ТРЕЩИНЫ
в этом доме трещины расползались от окна к окну
снизу вверх
и сверху вниз
он был усеян ими как лицо старика морщинами
и в помещениях гулял ветер
трещины начали срываться со стен
они пронзали окружающее пространство
оставляя позади себя обвалившуюся штукатурку
и разбегались на волю
в высоту и в даль
насколько хватало взгляда
из-за этого небо всё больше напоминало
поражённую засухой
шершавую землю
тогда корх бритвой рассёк вену на левом запястье
и направил струю в ближний к нему желобок –
один из рождённых ветхостью дома
прибавляющих в протяжённости
сосудов
«если каждый сделает так
мы растормошим пустыню»
подумал он
но пока только его трещина заполнялась кровью
«красиво»
крикнул с балкона какой-то жилец
и выставил большой палец
красная жила сверкала
среди опутывающих небосвод
тёмных переплетений
она была как молния
запечатлённого на изнанке век
мгновения
корх присел в траву
боясь упасть в обморок
он слышал как трескается небо
подточенное сетью прожилок
«жаль
но моя не дотянет»
понял корх –
верхушка его взметнувшейся алой стрелы бледнела
и вот-вот должна была слиться с другими
тёмно-серыми
он принялся сжимать и разжимать левый кулак
чтобы усилить напор крови
но теперь ему было трудно
держать глаза
открытыми
Из цикла «Вещи Обыкновенные»
~
время торопило
подталкивало
больно его тыкало
под лопатки
«посмотри
что у меня там»
попросил он жену
снимая рубашку
«тебе будто ставили банки»
сказала она
и смазала багровые пятна ударов
арникой
ШУМ
«подойди ко мне»
попросил борх
«у меня шумит в ушах
будто стравливают сжатый воздух»
анна клеть прижалась к нему
и кончиком языка проникла
сначала в одну
затем в другую ушную раковину
они стояли обнявшись
и лечебные прикосновения клеть
успокаивали борха
двуглавая чёрная птица возвышалась над ними
заслонив собой окно
крылья были распростёрты во всю ширину комнаты
тускло освещаемой
поскольку плафоны люстры
замаслились птичьим салом
шеи поскрипывали
когда головы зорко осматривали пространство
то и дело клювы сталкивались со стуком
если обеим приходило на ум
взглянуть друг на друга
борх присел и осторожно извлёк из анны клеть
приподняв подол её платья
большие как апельсины
жёлтые зёрна –
время от времени анна рождала корм
он обтёр их платком
и поднёс на ладонях пернатому стражу жилища
угощение тут же исчезло
в пахнущих лесными далями горлах
шум в ушах стихал
борх услышал тайну пищеварения
во взъерошенном удовольствии птицы
ПОРАЖЕНИЕ
от них остались
перехваченные резинками
связки отрубленных пальцев
нанизанные на шампуры
языки
разложенные по столам для засолки
уши
прищепленные к верёвке
пучки волос
ВЧЕРА ПОБЕДИЛА МУХА
я хожу под её оттопыренными крыльями
которые берегут меня от зноя
и смываю с тусклых пластин
ошмётки и кровь
то и дело я окунаю швабру
в ведро прохладной пены
КРАЖА
выходя утром из себя
кроткер забыл себя запереть
а когда вечером пришёл в себя
то ветер гулял в нём
и всё было разорено
перевёрнуто вверх дном
кроткера обокрали
главное – вынесли головной мозг
и теперь он не мог взять в толк
где стены где пол где потолок
и тогда бог залил жильё
воском
ТУМАННИК
кости туманника нигде не было
ни на работе ни дома
не было его в магазине или на корте
в общественном туалете или
за рулём новенькой шкоды
цвета слоновой кости
не было в отпуске за границей
в черногории или турции
одежда туманника висела в шкафу
туфли лежали убранные в коробке
тихо осып
ались настурции
у него на балконе
в комнате дремал ноутбук
он давно перестал вскрикивать
всякий раз как придавит клавиши
бродя лапами кошка
туманник скрылся в землю
и нежил своё тело смертью
гроб от нечего делать
глухо играл
в утробные игры
ворошил
перебирал
кости
кости
~
голова приподнялась из земли и запела
по щекам ползали взволнованные резким дневным светом
черви
голос постепенно очищался от гнусавости
яснел
обретал звонкость
животные подходили послушать
