ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Владимир Козлов. СЕРЕБРЯНКА

Владимир Козлов. СЕРЕБРЯНКА


(рассказ)


Она вела у нас «практику языка» со второго семестра. Сергея Иваныч, мужик, который был до нее, куда-то исчез. Говорили, что он уехал преподавать английский в Польшу. Не знаю, чему он кого-нибудь может научить. Иванычу было на все плевать, в том числе, на учебную программу. К сессии мы подошли «нулевыми». И то, что ни мне, ни одногруппницам не поставили двоек, было большим везением.
Ольга Петровна «гоняла» нас с самого начала и к концу апреля подтянула до среднего уровня факультета.
У нее были полные губы с неяркой помадой и короткая стрижка.
Она шла от универсама к угловой изогнутой девятиэтажке на проспекте Рокоссовского. В обеих руках — пакеты с продуктами. Я подошел, сказал:
— Здравствуйте.
У нас сегодня не было ее пар, и в институте мы не виделись.
— Здравствуйте, Володя, — ответила она. — Вы тоже живете в Серебрянке?
Я кивнул.
— С родителями?
— Нет, снимаю комнату. Давайте, я вам помогу.
Я протянул руку, взял оба пакета. Второй она отдала неуверенно, как будто бы не хотела, но я просто забрал пакет у нее из рук.
Мы шли по дорожке к дому. Вчера резко потеплело, и сегодня было почти двадцать градусов. Она была в расстегнутом плаще, серой кофте и коричневой длинной юбке. Она всегда носила длинные юбки.


***

С октября по март я встречался с Наташей из сто одиннадцатой группы. Она жила в Шабанах. Родители работали на МАЗе: мама инженером, а отец рабочим. В марте из армии пришел ее бывший парень. Она вернулась к нему. Однажды днем, после пар, я видел, как он встречал ее возле корпуса «А» на старом зеленом «БМВ».


***

Я спросил:
— Вы живете одна?
— С дочкой. Ей одиннадцать лет. Она сейчас у бабушки.
Мы сидели на кухне. Я взял чашку с чаем, сделал глоток.
— Я много работаю. Беру переводы. Иногда работаю с группами. В основном, религиозные. Миссионеры. Ты, я думаю, знаешь, какие у нас зарплаты…
Она впервые сказала мне «ты».
— У вас выпить есть?
Возможно, она заметила, что мой голос дрогнул. А, возможно, и нет.
Она открыла шкафчик, вынула бутылку «Амаретто».
Я сказал:
— Если бы я захотел, я бы добился общежития.
Она поставила на стол две рюмки. Открыла бутылку, налила.
— Но вообще мне все равно. Хозяйка меня не дергает. У нее сын сидит в тюрьме. — За что?
— Порезал свою подругу. Не насмерть.
— Сколько ему дали?
— Не знаю.
Мы взяли рюмки, чокнулись, выпили.
Она сказала:
— Тебе ведь не семнадцать лет. Ты старше. Да?
— Мне двадцать один. Исполнилось в марте.
—Ты служил в армии?
— Нет, я учился в другом институте.
— Где?
— У себя, в Могилеве.
— И почему бросил?


***

Я вышел из метро на Тракторном заводе, поднялся по ступенькам на трамвайную остановку. Уже стемнело. Остановку освещал фонарь. У металлического ограждения девушка держала несколько больших черно-белых фотографий. Она взяла их по-другому, и я увидел, что на них: она, только без одежды. Она поймала мой взгляд. Я отвернулся.
Подъехал трамвай. Я зашел в последнюю дверь. Девушка осталась на остановке.


***

Я приходил к ней по вечерам, когда дочка была у бабушки. Когда прощались, она говорила, когда мне прийти в следующий раз. До ее дома было минут пять ходьбы. Выйдя из подъезда, я сначала звонил ей из таксофона: убедиться, что ничего не изменилось. Таксофоны были бесплатными, и к ним часто стояла очередь.
Иногда я оставался у нее до полуночи или позже, но на всю ночь — никогда.


***

Было жарко — конец мая. Я встал с дивана, вышел на балкон, глянул вниз. Она подошла, стала рядом. Мы закурили. Со двора было видно, что мы голые. Но на лавках никто не сидел.
— Ты встречаешься еще с какой-нибудь девушкой? Своей ровесницей?
— Нет.
— Правда?
Она посмотрела на меня.
— Правда.
— Ну, смотри…
— А то что?
— Увидишь.
Она улыбнулась, погрозила мне пальцем, затянулась, выпустила дым.


***

Я уже две недели встречался с Катей с испанского факультета.


***

Была суббота. Мы с Катей пришли в ее комнату в общаге на Варвашени. Обе соседки уехали на выходные. Она захлопнула дверь и закрыла на ключ. Мы поцеловались. Рот наполнился вкусом ее помады. Я просунул руки ей под кофту, нащупал грудь в лифчике. За стеклом шевелились зеленые свежие листья. У соседей сверху играл Ace of Base.


