— Это вы так радуетесь? — поразилась женщина. — Радоваться нужно так.
Она обворожительно улыбнулась. Обычно ледяной взгляд вдруг засиял мягким светом. Лариони в очередной раз ужаснулся способности женщин к внезапным переменам.
— Я радуюсь вам, Клара, именно так, как изображаю, — хмуро проворчал Марчелло.
— То есть радости я у вас не вызываю? — преподавательница покачала головой. — Изобразите тогда, что вызываю.
Лица Марчелло осталось мрачным.
— Аа-а, — протянула женщина.
— Давайте другой пример, — буркнул Лариони.
— Хорошо. Представьте, что Вы видите Левшинского после долгой разлуки!
Лариони хмыкнул.
— А он был бы вам рад, — с укоризной заметила женщина.
— Можно я встречу Лауру? — перебил ее мужчина.
— Да кого угодно, лишь бы в радость!
Марчелло исподлобья резко взглянул на учителя и лукаво улыбнулся. Небольшие миндалевидные глаза еще больше сузились, плутовато блуждая по женскому лицу.
— О-о-о. Запомните, Лариони. Это, правда, никакая не радость, но мы непременно это используем! — потешалась Клара. — Проехали. Дальше. Выдайте мне грусть!
Лариони тоскливо посмотрел на нее.
— Это тоска, а мне нужна грусть! Ну представьте, что вашу собачку сбило такси, — предложила она.
— В смысле? Жюли? — воскликнул Марчелло и сделал шаг вперед.
— О, прекрасно! Запомните! Это, конечно, не грусть, но тоже пригодится. А теперь я хочу, чтобы вы сопереживали.
Лариони сложил брови домиком.
— Очень неплохо! Побольше красноречия! — похвалила Клара. — Сделайте попытку заплакать!
Марчелло удивился:
— Да что мне плакать? Я не плакал никогда, пожалуй, только раз!
— Когда?
— На похоронах бабушки, мне было шесть!
— Вспомните это! — безжалостно потребовала Клара.
— Но это болезненно!
— Немедленно дайте мне бабушку! — резко командовала женщина.
Лариони скривил лицо и опустил глаза.
— Хорошо, оставим. Теперь мне нужен триумф! Хоть триумф-то вы сможете мне дать?!
Лариони высокомерно поднял голову.
— Это вы что делаете?
— Торжествую.
— Вы заносчивый нарцисс? Триумф — он такой. — Клара безмятежно разгладила лицо и расплылась в полуулыбке.
Лариони попытался повторить.
— Расслабьте подбородок, Марчелло.
Мужчина повиновался.
— Отчего опустили щеки? Почему они лежат, как два кулька? Дайте мне плавный подбородок, Лариони.
— Как я могу дать отдельно подбородок, если он связан со всем остальным?! — возмутился мужчина.
— Вот этим, Лариони, и отличается талант от гениальности! — глубокомысленно заметила Клара. — Сделайтесь милым.
Лариони улыбнулся.
— А теперь представьте, что вы выиграли в лотерею миллион! — предложила Клара.
— Это в какой валюте? — уточнил Марчелло.
— В лирах! В чем же еще? — хохотнула женщина.
— Тогда ничего, кроме милой улыбки, это и правда вызвать не сможет, — отшутился мужчина, криво растянув губы и слегка сморщив нос.
— Ладно, вернемся к репетиции. — Клара щелкнула пультом.
Марчелло занял свое место, вновь поднял руки и плавно заводил ими в воздухе.
— Собачка Жюли! — прокричала женщина.
Марчело вытянул брови и затосковал. Клара удовлетворенно кивнула.
— Миллион лир! — вновь проорала она.
Марчело растянул губы и сморщился.
— Да, — кивнула Клара. —Лаура, и срочно.
Мужчина игриво посмотрел на пустые стулья, поднял одну бровь, другую же, напротив, немного опустил.
— Ах, красавец! — обрадовалась Клара — Так, так.
Лариони раскачивался назад и вперед, плавность его линий и эмоциональных порывов абсолютно точно предавала чувства автора.
— И-и-и-и-и-и-и-и-и бабушка!!! — скомандовала Клара.
Дирижер сомкнул губы и с горечью опустил глаза.
— Прелестно! О боги, это прелестно!
Огромный зал был заполнен до отказа. Слышались нестройные звуки: филармонический оркестр «Ла Скала» настраивался перед предстоящим концертом. Внезапно наступила тишина, и на сцену вышла женщина в длинном изумрудном платье:
— Вольфганг Амадей Моцарт, Концерт для фортепьяно с оркестром номер двадцать один, до мажор. Дирижер Марчелло Лариони!
