ПРИГОРОДНОЕ
Подобно расписанью электричек
размерен тихий пригородный быт.
Всё знает место, от метлы до спичек,
и календарь к стене гвоздем прибит.
Часы текут, страной не беспокоясь,
радиоточка радиоточит…
В порядке всё и вся, но будто совесть
предательски земля гудит в ночи,
когда товарняки ползут устало;
стеклом щербатым в воздухе дрожит
грядущее — так тяжелы составы,
и прошлое смещается с орбит.
* * *
Ломаный хлеб на льняном полотне. Белая рыбья плоть.
Солнцем от века напитаны камни долины.
Было ещё не вино, но уже винограда янтарная гроздь
И золотые сплетённые ветви корзины.
Временем выбелит ловчую снасть рыбака на калёном ветру,
Тень пробежит по земле, по воде разыграются блики.
Всё, что останется в памяти: пара живых человеческих рук,
Свет и улыбка на Лике.
* * *
Размыто время. Ночи напролёт
беседа наша, как река течёт,
но вот изгиб, нежданный поворот,
водоворотом — откровений вечер.
Там, в тихом омуте моих противоречий,
темна вода, темна и голодна,
и надо поскорей коснуться дна,
поддонной тяге не переча.
Сберечь усилье для движения простого —
рывок, и — в сторону, запомнив лишь одно:
опасно плаванье по водам этим. Но…
нет ничего заманчивее слова,
и ничего изменчивей песка.
И, может быть, пройдёт немного дней, —
дно станет глубже, тяга холодней,
и сил не хватит, чтобы выплыть снова,
для одного последнего рывка…
А может так: светла в ночи река,
поёт костёр над берегом сосновым,
и вдруг единственное слово
само слетает с языка.
* * *
…где многоточьем кончилась глава
перевернём страницу осторожно.
Чем меньше ценим мы свои слова,
тем нам они обходятся дороже.
ДОЖДЬ. ЭТЮД ВТОРОЙ: ВЕЧЕР
Сергею Кудрявцеву
Темнеет. Равномерен ход минут.
По разноцветным сумеркам плывут
фигуры чёрные, горбатые зонтами.
Проснулись фонари вечерними цветами.
Лимонный остывает горизонт
необратимо холодея в голубое.
Клубится мгла над головою,
дождь всё идёт. Но, кажется вот-вот…
…но нет. Уже струится будто сон
по капиллярам города неон.
Уже ввели его холодную иглу
под кожу изменившейся рекламы.
Не умер дождь. По мокрому стеклу
бегут, бегут его кардиограммы.
Так холодно, так бессердечно,
так нетактично, аритмично.
К полуночи совсем бесчеловечно
на улицах столичных.
ОРФИЧЕСКОЕ
Протянуты серебряные струны
меж небом и землёй,
И вздрагивает влажная листва
касаясь лиры первобытной,
и льётся аритмичная мелодия. Внимаю ей.
Бурдонный гул земли. Ему внимаю.
Кимвал надмирный гневно прогремел…
Его услышал я. Ничто не бессловесно.
Всё сокровенно говорит со мной,
когда поют серебряные струны
меж небом и землёй.
* * *
Буду долго смотреть на опавшие с яблони листья.
На минуту покажется, будто меня уже нет,
Оглянусь на мой сад с высоты нестареющих истин, —
Что останется здесь, кроме дыма моих сигарет?
Распадусь, повинуясь прекрасному времени года,
На несметное множество пламенно-красных сердец.
Выцветающий свет — отражение тленной природы.
Молчаливое золото, красноречивый свинец.
Солнце греет едва, тем теплее ещё пепелище.
Лишь остынет зола, передайте моим золотым,
Да прощают меня и в огне листопада не ищут.
Дымный запах истаял, и след невесомый простыл.
И очнусь я от шороха пыльной газетной бумаги,
И костёр запалю, попирая минутный мой страх,
И пойду, улыбаясь, по саду обыденным шагом,
Согревая заветное яблоко в тёплых руках.
_________________________________________
Об авторе:
АЛЕКСАНДР ЛОГУНОВ
Родился в 1975 в Москве. Окончил Литературный институт им. Горького (семинар В. А. Кострова). Стихи публиковались в «Литературной газете», в журнале «День и Ночь». Участник фестивалей авторской песни. Сотрудник издательства «Никея».
скачать dle 12.1
