ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Ирина Котова. КУКУШКИНЫ ДЕТИ

Ирина Котова. КУКУШКИНЫ ДЕТИ

Литосфера №1 январь 2019
Редактор: Роман Рубанов





КОВЧЕГ СТРАХА

в ожидании потопа
городская сумасшедшая
строит ковчег у себя дома

каждую ночь
она ходит на стройки и ворует доски
каждый день она вколачивает
длинные гвозди в стену сталинки
в метре от потолка -
кладёт на них доски
туда она перетащит куриц из кухни
кота, две фиалки, фикус
сухари соленые огурцы варенье
жаль - не поместится мамино пианино

весной первый дождь
барабанит по подоконнику -
она суетится плачет -
не успела
хватает молоток
забирается по лестнице к потолку
засыпает от страха
на одной единственной досточке
бесформенным червячком
что никогда не знает -
станет ли бабочкой

гвозди не выдерживают
вес дождя



ТО ЧТО ОСТАНЕТСЯ

скоро тополиный пух детства
навсегда упадет на землю
от ветра
липкая смола его почек
останется на капотах автомобилей
желтыми пятнами

так после ухода кошки
в кошачий рай
остается подранный когтями диван

или после человека –
то
что не видно
колбочками-палочками
глазного дна



САМЫЕ СТОЙКИЕ ВОДОПЛАВАЮЩИЕ РУКИ

женские руки
красные как птичьи водоплавающие лапки
отжимают стиранные бинты войны
выливают окрашенную кровью воду

они — самые холодостойкие водоплавающие

подошвы мужских военных сапог
отдаются звоном на лестнице
игольчатой болью
под ломанными женскими ногтями
пустотелым стыдом мародерства

сапоги возвращаются домой
берут вожжи
начинают учить красные водоплавающие руки
стирать белье
мыть посуду
начинают учить любить

бинты женских ран остаются не стиранными
для них нет рук водоплавающих птиц

время заматывает голову паранджой
как прокажённый — конечности
голова — тоже конечность

вырванные из неё волосы —
водоплавающие пальцы



НЕЖНОСТЬ

1
иногда позитивное приобретает
активную форму
как химическая формула
соединения не опасного и не опасного

нежность становится тротилом

для женщины нежность —
негласное разрешение
войти в неё как в прихожую

для мужчины —
обрезание крайней плоти
времени

человека и человека

2
нежность нежит жисть
нежит жесть
нежить — не жить
нет
жить
на себя
тратить тротил



ХИРУРГИЧЕСКИЕ НОЖНИЦЫ БУМАЖНЫХ САМОЛЕТИКОВ

война -
это когда
хирурги
затягиваются бычками на зажимах
их мытые руки
пахнут резиной
на каталках -
окровавленными простынями
закрыты лица
торчат холодные пальцы ног
некоторые - со свежим педикюром
на бирках - номера

у бумажных самолётиков
хирургическими ножницами войны
обрезаны крылья
вырезаны пилоты



* * *

Вот девочка: кузнечика хоронит и ставит крест из тополиных веток.
Так смерть нас потихоньку привечает и знаки подает.
По-сути, череда смертей – есть череда зарубок, меток.
Меж ними пчелы в ульи носят мед, меж ними дворник колет лед.
Меж ними юноша стоит под фонарем и думает: наверно, не придет.
А у нее сломалась молния, сапог отброшен и телефон разряжен.
Так смерть становится как будто ни при чем – прицел ее не важен.
Отринув мизерность планеты нашей, дети выводят буквы в классе.
Старуха орхидеи поливает и размышляет: есть ли жизнь на Марсе?
А вот скользит по склону лыжник – адреналин гуляет пьяницей по телу.
При чем тут дурочка с косой и в капюшоне? Ей до всего какое дело?



* * *

Ангелу, приколотому булавкой к шторке автобуса,
ничего не видно, не слышно, сердце его – дышло,
в каждом ударе ухает: как бы чего не вышло.
У него срослись в одно понятия Бога и глобуса.
Он как тот человек, что идет в торговый центр вместо храма,
обрубивший пуповину, но от страха зовущий: мама,
кладущий огурец соленый на рюмку – ради причастья,
вечерами, в ванной, мечтающий о любви и счастье…
Что до ангела – он инвалид не учтенной пока войны.
Мчится автобус, треплется шторка, булавка звенит.
У природы сегодня лето – солнце катит в зенит.
Ангел дремлет, томится чувством лености и вины.
Гонит сны.



ПУПОВИНА

1
Как улитка в панцирь человек забирается в детство.
Что там видит? Пьяного отчима с перекошенным ртом,
шиву-мать (не початы заботы) – лишь сон по соседству,
книги стопкой: прочту их потом,
друга (сломан хребет) под мостом.

Это будет с ним вечно: закроешь глаза и приснится.
Входят в реку не дважды, а множество крат.
Оттого и юродивость в каждом – как вирус в больнице,
как в изысканной лексике – мат.

2
Поиграем же в классики: прыгай – рывком, в середину.
Да не выверни ногу – асфальт как наждак.
Ты как шарик воздушный на жирной своей пуповине –
все летаешь по кругу подпивший чудак.
Каждый раз, возвращаясь, пугаешься – детство дремуче,
не найти тебе дырку в  заборе – не сметь убежать.
Может, сможешь прикинуться кактусом, кроликом, тучей…
Видишь, топчет мелки твоя самая лучшая мать.
Поиграем же в классики…

3
Человек, словно коконом, весь пуповиной обвит.
Полоснуть бы ножом – только дрожь, диарея и пот.
У него есть семья и работа, он здоров на вид,
но живет – не живет.