Зал сдержанно зааплодировал. На сцену вышел молодой мужчина. Он слегка поклонился, встал на тумбу перед раскрытой партитурой и взял в руки палочку.
Оркестр утонченно передавал все, что вложил в звуки великий композитор. В первом ряду седовласый маэстро Левшинский кивал в знак одобрения:
— Клара, это триумф!
ТРАКТОРИСТОфисная башня возвышалась на триста пятьдесят метров. Триста пятьдесят метров успеха и превосходства.
Была бы выше — без раздумий забрался. Почти сотня этажей от него до всех прочих. Наверху спокойно, чисто. Млечный путь из окна манит. Миллионами на счетах оторвался, выбился, значит, он особенный — это всем понятно. Лучше, смелее, удачливее. Предвидел вовремя, а бывало, бесхитростно везло. Войны сам не развязывал, но если втягивался, был дерзким и раскованным. В целом, молодец, достоин уважения. Ну и пусть, что послать ему проще, чем выслушать. Простой изгиб его брови в намеке на любопытство — уже радость. А от упрека во взгляде хоть ложись, сдавайся. Негодяем он не был, тем более себя таковым не считал, да и в спину никогда не провожали. Любовью давно насытился, детей воспитал и разослал по миру. Семейными ценностями после того пренебрегал. Любовной дрожи тоже давно не испытывал, да и поводов к ней особенно не было, восхищался искренне и страстно, но, овладев, забывал. Умен бесспорно, на много шагов вперед думал, с ним поздороваешься — а он уже «неинтересно, спасибо». Впрочем, «спасибо» бросал лишь исключительно ценным, остальным мог просто моргнуть — сами уловят, постараются. Ценных вокруг мало, особенно он ими не дорожил, однако преданностью своей заслужили призовые места. Интересно ему жить, временами забавно, горел чаще, чем тосковал. Томился лишь временами, спасался пороками, но и аккуратно, без излишеств. Веселил себя по-разному, не скупился, но то, что для всех ч
удно, ему быстро наскучило. Оживлялся изредка, но если такое случалось, то фантазия билась, пока не удовлетворяла его уныния.
В большом зале толпились девушки. Стройные и длинноволосые – они были похожи друг на друга, как сёстры, почти ровесницы. У всех, без исключения, были округлые выразительные формы и каждая, была одета так, чтобы их подчеркнуть. Девушки сидели, стояли, ждали своей очереди, заходили в одну дверь, а выходили через другую. Прошедшие с ожидавшими уже не встречались.
В комнате, куда их провожали, был ярко освещен лишь квадрат по центру, все прочее оставалось в тени. Девушка выходила под свет софитов и опускалась на стул. Некоторым, вышедшим на свет, голос из темноты отдавал команды, большинству, однако, не говорил ничего. Смотр длился от минуты до получаса. Те, кому удавалось привлечь внимание, слышали нечто странное, но предварительный инструктаж призывал ничему не удивляться, повиноваться и четко следовать указаниям.
— Садись.
Девушка села, закинув ног на ногу, и придала своему телу видимость покоя.
— Не сиди как бревно, лицо попроще. — В голосе послышалось раздражение.
Девушка тут же натянула улыбку, вглядываясь в темноту перед собой.
Увидеть ей толком ничего не удалось: угадывался лишь силуэт, сидевший в темноте напротив, и носки туфель,случайно освещенные лампой.
Вдруг из темноты в квадрат света вошел мужчина, сопровождавший девушку раньше. Высокий бледный человек в деловом костюме скрывался за очками, однако залысина у высокого лба, выдавала примерный возраст: лет сорок. Он принес еще один стул и поставил вплотную к сидевшей девушке.
— Руку закинь на спинку, — приказал силуэт. — И будь поживее, что за тоска в тебе?
Девушка старательно исполнила.
— Ясно, — сухо резюмировал голос.
Помощник указал на дверь.
Нимфа встала и проследовала указанным курсом.
Следующих трех попросили удалиться, как только они присаживались, вернее, одна даже и сесть не успела.
— Откинься,— скомандовал голос новенькой.
Барышня приняла непринужденную позу.
— Руку закинь на спинку.
Девушка повиновалась.
Заиграла музыка.
— Танцуй.
Девушка поднялась и стала неуклюже изгибаться и приседать.
— Нормально танцуй, — раздался упрек.
Девица сбавила напор, но техника осталась прежней.
— Ясно, — прозвучал вердикт. Помощник подал девушке руку, провожая в известном направлении.
— Много еще? — устало осведомился силуэт.
