ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Арслан Сирази. ЭВАКУАЦИЯ

Арслан Сирази. ЭВАКУАЦИЯ


(рассказ)


Виктор рассчитал, что они доберутся до места часов за шесть, но за серыми мазками туч на западе уже потемнело, а деревня так и не появлялась.

- Может, остановимся? - едва слышным шепотом, как привыкла уже за эти недели, спросила Ксю.

Виктор оглянулся и поймал себя на том, что смотрит на неё зло и раздраженно. Постарался смягчить голос:

- Рано, - вытащил из кармана черно- белую распечатку карты, поднес к глазам. В тусклом свете линии проселочных дорог лепились друг к другу.

- Скоро дойдем, - Виктор посмотрел на жену, на дочь, которая, казалось, на ходу уснула и шагала теперь как игрушка с подсевшими батарейками. Подкинул рюкзак, не обращая внимания на занывшие плечи.

- Идём, чуть- чуть еще, - и двинулся вперед. Из города по разбитым бомбежкой улицам выходили еще засветло, но потратили на это почти час. Или даже полтора - с учетом унизительного досмотра на КПП, где бородатые, держа их под прицелами автоматов, вывернули рюкзаки на землю, раскидывая берцами, вытащили из куч две бутылки водки и коробку с лекарствами. Потом один из камуфляжников облапил Ксю с ног до головы, пока остальные похохатывали, а Виктор крепко сжимал руку плачущей Маши. Второй рукой он уцепился за полу куртки. Так и держал до тех пор, пока не услышал гортанное «Свободны!»

Спешно, загребая пыль с асфальта, побросали вещи в рюкзаки и быстрым шагом - не бежим, не бежим, не бежим, бормотал Виктор - покинули город, в котором до начала войны жили жизнь.

Они успели отойти на километр, не дальше. Поднялись на пригорок и услышали позади сухие щелчки автоматных очередей. Машка испуганно прижалась к матери, а Виктор скомандовал уйти с дороги. Сбежали с обочины в низину, не переставая оглядываться. Выстрелы раздавались со стороны КПП. Уже далеко было, не разобрать в серости дня. Через полминуты всё стихло, а потом из окна пятиэтажки, нависавшей над бетонной будкой КПП, вырвалось огненное облако. Через миг это же облако, перенесённое ракетой, рыжими языками вырвалось из- под крыши, из окон, из дверей пропускного пункта.

Все трое, наблюдавшие за боем издалека, машинально пригнулись. Над овражком прогудел звук, запоздало покрывший расстояние.

- А мы ведь могли быть там, - задумчиво сказала Ксю. - Пойдем скорее.

Не возвращаясь на дорогу, двинулись дальше. Через полчаса начался дождь, который размазал обочину в слякоть и выгнал их все- таки выйти на асфальт, а значит, надо постоянно озираться - не едет ли кто из города или же им навстречу, и не пора ли убраться с дороги, прямо туда, в серо- коричневую грязь, потому что бензин был только у тех, у кого было оружие, теперь они всем здесь заправляли, они всегда здесь были правыми, а сейчас стали еще правее, а значит, ему, человеку с двумя женщинами за спиной, было чего бояться.

Виктор не знал, почему они так долго не могли дойти до деревни, куда держали путь. Поминутно он вглядывался в карту, пальцами промерял расстояние, намеченное еще неделю назад, когда стало понятно - пора валить. Но никак не выходили они ни на холм, помеченный перепадом высот, ни к длинному черному прямоугольничку, которым, наверное, был обозначен коровник или сарай на краю села.

А потом начался обстрел. Откуда-то со стороны города, с запада, метались в небо залпы. Куда они были направлены, они не могли понять - казалось, кто-то купил фейерверков и теперь салютует космосу.

- Как стрелы огненные, - зачарованно сказала Машка, упрятавшись за Ксю. Личико дочки, измазанное пылью и грязью, было поднято кверху до тех пор, пока не начал налетать гул выстрелов. Она пригнулась, прижала к ушам грязные ручки, но детские ладошки не могли заглушить хрусткие звуки артиллерии, и через миг она захныкала. Жена прижала ее к себе, рюкзак свалился со спины, почти на дочку. Виктор подошёл и закинул его обратно. Ксю с усталой улыбкой посмотрела на него.

- Идём? - через минуту спросил Виктор. Ему хотелось быстрее уйти, нужно было двигаться, скорей добраться до полузаброшенного села со смешным названием, подальше от всех фронтов и этих людей, которые, наверное, и сами не очень-то знали цели своей войны.

- Пуговка? - изумлённо прочитала Машка надпись на покосившемся сине- белом знаке. Она научилась читать еще в прошлом году, но порой сомневалась в порядке букв, и оттого смешно путалась, перечитывала верно названное, ошибалась, и снова читала, но уже верно. - Луговка!

