Редактор: Иван Гобзев
РАЗГОВОР С ЧЕЛОВЕКОМРазговаривал с человеком. Он жаловался, что все мы плаваем в говне. У него дом двести метров, две машины, квартира, он ездит за границу, жена на двадцать лет моложе, – и он плавает в говне.
Всем бы так в говне плавать.
Он сказал: «Это я не о себе, это я о народе».
И он не один. Их много. Страна не может выдержать столько людей, думающих о народе.
НИКТО НЕ ЛЮБИТ КРИТИКИНе верьте тем, кто говорит, что любит критику. Они лицемерят. Я тоже не люблю критику. Я люблю, когда меня хвалят. Но я терплю критику. Принимаю её с открытым забралом. О моей терпимости ярко свидетельствует моя полная доступность: здесь каждый может оставить свои какие хочет комментарии. Любые! Даже самые нелицеприятные. Вот я какой! Да, я очень хороший! Терплю, несмотря на то, что некоторые опускаются здесь до прямых оскорблений. Им не приходит в голову, что я могу их забанить, убрать их грязные высказывание; у них не поворачивается рука сказать: «Спасибо, Лев Юрьевич, что вы дали трибуну для моих мыслей! Пусть и не очень глубоких, совсем крохотным. Благодаря вам обо мне узнали тысячи и тысячи людей, а то ведь мало было кому известно, что я вообще существую на свете».
А я ничего не убираю и никого не забаниваю. Где благодарность?
Позиция критикующего всегда более выгодна, чем позиция того, кого критикуют. Критикующему не надо доказывать своё право на критику, ему не надо предъявлять свидетельства того, что он что-нибудь в своей жизни совершил такое, что достойно памяти и похвалы. Он критикует, и уже тем самым становится заметен.
Нынешняя критическая, в очередной раз критическая для страны ситуация – такова уж историческая судьба России – выявила огромное количество пустословной ругани в адрес тех, кто хоть что-то делает. Увы, это очень грустно!
А вы критикуйте меня, критикуйте! Мне даже нравится, когда человек, так сказать, критикуя, не боится, что откровенно выглядит совершенно глупым. И зачем я буду доказывать ему это? И так видно!
СЛУЧАЙ В ЛИФТЕЛифтов было четыре, но работало всего два, по древнему, никуда не исчезающему, российскому обычаю. Лифты возносили на 15-й этаж, от первого до последнего, клинического корпуса Института им. Склифосовского. Людей набилось как в часы пик, когда я ещё активно пользовался общественным транспортом, при слабо развитой советской инфраструктуре. Сказать, что повернуться негде – значило бы ничего не сказать. И тем не менее – один умудрялся активно заниматься своим айфоном, мацал его и мацал, мужчина лет между 40 и 50-ю, высокий, с просветлённым лицом представителя какой-нибудь научной сферы и, может быть, даже политолог. Было интересно, что же он такое важное пишет в переполненном лифте Института им. Склифосовского, в этой юдоли страданий. И что же не даёт ему прерваться хотя бы на время поездки в лифте? Я не удержался и заглянул ему в айфон, которым он чуть ли не касался моего уха. Оказывается, он играл в какую-то дебильную игру на своём айфоне, в этой юдоли болезни, в переполненном до отказа лифте. Где-то этаже на 8-м он вышел, не отрываясь от айфона, а мы поехали дальше.
ШУТЯТ ВСЕСчитается, что евреи, помимо всех прочих своих достоинств, особо наделены высокоразвитым чувством юмора. Меня спросят, кем это так считается? Прежде всего самими евреями. Однажды в прямом эфире на радио позвонивший радиослушатель спросил, почему в жанре сатиры и юмора так много евреев? И я ответил в нашей традиционной национальной манере – отвечая вопросом на вопрос: «А почему в американском баскетболе так много негров?» Не правда ли, остроумно? Тогда ещё называть негров неграми не считалось неполиткорректным.
Получалось, что самим фактом происхождения мне был предопределён путь: в юмор и только в юмор. Тут, конечно, по лености моей сыграло главную роль то обстоятельство, что идти было недалеко: всего лишь спуститься на один этаж известного здания на Цветном бульваре – с пятого, где я трудился в качестве литсотрудника еженедельника консервативно-реакционного толка «Литературная Россия», – на четвёртый, в знаменитый «Клуб 12 стульев» Литературной газеты».