— Двенадцать, — отчитался бледнолицый. — Продолжаем?
— Да, — отрывисто ответил босс.
Следующая села, скромно сложив руки на коленях. Чистые голубые глаза с густыми графитовыми ресницами смотрели спокойно. Каштановые волосы в естественном беспорядке обрамляли лицо, оттеняя тонкие кукольные черты. Как любая модель, она могла принимать какой угодно вид, когда требовалось, и оставаться полностью непроницаемой, когда затвор камеры выключен.
— Как твое имя? — заинтересовался голос.
— Сюзанна, — ответила девушка, уставившись на невидимого собеседника.
— Спасибо, Сюзанна, вас проводят, — хохотнул силуэт.
Модель удивленно вскинула брови и призналась:
— Варя.
— Это значительно лучше, но исход дела не меняет, — продолжал веселиться голос.
Девушка закусила нижнюю губу и резко встала.
— Эй, инструктор молодежи, — обратился босс. — Поясни им, что от них требуется. Чтоб как на духу.
— Будет исполнено, — сухо ответил помощник.
Номер двадцать семь села, не дожидаясь указаний, облокотилась на спинку стула, еще через минуту стала изучать свой черный маникюр.
— Имя?
— Таня, — бодро ответила девушка.
— Разве не Татьяна? — удивился голос.
Номер двадцать семь пожала плечами.
— Как мама называла?
— Танька, — мгновенно отозвалась девушка.
— А отец?
— Не было. — Взгляд Тани не скрыл презрения.
— Танцевать умеешь?
— На гитаре умею.
— Я разве это спросил?
— На гитаре лучше, чем танцую, — не растерялась Таня.
— А чем увлекаешься?
— С собаками гуляю. Мне за это платят.
— Не знал, что такое есть. И много платят?
— Пятьсот рублей в час.
— А здесь на что рассчитываешь? — задал очередной вопрос невидимый собеседник.
—В агентстве сказали к вам подъехать и все подробнее узнать - не раздумывая, ответила девушка.
— Давно работаешь?
— Месяц.
— И как? Много предложений?
— Много. Да все не те, — отчеканила она.
— А те — это какие?
— Те — чтобы работать, — бесстрастно ответила Таня.
— А предлагают что?
— Спать.
Голос хмыкнул:
— Думаешь, тут иначе?
— Я ничего не думаю. — Она с вызовом отвернулась. — Если кто полезет, выверну … на…
Силуэт захохотал.
— А мечтаешь о чем?
— В институт поступить.
— На кого?
— Зависит от того, куда поступлю.
— Слишком неопределенно, Таня. Спасибо.
Рука указала на выход.
Номер двадцать восемь взяла стул, перевернула его спинкой и оседлала. Она двигала головой справа налево и обратно, перекидывая длинные черные волосы с одного плеча на другое, затем резко опускала голову и так же быстро откидывала, рассыпая длинные прямые пряди.
Голос молчал.
Помощник проводил ее к выходу.
Двадцать девятая была старше, чем все предыдущие. Она размеренно прошла в квадрат, немного помедлив, села на стул. Элегантно закинула ногу на ногу, нежно опустив руку на соседнюю спинку, и приняла расслабленную позу. Буравя призывным взглядом из-под рыжей челки пустоту перед собой, она поправила цепочку на пышной груди.
— Здесь есть кто-нибудь? — промурлыкала девушка.
— Имя? — привычно начал силуэт.
— Маша, — тускло послышалось в ответ.
— Сядь, как тебе удобно.
Девушка обмякла и подогнула обе ноги под сиденье.
— Танцевать умеешь?
— Так музыки нет, — растерялась Маша.
В зале негромко заиграла музыка. Не дожидаясь приказа, девушка встала. Гармонично и просто она впитывала звуки и тут же воплощала их в движения.
— Раздевайся, — приказал голос.
Девица буднично принялась снимать одежду. Оставшись в одних трусах, она опустила руки вдоль худого тела и замерла.
— Прыгай, — прозвучало распоряжение.
Не выражая никаких эмоций, Маша заскакала вверх-вниз, придерживая большие груди.
— Опусти руки.
Девушка повиновалась. Пышные формы дрожали в такт прыжкам, точно подчиняясь приказам тела, а то, в свою очередь — указаниям из темноты.
— Не то, — простонал голос. —одевайся.
— Имя?
— Алена.
— Сядь, расслабься, — равнодушно распорядился голос.
Алена еще усерднее выпрямила спину:
— Мне и так удобно, — с готовностью ответила она.
— Танцуешь?
— Приглашаешь? — светлоглазое создание чуть взмахнула копной волос.
