ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Максим Матковский. ВДОВА

Максим Матковский. ВДОВА


(рассказ)


Все очень просто.
В гробу лежит старик. Обеденный перерыв. Я смотрю на труп, как на тряпичную куклу, и на вазон, и на любой другой предмет. Мне все равно. Умер человек, которого я никогда не знал и не узнаю. Счастливой дороги, старик!
Мой хозяин — гробовых дел мастер — настоящий сатана. Он просит меня:
— Повтори. Быстро повтори. Я твой раб, а ты мой директор. Ты знаешь все, я же ничего не знаю. Ты самый умный и любую жизненную мудрость можешь проиллюстрировать на собственном опыте.
— …на собственном опыте, — слово в слово повторяю я.
Все очень просто: мы работаем в бюро ритуальных услуг. Я и мой наставник. Я и мой директор. Раб и повелитель. Бюро находится в жилом помещении пятиэтажки. Раньше соседи жаловались, что мы оскверняем их счастливую жизнь, потом они начали умирать. Один за другим. С первого этажа по последний. Умирали каждый месяц и далеко ходить не надо… зачем? Обращались к нам. Мы покорно исполняли их волю: подготовить в последний путь почившего. Мертвец (говорили мы) — это не просто кусок разлагающегося мяса, а безликий иероглиф, застывший в хаосе времени. Он дожидается своей участи, и поверьте (говорили мы), участь его будет одной из лучших. Он возникнет из ничего в лучшем из миров. Нет, не в раю… вам надо в рай? Можно и рай. За отдельную плату.

Мой босс, мой любимый дуче, ест макароны с томатной подливой. Он ест куриные ножки и тушеную капусту. Две тарелки покоятся на животе мертвеца. Хозяин сидит у изголовья гроба и напудривает лицо трупа, подстригает ему волосы, наводит брови. Он говорит:
— Смотри, выглядит лучше, чем ты.
Я подхожу к зеркалу. Действительно, лучше, чем я. Мое лицо — бледное вытянутое, под глазами черные круги. В прошлом месяце я стал лучшим работником похоронного бюро «Все для смерти». Я сказал повелителю:
— Не нужна мне эта грамота. Кроме вас и меня тут никто не работает. Это одно сплошное надувательство. Блеф.
Хозяин ответил:
— Молчать, неблагодарный. Полезай в гроб, мне нужно освоить новый макияж.
И я залез, а он тренировался. Щекотал кисточкой мое лицо. Мазал кремом мои щеки, придавал румянец моему лбу. Истинное наслаждение. Иногда мы доставали женщин из гробов, чтоб потанцевать. Кружили по подвалу под музыку. Вальсировали. Так я и научился танцевать вальс. Ни на школьном бале, ни на выпускном, ни на свадьбе — я научился вальсировать с трупом по имени Оля. Хозяин глаз с нас не спускал. Он обнимал труп Валентину и приказывал:
— Раз—два—три, раз—два—три… ТЫ ГЛУХАЯ СКОТИНА Я СВОЮ СВИНЬЮ И ТО НАУЧИЛ ТАНЦЕВАТЬ ДАВАЙ СНАЧАЛА!

