ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Георгий Панкратов. АДЖИМУШКАЙ

Георгий Панкратов. АДЖИМУШКАЙ


(рассказы)


ПОВЫШЕНИЕ

1
– Костюмчик мы тебе приобрели отпадный! Я же говорила, пригодится! А ты все: повода нет, носить некуда, затратно. Сколько наговорил! А меня-то никогда не слушаешь.

– Ну почему же. Сейчас вот слушаю.

Молодой мужчина завязывает галстук, стоя возле зеркала, и улыбается. Вокруг него крутится женщина, то и дело поправляет на нем костюм, чуть ли не сдувает с него пылинки. Ему явно нравится смотреть на себя в новеньком костюме, но еще больше радует повод, ради которого костюм был торжественно извлечен из шкафа. Мужчине сделали предложение на работе – он занимается продажей сантехники в небольшом офисе, проводит встречи, подписывает договоры, занимается рекламой и привлечением новых клиентов, а еще отвечает за то, что в подобных конторах называют «формированием положительного имиджа компании». Теперь пришла пора позаботиться и о собственном имидже – директор пообещал ему лично, крепко пожав руку, что если он успешно (то есть креативно и эффективно) проведет презентацию, то возглавит новый, специально под него создаваемый отдел продвижения. У него будет несколько сотрудников и масса сложных, но интересных задач. Пора бы уже, доверительно подмигнул босс.

– Я тут кое-что придумал. По поводу презентации. На двадцати восьми листах. Изучил, так сказать, опыт практикующих коллег. Может, глянешь? Ты же у нас в этих делах опытная?

Ни он, ни жена не оканчивали ни рекламных факультетов, ни маркетинговых, даже не изучали курсы продажников – они работали и всему учились самостоятельно. В их поселке городского типа, достаточно далеком от столицы, просто больше некуда было идти работать – только продавцом. Вопрос лишь куда – в магазин или в офис. Можно было еще учителем в школу, но они хотели, чтобы денег хватало не только на еду. Постепенно втянулись.

К тридцати трем годам он получил шанс стать действительным, а не номинальным главой семьи – человеком, который ее обеспечит. О ребенке, опять же, пора задуматься. Они задумывались.

– Посмотрю, конечно, – смеется женщина. – Ты у меня умничка, ты со всем справишься. Голова у тебя потому что светлая! – в избытке нежности она гладит мужчину по голове, потом обнимает его и утыкается носом ему в плечо. – Все у нас будет хорошо.
– Обязательно, – мужчина становится серьезным. – Тут бы на корпоративе еще ничего не случилось. А то все ужрутся, ты знаешь… Такие странные решения иногда принимают. Ну, после… А я хочу… я там придумал… – он подбирает слова. – Поговорить с ним кое о чем, наедине. Идея у меня есть.
– И у меня идея есть… – шепчет женщина и берет его за руку, уводит за собой в комнату. – Ты такой у меня элегантный… Такой стильный. Такой страстный муж-чина, – она игриво смеется, старательно проговаривая «ж-ч». – Иди сюда, я направлю твою энергию в нужное русло!

Через час они лежат на диване. Ветер дует в распахнутое окно их девятиэтажки, и, если повернуть голову и слегка приподняться на кровати, можно увидеть темные ветви деревьев и звезды. Но они видят друг друга. Костюм, заботливо возвращенный в шкаф, ждет своего часа.

– Через недельку все и решится, – говорит мужчина, но она не хочет больше слушать.
– А у меня все без перемен. Отправляю факсы-шмаксы, звонки эти, блин, письма. Мне они даже снятся, письма эти. Представляешь?

Он кивает.

– Но главное, что есть работа. В тепле, не в обиде. Может, когда, – женщина задумывается, – все станет лучше, нас тоже расширят. Я на хорошем счету, – женщина закрывает глаза. – А тебе что снится?
– Ты, – выдыхает мужчина. Женщина смеется. Женщина целует его.
– Побрейся, – говорит женщина.