— Ты сегодня в одиночной программе. Танцуй, — велел голос.
Заиграла музыка. Девушка поднялась, немного постояла и задвигалась. Музыка сменилась на более быструю и ритмичную, барышня сбилась и неуклюже затопталась.
— Сними кофту и белье, — прозвучала команда.
Алена стала расстегивать блузку:
— Прыгай, — велел голос.
Она растеряно остановилась и неуверенно запрыгала. Обнаженная грудь размеренно следовала за скачками.
— Прыгай на стуле!
Девушка забралась с ногами на стул и осторожно начала двигаться.
— Сидя прыгай, — чуть громче скомандовал голос.
Алена присела на корточки и пыталась продолжить.
— Дура, — отрывисто подытожила темнота.
Бледнолицый собрал раскиданные по полу вещи и подал Алене руку.
— Имя?
— Катя.
Заиграла музыка.
— Раздевайся и танцуй.
Девушка быстро разделась, оставив на себе белье и обувь.
Прозвучало «Прыгай».
Густые брови выгнулись дугой от удивления, веснушчатое лицо сделалось забавным и одновременно притягательным. Падавший на макушку яркий свет выделял солнечную рыжину Катиных волос.
Девушка осторожно начала подрыгивать, сперва чередуя ноги, затем сразу двумя. В ее движениях угадывались детские классики. Большая грудь, сдерживаемая тугим бюстгальтером, то и дело выпадала наружу. Жадно завоевывая новое пространство, бюст двигался гораздо интенсивнее Кати.
— Хм, — в голосе послышалось недоумение. — а ну сядь и прыгай.
Девушка присела и начала аккуратные движения вверх.
— Руку положи на соседний и продолжай, — нетерпеливо указывал силуэт из темноты.
Катя развалилась на стульях, положила руку на спинку и принялась раскачиваться из стороны в сторону, изредка подпрыгивая. Еще немного — и казалось, что она споет что-то ей не свойственное, но очень милое и знакомое. Грудь двигалась в прямо противоположном направлении, отставая от такта, задаваемого телом. Отдельный ее ход приковывал внимание и уже не отпускал.
— Верх сними! — нарушил молчание невидимка.
— Что? — переспросила Катя и остановилась.
— Верх сними! — прогремел голос.
— Да пошел ты на …!
Девушка вскочила, сняла с ноги туфлю и с силой замахнувшись, запустила танкетку прямо в темноту. Придерживая выпадающий бюст, Катя быстро собрала вещи и, как могла, прикрыла ими наготу.
— Где выход? — сказала она с надрывом.
Музыка прервалась, в комнате стало тихо.
— Выход где, спрашиваю?! — прокричала Катя.
— Эту, — едва расслышал помощник.
Валуны чернозема разбивались под тракторными колесами на ошметки.
Оглушительно ревя мотором, машина на высокой скорости неслась по полю. Впереди виднелись лишь копны сена и необъятный горизонт, разделявший низкие облака и желтую сухую траву. Шум старого трактора смешивался с музыкой, прерывисто доносившейся из радиоприемника, образуя густое деревенское месиво звуков. За рулем сидел немолодой мужчина спортивного телосложения. Его сияющий счастьем взгляд был устремлен через грязное лобовое окно на простиравшийся за ним простор.
Трактор бросало из стороны в сторону, отчего сидевшие в кабине люди повторяли движения машины с еще большей амплитудой. Мужчина, крепко вцепившийся во внушительных размеров руль, испытывал давно забытые эмоции и вбирал в себя былые чувства.
Перекрикивая шум, он приблизился к спутнице:
— Тридцать лет трактор не водил!!! Все как тогда, слышишь? Все как тогда, Катька!
Девушка, вцепившись одной рукой в спинку водительского сиденья, а другой — в дверь, пыталась удержать равновесие и не вылететь из кабины. Глубокое декольте открывало пышные формы. Бюст подпрыгивал, содрогался, бился и выпадал наружу.
— Катька, — скосив глаза, водитель взглянул на мятежную грудь. — Хорошо-то как, Катька!
Трактор несся по полю.
_________________________________________
Об авторе:
СОФИЯ ОСМАН Родилась на севере России. Живет в Москве. Окончила Московский государственный юридический университет. Работает в сфере финансового аудита. Роман «История Мишеля Боннара» и его продолжение вышли в издательстве «Эксмо» (2018), следом был опубликован сборник рассказов «Варфия». В настоящее время, совместно с издательством «1001 бестселлеров», выпущен сборник исторической прозы «Шара». Обучается в Литературном институте.
скачать dle 12.1