- Ага, Машуль, точно, она самая, - Виктор выдохнул. Местность наконец совпала с картой. Луговка была деревушкой на два десятка домов. Здесь можно было расслабиться - такие деревни никому особо не были нужны, здесь не было ни заводов, ни аэропортов, ничего хоть немного привлекательного для любой из сторон. Года три назад он гостил здесь неделю или две и рассчитывал встретить знакомых.

Деревня была ладной - дома прятались за плетнями и кустарниками, уже высыхавшими к осени, чересчур ранней в этом сумбурном году. На околице под полустёртой надписью КЛУБ стояло длинное одноэтажное здание, принятое им по карте за коровник. Промеж домов шла улица, разбитый техникой асфальт зиял дырами, кое- где подлатанными осколками кирпича.

- Жутковато как-то, - Ксю, рука об руку с Машей, стояла у околицы, словно не решаясь сделать шаг внутрь деревни.

- А где люди? Совсем не ощущается.

- Пойдем, - обернулся на них Виктор, и вдруг резко, отчетливо, как на черно- белом фото, охватил картинку целиком - темные силуэты жены и дочери, стоят вдвоём у подкошенного забора, пожухлая, мятая бронетехникой трава, полуразбитая дорога уходит туда, к покинутому городу. И огромный кусок посеревшего неба.

- Пойдем, - еще раз позвал он, обернулся к деревне, и сделал уже несколько шагов, когда справа, совсем рядом, метрах в пятнадцати- двадцати, резко затрещала автоматная очередь.

- Ложись! - заорал Виктор и кинулся назад, к ним, к своей семье, к этим двум девчонкам, правда, Ксю уже не та, какой была до войны, старше, да и Машка повзрослела за эти месяцы, а кто-то всё стрелял и стрелял, будто боялся их больше всего на свете.

Ксю дернула Машку к земле и сама резво упала рядом, полунакрыв ребенка. Через секунду с другой стороны приземлился Виктор, стараясь руками охватить их обеих, хотя и знал всю бесполезность этого укрытия.

Кто-то, перекрикивая очередь, властно проорал:

- Харош палить!

Выстрелы прекратились. В тишине снова стал слышен ветер, он обдувал дома, заборы, шевелил кусты и волосы на головах.

- А ну, подымайтесь! - раздался голос за спиной. Это же пацан, подумал Виктор. Подросток, лет четырнадцати- пятнадцати.

- Вставайте, чё залипли! - шаги двигались к ним, на них, прихлюпывали жирной грязью.

- Лежите. Пока лежите, - прошептал Виктор жене и дочери, а сам поднялся. Стёр с лица грязь, хотя рука тоже была испачкана, и он ощутил капли холодной воды, повисшие на щетине.

Пацаны окружали с трёх сторон. Один - низенький, толстячок, прижимал к боку калаш, ремень которого был внатяжку накинут на жирную шею. Палец с курка он так и не снял. Двое других были, скорее всего, братьями - одного роста (оба выше Виктора почти на голову), белесые брови и бритые головы похожей формы. Один из них держал в длинной левой руке черный пистолет. Ствол был направлен на Виктора. Был еще один, и в отличие от других, он подошёл вразвалку, заложив руки в карманы камуфляжных штанов. Он смотрел с прищуром, а когда заговорил, Виктор понял, кто приказал прекратить стрельбу:

- Привет. Чо как? - голос врастяжку, похож на те, что в последний раз слышал Виктор в городе лет пятнадцать назад. Гопота.

- Привет, - кивнул Виктор. - Нормально… Нормально было, пока вы шмалять не начали.

- Ну а чо, мы ж испугались, - с ухмылкой сказал гопник. - Вы как, пацаны, испугались?

Он оглядел своих - братья криво улыбнулись, а толстяк услужливо заржал:

- Я чуть не обосрал…

- Заткнись, Чик, - коротко сказал главарь, и Чик замолчал. Камуфляж посмотрел за спину Виктору. - Слышь, а чо у тебя там, баба, что ли?

Виктор промолчал. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то из них видел Ксю. Или Машку.

- Ну а чо такие скромные-то? - камуфляж подошел на пару шагов и продолжил медовым голосом, обращаясь к лежащим на земле, - Привееет, девчонки.

Виктор встал на его пути. Между ними был метр, не больше. Серые, тусклые глаза из- под узеньких щелок смотрели на него насмешливо.

- Типа герой, да? - парень был на полголовы ниже, но в нем была какая-то сила, а за спиной стояли трое с оружием, и Виктор знал, что единственный выход - это что-то говорить, разговаривать, убалтывать.

