* * *
Пока не пишется, живёшь
не на излёте, на подъёме —
так неоправданно хорош
кирпич, лежащий на поддоне.
Заметишь яму, обойдёшь,
объедешь на велосипеде,
в новинку снег, реален дождь,
подробнее энциклопедий.
Проткнёшь случайно колесо,
узнаешь, где в насосе поршень.
Улыбка сделает лицо
мудрей, значительнее, больше.
Не опоздаешь на трамвай,
успеешь на последний поезд,
за дальней станцией трава
пускай растёт себе по пояс.
Чуть увеличится живот
и чуть уменьшатся проблемы,
но вдохновение придёт,
как баба в образе дебелом.
Свернёт стальные косяки,
заполнит личное пространство
всем изобилием тоски
и прихотью непостоянства.
И понесёшься по лесам
искать рекомую обитель,
где можно было бы писать,
чтоб этой бабы не обидеть.
* * *
Так явственна природа тишины,
когда ни друга рядом, ни жены,
и занят сын великими делами,
и между мной и небом — между нами
зияющие бездны не видны —
я сам есть небо, полное луны.
* * *
Я тоже умею играть на трубе,
за правое дело погибнуть в борьбе.
Во поле широком врага настигая,
умею прославить себя, дорогая.
Камнями шугая дворовых собак,
и в церковь умею ходить, и в кабак,
и, даже камнями собак не шугая,
умею туда же ходить, дорогая.
И холод, и голод, и каторжный труд
за краткое время любого согнут.
Ничто не кляня, никого не ругая,
умею согнуться и я, дорогая.
Умею в тебя не войти, но упасть,
с лихвой ублажая животную страсть,
кончаясь, потея, слюной истекая –
всё это умею, моя дорогая.
Умею убиться, остаться живым,
умею считаться навеки твоим,
и жемчуг метать, и нести ахинею,
но делать счастливой тебя не умею.
* * *
Святославу, сыну моему
Представь себе, что папа любит маму
и мама любит папу до сих пор,
и если мама снова моет раму,
то папа чинит старенький забор.
Идиллия. Собаки лают редко.
Ты – только изучаешь алфавит.
Плющом увита скромная беседка,
где самовар, как вкопанный, стоит.
Растут в саду и яблони, и груши,
и вдоль забора зреют лопухи,
и ты садишься вечером послушать
родителей, читающих стихи.
В лучах заката стынут чашки с чаем,
на папе шарф, на маме нежный плед,
и весь твой мир нисколько не случаен,
и ничего не обещает бед.
* * *
Однажды мы случайно где-нибудь
в конце вселенной встретимся и снова
соединимся в целое одно,
единое, прозрачное, большое.
Когда-нибудь окажемся вдвоём
на высоте последнего пространства
и никого не будет, ничего
не будет между призрачными нами.
Должно быть, через пару сотен лет
или, того страшнее, много позже
сойдёмся без особенных причин,
как будто никогда не расходились.
Два совершенно разных существа,
далёкие, полярные друг другу,
мы станем завершением небес,
невидимой, но ощутимой точкой.
* * *
Великий март почти что на исходе,
за ним апрель, дурная голова,
уже готовый при любой погоде
отстаивать законные права.
Асфальт раскатан снегом и дождями,
блестит, как приоткрытое окно.
Закончилась эпоха ожиданий
и наступило самое оно:
заполнило водой речную пойму,
и загляделся в дали небосклон,
и женщина, которую не помню,
сказала всем, что я в неё влюблён.
* * *
«Не убоится верности предавший» –
ввернёшь и замолчишь на пару дней,
обдумываешь реплику: чем дальше
уходишь в речь, тем паузы длинней.
«Не убоится пастыря заблудший» –
и тишина, хоть колоколом бей,
величественна поза, лик: чем глубже
суждения, тем выглядишь глупей.
«Не убоится вечности убивший» –
молчание, по-гамлетовски тих,
взволнован как ребёнок, но чем ближе
тебе слова, тем непонятней стих.
_________________________________________
Об авторе:
ДМИТРИЙ АРТИС
Родился в городе Королев Московской области. Окончил Российскую Академию Театрального искусства и Литературный институт им. А. М. Горького. Печатался в периодических изданиях: «Дети Ра», «Зинзивер», «Другие берега», «Современная поэзия», «Литературная газета», «Нева»и др. Книги стихотворений: "Мандариновый сад" (Издательство "Геликон+", 2006 г.), "Ко всему прочему" (Издательство "Русский двор", 2010 г.). Живет в Санкт-Петербурге.
скачать dle 12.1
