ВАЛЬКИРИЯ
Они не боятся псалмов капеллана, даже
иногда ему подпевают
высоким голосом.
Но все, что ни делают,
они делают очень страшно,
особенно — когда поправляют волосы.
Они никогда не стирают свои одежды
цвета крови,
до капли ушедшей в пашню.
И даже с мужчинами
обращаются очень нежно,
особенно — когда подбирают павших.
Они назначают свиданья на бранном поле.
Их кольчуги
легче льняного кружева.
Но смотреть им в глаза
почему-то ужасно больно,
особенно мертвому и тем более — без оружия.
ПОЕЗД
Ночь. Январь. Курьерский скорый. Ресторан.
Едут в отпуск два майора. Капитан
затонувшего в итоге корабля
уронил себе под ноги три рубля.
Их украдкой поднимают или нет,
и, навечно занимая туалет,
то ли Света, то ли Настя, вся ничья,
превратит свои запястья в два ручья…
Покосившийся шлагбаум. Протвино.
Едет в ссылку розенбаум, иванов,
едут отроки и сроки, их отцы,
сутенеры и пророки, близнецы,
мастера и маргариты... Льет вода,
то фонарь сверкнет на бритве, то звезда.
Запотевшее окошко. Тянет в сон.
Переедет чью-то кошку колесом...
Едет токарь, едет пахарь, декабрист,
проститутка, два монаха, атеист,
едет клоунская группа (в добрый час!),
едут в морг четыре трупа, два врача,
едут дети, ветераны, времена,
ордена и чемоданы. И она.
Нелюбима, неотпета, немила,
два браслета, две монеты, два крыла,
фиолетовое ушко и манто...
А за ней лицом в подушку, это кто?!
Эти руки, эти кудри, борода —
эмигрант из ниоткуда в никуда.
К ней вошел почти насильно, с парой груш,
и печальный, и красивый, и не муж.
…Подготовлен был на совесть их ночлег,
проплывал в снегу по пояс их ковчег,
мимо ехали вокзалы-города,
и мерещились то шпалы, то вода...
ЧЕТЫРЕ ОВРАГА
Наш город не помнил ни герба, ни флага.
Куранты на башнях прилежно хромали.
Больница, тюрьма да четыре оврага,
Которые мы называли холмами.
И были, наверно, по-своему правы,
И жили, наверно, недолго, но просто...
И экс-прихожане двенадцати храмов
Собой удобряли двенадцать погостов.
Лихие прабабки справляли столетья,
Все сказки счастливо кончались венцами.
От браков рождались здоровые дети,
Которые нас называли отцами
Не то привычке, не то по ошибке
И вскоре ошибки своей устыдились...
Они дотемна собирали пожитки
И все как один досветла уходили.
Они волокли чемоданы и лица,
Они занимали вагоны и трюмы,
А после — ложились в чужие больницы,
А после — садились в далекие тюрьмы...
И были, наверно, по-своему правы,
И жили, наверно, своими умами,
Украдкой молясь за четыре канавы,
Которые мы называли холмами.
САПЕР ФОМИН
...подай перст свой сюда
Ин 20:77
календари на палец похудели
в конце весны, и сорван без стыда
большой войны последний день недели,
который называется среда.
зелёный цвет обратно входит в моду –
пучком травы, брезентовым ведром,
и роженицы прячутся, и воды
отходят у берлинского метро.
и, налезая строчками на ставни,
кириллица, как рация, фонит
на штукатурке майского рейхстага:
«Проверено. Бог есть. Сапёр Фомин»
МОНГОЛЬСКОЕ ТАНГО
То ли моют полы, то ли пахнет полынь,
то ли входит, садится, сдвигает столы
эскадрон, не дошедший до Ганга.
Зябко скрипнет костыль, тихо всхлипнет медаль,
и тапёр отпирает трофейный рояль,
и несётся «Монгольское танго»...
То ли хочется спеть, то ли чудится степь,
то ли время запуталось в конском хвосте,
словно цепкий июльский репейник.
И, припомнив мотив, они курят всю ночь,
и глядят, и молчат, и хозяйская дочь
подаёт им четвёртый кофейник.
И не весел никто, и никто не сердит,
где кончается спирт, начинается флирт –
приглашают хозяйку на танец.
Но за шторой давно рассвело, и уже
время прятать обратно свой маршальский жезл
в комиссарский застиранный ранец...
То ли моют полы, то ли пахнет полынь,
то ли просто укол патефонной иглы,
то ли дождь, то ли снег, то ли ангел,
теребя облака перебитым крылом,
входит в серое небо под острым углом
с первым тактом «Монгольского танго».
ВНАЧАЛЕ ВСЕ РАВНО ИГРАЕТ МУЗЫКА
как семечки, матрос улыбки лузгает,
весь третий класс в корзинках и с цветами,
вначале всё равно играет музыка,
и рвёт волну с иголочки Титаник.
и галстуки не в тон, и туфли узкие,
ни пальцам, ни гостям не хватит места,
вначале всё равно играет музыка,
пока глотает каустик невеста.
вечерняя арена пахнет мускусом,
блондинки ждут живых бандерильеро,
вначале всё равно играет музыка,
глуша собой утробный рёв вольера.
по краешку пройти – не дёрнуть мускулом,
узнав себя в бродячем акробате,
вначале всё равно играет музыка,
вначале всё равно играет музыка,
и только после – комья на лопате.
* * *
Когда, наконец, мы получим покой,
я стану бревном, а ты станешь рекой
и сможешь, едва прикасаясь устами,
делить моё тело на щепки и дрожь.
Но ты никогда никуда не впадёшь,
и я никогда ни к чему не пристану.
Нас как-то окрестят - тебе всё равно,
ты будешь Рекою Несущей Бревно.
Обещанный сразу пяти океанам,
я стану знаменьем для здешних племён.
Но если тебе вдруг не хватит имён,
то может быть, я назову тебя Анной.
И прошлые годы, как будто взаймы,
сольются в судьбу от зимы до зимы.
Совместный наш путь будет лёгким и длинным,
как всякое средство, забывшее цель,
и нам померещится в самом конце,
что мы не прошли ещё и половины.
И я буду гол, а ты будешь нага,
и оба, меняя поля на луга,
согласно теченью, покинем без грусти
ту местность, где мы не имели врагов.
…И крепкие руки иных берегов
однажды сойдутся на высохшем русле.
_________________________________________
Об авторе:
МИХАИЛ СВИЩЕВ
Родился в Москве. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Переменил массу профессий – от лаборанта и архивариуса до телохранителя, пока не остановился на журналистике. В настоящее время – главный редактор издательского дома «ПЛАС».
Публиковался в журналах «Наш современник», «Октябрь», «Новая Юность», «Литературная учёба», «Дети Ра», «Нева», «День и ночь», «Сибирские огни», «Огни Кузбасса», «Окна» (Германия), альманахах «Кольцо «А», «Волшебная гора», «Окрестности», «Алконостъ» и др.
Автор поэтических сборников «Последний экземпляр» («Воймега» 2009 г., специальная студенческая Волошинская премия 2010 за лучшую поэтическую книгу года) и «Одно из трёх» («Водолей» 2013, лучшая поэтическая книга года по версии НГ-Exlibris).
Лауреат Международного конкурса им. Н. С. Гумилева (2011).
Живёт в Москве.
скачать dle 12.1