и шорох опавшей листвы
умолк в лесу
человек благодарно оставил земле своё туловище
не стал вызволять
умершее
МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ
место под солнцем было занято
человеком в шезлонге
он развалился в нём
на тлеющие части
жизнь выпарил зной
в очаге головы кричали
жгучие угли наушников
СПАСЁННЫЕ
бунтий достал из карманов брюк свои ступни
и протянул бунтии
«на чём же ты держишься» спросила бунтия
крутя их в руках
и отковыривая налипшие кусочки дороги
«на любви к тебе» объяснил бунтий
он покачнулся
обронив прядь волос
и частичку бытия
бунтия схватила его под локоть
чтобы не дать упасть
но локоть остался у неё в руке
в это мгновение они едва увернулись от огненной звезды
колесом катившейся прямо на них
между бунтиями на тротуаре пролегла дымящаяся борозда
«ты видел эти очи» вскрикнула бунтия
«да» ответил бунтий забирая обратно свой локоть
«я успел плюнуть
в каждое из шести»
слюна бунтия шипела вдали
в уносящемся за городскую окраину
вращении зубчатой шестерёнки
они с осторожностью двинулись дальше
и его костяшки мерно стучали в асфальт
бунтия положила ступни за пазуху –
ей было приятно
хранить у себя на груди
тяжесть бунтия
~
от моря осталась
гряда спёкшихся волн
чьи-то обесцвеченные солнцем ласты
закупоренная бутылка семени
1954 года эякуляции
лица как блюдца
со дна пересохшей родины
ГАРМОНИКА
кармозий играл на сидящей нагой кармозии
выдувая из её раскрытых губ
высокие ноты печали
потом опускался на колени
и дул в другую губную гармонику –
и тогда выходило величие
осипших низких
под потолком
свисая на плётках артерий
покачивались их сердца
они были крупные
как люстры
и попеременно наливались красным –
то одно
то другое вздрагивало
шумевшей кровью
«продолжим» сказала кармозия
и ножом надрезала ему шею –
оттуда потянуло прохладой
она чиркнула спичкой
и поднесла воспламенить
кармозием сквозящий
рой потёмков
ПЕТУХ(набросок пьесы)
утро летнего дня
обещающего зной
и скорое изнеможение
бунтия
сидя на скамейке в саду перед самоваром
подолом платья протирает топор
«что бы мы делали без хорошего инструмента»
говорит она
«теперь подточить бы только»
комаров
поддерживая бунтия под руку
помогает ему сойти вниз
по скользким
залитым кровью ступенькам крыльца
«умой
и отведи его
пусть отдыхает в гамаке»
велит она комарову
на плечах бунтия
одетого в старомодную полосатую пижаму
вместо головы возвышается петух
он квохчет по-бабьи
потом начинает хрипеть
что-то срыгивает
и потрясённый красотой утра
пытается закукарекать
в чистейшую лазурь неба
_________________________________________
Об авторе:
ГЕОРГИЙ ГЕННИС
Родился в Москве. Окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. М.Тореза. Работал в издательстве, затем в 1990-х и начале 2000-х годов редактором на телевидении, в настоящее время снова вернулся к издательской работе.
Стихи публиковались в журналах «Воздух», «Арион», «Дети Ра», «Зинзивер», «Футурум Арт», «Плавучий мост», «Черновик», в альманахе «Среда», в интернет-издании «TextOnly» и др. Участник ряда антологий и сборников, выпущенных в рамках ежегодных фестивалей верлибра.
Автор книг: «Время новых болезней» (М.: Московский государственный музей Вадима Сидура, 1996, с графическими работами скульптора), «Кроткер и Клюфф» (М.: ЛИА Р. Элинина, 1999), «Сгоревшая душа Кроткера» (М.: Время, 2004, серия «Поэтическая библиотека»), «Утро нового дня» (М.: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2007), «Мрак отказавшей вещи» (М.: Вест-Консалтинг, 2010, серия «Библиотека журнала «Дети Ра»).
Стихотворения переводились на немецкий, шведский, сербский и болгарский языки.
Перевел с французского и английского языков ряд книг, в том числе биографии художников Анри Руссо и Жоржа Сёра.
Один из основателей литературной группы «Другое полушарие» и член редколлегии одноименного интернет-журнала.
скачать dle 12.1