Как бурьян из навоза несчастья из детства растут.
Поднимаешь подушку – под ней сухари и сгущенка.
Ходит-бродит во сне самосад-самосуд,
в нем – родители, школа, девчонка.

4
Он словно книжный шкаф в опустошенном доме –
наполнен доверху, но некому читать.
В нем – лабиринт, неразбериха, кроме
затертой фотки: он, отец и мать.
Там одиночество скребется мышью в дверцы
и книги превращаются в помет. 
Проснется вдруг от острой боли в сердце,
как в детстве закричит – и мать придет.
5
Яблонька от вишенки, от овса – овес.
Не кричи, мой маленький, у отца – невроз.



КУКУШКИНЫ ДЕТИ

1
В черно-белом  кадре треснувшей кинопленки
октябрята штурмуют лавочку и садятся в ряд,
лишь тебе нет места – стоишь в сторонке,
ты стоишь насупившись, а они смеются,
над лавочкою парят.
А за кадром кукушка – ку-ку, ку-ку…
Не считай, разве ты годам счетовод, кассир?
В них смешинки-лавочки перетрут в муку,
испекут оладушки – горек будет пир.
А за кадром филин – угу, угу…
Кто-то был согласен, что он в долгу,
кто-то дал присягу и вот – рагу,
пушечное рагу.
А за кадром тем воробей – чив, чив…
Это значит – жив. Еще кто-то жив.
А за кадром тем – твой беспечный смех.
Неужели, впрямь, ты счастливей всех?

2
«За окном ничего не меняется, Ира. Что ты смотришь в окно?» -
Говорит мне учитель под ровные шорохи класса.
«Повторяю условья задачи…». Я камнем бросаюсь на дно –
не дано мне понять – где проценты, где деньги, где касса.

Скачет солнечный зайчик, как уши на ветках листва,
там целуются дворник и дворник, отбросив лопаты,
в суете и угаре – мерцающий пульс естества,
я – игрушка его, оттого навсегда виновата.

За окном выбивают ковры под трескучее эхо дворов,
за окном моя бабушка в море плывет по-собачьи,
за окном, на окраине города, есть перепаханный ров –
там казнили в войну, а теперь это место под дачи.
За окном Каин Авеля вновь убивает и вновь,
и свистит постовой на Луну – бескорыстен и смел.
За окном поменяется все - даже муж и свекровь,
неизменны лишь формулы, циркуль и мел.

3
Пламенеют щеки, глаза горят…
Дядя Гена, сцепив пять санок в ряд,
словно конь бежит и ржет голосом незнакомым
между стройкой, свалкой, школой и нашим домом.

- Дядя Гена, помните, как катали нас, как мы падали и визжали.
Летом здесь был луг, чистый лес, где в соцветье каждом – глаза и жало…
Дядя Гена беззубым ртом улыбается:
- Чья ты будешь, красавица?

4.
Надкушенное яблоко в портфеле…
Бессвязны все желанья в детском теле –
ты мечешься меж улицей и классом,
но завуч загоняет в школу басом.

Надкушенное яблоко в постели…
Ты мечешься и жизнь твоя – качели,
как разгадать, кто ты на самом деле,
как разгадать кто низок, а кто близок,
в руке твоей не яблоко – огрызок.

5.
- Пионерский галстук, значок комсомольский – в коробочку.
Баю-бай… Помянем, дружище, пропустим стопочку.
- Жизнь как линялое лоскутное одеяло. Прячь не прячь –
все возвращается, каждый себе спаситель, каждый – палач.
Я надеваю галстук, прикалываю значок,
подношу свою стопку к зеркалу – делаю «чок».







_________________________________________

Об авторе: ИРИНА КОТОВА

Родилась в Воронеже. Окончила Воронежский государственный медицинский институт и Литературный институт им. А.М. Горького. Стихи публиковались в журналах «Вестник Европы», «Дружба народов», «Новый мир», «Новый берег», «Новая Юность», «Интерпоэзия», «Подъем», «Воздух», «НЛО», «Волга», «ТекстОнли», «Цирк Олимп+TV», ряде антологий и коллективных сборников; основные из них – «День поэзии 2000», «Московская муза XVII-XXI» (2004), «Бабий век» (2008). Книги: «Подводная лодка» (М., 2017). Лауреат премии журнала «Подъем» (2003), лауреат литературного конкурса им. Булгакова (2009), лауреат поэтической премии «Московский счёт» (2018). Доктор медицинских наук. Живёт в Москве.

Стихи, опубликованные ранее в других журналах: КОВЧЕГ СТРАХА - «Новый мир», САМЫЕ СТОЙКИЕ ВОДОПЛАВАЮЩИЕ РУКИ - «Цирк Олимп+TV», НЕЖНОСТЬ - «НЛО», ХИРУРГИЧЕСКИЕ НОЖНИЦЫ БУМАЖНЫХ САМОЛЕТИКОВ - «Волга».


Фото - Валерия Яковлева
скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
767
Опубликовано 03 янв 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