Приняли меня хорошо. С крохотного рассказика всё и началось. Здесь в основном обретались хмурые люди, непрестанно шутившие, чьей реакцией на чужие шутки были не смех в голос, не улыбка, а односложные: «Смешно». Или: «Не смешно». Очень мне там нравилось.
Юмористические разделы в советской периодической прессе множились с быстротой кроликов и по-своему этническом составу напоминали черту оседлости с некоторыми вкраплениями лиц титульной национальности. Отдельным персонам удавалось преодолеть начертанные для них границы и получить полноправные права литературного гражданства. Выдуманный, но не менее от того реальный, герой Григория Горина и Марка Захарова в исполнении великолепного Олега Янковского призывал: «Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!» Уговаривать долго не пришлось. К концу 90-х страна уже буквально валялась от хохота.
Позволю себе ещё одну цитату: «Смеясь человечество расстаётся со своим прошлым». Не кто-нибудь, а Карл Маркс сказал. Тоже, знаете, из наших.
Мы так усердно расставались со своим прошлым, что чуть было не расстались заодно и с настоящим. Про будущее не знаю. Прошутили страну. Прохихикали. Стихия юмора будто прорвала дамбу и разлилась по всему общественному пространству. И уже непонятно, где люди шутят, а где говорят серьёзно. И зачем, собственно говоря, нужны юмористические программы, когда есть новости? Там гораздо смешней. Юмористы подались в политику, в экономику, в медицину, – да в каком роде деятельности их только нет!? На Украине вон бывший юморист стал президентом. И посмотрите, как там весело.
Смейтесь, господа! Смейтесь!
ПЛОХОЙ СТАЛИНХотелось бы хотя бы в Новый год отдохнуть от Сталина; посмотрите, какая красота кругом! оливье, селёдка под шубой, а у кого и крабы, – но нет, пишут и пишут, какой он был плохой. И вроде у него не день рождения. Казалось бы, все уже знают, что плохой – и тем более, что сейчас Новый год. Но нет, пишут и пишут. И стал я думать, почему так? И понял, что они хотят, чтобы их похвалили. Правильно мыслите, товарищи! Да любой из нас, будь он на месте Сталина, разве творил бы такие злодеяния? Мы были бы хорошими Сталиными. Мы бы никого не расстреливали. Да разве мы бы заключили бы пакт Молотова и Рибентропа? Да ни в коем случае! Мы бы пошли по другому пути. Мы бы вместе с Англией, Францией и Америкой напали бы на Германию и разгромили бы её в один счёт. Чего там такого особо мудрёного? И разве мы бы выиграли бы войну с такими колоссальными жертвами? Да мы бы всю эту немчуру только так. Заодно с япошками.
Не повезло стране, что мы не родились тогда, а только сейчас. А то бы мы бы, мы бы, мы бы...
Ещё раз всех с Новым годом!
ВПЕЧАТЛЕНИЕ ДНЯСегодня видел молодого человека в довольно коротких штанах и без носков, с голыми лодыжками. Подумал, что вот до чего довели народ: уже на носки людям не хватает. Хотел подать ему на носки, но он сел в Мерседес и уехал. В течение дня встречал несколько таких. Это что – мода такая? Холодно же!
Вечером в телевизоре участвовал в дискуссии на тему полового воспитания детей. Вопрос стоял так: нужно ли заниматься половым просвещением детей в школе или лучше дома. Какие счастливые наши дети! Моим половым просвещением никто не занимался. Приходилось до всего доходить своим умом. И до сих пор ещё не докопался до истины. И уже, видимо, не докопаюсь.