Он отворачивается к стенке.

– Спать – хорошо, – зевает он. – Поздно уже.
– Спать – прекрасно, – улыбается женщина, потягиваясь на кровати. – Дома все прекрасно, – она поворачивается и обнимает мужчину сзади. – Как хорошо, что мы стали жить вместе, правда?
– Правда, – бубнит мужчина.
– Стены дома крепки, – шепчет женщина и встает, закрывает балконную дверь. – Только бы это не кончилось, – добавляет она почему–то. Мужчина спит.

Ему снится сон, как будто бы он возвращается с работы в своем прекрасном костюме, с чемоданом в руке, поворачивает за угол знакомой улицы, заходит во двор. Но взгляд мужчины тревожен, шаги его быстры.

– Могло быть и хуже, – говорят мужчине. – Могло быть гораздо хуже.

Мужчина не верит.

– Здесь был мой дом, – кричит он. – Здесь был мой дом!
 

2

Мужчина и женщина проходят по маленькой улице, состоящей из деревянных, в редких случаях кирпичных домов. На домах кондиционеры, возле домов машины. Но улица пуста, и голосов не слышно. Мужчина и женщина проходят мимо забора и видят кота. Женщина останавливается, чтобы погладить. Кот сначала откликается на ласку и даже начинает мурчать, но вдруг отстраняется и осматривает подошедших странным тревожным взглядом. Мужчина внимательно смотрит коту в глаза, и ему становится не по себе.

– Такие вот дела, кот, – растерянно говорит мужчина. – Но ничего, кот. Ничего.

Они проходят по улице, обсуждая кота («Как наш» – «Нет, наш жирнее!») и попадают на маленькую площадь возле здания с колоннами. Здание выглядит обшарпанным, стены изрезаны трещинами, окна кое–где выбиты. Перед зданием несколько скамеек, и все они заняты людьми. Кому не хватило места, стоят рядом или сидят прямо на земле. Мужчина с женщиной видят сложенные в небольшую аккуратную стопку кирпичи. Они присаживаются, и женщина отстраненно смотрит вдаль.

– У нас закончилась картошка, – говорит женщина. – И еще салат не из чего делать.

Мужчина молчит.

– И тортика бы хотелось, – мечтательно улыбается женщина. – На обратном пути купим?
– И повод есть, тем более, – отрешенно говорит мужчина.
– Все будет хорошо, – отвечает женщина. – Я сколько раз тебе говорила!

Женщина берет иссохшую ветку и чертит в придорожной пыли солнце: кружок и несколько лучиков-линий.

– Пускают! Пускают! – все вокруг приходит в движение, и они оказываются внутри здания. В актовом зале не хватает мест – люди стоят в проходах, кто-то залезает на подоконники больших окон. Возле сцены выставлены в ряд столы, за ними сидят люди, но многих не видно из-за снующих впереди голов.
– Здесь как-то как в школе, да? – нервно смеется мужчина. Люди вокруг галдят, слышны выкрики. Мужчине и женщине становится трудно слышать друг друга, они замолкают и смотрят, как к микрофону подходит человек в чем-то черном, бесформенном. Блестят его очки, он долго и пристально смотрит в зал, затем произносит тихо, но жестко:
– Минутку внимания. Наговоритесь вы после. Сейчас послушайте.

Шум стихает.

– Эти люди позвали нас, – продолжает человек. – Чтобы рассказать, почему они здесь, и ответить на ваши вопросы.

Из-за стола поднимается человек в камуфляжной форме, с автоматом, подходит к микрофону. Люди с оружием и в форме сидят за столами у сцены и в первых рядах зрительного зала, их много, теперь мужчина может чуть приподняться и рассмотреть.