***

Я и Ольга сидели на лавочке в ее дворе. На соседней лавочке — три парня и девушка. Парень пел песню «чайфов»:
Ой-ей, никто не услышит.
Остальные подпевали.
— …если ты ее бросишь и вернешься ко мне, то все будет хорошо. Тебе поставят «пятерку» по «практике языка». Получишь повышенную стипендию…
— Нет.
— Ты хорошо подумал?
Я кивнул.
— Ладно, ты можешь ее не бросать, но хотя бы вернись ко мне… Можешь продолжать ее трахать. Только вернись…
— Нет.
— Тогда я сделаю все, чтобы тебя выгнали из института. И осенью забрали в армию… — На глазах у нее появились слезы, потекли по щекам. — И там тебя будут бить. Очень сильно… И я буду только рада. — Она всхлипывала. — И еще… они… тебя… опустят… — Она пальцами размазывала слезы по щекам.
Парень допел последнюю фразу:
— Никто не услышит!
Я немного отодвинулся от нее. Ольга вытерла лицо ладонями, посмотрела на меня.
— И ее тоже выгонят. Я знаю всех преподавателей на испанском. Ты это понимаешь?
— А она здесь при чем?
— Как это — «при чем»?
— Не впутывай ее, пожалуйста…
Она встала и пошла к подъезду. Я посмотрел на ее задницу в потертых темно-синих джинсах и отвернулся.
Парень с гитарой пел «Группу крови». Я встал, подошел к компании.
Парень допел, посмотрел на меня. Я сказал:
— Ребята, сигаретой не угостите?
Девушка протянула мне пачку «BT».


***

— Вынуждена вас огорчить, — сказала Михеева, тетка под пятьдесят, рыжеволосая, в черном платье, с красными бусами. — У вас слабая грамматика, абсолютно русское произношение и узкий словарный запас. За такой ответ я не могу поставить удовлетворительную оценку.
— Может, дополнительные вопросы?
Михеева улыбнулась.
— Увы.
Она красиво вывела в ведомости «неуд» и протянула мне зачетку.


***

Катя ждала меня в фойе корпуса «А». У нее были красные, заплаканные глаза. Она чмокнула меня в щеку.
Я спросил:
— Что случилось?
— Мне поставили «два». По «практике языка». Я не могу поверить… Я всегда была лучшая в группе… В зимнюю сессию у меня было «пять»… Я не знаю, как сказать родителям… Они меня убьют.
— Давай выйдем из корпуса. Мне надо тебе что-то сказать…
— Что? — Катя глянула на меня. — Что-то плохое? Мне сегодня и так уже…
— Я, наверно, знаю, в чем дело — в смысле, с экзаменом…


***

Катя дала мне пощечину. Со всего маху. Я не ожидал такого сильного удара от девушки ростом метр шестьдесят. Мы стояли во дворе дома на углу Захарова и Войскового переулка.
— Ты мудак! Ты урод! Ебаться со своей преподшей…
Я в первый раз услышал от нее матерное слово.
— Успокойся! Да, это было. Но я ее бросил ради тебя. Ты что, не понимаешь?
— Что мне понимать? Что меня теперь из-за тебя выгонят из института?
— Ну, я не знаю… Можно пойти, например, к ректору на прием… Все объяснить ему…
— Что объяснить? Ты что, идиот? Что ты скажешь ему? «Я трахался со своей преподшей, а потом ее бросил, и за это она выгоняет меня из института, а заодно и мою девушку?» Да, это ты ему скажешь? Кроме того, ректору на все наплевать. Его, кроме науки, ничего не интересует. Всем заведует Молчанов. А с ним лучше вообще не связываться…
— Извини меня, пожалуйста…
— Уходи! Я не хочу тебя больше видеть. Никогда!


***

Я стоял на балконе. В доме напротив светились три окна. Было уже, наверно, около двух часов ночи. Я не мог спать.
У таксофона не было никого. Я снял трубку, набрал номер.
Она ответила после десятого гудка. Сказала сонным голосом:
— Алло…
— Это я.
— Ты знаешь, который час?
— Знаю. Я звоню сказать, что мне насрать. Можешь делать все, что хочешь.


***

У входа в кассы вокзала стоял Куранович из сто седьмой группы. Мы пожали руки.
— Тоже домой? — спросил он. — Отбомбился?
— Да. Кроме «практики языка». Завалил…
— Не разрешили пересдать?
— Не-а. На осень.
— Михеева — сука. Не зря была переводчицей у Машерова. Нормальных туда не брали. Ладно, давай. До осени.
Он поднял с асфальта сумку, закинул ремень на плечо, пошел к перрону.


***

Электричка ехала по мосту над рекой. На лугу у реки паслись кони. Собирался дождь.
Я встал с лавки, сунул в книгу билет вместо закладки, положил на лавку рядом с сумкой.
На ходу вытащил из кармана джинсовки пачку «Бонда».
В тамбуре щелкнул синей прозрачной зажигалкой. Прикурил, затянулся.







_________________________________________

Об авторе: ВЛАДИМИР КОЗЛОВ

Родился в Могилеве. Живет в Москве. Окончил Минский лингвистический университет по специальности «Английский язык», затем школу журналистики при Университете штата Индиана в Блумингтоне, (США).
Автор книг «Школа», «Домой», «Плацкарт», «1986» и др. Режиссёр и сценарист фильмов «Десятка», «Следы на снегу» и др. Победитель конкурса Tamizdat-2007, финалист премии «Нонконформизм», номинант на премию «Человек года» журнала GQ в категории «Писатель года». Проза опубликована во Франции и США.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
4 016
Опубликовано 17 дек 2015

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