- Не герой, но это моя жена. И дочь. Не трогай их, - последние слова прозвучали жалко, они были лишними, ни к чему, но вот прямо сейчас на ум не шло ничего.

- А я чо, трогаю, что ль? - хмыкнул камуфляж. И сделал еще шаг.

Виктор ощутил движение за спиной.

- У, да у тя там красотка просто.

Виктор обернулся. Ксю стояла, испачканная грязью, рядом одергивала куртку Маша.

- Слышь, красотка, подойди- ка, - сказал камуфляж.

Ксю переводила взгляд с мужа на парня. Нижняя губа её дергалась, лицо даже под грязью было бледным.

- Ты подойди, чо ты. Пока я мужику твоему башку не продырявил, - с легким смешком сказал камуфляж, глазами обшаривая фигуру Ксю.

Она сделала два шага вперед.

- Да ближе, давай ближе, чо-то я от красоты такой зрение потерял по ходу.

Ксю шагнула еще раз. Высокая, стройная, она была красивой даже в свои тридцать, даже после этой дороги. Голодные недели в городе заострили скулы, но она все равно была красивой. Камуфляж шагнул ей навстречу, так, что оказался теперь между Виктором и женой.

- Короче, мы ее это, как его там, реки… забираем, короче. Нам с пацанами как раз бабы не хватает, - камуфляж обернулся к своим, ухмыляясь, но Виктор уже не обращал внимания на его лицо, а сделал одновременно две вещи: шагнул ему за спину и вытащил нож из кармана. Складной, но крепкий, на кнопке, он щелкнул и раскрылся у горла парня.

Виктор за подбородок развернул его к другим парням, прижимая лезвие к горлу.

- Ксю, бери Машку и уходите! - спокойнее, спокойнее, не нужно подавать виду, что ты испуган. - Ксю!

Сзади почему-то было тихо. Виктор посмотрел на белобрысых и заметил, что они улыбаются. Черт с ними, с придурками, надо, чтобы девчонки свалили, а он уж тут как- нибудь. Машка взвизгнула, но оборачиваться сейчас было нельзя.

- Вик, - голос жены был холодным, безжизненным.

- Ксю, валите! Скорей! Давайте!

- Вик… - что-то не так было с ее голосом, и он обернулся.

Рядом с женой стоял парень в серой ветровке, взявшийся неизвестно откуда. Глаза, его глаза, они сразу же показались Виктору самым страшным из того, что он увидел за сегодня, - мутные зрачки, в которых не было ничего, никакого смысла. Парень за шиворот держал Машку и не отводил взгляда от неё.

- Ну чо, какую девку выберешь, герррой? - камуфляж схватил руку Виктора и отвел нож от горла. Отошел на пару шагов, сделал знак, и тут же на затылок обрушилось тяжелое, тёмное, и Виктор начал падать, открывая и закрывая глаза, и видел как в кино, покадрово и медленно - вот Ксю рванулась к Машке, вот тот с сумасшедшими глазами махнул в её сторону стволом и вроде бы была кровь, но стало совсем темно…

Виктор не сразу понял, что очнулся. Вокруг было так же темно, как и там, в забытьи. Он лежал, а снизу было холодно и мокро. В затылок накатывали удары, то приближаясь, как при обстрелах, то удаляясь, будто прицел перенесли на несколько километров в сторону. Виктор сел. Ощупал вокруг себя землю. Жухлые клочки травы, лужица. Зачерпнул прямо оттуда и смочил пересохшие губы.

В миг вспомнил, что случилось и вскочил. Где они? Где Ксю? Машка? Вокруг темнели силуэты домов. От быстрого подъема в голове зашумело, но он не обращал внимания, вглядываясь в тени. Где они?

Он снова присел, начал резкими движениями обшаривать землю. Наконец, в метре от себя наткнулся на лезвие ножа. Пальцы защипало от ссадины, и он вытер их об штаны. Схватил нож, поднялся и стал вслушиваться.

Ветер, который донимал их днем, сейчас стих. Слышно было, как шуршат деревья в лесу. Невдалеке прошелестел какой-то мелкий зверек, мышь или еще кто. Ухнула сова.

Где они?!

Нужно идти вдоль улицы. Пригнувшись. Шагнуть, а потом замереть и слушать. Они где-то рядом. Они ведь были рядом, когда… В памяти Виктора заново прокрутились эти минуты, когда его держали на прицеле, а потом забрали Ксю. И где Маша? Маша, Машуля, где же ты, доча? Виктор шел и озирался, хотя в этой темноте расчитывать на зрение не приходилось, слух был лучшим поводырем.