Хозяин берет с пуза покойника тарелку и макает горбушку черного хлеба в томатную подливу. Жует. Отрыгивает. Поправляет тени на скулах мертвеца кисточкой.
— Ну как он тебе?
— Старик как старик, — отвечаю я.
— ЗАТКНИСЬ ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ ЧТО ТАКОЕ СМЕРТЬ ЗАТКНИ СВОЙ ВОНЮЧИЙ РОТ! СТАРИК ЗНАЕТ А ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ!
От волнения он роняет тарелку, макароны высыпаются в гроб, на шею мертвеца, томатная подлива разливается алым пятном по его белоснежной рубашке. Над входной дверью звенит колокольчик. Мы оборачиваемся. Хозяин закрывает крышку гроба. В бюро заходит брюнетка: ноги длинные — точеные, узкая талия, пышный бюст, вся в черном, в шляпке. Со шляпки на лицо свисает траурная вуаль. Я без стеснения глазею на ее выпирающие сиськи.
Она говорит:
— Здравствуйте, я вдова.
Спрыгнув с табурета, хозяин кинулся к ней. Плешивый обжора. Поцеловал ей ручку, изящным движением руки предложил присесть.
— Как зовут вашего покойника? — тихим скорбным голосом поинтересовался он.
— Олег Потрохайло.
— Ах, да. Вот он, как раз в гробу этом лежит.
— Правда? Можно взглянуть?
— Я еще не закончил. Вы увидите его завтра. Он как живой.
— Странно.
— Что странного?
— Почему покойник должен быть как живым?
— Вы его любили?
— Нет.
— Тогда вам не понять.
— Задайте еще раз вопрос.
— Вы его любили?
— Да.
— Тогда вы поймете и простите его, и отпустите, и пожелаете для него хорошей участи там…
— Где там?
— Известно же где.
— Я не знаю.
— Хотите, скажу?
— Это бесплатно?
— Абсолютно.
— Тогда нет.
— Повторите вопрос.
— Это бесплатно?
— Нет, к сожалению, тайны жизни загробной мы выдаем по двести гривен за штуку.
Вдова открывает черную сумочку на золотых защелках, достает кошелек и протягивает хозяину купюру.
Я скажу вам. Он родится заново.
— Когда?
— Как только вы его похороните… он родится в теле…
Хозяин картинно закатывает глаза, изображая срочное спиритическое заседание.
— В чьем теле?
— Не перебивайте.
Мы сидим полчаса. Хозяин, закрыв глаза, морщится, мнет купюру в руках, вслепую приоткрывает гроб и пытается достать до тарелки на пузе мертвеца.
— Нет, — сдается он наконец. — Сегодня ваш любимый не выходит на связь. Может завтра?
— Мне прийти завтра?
— А когда похороны?
— Завтра.
— Нет, не приходите… будет слишком поздно. У вас есть, кому говорить напутственную речь?
— Да.
— И кто же это?
— Профессор риторики.
Презрительно фыркнув, повелитель рассмеялся.
— Какие глупости!
— А что?
— Они же только ради денег это делают. Эти люди — настоящие грабители. Выхолощенные вруны в меловых костюмах. В вас больше красноречия, чем в них вместе взятых.
Почесав отвисшее чуть ли не до колен пузо, повелитель сделал вид, что погрузился в тяжкие думы.
— Я могу вам посоветовать хорошего человека, — сказал он вдове. — Он прекрасно говорит речи. Да я по сравнению с ним обезьяна. Господи! Как он говорит! Воском в уши льет, вы забудете, что ваш муж умер. Вы забудете о похоронах!
— Кто же это?
— Вот он!
Указав на меня, хозяин ухмыльнулся.
— Мой воспитанник — Максим.
Вдова подошла ко мне и оглядела с головы до ног.
— Завтра в два, — сказала она. — Кладбище Берковцы.

Следующий день выдался дождливым. Над кладбищем, выискивая падаль, кружило воронье, воняло горелым мусором, перепрыгивая кладбищенские лужи, я добрался до скудной похоронной процессии. Увидел вдову. Она дрожала то ли от холода, то ли от переживаний. Прятала лицо за черным зонтиком.
— У моего мужа было много врагов и ни одного друга.
— У мертвецов не бывает друзей, — ответил я.
— Почему?
— Никто не хочет иметь дело со смертью.
— Но ты же хочешь?
— Я зарабатываю на этом деньги.
— Ты зарабатываешь на чужом горе.
— Нет.
— Да.
— Сейчас, ты поймешь, сестра.
Оттолкнув седобородого профессора риторики, который начал что—то невнятно мямлить над гробом, я открыл рот и тут понеслось. Я говорил, каким любящим и терпеливым был муж, как он обожал детей и рыбалку, прислушивался к лгунам и праведным, не скупился подать мерзавцам и протянуть руку помощи потерявшим надежду, как он однажды спас мальчика, тонущего в ледяной реке, и как он вынес на руках сирот из горящего дома, и лез под пули, защищая старушек… в общем, много чего сделал покойный для человечества, оставил ощутимый след на карте бессмысленно кружащейся материи в безумном вихре хаоса. Мои слова летали в воздухе, подобно черному воронью, вороны недовольно каркали.
— И покойный снова вернется домой, — заключил я.
Профессор риторики воздел руки к небу.
— Какая чушь, — пробормотал он.
Я толкнул его плечом, и он упал в лужу, от чего его потертый костюм и остроносые туфли не стали грязней.
— Вернется? — зашептали в толпе.
— ДА—ДА СМЕРТЬ ЕГО ЗАБРАЛА НЕ НА СОВСЕМ! ОНА АРЕНДОВАЛА ЕГО ВСЕГО НА ПАРУ ДНЕЙ, ВЫ СНОВА УВИДИТЕ ПОКОЙНОГО, ВОЗМОЖНО, ВЫ НЕ УЗНАЕТЕ ЕГО, ПОТОМУ ЧТО ЧЕЛОВЕК СУЕТЛИВ И БЕЗУТЕШЕН В ВОДОВОРОТЕ ПОРОКОВ СВОИХ МЕЛКИХ… СТОИТ ТОЛЬКО ПРИСМОТРЕТЬСЯ К ВЕТОЧКЕ ВИШНИ, К ГОЛУБЮ, К ПРОБЕГАЮЩЕЙ СОБАКЕ…
— Он не станет человеком? — спросил кто—то наивный.
— О, нет, — ответил я. — Человеком быть два раза подряд слишком скучно.