– Так получилось, – неторопливо объясняет военный, но мужчина и женщина плохо слышат его, к горлу подступает было тошнота, но быстро проходит, – что разделительная граница, о которой удалось договориться, проходит ровно по вашему поселку…
– У нас город! – кричат ему.
– …По городу. Практически по его центру. Противник не сдает своих позиций. Не можем их сдать и мы. У меня все. Задавайте вопросы.
– И скоро бои начнутся?
– Не знаю. Мы не нападаем первыми. Но они начнутся.
– Да как же не нападаем?! – раздается истерический вопль, и женщина вжимается в холодное деревянное кресло. Мужчина берет ее за руку. – Ироды вы проклятые! Ваши пьяницы на танках по улицам ездят, палят почем зря. Девчонок уже сколько изнасиловали, вы хоть знаете? Изнасиловали и закопали! В магазин идешь, в школу идешь – а они в воздух стреляют, пугают нас, ржут. Вы, говорят, не люди. Вы – быдло. Что вы здесь забыли? – бабушка с огромной иконой в руках падает на пол, ее пытаются оттащить, но она стучит кулаками по полу и бьет по нему же иконой. – Вы – нелюди, вы убийцы! Вы пришли нас убивать! Что вы врете нам, сволочи?! Вы пришли спалить наш город и всех нас убить!

Ее оттаскивают.

– Спасибо за вопрос, – продолжает военный. – Мы пришли защищать вас. Случаев аморального и, несомненно, недостойного нашего высокого звания поведения, приведенных вами, я за своим составом не наблюдал…

Мужчина поворачивается к женщине, вспомнив что–то.

– Кота надо покормить.
– Ага, в магазине напомни мне, купим, – отвечает женщина.
– В конце концов нам эта война не нужна, никому эта война не нужна, – монотонно повторяет военный. – Приказ есть приказ.

Все расходятся.

– А другая сторона что, лучше? – кричит кто-то в толпе, мужчина и женщина стараются быстрее выскользнуть на воздух.
– Нет никакой другой стороны, – отвечает кто-то спокойно. – Другая сторона – это мы. Мы.

Они идут по той же улице, деревья шумят ветвями.

– В людях и так заложено горе, – говорит мужчина растерянно, словно пытаясь собрать воедино трудно складываемые мысли. – Люди стареют, умирают, теряют близких. Все вокруг ветшает. Болезни, катастрофы, несправедливость. Зачем еще и это нужно?

– Я не знаю, – шепчет женщина и смотрит себе под ноги. – Мне это не нужно.
– Ты веришь этим военным? – спрашивает мужчина.
– Я верю, что все будет хорошо.
 

3

Мужчина и женщина сидят на кухне. Он наливает кипяток из чайника в чашку, достает пакетик серого цвета.

– Я не хочу, – произносит женщина.
– Чай – это дом, – пожимает плечами мужчина. – А дом – это чай.
– Торт так и не купили, – говорит женщина.
– Тебе ж сказали в магазине – нет. Какие нам сейчас торты, – мужчина усмехается, – жопа слипнется.

Женщина смеется.

– Иди сюда, – говорит тихо. – Пожалуйста.

Мужчина и женщина целуются. Он отхлебывает чай.

– Думай о проекте, – говорит женщина. – Ты столько работал. У тебя все должно получиться. Ты заслужил.
– Мне нравится этим заниматься, – говорит мужчина. Воспоминание о работе придает голосу бодрости: – Работа меня мобилизует, заряжает. Кто–то ненавидит работать в офисе, но это тот, кто просто не понимает, что и зачем там делать. А мне нравится, я хочу так жить. У меня идеи, у меня энергия!
– А я не знаю, – говорит женщина. – Я работаю просто, и работаю. Я живу.

Она гладит его волосы в задумчивости.

– А вообще это туфта, конечно, – женщина смеется и аккуратно целует мужчине кончик носа. – Мой нос любит твой нос.

Мужчина улыбается, он вспоминает, как начинал встречаться с женщиной, как ухаживал за ней, говорил ей первые слова. Это было давно, теперь другая жизнь, но они вместе.