Лишь бы живые, лишь бы были живыми. А если Ксю… Он заставил себя проговорить это внутренне - если Ксю убили после изнасилования (в том, что эти ублюдки всласть над ней поиздевались, он не сомневался), то нужно найти хотя бы Машу. Без вариантов. Внутри все заныло, закрутилось от осознания того, что потерял и жену, и дочь. Пришлось встать, перевести дыхание. Не довел, не сберег, слабак. Вспомнил, как мать Ксю, еще до войны, просила «кохать дочу». Не сумел.

Слабость от осознания, что не уберег самое родное в своей жизни, нахлынула и заполнила всё тело. Внутри бились голоса Ксю и Машки, обиженные, испуганные, истерзанные подонками со стволами. А если и Машу, Машуньку если тоже?!

Вскочил, побежал куда-то, не разбирая дороги, но тут же остановил себя. Нельзя. Только не паника. Спокойней. Ты можешь идти, но не бежать. Как будто из считалки какой-то? Стишок, да, стишок, наверное. Виктор помотал головой, отмахиваясь от лишних мыслей. Шагнул, ощупывая под стопой гравий. Туда.

Еще шаг, и вновь замер, вслушиваясь. Далекий скрип дверных петель. Нет, никто не вышел и не вошел, скрип длился и длился. Просто где-то на ветру дверь не закрыта. Вот только ветра не было.

Виктор обернулся на звук. Что-то искусственно щелкнуло. Зажигалка высветила лицо и от узнавания Виктор пригнулся. Тот, в камуфляже. Алый огонёк сигареты. Два, максимум три дома от главной улицы. Пальцы сжали рукоятку ножа до боли.

Только приглядевшись, можно было увидеть, как из окон дома, то ли завешенных, то ли заколоченных, выбивается тонкая струйка света. Свет был не желтым, как в обычных лампах, а красным, ближе к бордовому. Узенькая полоска сверкала только под определенным углом и пропадала, стоило сдвинуться в сторону на полшага.

Виктор стоял, заставляя дыхание успокоиться, улечься камнем на дно желудка, чтобы не сорваться с места. То ослаблял, то усиливал хватку запотевшей ручки ножа.

Наконец, красный огонек сигареты, искрясь, ударился оземь и тут же исчез, растоптанный невидимой ногой. Дверь скрипнула, пара тихих шагов и вокруг снова опустилась тишина. Пора.

Виктор пытался сдерживать шаги, но всё же в какой-то момент сбился на бег. Наконец, какая-то яма остановила его и он едва не упал, коснувшись земли рукой. Присел, восстанавливая дыхание.

Силуэт дома теперь высился прямо над ним. Виктор подполз к окну и привстал. В щель он увидел угол комнаты, залитый тёмно- красным светом. Прошла чья-то тень, и он присел.

- Вот сука, ты опять начинаешь! - раздался чей-то голос, а потом хлестко ударили, потом заплакали. Виктор окаменел, руки судорожно затряслись - это Ксю, она была жива.

- Нет, нет, нет, - запричитала она, но снова послышался удар, хрусткий, резкий, и она замолчала.

- Вставай, сука, вставай, тоже мне целка нашлась! - и еще один удар, и еще, а потом в молчании слышались только ритмичные шлепки и хриплое дыхание. Виктор быстро, но как можно тише, метнулся к двери, нащупал ручку и потянул на себя.

После ночного мрака внутри было светло. Он увидел людей, двух или трех, которые копошились в дальнем углу, на кровати, и Ксю тоже была там, но пока что его заботил белобрысый, который в одних застиранных трусах валялся прямо у порога, видимо, в отключке. Не разгибаясь, Виктор вполз в комнату, и, мазнув ножом, перерезал парню горло. Кровь в красном сумраке была тёмной, будто черной. Парень хрюкнул, но даже не проснулся. Запах дешевого алкоголя вырвался из щели.

Следующим был жирдяй, который голышом развалился в истерзанном кресле. Он не спал и, не отрываясь, смотрел на тех, на кровати, гоняя рукой по члену.

Виктор прыгнул к нему и вонзил нож в правый глаз. Захрустело так, что сморщился. Но провернул нож.

Толстяк завопил - резко, визгливо. Виктор с отвращением наблюдал, что член жирдяй так и не отпустил, продолжал дрочить, сотрясаясь всем телом.

- Ах ты ж сссука! - тот, что был в камуфляже, а теперь голый, оторвался от кровати, где в просвете между тел Виктор успел увидеть бледное, в кровоподтеках, лицо Ксю, стоявшей на четвереньках. Пустые, поблекшие глаза.

Виктор потянул нож из глазницы толстяка, но лезвие завязло и не подавалось. Навстречу уже метнулся подонок, когда Виктор коленом зацепил что-то твердое, тяжелое, потянулся рукой и вытащил на свет автомат. Вскинул к плечу, нацелил и нажал спусковой крючок. В первый миг подумал, что оружие стоит на предохранителе, а разбираться с ним было некогда, и значит, надо ударить его, вломить ему прикладом, но тут же раздался грохот и грудь бегущего навстречу украсилась черно- алыми цветами.

Глаза главаря потухли. Тело гулко рухнуло на деревянный пол. Виктор перевел ствол на второго белобрысого. Стрелять было нельзя, Ксю прямо за ним. Оглушенная выстрелами, она пыталась съежиться, свернуться, но, как оказалось, была привязана за руки к железной грядушке кровати. Почему-то именно осознание, что эти ублюдки еще и привязали её, накрыло Виктора больше всего. На глаза наплыло что-то бело- красное, но он сдержался и дёрнул стволом в сторону двери:

- Пошёл вон, - а когда белобрысый метнулся к выходу - улыбка, Виктор мог поклясться, что он лыбится, довольный исходом! - и когда на прицеле замаячила спина, нажал на спусковой крючок.

- Ххххаккк! - выдохнул человек и мягко, крест- накрест, опустился на тело брата.

Виктор оглядел дом, но четвертого ублюдка не нашел. Он не хотел повторять ошибку, поэтому, даже срезая веревки (нож все- таки удалось вынуть, уперевшись толстяку коленом в грудь) он оглядывался на дверь. Окно было почти забито фанерой, поэтому оттуда атаки ожидать, скорее всего, не приходилось.

Когда распутал жесткие узлы на тонких запястьях Ксю, наконец нашёл в себе силы посмотреть на неё. Белесые хлопья высохшей спермы покрывали Ксю, казалось, с головы до ног, но и они не скрывали синяков, ссадин и царапин на скулах, плечах, бедрах, животе.

Виктор с силой отнял от железного изголовья ее пальцы. Она тут же начала извиваться как обиженный ребенок в истерике, каталась по кровати.

- Сни- ми! С- ними! - хриплым шепотом кричала она.

- Что?

- Сними! Убери меня! С этой! Кровати!!! - и движениями тела смогла перекатить себя с измятого матраса. Упала на пол, панцирная сетка всхлипнула. Ксю сжалась в комок.

Она не плакала, ни капли он не увидел, но дрожала всем телом. Виктор обошел комнату и вытащил из дальнего угла какое-то покрывало, накинул на тело Ксю. Обрывки ее одежды валялись рядом, истоптанные. Мелкая дрожь переходила в судороги, от которых тряслись то ноги, то плечи. Виктор попробовал прикоснуться к ней, но она отдернулась, поползла к углу. Не время. Виктор сидел на полу, развернувшись к выходу лицом. Он помнил, что оставался еще один человек, тот самый, который с самого начала сидел в засаде, а потом…

Машка!

- Тттот… Ттооот… - Ксю пыталась сказать что-то, но челюсти клацали, не давая словам выхода.

- Что? - Виктор наклонился к ней, машинально прикоснулся к плечу, и тут же Ксю зашипела, заплакала, затряслась еще больше. Он поспешно отодвинулся, стараясь не думать о том, что сейчас может происходить с дочерью. Оглядел комнату.

Из всех, кого он здесь положил, было жаль одного - первого. Почему, Виктор не знал. Может, потому что он спал, а не трахал его жену. Хотя что было до этого - кто же знает. Виктор попытался представить, сколько времени он лежал без сознания, и кто за это время, и как… Нет, не нужно. Нужно собраться…

- Тттот ззз- а- брал её, - смогла сказать Ксю.

- Видела - куда?

- Нннет… Я- я- я ккк- ри- чааа- ла, а па- па- па- тттом… Бббили…

- Он был здесь потом? Ты его видела? - Виктор озирался, ощупывая рукоять оружия.

- Нннее- ээ- т, - она мотала головой, не замечая, что бьется о доски.

Виктор поднялся, обошел дом, который, как оказалось, состоял из небольших сеней - он их проскочил - и той самой комнаты. В одном из углов возле входа он увидел фонарь с массивной ручкой. Чтобы вытащить его, пришлось испачкаться в крови - лужа натекла из- под тела первого убитого им.

- Ксю, слышь, Ксю… Слушай, Ксю! Я пойду ее искать. Я пошел Машу искать, Ксю! - он не мог понять, услышала она или нет, и надеялся, что все- таки да.

Виктор нагнулся к жене. Дрожь почти сошла, глаза были открыты и почти не моргая, глядели в пол.

- Ксю… - он дотронулся до ее плеча, но она снова затряслась, скорчилась, поджав ноги к животу и руки, сложенные в локтях, - к груди. Виктор выдохнул всей грудью, сжал фонарь крепче и пошел искать дочь. По пути попался труп голого камуфляжника и он сходу врезал ногой в бедро или по яйцам, даже не различил. Тело издало мясистый звук. Виктор переступил его и вышел наружу.

Темные силуэты домов прорезались на светлеющем небосводе. Фонарь, скорее всего, не пригодится, подумал Виктор, но потом всё же решил взять.

Он обошёл всю деревню. Заглянул в каждый дом. В каждый сарайный закуток на огородных задах. Все они были брошены несколько недель назад, очевидно, тогда, когда фронт накатывался в сторону города, или когда банда пришла сюда. Кругом виднелись детали недавней жизни - инструменты, припасы, потрепанные одеяла.

Только Маши не было.

Солнце, видимо, взошло, но облака, плотно окутавшие землю, не пропустили его лучи к Виктору. Маши не было нигде. Голова пульсировала от боли. Он дошел до клуба, возле которого они повстречали банду. Вроде бы несколько часов назад, но уже вчера. Как давно это было - до того, как Ксю изнасиловали, до того, как он стал убийцей, до того, как его дочь пропала. Здесь они стояли. Он вернулся к началу.

Клуб стоял на отшибе. Одноэтажное здание на десяток метров тянулось вдоль улицы. Металлическая дверь, крашенная черным, была приоткрыта, и сейчас Виктор пытался вспомнить - было ли она отворена, когда они пришли на эту проклятую улицу. Не помнил. Воспоминания быстро стирались под ударами головной боли, и теперь на уме было только лицо Машки, когда он видел её в последний - в крайний! крайний, укорял он себя внутренне за ненужное слово - раз.

Виктор встал на истертую щербину бетонной ступени, фонарем высветил нутро здания. Большой холл без окон. Две закрытые двери почти напротив входа. Шагнул внутрь, взведя дуло автомата. Пусто. Здесь тоже было пусто. Прошёл к дверям, открыл сначала левую. Внутри был закуток, складик под технику. Потертый микшерский пульт в наклейках, гнутая стойка под микрофон, шнуры.

Виктор вернулся в холл и застыл перед последней неоткрытой дверью. Внезапно он ощутил, насколько устал, как дико болит голова, и как бредово все получилось. Он хотел спасти жену и дочь, увести их из города, который медленно умирал, а в итоге потерял обеих. Нет, не потерял, Ксю жива, слава Богу, пусть и так, пусть и случилось страшное, но все- таки жива. А Маша… Она где-то здесь, здесь, этот парень не тронул ее, специально увел от насилия, да, да, может, он увел ее из деревни вовсе, может быть, в лес, чтобы…

Руки были слабыми, но он все же нашел силы, чтобы потянуться к двери. Повернул латунь ручки и открыл. Узкая, вытянутая в длину комната была то ли гримеркой, то ли раздевалкой. Чуть наискосок от входа разбитое окно, из которого сифонило. На краях битого стекла какие-то тряпки - футболка или что-то еще, в сумраке было плохо видно.

По бетонному полу путано плелась грязевая цепочка шагов. Виктор присел, тронул шлепки. Земля промялась под пальцами. Следы были свежими. Он выпрямился, сжал автомат и направил луч фонаря вперед.

Сразу у входа стояла длинная вешалка с нарисованными номерами над каждым крючком. Дальше, в глубине, под разбитым окном прятался диванчик. Виктор мазнул пучком света по углам. В левом, дальнем от окна, самом темном, углу что-то зашевелилось, и Виктор уже повел в ту сторону стволом, но под ноги выскочила одуревшая мышь, метнулась назад, опять к ногам, и найдя, наконец, верное направление, скрылась под диваном.

Виктор выдохнул. Его трясло. Он уже всё увидел.

Пока он следил за мышью, свет упал на диван, на комки покрывала на нем, на вытянутые формы, прикрытые тканью, и теперь он не мог заставить себя вновь посмотреть на страшную находку. Он вспомнил, что в сотне метров отсюда его жена, и ей тоже надо помочь, ведь неизвестно, как там она сейчас. Но он должен был сделать еще несколько шагов.

Выронил ненужный уже фонарь, и тот с треском ударился о бетон, и погас, вымаргивая последнее сообщение световой морзянкой. Виктор сделал два шага и упал на колени, долго не решаясь отодвинуть покрывало с исковерканного тельца дочери.

Потом - через пять минут? час? - он всё же нашёл силы закинуть автомат за спину и, подсунув руки под темно- коричневое мохнатое покрывало, поднять. Шёл наощупь, а когда оказался на улице, учуял запах гари. Повернулся и увидел, что дом, в котором он оставил Ксю, пылает, разбрасывая искры вдоль улицы.

Заторопился, заспешил, но почти сразу увидел рядом с пожаром фигуру жены. Она, не отрываясь, глядела на огонь. Уже одетая, за пояс заткнула пистолет, найденный, видно, в доме.

Виктор шел медленно, размеренно, несмотря на то, что тело с каждым шагом весило все больше и больше. Чем ближе он подходил, тем громче трещали выгорающие балки, шипели искры, ложащиеся в лужи поодаль, скрежетала крыша. Он глядел на Ксю. А она не видела его до последнего момента. До тех пор, пока не подошел почти вплотную.

И только когда между ними осталось три или даже два метра, она услышала. Нет, Виктор не верил, что в шуме пожара можно было его услышать. Ощутила. Почувствовала, обернулась и глаза ее распахнулись, грудь вскинулась, пытаясь удержать дыхание, а вместе с ним остановить и ход времени, но треск огня и всполохи света ясно давали понять, что время их дочери уже не вернется…

Выйдя за околицу, Ксю развернулась к деревне, покачиваясь, постояла минуту и сплюнула на дорогу перед собой.

- Будьте прокляты, - и это были ее последние слова, что он услышал.

Машу похоронили на опушке леса, и Ксю копала как на износ, остервенело откидывая жесткую лесную землю. Виктор пару раз просил ее отдохнуть, но она лишь мотала головой, ладонью убирала пряди волос со лба и продолжала копать наравне с ним. Молчала. Не плакала. Когда он попытался притронуться к ее плечу, она раздраженно откинула его руку, выдохнула безсловесно, отвернулась.

Уже отошли от могилы, и Виктор закинул автомат за спину, когда Ксю развернулась, побежала и кинулась на горбик желтой земли, подмяв её измученным телом. Ксю скребла землю, подгребала её под грудь, под живот, под бёдра. Он стоял рядом, то думая, что надо бы поднять её, то все- таки надеясь, что сейчас, вот сейчас наконец Ксю заплачет, и ей станет легче.

Она поднялась, измазанная глиной. На коленях повисли жухлые травинки, в волосах завязли сосновые иглы. Пошла в обратную сторону, к городу.

- Ксю! Ксюш! - позвал он, и тут же осознал как громко звучат его слова в её молчаньи. Догнал жену, развернул за руку. Они шли в этой тишине, рука об руку, как заблудившиеся дети.

В лесу затрещало. Виктор дернулся на звук, скинул автомат со спины. Долго всматривался между веток. Еще один из подонков все- таки оставался где-то там. Виктор хотел побежать туда, но Ксю безучастно стояла на дороге. Не факт, что она бы не ушла куда- нибудь, не пропала бы вовсе. Звук стих, медленно удалившись. Виктор разжал челюсти, покачал головой.

Дальше шли вяло, Виктор впереди, Ксю сзади. Ему то и дело приходилось оборачиваться, ожидать, пока она подойдет, едва переставляя ноги. Однажды он заметил, что она шепчет - едва- едва, чуть приоткрывая изсохшие губы, но что она говорила, было не разобрать. Ксю часто оглядывалась, крутила головой и скосив глаза смотрела на лес, окружавший их.

Виктор шёл и вертел в голове углы жёстких мыслей. Почему все так случилось. Был не готов. Пошел малой группой. Не взял оружия. Зашел в населенный пункт без разведки. Допустил все возможные ошибки. Хотя знал, знал ведь все правила эвакуации в чрезвычайных условиях. Он готовился, готовился несколько недель - собирал продукты, просчитывал варианты. Но все равно был не готов.

Виктор сжимал попеременно то челюсти, то рукоятку автомата. Зубы ломило, а пальцы потели, и он понимал, что это всё равно не поможет. Обернулся на Ксю. Та шла, не разбирая дороги, шлепая прямиком по луже, качая головой из стороны в сторону.

Звук поодаль изредка повторялся и Виктор каждый раз хотел понять - зверь ли это, снявшийся с родных мест, или недочеловек, который убил их дочь. Вглядывался в лесную серость, но видел лишь тени меж тёмных, промокших от дождя веток. Однажды ему показалось, что кто-то рядом, и он даже расстрелял очередью сумрак, но в ответ услышал лишь гулкое эхо.

Ксю достала черно- матовую железяку пистолета и шла, выставив его перед собой. Вначале Виктору казалось, что ничего, она просто боится, но ощущение ствола, уставленного в спину, не давало шагать, заставляло все время поворачиваться боком, снижая шансы на поражение.

А что, если… Что, если она считает его виноватым во всех этих ужасах? Ведь вся эта, вот уж действительно - грёбаная цепь! - всё это было лишь на его совести. Уж это понятно даже сумасшедшей. Так же, как и то, что его фигура выглядит отличной мишенью.

Теперь уже, наверное, без разницы. Без смысла. Вся эта попытка убежать от смерти - безсмысленна. Была такой изначально.