Возле высоких зловещих ворот кладбища я закурил сигарету. Ко мне подошла вдова. Взяла меня за руку и увела в сторону.
— У меня есть для тебя предложение.
— Слушаю.
— Моего мужа убили. Я знаю, кто это сделал. Ты должен мне помочь отомстить.
— Я? Почему именно я. Для этого существуют частные детективы или наемные убийцы…
— Нет, я к ним уже обращалась. Они ничего не понимают. Мой муж был богатым человеком. Денег мне не жалко. Я заплачу тебе двести тысяч гривен.
— Мне не нужны деньги, — ответил я.
— Хорошо. Тогда двести тысяч и одну гривну… ну, как? Идет?
— Да. Что я должен делать?
И она рассказала мне.

Ровно в шесть вечера я сидел за столиком в ресторане отеля «Четыре сезона» и попивал пиво. Напротив сидела девушка лет двадцати в темном платье с глубоким вырезом. Ее груди норовили выскочить на волю, словно скользкие рыбешки из рук рыбака. Вдова описала женщину вот так: ты ее увидишь и сразу захочешь. Абсолютная правда. Ее не захочет раздеть и выпотрошить разве только мертвый. Она сказала — это и есть любовница моего мужа, она отравила его из—за того, что он не хотел разводиться со мной.
Да мне какая разница, собственно.
Главное деньги получить и смыться побыстрей. Подсев без спросу к любовнице, я сразу отметил про себя, какой же у нее большой рот. Сделав жест официанту, я заказал дорогого пойла (вдова щедро снабдила меня командировочными). Мы выпили.
— Если у женщины большой рот, то это многое означает, — сказал я ей, закусывая лимоном в сахаре.
Она рассмеялась.
— Ты мне врешь, — сказала она.
— Нет.
— Да. Ты не тот за кого себя выдаешь.
— Чего это?
— Я знаю, что тебе нужно.
— И что же?
— Ты просто хочешь меня выпотрошить.
Я покраснел. Ничего не могу с собой поделать. Не то что бы мне стыдно было или что-то в этом роде, просто лицо мое — враг мой, выдает мои чувства моментально.
— Ладно, не стесняйся, этого все мужики хотят.
Слава богу, она меня не раскусила. Верней раскусила, но по другому вопросу.
— Ты мне нравишься, — сказала она.
— Почему?
— Ты покраснел.
— И что?
— Значит, ты скромный. Я люблю скромных. Я тебе сегодня дам.
— Спасибо.
— Мы будем любовниками, клянусь.
— Спасибо.
— Я ублажу тебя, и ты забудешь, как тебя звали. Ты забудешь своих родителей и где ты живешь.
— Спасибо.
Мы выпили еще, а потом заказали красное вино. Должен заметить, что я здорово опьянел и забыл о своей важной миссии. Казалось, я переметнулся на вражескую сторону, и неверной пьяной походкой поднимался по лестнице, перешагивая через две-три ступени, следовал за ней.
Зайдя в номер (снятый заведомо вдовой), мы плюхнулись на кровать. Она сняла платье через голову. Я ужаснулся и отпрянул, да так, что свалился с кровати на пол и больно ушиб копчик. В номере забздело селедкой, запущенной раной, ладаном и дохлятиной. Под платьем оказалось старческое тело: черные сморщенные груди отвисли до пупка, с сосков сочилась желтая дрянь, живот — весь в шрамах, порос мхом, а из места, которое я, шутя, называю — мышеловка, торчали буйно растущие кусты немытой волосни, в которой остервенело копошилась крупная живность, походившая на тараканов с крыльями.
Девушка схватила меня за руку. Ее красивое лицо мигом изменилось. На меня смотрела старуха с горбатым носом и затянутыми белой пленкой невидящими глазами, вокруг ее большого рта торчали бородавки, из которых выстреливали пучки седых волос.
Из шкафа выпрыгнула вдова.
— Попался! — сказала она.
— Что это значит? — спросил я.
— Ничего. Дурак ты, вот, что это значит!
Когда я попытался вырваться, голая старуха, сильней сжала мое запястье и что-то прошептала не по-русски. Мое тело мгновенно обмякло, словно я очутился в неподъемном скафандре.
— Начнем? — спросила вдова старуху.
— Да, — ответила старуха. — Чемодан взяла?
Достав из шкафа большой кожаный чемодан, вдова открыла его и вынула четыре волосатых копытца, два кошачьих хвоста, баночку с мутной зеленой жидкостью, баночку с густой красной жидкостью, два белых рога и человеческий мизинец.
Старуха приставила к моим губам мизинец. Он был холодным и пах йодом.
— Жуй, — сказала она.
— Не буду. Я сообщу в милицию.
Громко хохотнув, старуха прошептала заклинание, после чего мои губы сами всосали мизинец, а челюсти заработали, клянусь вам, совсем не по моей воле. Разжевав мизинец, я проглотил его.