– И мой нос любит твой нос, – говорит он тихо и целует ее.
– А у тебя он такой смешной. И странный.
– Крючочком, да? – предугадывает мужчина. Такие разговоры у них часты.
– Ага, – смеется она. – Такой милый…

Женщина идет в ванную, выдвигает таз с набранной водой, достает ковш. Мужчина стоит возле окна. Он набирает номер на телефоне и долго слушает гудки. Он звонит другу детства, уехавшему в столицу.

– Ну как там у вас?
– У нас все отлично, – кричит в трубку друг. – Вискарик вот пью, пятница, все дела.
– Как у вас в городе? – спрашивает мужчина.
– У нас отлично в городе, – смеется друг. – Приезжай!
– Ну, сейчас, ты же знаешь… – отвечает мужчина.
– Сейчас – то, что надо! – голос друга болтается в трубке, как желток в вязком белке яйца. Мужчина отстраняет трубку от уха. – Мы навели порядок, скоро все будет окей. Градус повышается!

– Ты говоришь: градус? – переспрашивает мужчина.
– Градус, градус повышается! Скоро конец всей мрази и нечисти… И тогда…

Мужчина кладет телефон на подоконник. Он смотрит на окна девятиэтажки напротив, на огоньки свечек, тлеющих на чьих-то чужих кухнях, и думает, как хорошо, что у них в доме пока еще есть свет. Еще он думает, что как же все это странно: вроде все тот же дом, такой же двор, улицы, площадь, коты даже – а мир тем временем становится совсем другим. Как это буднично происходит, словно наступает вечер на парк с прекрасными деревьями, и рождает чудовищ.

– Ты слышал, – говорит жена. – У нас, через улицу. Дом разворотило снарядом, частный. Там человек сидел в кресле, вечером, отдыхал. А теперь ни крыши, ни стен, только человек в кресле сидит, представляешь? Как и сидел. Только мертвый.

Они лежат и дышат, накрывшись большим одеялом.

– Спокойной ночи, – говорит мужчина.
– Мне страшно, – говорит женщина.
– Мне тоже страшно, – отвечает мужчина.
– А ты представь, как мы раньше засыпали. Изо всех сил представляй. Я только так могу заснуть.
– Я представляю, – говорит мужчина.
 

4

Ночью в их дверь звонят. Сначала настойчиво, несколько раз подряд. Затем начинают стучать по двери чем-то тяжелым, пытаются выбить. Дверь не выдерживает – деревянная, старая, на дрянном замке. Мужчина планировал заменить ее, получив первую большую зарплату.

В комнате появляются люди в масках, с оружием. Мужчина и женщина просыпаются. Их скидывают в кровати.

– Что вы хотите? – в ужасе шепчет женщина.
– Во двор! – коротко приказывает маска.
– Дайте мы хоть оденемся.

Мужчину валят на пол, бьют. Он что-то пытается сказать, объяснить, но ему не дают. Кот, испугавшись, убегает под диван, и оттуда рычит. Женщину тащат за волосы в сторону выхода из квартиры.

– Нормальная вроде, – говорит одна маска другой.

– Узнаем, – отвечает другая маска.

Их ведут по темной лестнице, из соседних квартир выводят других людей – напуганных, заспанных. Мужчина и женщина стараются не смотреть на соседей. Во дворе – импровизированная виселица – наспех приделанные к деревьям петли.

– Вы что, нас вешать хотите? – не выдерживает женщина.
– Кого будем вешать – тому, считай, повезет, – хохочет маска.
– У вас вся ночь впереди, торопиться некуда, – вторит другая. – Позажигаете.
– Какое вы имеете… – начинает мужчина, но его снова бьют.
– Почему ты говоришь на собачьем языке? – орет ему в ухо маска.
– Ты говоришь на таком же, – испуганно отвечает мужчина.
– Твой язык собачий, потому что ты собака, – говорит маска и снова сильно бьет его.