Виктор повернулся, старательно развернул плечи, показывая себе в первую очередь, что не боится. Вспомнил, как еще в городе, сидя перед распечатками, гордо называл своё бегство «эвакуацией». Горько усмехнулся, кинул взгляд назад, отметил фигуру Ксю, и продолжил свои размышления.

Когда собирались, ему попалась статья, кто-то из спецназа писал, что при эвакуации без сопровождения, без опытных провожатых, выживаемость равна один к трём. Только сейчас он понял, что так и вышло. Машку они - он! только ты! - потерял, Ксю тоже, судя по её состоянию. По сути, остался только он один. Даже если он приведет Ксю в безопасное место, что ему, ей, им - что делать с этой жизнью, как жить с сумасшедшей в разгаре войны, как жить, потеряв дочь?! Да и сможет ли Ксю жить после всего? Нужна ли ей эта жизнь?

Виктор остановился от осознания жестокости последней мысли. Шаги сзади тоже смолкли. Он медленно стал поворачиваться к ней, когда-то бывшей его женой, полной сил, остроумной и красивой. В десятке метров от него стояла фигура, грязная почти по пояс, с пустым взглядом. Станок, который выключили, и теперь он крутит двигатель по инерции, обороты уже затихают. Будет ли ей лучше жить или…

Нет, нет, усилием воли развернул себя Виктор. Нет, он не имеет права. Он и так уже забрал жизни, но там-то ладно, там было нужно, там иначе бы и не вышло. Но в конце-то концов, к чему это все было? Дочь он не спас, жену потерял, что в итоге-то?!

Виктор схватил руками голову и застонал. Что, что ему делать? Как он сам сможет жить после шерстяного покрывала и голых ступней из- под него, после красного лица жены, стоявшей раком, после темно- бурого ручейка крови на деревянному полу, после ножа, с хрустом вошедшего в глаз голого дрочилы?

Слева раздался треск ветвей. Виктор повернулся к звуку. Сзади тоже что-то зашуршало. Он резко стянул автомат со спины, дернулся головой и телом на звук - легкий, едва- едва, словно ребенок ножками ступает по сосновой хвое. Через мгновение шелест стал раздаваться всего в нескольких метрах, и лишь проделав несколько оборотов вокруг себя, Виктор понял, что это было.

Снег. Это падал снег. Белые хлопья бились о ветки, врезались в землю и тут же таяли, издавая на прощание легкое «тррр». Что перед смертью успела сказать его дочь? О чем умоляла Ксю? Виктор подошёл к жене и вынул из её обвисшей, мягкой, словно пластилин, руки пистолет. Она ничего не сказала, ничуть не сопротивлялась, даже вроде хихикнула, когда он приложил дуло к ее лбу. Кожа под сталью быстро покраснела.

- Поверь, Ксю, так всем будет проще,  -  палец его занемел, рука ходила ходуном, а жена так же безучастно смотрела в сторону.

Выстрел прогремел неожиданно далеко. Я ведь еще не выстрелил, я же еще не нажал, вскрикнул он про себя, и увидел, что Ксю стоит перед ним невредимой, пятно на лбу все так же краснеет, а пистолет до сих пор приложен к этой мишени.

- А ну брось оружие! - послышался сзади хриплый голос.

Виктор повернулся. Метрах в тридцати от него на дороге стоял мужчина, чуть позади - женщина. Мужчина целился из ружья.

- Бросай ствол, и автомат скидывай! -  закричала женщина, и голос ее словно пробудил Ксю.

Глаза ее раскрылись, она моргнула несколько раз, будто отгоняя сон, в котором пробыла последние сутки, отвела пистолет рукой и, разглядев силуэты, пошла туда, к людям.

Виктор стоял и смотрел, как Ксю уходит от него, как с каждым мгновением ускоряется ее шаг, как бежит она, бежит и приникает к женщине, обняв, как когда-то обнимала мать. Их фигуры были далеки, далеки от него, гораздо дальше, чем тридцать метров раскисшей дороги. Намного дальше. Там, рядом с ними, не было ни покрывала на загаженном диване, ни красной комнаты с трупом поперек порога.

Мужчина спросил Ксю о чем-то, отвернулся, заговорил с женщиной. Виктор ухватил скачущую правую руку левой, успокоил дрожь, выдохнул и всунул ствол себе в рот. По статистике, при эвакуации из трёх выживает только один. Оказалось, одна.







_________________________________________

Об авторе: АРСЛАН СИРАЗИ

Писатель, медиа-авантюрист. Живет в Казани. Ученик суфия. Пишет в жанре мистического триллера. Публиковался в литературных журналах «Казань», «Идель», был отмечен на литературном фестивале «Аксенов-Фест».скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
3 136
Опубликовано 11 сен 2015

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