— Что здесь происходит? — спросил я.
— Ничего особенного, — ответила вдова. — Сейчас мы переселим душу моего мужа в твое тело.
— А я куда денусь?
— Ты будешь сидеть в черном подвале его души и сопеть в две дырки, — ответила старуха.
— А если я не хочу?
Старуха провела по моему лбу одним из копыт.
— Хочешь ты этого или не хочешь, но ты заслужил.
— Я ничего плохого не делал.
— Делал, — ответила старуха. — Я точно знаю, что делал.
— И что я сделал?
— Откуда я знаю, все люди делают что-то плохое.
— И даже Иисус? — спросил я.
— Кто? — спросила старуха.
Она поднесла к моему паху два кошачьих хвоста. Почувствовав, как в голову мне что—то залезает, буквально брыкаясь, я от боли зажмурил глаза и застонал.
— Идет? — спросила вдова старуху.
— Идет, куда же он денется.
Мои губы зашевелились, а незнакомый мне голос, донесшийся из моего же рта, сказал:
— Эй, где я?
— Ты умер, — ответила ему старуха.
— Не ври!
Моя голова повернулась к вдове.
— Таня, где мы?
— Не волнуйся, дорогой, ты умер, мы переселяем твою душу в тело этого дурака.
Она наклонилась ко мне и поцеловала слюнявым поцелуем в губы. В этот момент в дверь постучали. Старуха и вдова переглянулись.
— Кто это? — прошептала старуха. — Я еще не закончила…
— Обслуживание номеров! — крикнули за дверью.
Собравшись с силами, я заорал:
— Помогите! Здесь ведьма! ПОМОГИТЕ!
— Обслуживание номеров? — осторожно спросили за дверью.
Вдова открыла дверь и впустила служащего в черных брюках и белой рубашке. Служащий держал поднос, на котором была бутылка вина и два фужера. Он безразлично посмотрел на голую старуху, затем на меня, валяющегося на ковре.
— Это не мое дело, — сказал он. — Я просто принес вино.
— Слушай, — сказала вдова старухе. — А этот мне даже больше нравится.
Встав с кровати, старуха подошла к служащему и понюхала его шею.
— Я просто принес вино, — учтиво повторил служащий.
— Ты права, — ответила старуха. — Он и посвежее будет. Так что?
— Да, — ответила вдова. — Давай лучше его.
— Слышишь? — спросила меня старуха. — Тебе повезло, дурак.
Внезапно я почувствовал, как члены моего тела начали наливаться живительным соком. Я пошевелил руками и ногами, затем сел на кровать и, несколько раз, ударив кулаком в левое ухо, выбил из головы, наглую душу покойника.
— Так вы заказывали вино? — рассердился служащий.
— Заказывали, заказывали.
— Послушайте, у меня четыреста номеров и я не спал двое суток…
Старуха схватила его за запястье и, парализовав, кинула на пол.
Служащий уставился на меня жалобными глазами.
— Таня, посмотри, в чемодане должны быть еще мизинцы, — попросила старуха.
— Да тут их целых пять!
— Давай мне один.
Потоптавшись у двери, я спросил:
— А что со мной?
— Ничего, — ответила старуха. — Иди себе, и урок на будущее извлеки.
— Какой урок? — спросил я.
— Это ты сам должен понять.
— Мы его просто так отпустим? — спросила вдова.
— Да.
— А если он кому-то расскажет?
— Да кто ему поверит!

С тех пор прошло много лет. Я часто думал над последними словами старухи. Про урок. Сначала, я подумывал завязать с работой в похоронном бюро и перестать шутить над трупами. Я подумывал даже, что смерть — это не игрушки, что смерть — это очень серьезная вещь, как бетонная плита, или бомбардировщик, или колбасный завод.
Но после долгих лет размышлений, я пришел к единственно правильному выводу — не стоит открыто глазеть на вдовьи сиськи, ведь душа покойника где-то рядом, и ей это может ужас как не понравиться.







_________________________________________

Об авторе: МАКСИМ МАТКОВСКИЙ

Родился в Киеве. Окончил Дамасский институт (Сирия) по специальности «арабский язык и литература». В 2005 году окончил Киевский национальный университет им. Тараса Шевченко по специальности «арабский язык и литература».

В 2011 году стал победителем Всеукраинского конкурса «Активация слова», вошел в лонг-лист премии «Дебют» в номинации «малая проза» с циклом рассказов «Теперь все можно рассказать». В 2012 году стал лауреатом специального кино-приза премии «Дебют» за цикл рассказов «Танцы со свиньями». Постоянный автор журнала «Радуга».скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
3 977
Опубликовано 24 авг 2014

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