Во дворе жильцов ставят в ряды и пересчитывают. Женщин раздевают, они дрожат от страха и холода.

– А ну вышел из строя! – кричат мужчине.

Он выходят. Люди в масках стреляют ему под ноги и заставляют плясать. Все смеются.

– А вам че, не смешно? Не смешно, твари?! – люди в масках бьют женщин. – Быстро смейтесь! Веселитесь!

Женщины пытаются смеяться. Нескольких мужчин подводят к деревьям с петлями, каждому вешают на грудь табличку с надписью «собака».

– Эй! – кричит одна маска другой. – Посмотри на его нос! Видал, какой, а?

Маска присматривается к носу мужчины.

– Как крюкан, е-мое! – ржет другая маска. – Че такой нос-то кривой? А, собака?
– Такой вот… – отвечает мужчина. – Уродился.
– Сейчас мы тебе подправим недостатки рождения, – говорит маска. – Нарожают, твою мать, уродов. Нормальным людям потом вычищать всю эту мразоту.
– Не надо, – кричит истошно женщина, – не надо! – она вырывается из рук нерасторопного человека в маске и бежит. Мужчина орет, захлебываясь кровью, сильный человек в маске крепко держит его голову, другой огромным разделочным ножом отрезает нос. Это оказывается непросто, мужчина пытается вырваться. Но люди в масках сильнее.
– Не ори, мы еще не закончили, – говорит маска. – Ща мы еще до ушей доберемся. Подправим, так сказать, дефектики.

Женщина бежит – возможно, пытаясь спастись, покинуть страшный двор, возможно, к мужу, повинуясь нерациональному чувству. Ее лицо залито слезами, искривлено ужасом.

Кадр останавливается, наступает тишина. Гости в студии, ошеломленные зрелищем, некоторое время молчат.

– Вот скажите, – обращается один участник передачи к другому. – Ради чего эта женщина лишилась мужа? Чему принесена в жертву тихая семейная жизнь обыкновенных людей, мечтавших о счастье? За что необходимо было заплатить такую цену? Объясните мне, пожалуйста, я не понимаю.

Оппонент мнется, собирается с мыслями, но его прерывает красивая женщина в строгом черном костюме, с планшетом и микрофоном в руках:

– А ответ на этот вопрос мы узнаем сразу же после рекламы.

Редактор аплодисментов дает сигнал, и зрители в студии принимаются хлопать. Кадр сменяется. На экране стонет полноватая женщина, сжимая в руках тряпичную куклу.

– Милый мой малыш, где же ты теперь? Повзрослев, ты заходишь в дверь.

В кадре мужчина танцует с женщиной, потом показывают родителей – снова мать и бодрого отца в кепке.

– Теперь мужчиной стал сынок, – продолжает стонать женщина, при этом называет средство, благодаря которому это произошло.
– Найдет работу он, глядишь, – хрипит отец. – Теперь мужчиной стал малыш.

Мать гладит семейную фотографию и, наконец, допевает песню:

– Я слезы лью от счастья лишь.

На экране показывают линейку новых средств, сопровождаемую веселым закадровым свистом. Затем передача возобновляется.


 

АДЖИМУШКАЙ

Я не любил ездить к прадеду. Он плохо слышал, едва говорил, с трудом передвигался по своему частному дому. Таким я его помню, он был уже стар, когда я только начал жить.

В его доме было много тараканов. Они сыпались с потолка, едва я открывал дверь в дом деда — за шиворот, на голову; обратно ручьями перетекали по стенам; мне было брезгливо и страшно, я нигде не видел столько тараканов, порою казалось, они – и есть стены дома. Особенно в темноте.

Во дворе росли яблоки, груши, персики — Севастополь, тепло, сказка! Убирать было некому, вот и звали меня. Убирать и есть их. Сам прадед ел только каши и очень жидкие супы, еще пил молоко.

Он был первым, кто пожимал мне, ребенку, руку при встрече. Только однажды не стал — когда Аргентина играла с Англией, а я болел за Аргентину. Аргентина выиграла. Он болел за Англию.

Я бывал у него редко: боялся тараканов, да и крысы с пауками в доме, который так и просился под снос, освоились быстро. Была еще собака, но она лаяла и кусалась. Застрелил милиционер из табельного. А больше никого у него не было.

Но День победы мы праздновали в гостях у прадеда. Всегда. Однажды я решил его поздравить. В школе на уроке музыки нас научили песне, там были такие слова:

От канонад, от канонад
Пылала Керчь вдали.
Ряды солдат, ряды солдат
В каменоломни шли.
Держись, не отступай!
Держись, ты не сражен!
Аджимушкай — Подземный гарнизон!


Песня пронзила меня в самое сердце. Я не знал, где служил прадед, где воевал, что он там пережил. Он вернулся с медалью, но с какой? За что?

Я, мальчик, не интересовался войной. Казалось, что войны никогда не будет, весь ад кончился давно, человечество стало сознательней. А зачем вникать в прошлое, если вокруг такое светлое настоящее. Да и будущее, особенно — будущее! Я любил фантастику, любил романтику. Любил какую-то девочку, одноклассницу, вспомнить бы теперь, как ее звали…

Прадеда тоже любил. Но не хотел знать подробностей. И мне их никто не рассказывал. Разве что эта песня:

И нет воды, и нет воды,
И хлеба тоже нет.
И лишь в груди, и лишь в груди
Живет надежды свет.

«Аджимушка-а-а-а-ай, Аджимушка-а-а-а-ай, — вытягивал я старательно. — Подземный гарнизо-о-о-он». Мне очень нравилась песня. И очень нравилось петь.

Я не знал, что такое Аджимушкай, где это. Ну да, Керчь вдали, сообщала песня… Но мало ли откуда вдали Керчь? Я не знал, был ли прадед в Аджимушкае. Но решил спеть ему эту песню. Разучил слова, и громко, выразительно их пел. Нас было тридцать человек, детей, учитель играл на фортепьяно, и песня звучала прекрасней всех песен, которые когда-то пели на земле. В дневнике красовалась пятерка и размашистая подпись учителя: «Молодец!»

А потом я вышел на середину кухни, встал, опираясь руками на стол и произнес, смущенно глядя на прадеда: «Поздравляю!». Музыки не было, не было хора, да и слова отчего-то забылись все. Я копался в собственной памяти, силясь восстановить их: «Ну с чего же она начинается?», и от того волновался еще сильнее, и не мог ничего вспомнить.

– Сейчас, — повторял я, — сейчас.

И когда уже понял, что больше молчать нельзя, не запел — закричал даже:

– Аджимушка-а-а-й! Аджимушка-а-а-й! Подземный гарнизон.

Я повторил эту фразу раз десять, потому что не помнил других слов. Весь красный от стыда, смущения за свое глупое неудавшееся представление, я трясся, по щекам катились слезы. Я так хотел поздравить прадеда, а теперь боялся на него взглянуть. И когда наконец осмелился, устав от собственного крика, то увидел, как он плачет. За праздничным столом, не притронувшись ни к еде, ни к напиткам, он сидел, содрогаясь всем телом, и шептал:

– Аджимушкай… Подземный гарнизон.

Меня в честь него назвали — Георгием. Здесь все, что я о нем помню.

Но я помню.







_________________________________________

Об авторе: ГЕОРГИЙ ПАНКРАТОВ

Родился в Ленинграде в 1984 году. Публикации в журналах «Знамя», «Урал», «Москва», «Нева», «Сибирские огни» и проч. Премии: Дмитрия Горчева (2016, финал), «Ясная поляна» (2015, 2016, длинный список), «Дебют» (2014, финал). Участник XVI Форума молодых писателей. Автор книги: «Письма в Квартал Капучино» (М., Рипол. 2016). Проживает в Москве и Севастополе.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 847
Опубликовано 22 апр 2017

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