ТО ТЕПЛО, ТО ХОЛОДНОМыслей много, но не про все можно рассказывать. Напишешь что-то, тебе говорят, зачем вы это пишете? Напишешь другое, тебе – зачем вы в таком копаетесь? Поэтому о погоде. Вчера ещё было тепло, более-менее, а сегодня уже холодно. Завтра будет ещё холоднее. А потом, может, опять будет тепло. И так всю жизнь. А ещё испортилась молния на новом зимнем пальто. Оно итальянское. Обидно! Хорошо, что кроме молний на пальто есть пуговицы. Молодцы итальянцы! Я его повесил в шкаф, а когда надел на следующий день, с молнией было всё в порядке. Пока пальто висело в шкафу, молния сама собой починилась. И не говорите мне, что чудес не бывает!
КАК ПРОЙТИ К УГОЛКУ ДУРОВАЗадурили голову, что надо ходить. Ходить, ходить и ходить. Якобы движение есть жизнь. Как будто, если сидишь, – не жизнь. Или лежишь, если не мёртвый. Я и хожу. Заставляю себя. Стыдно должно быть перед теми, кто хотел бы ходить и не может. Инвалиды-колясочники, люди с переломами обеих ног...
Иду вчера, и подходят ко мне двое; вполне возможно, что муж и жена. Хотя вполне возможно, что брат с сестрой, хотя это и не важно для данного рассказа. Спрашивают, где улица Дурова. А я совершенно случайно знаю где. Знаете, очень приятно, когда у тебя что-то спрашивают, а ты вдруг это знаешь. Говорю: «Может, вам там что-то конкретное нужно». Они говорят: «Нам нужно в Уголок Дурова. Мы на Надежду Бабкину идём».
Я ещё больше обрадовался, потому что знаю, где уголок Дурова. Он как раз и находится на улице Дурова. Я туда когда-то свою дочку водил. Потом – внучку. Там разных животных показывают, которые умеют выделывать разные уморительные штуки. Но причём здесь Надежда Бабкина? Она же поёт. Я говорю: «Может быть, вам нужен Театр российской армии, он как раз здесь рядом. Или, быть может, Олимпийский спорткомплекс. Правда, он сейчас закрыт на реконструкцию, но мало ли что». Они мотают головами: нет, именно Уголок Дурова им нужен. «Тогда, – говорю, – вам неслыханно повезло: он как раз на вас смотрит».
Удивительный город Москва: здесь уже в уголке Дурова Надежду Бабкину показывают.
Короче, ходить надо, ходить. Много ходить. И рано или поздно у вас что-нибудь кто-то спросит, что вы случайно знаете. И вам будет приятно.
ЗАГРАНИЦАНам всё время рассказывают разные люди, что за границей гораздо лучше, чем у нас. Заманивают. Они там устроились и хотят, чтобы мы завидовали. А если мы туда понаедем, скажут, что нашествие эмигрантов. Одна молодая женщина и очень красивая спросила у меня прямо в лоб: «А вы жили в Париже?» Я, конечно, растерялся. Я не жил в Париже. Я там просто бывал. Но бывать – это же не значит там жить. Я же не француз! Я во многих местах бывал, но поскольку курю и выпиваю, помню отрывочно. Мне, где можно курить и выпить, там уже и хорошо. Один тут мой друг расхваливал Румынию. Написал, что в Румынии лучше, чем в Подмосковье. И дома богаче. Ну, не знаю. Не хочу спорить. Хотя и сомневаюсь. Он, наверное, был не в том Подмосковье. Оно очень большое. Мне в нашем Большом Свинорье вполне прекрасно. Правда, Марина затевает ремонт и придётся переезжать в Москву. Заранее переживаю. Как я там буду? Ведь нельзя шашлык на балконе жарить. И где там курить? Марина успокаивает, что там у нас везде продают кофе и пирожки, и что я не пропаду. Надеюсь.
ЕСЛИ НЕ ЗНАЕШЬ, КАК ЖИТЬ, ВСЕГДА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ В ИНТЕРНЕТЕЧто-то в последнее время не слышно британских учёных. Сколько уже времени прошло, а от них никаких ошеломительных открытий. Возможно, это как-то связано с предстоящим брекситом; тут, я понимаю, не до науки. Зато не дремлют учёные других развитых стран. Например, японские учёные. Буквально на днях они выступили с ошеломительным открытием: кто медленно ходит в 60-70 лет, тот не доживёт до 80. Учёные занимались выявлением этой закономерности, начиная аж 1997 года. И вот, значит, установили. Меня новость заинтересовала, потому что я как раз медленно хожу. И мать моя ходила как улитка. Правда, дожила до 85. Родной дядя Вилен Михайлович с 18 лет вообще ходил без одной ноги, он её на фронте потерял, и дожил до 87. Кроме того я пью, курю с 12 лет, не участвую в Инстаграмме и не подписан на телеканал «Дождь». Но если вы думаете, что мне так уж хочется дожить до 80, то сильно ошибаетесь.
ПИСАТЕЛИДолжен сразу заявить, что я кое-что смыслю в писателях. Во-первых, потому что я до сих пор читаю. Не много – не то что раньше, когда я читал запоем. В принципе это тоже была наркотическая зависимость. Группы анонимных читателей тогда не было. Во-вторых, я имел честь работать в ретроградной газете, то есть еженедельнике под названием «Литературная Россия», в одном отделе с Сашей Соколовым, который был очень передовым. Так что я испытал на себе разные влияния. В «Литературную Россию» меня пристроила Ася Пистунова, зав отделом искусства, очень талантливая женщина с большими украшениями на груди и в ушах. Подруга моей матери. Однако дело было не так просто. Мне сразу сказали, что главный редактор не любит евреев. А мне хотелось работать во взрослой газете и получать нормальную зарплату. Да и гонорар. И мне дали добрый совет: если у вас, Лёва, у ваших родителей есть какие-то рычаги, очень советуем ими воспользоваться. Рычаги были. Мой отчим Евгений Георгиевич Курочкин был председателем Горкома художников Москвы. И строил кооператив на Большой Грузинской, где впоследствии умер Высоцкий. И Михалков, не нынешний, а Сергей Владимирович, автор гимна и дяди Стёпы протыривал туда свою любовницу. Состоялся договор: меня берут в «Литературную Россию», а любовница поселяется на Большой Грузинской.
Так что, я кое-что понимаю в литературе и писателях.
МЫ ЖИЛИ ПЛОХО. ВОСПОМИНАНИЯНо мы тогда об этом не знали. Везде были лозунги: «Следующее поколение будет жить при коммунизме». Один телефон был на всю коммунальную квартиру. А у некоторых и вообще не было. Приходилось звонить из автомата. И то не всегда две копейки найдёшь. А теперь у всех есть мобильные устройства. А у некоторых есть айфоны. И они в него ходят уставившись. И там интернет. И можно из него узнать всю правду. И кто сколько своровал. И кто кого убил. И где пожар. И где что обрушилось. И что Украина – это, оказывается, другая, враждебная страна. И можно ездить в Турцию. И куда угодно. И у каждого второго велосипед – по крайней мере. И люди узнали, что они глубоко несчастны. Потому что они не в Америке. И не в Германии. И не в Великобритании. Ну, не идиоты ли ей-богу!?
АМЕРИКА В МОСКВЕЯ не могу представить, чтобы Америка в Москве. Это значит, что никаких сексуальных домогательств, а для меня это нестерпимо. Кругом однополые браки. Разве это дело? Курить нигде нельзя. Слов нет. Везде раздельный мусор. Это вообще пиздец. Негров нельзя называть неграми. Полицейским нельзя давать взятки – это что за страна такая? Нужно любить вьетнамцев и корейцев, хотя раньше их пиздили как хотели. Если пьёшь алкоголь на улице, нужно заворачивать бутылку в бумажный пакет. И если кто-то говорит, что он тебя любит, ему нужно говорить, что и я тебя люблю, провожая в школу. И нужно медленно подходить к телефону, как в фильмах, как будто ты магнат какой. А какая разница между республиканцами и демократами, я и до сих пор не понимаю.
Нет уж , пускай всё остаётся, как есть.
Я ЛЮБЛЮ, КОГДА КО МНЕ ХОРОШО ОТНОСЯТСЯКогда хвалят, люблю. Когда дарят подарки. Чем дороже подарок, тем лучше. Кроме того мне нравятся ласки женщин. Их объятия. Критику я не люблю. Сами на себя посмотрите... Люблю, когда меня приглашают в ресторан и сами за всё расплачиваются. Люблю получать деньги. На диване лежать люблю. И ещё я люблю, когда ничего не болит.
ДОЛГО НИЧЕГО НЕ ПИСАЛПросто мыслей никаких не было. Только кое-какие были, но совсем не интересные. Мне так казалось. Да и сейчас не очень. Но говорить-то хочется. Иногда смерть, как хочется. Одна мысль, например, такая – все ищут, кто в чём виноват, – в том или в этом, или в чём-то третьем – а хотелось бы послушать каждого вопрошающего: а в чём ты сам, блядь, виноват? Именно ты, а не кто-то другой. Было бы весьма любопытно узнать. Неужели ни в чём? И так бы, начиная с себя и поднимаясь постепенно вверх, мы бы дошли до причины всех катастроф и аварий и всех проблем.
И ещё была мысль, что евреи иногда бывают неприятные. Про русских говорить не могу, ибо, так сказать, пользуюсь их гостеприимством. Англичане действительно бывают неприятные сплошь и рядом. Про другие народы умолчу. Стал я разглядывать себя в зеркало. В том числе в боковое и сзади. Мда! Не очень-то. Второй подбородок откуда-то. Живот – правда, не очень большой. Что ещё? Сегодня был в банке по своей необходимости: спросил, нельзя, ли воспользоваться их туалетом, а то очень долго ехал. Сказали, у них туалета только для служебного пользования. Боятся, что вкладчики засрут их туалет снизу до верху. А сами безбожно дерут проценты за каждую операцию. Вношу инициативу – обязать банки предоставлять услуги населению и в этом свыше обозначенном смысле.
КРАСНОЕ ВИНО С УТРА– Как? Ты с утра собираешься пить красное вино?
– Собираюсь. Не вечером же его пить. Завтра с утра натощак нужно сдавать анализы в поликлинику, и они могут оказаться неправильными, если с вечера. Поэтому и с утра.
МУЗА МЕСТИ И ПЕЧАЛИБыл грех, не любил я Н. А. Некрасова. Картёжник, успешный издатель, обеспеченный человек, увёл жену у друга и единомышленника, настоящий барин; охота с борзыми; имение в Карабихе – а вот печалился о народе:
«Вчерашний день, в часу шестом
Зашёл я на Сенную:
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую».
Написал «Кому на Руси жить хорошо». Уж ему-то было жить во всех смыслах не плохо, а он всё равно страдал.
Таково свойство русской интеллигенции. Страдает и этим не плохо зарабатывает. Совесть мучает, и этим она славна. Страдание о народе приносит хорошие деньги и пользуется большим спросом. Чудна российская история! Назовите мне русского писателя, страдающего о народе, у которого не было бы домов, экипажей, кто не мог бы выезжать за границу, содержать любовниц, проигрывать огромные суммы в биллиард и в картишки...
Само собой, если покопаться, таковые найдутся, однако их по пальцам пересчитать. На вскидку вспоминаю только Кольцова с Есениным, да и то последнему нашему истинно крестьянскому поэту портит репутацию интрижка с Айседорой Дункан и привычка носить смокинги.
Традиция продолжилась. Творческая интеллигенция, не останавливаясь, страдает о народе и продолжает получать хорошие гонорары. Золотая жила страданий не иссякает. Не всем, конечно, перепадает. Конкурс на звание ведущих страдальцев большой. И не всем светит вилла в Вермонте. И не всем президентом на Украине. И не всем выпадает счастье быть Навальными по борьбе с коррупцией или дочкой Собчака. Однако дело до сих пор верное и спонсоры найдутся.
А знаете, почему я полюбил Н. А. Некрасова? Потому что он нравился К. И. Чуковскому. А Чуковский Некрасова безоглядно любил. И я тоже не мог не проникнуться. Очень мне нравился К. И. Чуковский. Не мог, никак не мог такой хороший поэт, как Чуковский, автор «Мухи цокотухи» и «Бармалея» полюбить плохого поэта Некрасова. И я его тоже полюбил.
«Когда ж придёт то времечко,
Приди, приди желанное,
Когда мужик не Блюхера и не милорда глупого
С базара принесёт?!»
скачать dle 12.1
