(рассказ)
Был летний, душный с утра, субботний день. Поев зеленой фасоли с котлетой и выпив свои обязательные 50 грамм полуденной тутовки, дед Аршак, недавно вернувшийся с баха
[1] теперь мирно дремал на тахте в гостиной. Бахча, к слову сказать, была за городом, недалеко от ГЭС, и до нее нужно было добираться автобусом номер 6. Впрочем, это был единственный автобус в городе, других просто не было. Никаких 5-х, или 7-х номеров. Жена его — Сона-татик
[2] — сидела у ног супруга, на той же тахте и вязала внуку носок, как и полагается — пятью спицами, закрепив шестую в волосах. Никто не знал, зачем бабушке шестая спица, которая не использовалась никогда, но старушка никому этой тайны не открывала. Бабушка Сона вязала носок и постоянно думала сразу обо всех важных вещах, волновавших ее и служивших предметом беспокойства, грусти и тревоги одновременно. Что жизнь у ее дочерей сложилась несчастливо: у старшей дочери, Лусик, муж алкоголик; у средней, Татевик, муж уехал на заработки в Москву, а у младшей, Нуне, муж и вовсе писатель. Еще — что Маня, соседка сверху, опять постельное белье неправильно повесила сушиться: пододеяльник нужно вешать
вот так, а наволочку
вот так. И что характер у Аршака становится все несноснее — «сломался он, когда на пенсию ушел, а потом еще больше сломался, когда на пост председателя Совета Ветеранов избрали другого, более молодого». Что, наконец, эта Америка обнаглела совсем, все время
наращивая гонку вооружений... И много-много еще, о чем думала Сона-татик, когда вязала внуку носок. И чем больше она себя накручивала, тем больше нитки накручивалось на ее указательный палец и тем громче и быстрее стучали спицы в ее пальцах, от чего все глубже и глубже погружался в сон ее муж, старый дед Аршак. Короче говоря, был привычный, летний, душный с утра, субботний день.
А потом в дверь квартиры номер 5, дома тоже номер 5, по улице Железнодорожников в Капане, постучали, и бабушка Сона пошла открывать. На пороге стоял старый почтальон Вазген, Вазо, который был всего на десять лет моложе бабушки Соны, но упорно называл ее не иначе, как «Сона-т
ота
[3]».
— Я письмо принес, Сона-тота, — все еще задыхался от подъема на второй этаж Вазо. — Письмо для Аршака-даи
[4].
— Заходи, Вазо джан, не стой в дверях. Вот твои 200 драм, а это передашь Розе —совсем ненадеванное. Не отказывайся! Очень хороший, теплый, шерстяной жакет! — сказала бабушка Сона, доставая из шкафа в коридоре полиэтиленовый пакет с непонятной надписью "Marlboro”. — Мне моя Татевик из Еревана послала, но цвет не подходит. К моим зеленым глазам этот жакет…ну, никак!
—Не надо… Сона-тота… Спасибо… Письмо, говорят, очень долго шло…
Когда почтальон Вазо ушел, бабушка Сона с письмом в руках вернулась в гостиную, села на тахту и принялась разглядывать конверт: «Украина, город Чертков, от Юрия Середниченко…»
Чертков — это же город, куда Аршак в 43-м отправился на Высшие офицерские курсы политруков, вспоминала бабушка Сона. Оттуда офицеров отправляли уже на фронт. Аршак в Черткове был год… Письмо важное! Вдруг они запрашивают какие-то документы для местного архива Воинской славы! Нужно прочесть. Аршак-то все хуже видит, да и русский я знаю лучше его! И бабушка Сона, опустив со лба очки, открыла конверт и достала письмо. В конверте была еще фотография, скрепкой прикрепленная к листкам: мужчина средних лет, брюнет, усатый…
— Это же мой Аршак в молодости! — сказала вслух Сона. — Но… фотография новая, цветная… Это ж Аршак мой! Вай! Аман! — И она стала читать.
«Уважаемый Аршак Левонович. Меня зовут Юрий Петрович Середниченко, и я сын Надежды Осиповны, на квартире у которой вы жили с января по декабрь 1943-го года. Вы были молодым офицером, готовящимся отправиться на фронт и, быть может, погибнуть там. Моя мать к тому времени уже получила похоронку по первому своему мужу, погибшему за полгода до Вашего прибытия в г. Чертков. Он так никогда и не стал отцом. Я ношу фамилию второго мужа моей матери, который стал моим отчимом в 1947-м году и которому я обязан всем на свете. Вам же, уважаемый Аршак Левонович, я обязан фактом моего появления на свет, проще говоря — своей жизнью. Знаю, что после освобождения Праги, в 46-м году, по пути на родину, в Армению, Вы на две недели остановились в Черткове, у нас с матерю. Мне было тогда три года. Я знаю, это именно Вы подарили мне офицерский кинжал, трофейный. Храню его до сих пор… Зачем я пишу? Подумал, что вы должны знать. Месяц назад мы похоронили маму, Надежду Осиповну… Пусть земля будет ей пухом… Я знаю, мама хотела бы, чтоб я Вам написал. У меня семья. Скоро родится внук. Не знаю, дойдет ли письмо. В маминых бумагах я нашел лишь один этот довоенный адрес. Если письмо потеряется, значит, так тому и быть… Желаю Вам крепкого здоровья и долгих лет! Ваш Юрий Петрович Середниченко сын Юра».
Сначала у нее перехватило дыхание, потом она и вовсе перестала дышать, потом задышала, но уже не так, как раньше. Перевела взгляд на мирно спящего после 50 граммов тутовки мужа. Она не знала, разбудить его, или нет. Она подумала, что будь она помоложе, она б просто выцарапала Аршаку глаза, вот так, во сне. Или убила б… Ишь! Офицерский кинжал подарил! Я тебе покажу, как строгать на стороне детей! Мальчика хотел, да?
Сона-татик села за письменный стол мужа, достала из ящика лист бумаги, ручку и трясущейся от старости рукой стала писать («кто бы мог подумать, что через столько лет мне понадобится мой русский! Спасибо Тифлисской гимназии!»):
«Уважаемый Юрий Петрович. Пишет Вам вдова Аршака Левоновича, Сона Карапетян. Столько лет прошло! Скорбим о вашей утрате. Вот и у нас горе. Аршак Левонович, ваш отец, умер. Он долго болел страшной, неизлечимой болезнью. Сначала у него отнялись ноги, потом руки, потом он ослеп, потом ему все тяжелее и тяжелее стало дышать, он почернел лицом, потерял слух, пошел пятнами, потом у него отвалился, оторвался, сгнил…» Сона Карапетян, Сона-татик, Сона-тота, не знала, как продолжить. Немного подумав и не придумав, на какие еще мучения обречь своего супруга, она скомкала неоконченное письмо, скомкала она и украинский конверт с письмом и фотографией, завернула все это в газету и выбросила в мусорное ведро в кухне. Потом она пошла на балкон и позвала внука, гонявшего с утра на велосипеде. Когда мальчик поднялся домой, Сона-татик попросила:
— Пойди-ка, выбрось, пожалуйста, мусор: ведро до краев полное… И давай-ка уже домой. Скоро дед встанет, ужинать будем.
Когда, дед Аршак проснулся, то спросил:
— Кто к нам приходил, Сона? Я что-то слышал.
— Да нет, показалось тебе, никто.
Сона-татик умерла через полгода. Просто однажды не проснулась. Аршак Левонович дожил до 99 лет…
_______________
1 Огород.
2 Бабушка Сона.
3 Тетя Сона.
4 Дядя, брат отца.
_________________________________________
Об авторе:
ОВАНЕС АЗНАУРЯН
Родился и живет в Ереване. Окончил Ереванский педагогический институт, факультет истории и основ права. Публиковался в изданиях «Литературная Армения», «Земляки», «Нева» «Дружба народов» и др. Автор книг «Симфония одиночества», «Симфония ожидания».
скачать dle 12.1
