(рассказы)
ПРОДАВЕЦ КРОВИПамяти А.Х.
Аполлон никогда не стеснялся своего имени, даже в школе, когда дикая банда одноклассников дразнила его на все лады. Он отмалчивался и даже в драку не лез, ибо с подросткового возраста понял свое предназначение. Он слышал голос неба. И очень быстро научился воспроизводить то, что он слышит, на бумаге. Получались ритмические строки, которые его самого вводили в дрожь. Когда он впервые показал их матери, самому близкому, по сути, человеку, та отмахнулась – лучше бы уроки учил. А учился Аполлон неважно. Кроме русского языка и литературы его ничто не интересовало. Ну, может быть история. После школы он попал в армию. Свои записи он тщательно прятал от товарищей, дабы избежать насмешек, а то и мордобоя. Он был тихим человеком. И занят был одним – прислушивался к небу, и старался как можно более точно записать то, что слышал. После армии он устроился работать на завод. Но в силу своей невнимательности попал рукавом в станок, и ему едва не выдернуло руку. С завода пришлось уволился. Получил какие-то деньги и поехал, против воли матери в Москву, поступать в литинститут. Там посмотрели его записи и приняли безоговорочно, хотя каких-то бумажек и публикаций где-либо у него не хватало. Это было славное время. Но недолгое. Из института его поперли, потому что он никак не встраивался в схему всеобщего обучения. Читал что хотел, писал, как хотел, вернее, как слышал. На зачеты и сессии внимания не обращал. Ревнивая и опасная Москва не хотела принимать его, как стихотворца, причем стихотворца своеобычного, обладающего несколько иным, чем у большинства пишущих, голосом. В результате он оказался дома. Мать болела. Жили они на ее скромную инвалидскую пенсию и на его случайные заработки: где мебель помочь перетащить, где подежурить за кого-нибудь. Мать часто плакала над судьбою сына недотепы. А тот замыкался, уходил в свой угол и писал, писал что-то в толстой тетради. Мать умерла. Никто даже не знал, от какой болезни. Похоронили ее соседи, люди сердобольные и участливые. Аполлон остался один в маленькой однокомнатной квартирке. Денег не было. Он попробовал устроиться в котельную, сторожем, но по своей рассеянности однажды проглядел показания манометров, и котельная чуть не взлетела на воздух. Котельная на воздух не взлетела, но Аполлон с работы вылетел. С треском. Надо сказать, что у него было несколько знакомых, которые были скорее не знакомыми, а поклонниками его стихов. Ведь как ни пиши, все одно, кто-то дознается, прочитает, даст прочитать кому-то еще. И пойдет по небольшому городу кухонная, отвратительная своей убогостью слава местного поэта. Тут же зазвучит пылью покрытое словечко «андеграунд». Прибьются на время какие-то полусумасшедшие девицы, пара алкашей – графоманов…Тоска.
Однако Аполлону немного повезло. Кто-то из более-менее трезвых приятелей оттащил его рукопись богатому и сентиментальному человеку. И тот мгновенно, за пару недель помог издать тысячу экземпляров собранного кое-как сборника. Когда пачки, набитые новыми, отпечатанными на дурном ризографе книжками, оказались у Аполлона дома, тот ничуть не удивился и воспринял это, как должное. Стремление к публичной славе, мельканию на страницах журналов у него напрочь отсутствовало. Он занимался главным – слушал. Слушал и записывал. Попытки вновь устроиться на работу кончились ничем. Друзья, иногда помогавшие ему, исчезли куда-то из-за его нелюдимости и нежелания собутыльничать с ними. Вмести с друзьями свалили и неумытые безграмотные поэтелки.
И пришел день, когда Аполлон понял, что у него осталось три пути: в петлю, на помойку или новая попытка заработать на кусок хлеба. Он практически не ел ничего уже целую неделю. Прозрачный взгляд его упал на нетронутые пачки. Он часто заходил в книжные магазины и приблизительно знал цены на книги. Потому что некоторые он хотел купить, но у него не было денег. Его сборник, отпечатанный на серой бумаге, стоил немного, но Аполлон посчитал, что если продать одну такую книжку, то можно было бы купить немного еды и не умереть с голоду. Он еще раз посмотрел на нераспакованные пачки и подумал: «Тысяча дней жизни». Вздохнул, распечатал одну, вытащил двадцать штук слежавшихся сборников, сгрузил их навалом в целлофановый пакет. Оделся и отправился неизвестно куда.
Выглядел он опрятно. Лицо его было спокойным. Руки не тряслись, потому что он не пил вовсе. Правда его покачивало от голода, и он мерз в своем плащике. Но, тем не менее, он не походил на бомжеватого субъекта, которыми полон был весь город. Аполлон понимал: для того, чтобы продать книжку, надо выглядеть как минимум аккуратно и, как максимум, уверенно. Последнего катастрофически недоставало. На улице было ветрено, пасмурно. Денег было только на поездку до центра и обратно. Для начала Аполлон подошел к немолодым женщинам, сидящим на скамейке рядом с подъездом соседнего дома.
- Здравствуйте, - прервал он их беседу.
- Здравствуйте, - вразнобой ответили они.
- Вот…книжки у меня… - Аполлон страшно покраснел и не знал, что говорить дальше.
- Книжки?.. Чьи? – удивленно и настороженно спросили тетки.
- Мои. Я м-м…поэт ,- выдавил из себя Апполон.
- Евтушенка-а, - тетки в голос заржали.
- Может быть, купите? Одну хотя бы?
- Что, алкаш, на опохмел не хватает? - злобно прошипела одна, - давай вали отсюда!
Аполлон как-то боком, путаясь в ногах, почти отбежал от скамейки. В трамвае было пусто и тепло. Аполлон пригрелся и почти задремал. Вышел он в центре города. Огляделся. Кругом одни витрины. Увидел знакомую – «Планета книг». Подошел к дверям пригляделся к входящей и выходящей публике. Люди интеллигентные, в основном. Аполлон приободрился. Вытащил тощий сборничек, выбрал в толпе мужчину повзрослее и поскромнее и, набравшись духу, окликнул его:
- Извините, не хотите купить стихи? Это мои. Они хорошие.
Мужчина косо из-под очков взглянул на него, отрицательно мотнул головой и скрылся в магазине. Тогда Аполлон обратился к милой на вид, просто одетой даме.
- Простите за беспокойство, не купите ли книжку? Это стихи. Они живые.
- Да пошел ты, - бабахнула милая просто одетая дама. Аполлон вздохнул.
Раза три он пытался всучить книжку проходящим людям, но ничего не получилось. Тогда он направился в бутик напротив. Там было так красиво, что Аполлон задохнулся. Его окружали невероятно дорогие вещи. Пахло чем-то невообразимо приятным. Увидев девушку у стенда, он отчаянно смело направился к ней. Стильно одетая юная красавица удивленно смотрела на приближающегося типа.
- Добрый день,- почти прошептал Аполлон, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не сквозанули просительные интонации.
- Драссе.
- Я поэт, может быть, купите у меня книжку?
- А про чё там?
Аполлон приободрился.
- О жизни, о любви…
- О любви? Дай глянуть. - Аполлон полез в пакет, задрожавшей рукой вынул сероватый томик и протянул девушке. Та длинными полированными ноготками раскрыла книжку посередине, прочитала стихотворение. Потом еще одно. Сердце у Аполлона запрыгало. Но девушка, прочитав еще несколько стихов, закрыла книжку и вернула Аполлону.
- Не-а. Не возьму.
- А может, купите, недорого ведь? И, вижу, понравилось вам что-то, - Аполлон удивился своей наглости.
- Сказала – не возьму…
- А почему?
- Не хочу. Да и страшная она. Куда я ее поставлю?
- Но, может всё-таки… недорого совсем...
- Слышь, мужик. Ты сразу втыкайся, когда тебе говорят. Книжку не возьму. Пока.
Аполлон вышел на улицу. Темнело. Он побрел по тротуару, не обращая внимания на холод и ветер. Внутренности сводило от голода. Случайным взглядом увидел вывеску какого-то учреждения. Открыл старинную тяжелую дверь, прошел мимо вахтера, который не обратил на него внимания, видимо приняв за курьера или вовсе за кого-то из местных.
Поднялся на второй этаж. Длинный коридор с множеством дверей. Аполлон растерялся. В какую ткнуться? Присмотревшись, заметил, что одна из дверей приоткрыта. Направился к ней. По пути услышал, что из кабинета доносятся голоса. Вошел. На него уставились несколько пар мужских и женских глаз. В кабинете пахло бумагой и пылью, гудели мониторы компьютеров.
- Добрый вечер, - слегка поклонившись, поприветствовал Аполлон присутствующих.
Ответа не последовало. Отличив из нескольких сидящих за компьютерами немолодую аккуратную женщину, подошел к ней. Увидел на столе там и сям лежащие бумаги, авторучки, пачку длинных сигарет.
Сделал ещё одну попытку:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, - не отрывая глаз от монитора, пробормотала женщина, - давайте ваши бумаги. Вы от Сергея Петровича?
- Извините, нет. Я поэт. Книжку хочу продать.
Взгляд женщины замер. Она медленно повернулась к Аполлону. На лице её уже загорался смех. Смеялась она долго и громко, чем обратила на себя внимание всего отдела.
- Марь Петровна! Что у тебя там? - послышались голоса.
- Поэт пришел. Книжку продает.
- Поэты не шляются где попало, а печатаются в журналах и книжки ихние в магазинах продаются, - послышался бас из угла. Аполлон смутился.
- Я в самом деле поэт. И книжка хорошая. Недорогая. О любви и о жизни…
Женщина перестала смеяться – нет, не пойдет твоя поэзия. Вот если бы детектив или романчик какой про любовь. А стихи… Эй, дамы! Кому нужны стихи про любовь?! - гаркнула она на весь отдел. Теперь уже смеялись все. Аполлон шепотом извинился и вышел.
Он опять оказался на улице. Темное осеннее небо накрыло город. Мимо катился широкий поток машин. Аполлон стоял и ни о чем не думал. Он не заметил, как поток стал медленно тормозить, а потом остановился. Напротив Аполлона распласталась длинная и широкая чёрная лакированная машина. И он, потеряв остатки разума, направился к ней. Постучал в тёмное стекло, которое через пару секунд бесшумно поехало вниз.
- Чё хотел, убогий? - прохрипел невидимый мужской голос. Аполлона обдало волной дорогого парфюма, и он увидел колени женщины, сидящей рядом с мужчиной. Пригнув голову, он пробормотал:
- Стихи вот. Хорошие. Может, купите? Недорого.
Из машины к нему протянулась холеная женская рука и развернула ладонь. Пальчики изобразили: дай. Аполлон вытащил книжку и вложил в руку. Он видел сквозь полузакрытое стекло, как женщина читала книжку. Пробка была долгой. Женщина читала непрерывно. Потом закурила и продолжала читать. «Купит, - подумал Аполлон, - сейчас купит!». Пробка медленно начала двигаться. Окно бесшумно закрылось, и черная машина стронулась с места. Аполлон автоматически пошел за ней. Он думал, что водитель припаркуется и ему отдадут деньги. Однако автомобиль набирал ход, Аполлон уже бежал за ним. Тут машина рыкнула мощным двигателем и улетела вперед. Аполлон поскользнулся, ухватился рукой за фонарный столб, чтобы не упасть в грязь. В ладонь впилась какая-то проволока. Аполлон отдышался, посмотрел на руку. Она была в крови. Пришлось достать носовой платок и как-то замотать рану. Платок быстро набух красным и горячим, но кровь остановилась. Аполлон медленно пошел в сторону остановки трамвая. Путь можно было сократить, если пройти через торговые ряды и пролезть сквозь дыру в металлическом ограждении. Торговые палатки закрывались. Темноту расшвыривал ртутный неживой свет фонарей. Аполлон, опустив голову, шёл вдоль рядов, стараясь не смотреть не пищевые ларьки.
- Эй, парень, - услышал он молодой прокуренный голос. Оглянулся. Его окликнула усталая торговка с обветренным лицом. Подошел.
- Продаешь чё? - кивнула она на пакет.
- Да книгу. Я поэт.
- Да врешь.
- Не вру.
- А про что книжка-то?
- Про любовь, про жизнь.
- Дай гляну.
Аполлон равнодушно полез в пакет. Тут его повело, и он чуть не упал.
- Ты чё? Обдолбался, что ли?..
- Нет. Это от голода, - Аполлону уже было все равно, что говорить.
Он достал книжку. Книжку пересекла кровавая полоса.
- Щас другую достану, подождите…
- Да постой ты,- женщина быстро открыла книжку, прочитала несколько строк, потом зачастила: - Ой, что делается-то, что делается со всеми…
Она воровато оглянулась:
- Денег у меня нет, все хозяин отбирает. Щас придет, сволочь. Дай пакет.
Апполон равнодушно протянул ей пакет. Та мгновенно сунула в него пару банок рыбных консервов, пачку макарон, а потом, вздохнув, пакет молока.
- Всё, иди быстро, - прошептала ему, прижимая книжку с красной полосой поперек обложки к груди, - и не приходи сюда больше. Забьют до смерти.
Аполлон взял пакет, и, не поблагодарив, шаг за шагом убыстряя ходьбу, направился к черной дыре в старом металлическом ограждении. За забором визжали на повороте трамвайные колеса, и истерически дёргался раздражающий ночное небо звонок.
МАГАЗИН «ИСКУШЕНИЕ»
Я устал, потому что ехал всю ночь. «Рязанка» осталась далеко на юге, и мой полуубитый «уазик» несся по неровной асфальтовой семиметровке в центре России среди сказочного, местами заболоченного леса, наполненного комарами, клещами и зверьём. На заднем сиденье подпрыгивали пакеты с обезболивающими, шприцами, какими-то таблетками для улучшения пищеварения, спазмолитиками и даже геморроидальными свечами, потому что срать нормально я уже давно не мог. Срать-то ладно. Я уже давно не мог нормально дышать. Мои лёгкие пожирал рак, во всех лимфоузлах сидели метастазы. У меня начала отказывать единственная почка, убитая «химией», и я периодически нажимал на костяшку голени, проверяя отеки. В голове стоял легкий туман от нарушения азотистого обмена (почка) и от нормального переутомления.
Как-то само собой повторялось: «…
А Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову»
[1]
Между передним и задним сиденьями болтались две канистры с бензином. Пробка одной подтекала, и сладковатый запах горючки наполнял кабину. Тем не менее я курил, несмотря на разлагающиеся лёгкие и реальную опасность взрыва. «Уазик» ревел, как раненый зверь, потому что у него отродясь не было пятой передачи (а ехал я быстро), и козлил на всех неровностях. В такие моменты у меня на коленях подпрыгивал укороченный «калаш». В этих местах было полно лагерей. Могло случиться всякое. А при проверке машины ментами я прятал пушку и совал в нос служивому инвалидское удостоверение первой группы. После фразы: «Парень, дай спокойно дожить месяц», – менты, как правило, отставали.
Ехал я долго. Надо было отдохнуть. Да и вода кончилась.
Впереди замаячило какое-то каменное строение. Судя по тому, что оно стояло близко к дороге, это был магазин. Или кафешка. Или то и другое сразу.
Я тормознул прямо перед входом. Спрятал под сиденье «калаш». Вышел. Присел, размял спину. Посмотрел на вывеску.
«МАГАЗИН ИСКУШЕНИЕ»…
Фигасе. Я сразу вспомнил, где нахожусь. Муромские леса. Чуды-юды и бабки на странных летательных аппаратах.
Поднялся на крыльцо и толкнул дверь. Внутри было очень хорошо. Тепло, тихо. Столики, барная стойка. Коровий череп высоко в углу. Очень напоминало картинку из американского фильма. За стойкой стоял высокий смуглый красавчик с кудрявой, модно стриженой шевелюрой. Если внимательно присмотреться, сквозь волосы просвечивали некие наросты по бокам головы. Меня это не волновало, на мне был нательный крест, и парни подобного типа меня просто так достать не могли.
Он будто ждал меня.
– Доброе утро. Издалека?
– Доброе, издалека. Вода есть?
– Нет. «Кока-кола».
– Дрянь. Все равно, тащи.
Парень исчез на секунду и вынырнул уже с холодной бутылкой америкосовской мечты.
– Открой.
Я глотнул коричневую пену и сказал:
– Название прикольное у вас.
– Извините, что есть прикольное?
Он задал вопрос как иностранец. Я немного насторожился и вспомнил о лежащем под сиденьем «калаше».
– Ну, необычное…
– А, понятно. Это связано с нашим бизнесом.
– Вы продаете искушения?
Парень внимательно посмотрел на меня.
– Нет, мы искушаем…
Настала очередь удивиться мне. Я сделал длинную паузу, глотнул колы и сказал:
– А я могу воспользоваться вашими услугами?
– Пожалуйста. Только скажите пару слов о себе.
– У меня последняя стадия рака. У меня нет денег.
Он прервал меня.
– А почему тогда вы на машине?
– Друг должок вернул.
– А как же: «И остави нам долги наши…»
Я разозлился:
– Слушай, парень, это инструкция не для вашей конторы. Просто я попросил, и друг вместо денег отдал мне эту машину. Наезда не было. Всосал, кудрявый?
Парень будто не заметил грубости.
– А что можете еще сказать?
– У меня нет семьи. От меня ушла жена, когда узнала, чем я болен. И я еду неизвестно куда, неизвестно зачем.
– Спасибо, мне достаточно. Вам дать меню или самому рассказать о наших возможностях?
– Валяй, рассказывай.
Я закурил, не спросив разрешения, и надолго закашлялся.
Молодой человек пододвинул ближе ко мне пепельницу в виде черепа со снятой верхней крышкой, терпеливо подождал и начал:
– Мы можем предложить вам большой спектр алкогольных напитков. Бесплатно, конечно. И у вас практически не будет проблем с нервами и с размышлениями о болезни.
– Что значит «почти»?
Он демонстративно отвел глаза в сторону, сделал паузу и продолжил:
– Если вас устроит такой вариант, мы могли бы предложить вам комнату, где было бы удобно, ну, естественно, женщин.
– Не-а, не катит. Не хочу тупо спиваться. А тетки меня не интересуют. От меня жена ушла. Красавица.
– Хорошо, тогда посмотрите направо, видите шкаф? Там невероятный выбор наркотиков. От анаши до современнейших синтетических галлюциногенов. Героин на их фоне отдыхает, простите за сленг… и опять же комфортабельный номер.
– Дурь? Нет, не устраивает. Пробовал, честно говоря. Не моё.
– Деньги? Много.
– Нет.
– Может быть, вас сделать президентом какой-нибудь маленькой нефтяной республики?
– Власть? И опять же деньги? Нет, не то. Я же тебе сказал о диагнозе.
Юноша начал немного нервничать.
– Хорошо, тогда посмотрите налево. Там оружейный ящик. Все виды компактного огнестрельного оружия. Есть старинные экземпляры. Для гурманов. И комната для выполнения процедуры.
– Суицид? Не подходит. Туговато у вас с ассортиментом.
На меня накатила ставшая привычной утренняя волна отчаяния.
– А ваша фирма может вернуть мне здоровье?
Мне не было стыдно за этот вопрос. «ИлИ, ИлИ! ЛамА савахванИ?
[2]»
– Нет. Не мы отнимали его у вас. И не нам его возвращать, – твердо ответил молодой человек.
– Извините.
– Не стоит извинений, понимаю. Можно вопрос?
– Конечно.
– Мы предлагаем вам искушения. Не надо сетовать на узость прейскуранта. Вы не знаете многих наших, а вернее, ваших возможностей в этом плане. Но что вам дал наш э-э оппонент?
Тут случилась накладка. Я склонил голову и заплакал, вернее, всхлипнул пару раз.
– Простите, бывает.
– Понимаю.
Я задумался, а потом стал медленно говорить:
– Мне дали постоянную боль как испытание. Мне дали телесные мучения как испытание. Я лишился семьи, денег, положения в обществе. Это тоже испытание. Я догадываюсь, что может случиться с моим телом очень скоро. И это тоже испытание.
– Испытания? Не понимаю. Зачем?
– Да ты и не поймешь. Испытание веры, испытание человеческого достоинства. Это даёт мне надежду. Я могу выдержать это. Если ты знаком с известным текстом – а я вижу, что знаком – то знаешь, что испытание дается по силам. Может быть, я даже выздоровею. А нет, так у меня остаётся надежда оказаться в том месте, о котором в твоем присутствии я не хочу говорить. Извини. Можно задать тебе вопрос? Можешь не отвечать на него. У вас много желающих?
Юноша встал, подошёл к окну в противоположной стене. Жестом подозвал меня.
– Смотрите.
Я слегка опешил от увиденного. Уходя почти до горизонта, закрытая от трассы непроходимым ельником, располагалась никем не охраняемая стоянка автомобилей. Их были тысячи. Старые «Победы», «Москвичи», «Волги». Немереное количество «Жигулей» всяких моделей. Сотни иномарок. Из которых многие были совершенно новыми. За ними никто не смотрел. Многие (не большинство) были разграблены.
– М-м… а где же постояльцы? Домик-то, вижу, небольшой.
– У нас много подвальных помещений. Они хорошо вентилируются.
– Подвальные помещения, говоришь?..
Я улыбнулся. Мне пришла в голову дикая мысль.
– Необычные просьбы проходят?
– Легко… Впрочем, степень необычности бывает разная.
«Мудрец херов» - подумал я.
– Щас.
Я вернулся к «уазику», достал «калаш», снял его с предохранителя и передернул затвор.
Когда парень увидел меня с пушкой в руках, то ничуть не удивился.
– Пальну по стоянке?
– Давайте, интересно даже.
Он открыл фрамугу и я, не особенно целясь, выпустил весь рожок по трупам автомобилей.
Положил горячий автомат на стойку.
– Возьми на память.
– Ок.
– Ну, давай, пока.
– Удачи вам.
– А куда, кстати, ведет эта дорога?
– Никуда.
– Отлично. Меня устраивает.
Я, не оглядываясь, вышел. Завел мотор и поехал дальше.
_________________
Примечания
1 Евангелие (Матф. Гл. 8, ст. 20).
2 «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Пс.21:2).
_________________________________________
Об авторе:
ИГОРЬ АЛЕКСЕЕВ
(1959-2008)
Жил в Саратове. По образованию врач-кардиолог, кандидат медицинских наук. Автор шести поэтических сборников, двух книг прозы, двух сценариев. Член Союза писателей РФ. Победитель конкурса имени Н.С.Гумилева 2006 года. Лонг-лист премии "Большая книга" 2007 года (повесть «Как умирают слоны»). Работал в редколлегии журнала "Дети Ра". Основные публикации в журналах: "Новый мир", "Знамя". "Крещатик". "Дети Ра", "Комментарии", "Волга XXI", "Футурум -АРТ".
Вёл блог на русской странице сайта Би-би-си, где с предельной откровенностью рассказывал о течении своей болезни (онкология) и отвечал на вопросы читателей. Один из обозревателей написал так: «Читать Алексеева – невыносимо. Но надо всем».
О последних месяцах Игоря Алексеева снят документальный фильм «Продавец крови» (победитель ТЭФИ-2008, лауреат Национальной премии «Лавровая ветвь-2008») Ушёл из жизни 7 апреля 2008 года.
скачать dle 12.1
