ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Феликс Чечик. FAC SIMILE: РУССКАЯ ПОЭЗИЯ. ОТ ДЕРЖАВИНА ДО НАШИХ ДНЕЙ

Феликс Чечик. FAC SIMILE: РУССКАЯ ПОЭЗИЯ. ОТ ДЕРЖАВИНА ДО НАШИХ ДНЕЙ

Редактор: Павел Пономарёв





Предисловие

                                                             Факсимиле (от лат. fac simile – букв. «делай подобное»).

Вашему вниманию предлагается небольшой фрагмент будущей книги.
Подобной антологии, состоящей из рукописных стихотворений поэтов, в истории российского книгопечатания никогда не было.
Это первая попытка.

В чём же принципиальное отличие нашего издания от многих других поэтических антологий? Рукопись поэта – черновик ли это или уже окончательный беловой вариант – о многом может рассказать неравнодушному и заинтересованному читателю. Почерк поэта – иногда не поспевающий за мыслью поэта, а от того корявый и порой «не читаемый», или, напротив – искрометный, летящий и на первый взгляд окончательный (потом неоднократно исправляемый автором, в попытке совершенства), уже сам по себе произведение искусства.

Знаменитые пушкинские рукописи, и в первую очередь – черновики «Евгения Онегина» с его многочисленными рисунками – это уже неотъемлемая часть мировой культуры, и какое же наслаждение – с лупой в руках – следить и быть участником творческого процесса. Но не менее интересно заглянуть «в творческую кухню» нашего современника – уже хотя бы потому, что рукопись, в век компьютеров и гаджетов – это, хотим мы того или нет, уходящая натура и, вероятней всего – «племя Младое, незнакомое» в ближайшее время окончательно откажется от пера и бумаги.

Название книги «От Державина до наших дней» – вовсе не броское название, в попытке завлечь читателя, а констатация факта: начиная с самого старшего по возрасту участника антологии Г. Державина и заканчивая самыми молодыми, условно говоря «тридцатилетними».
Нам, современникам, выпала редкая возможность стать свидетелями поэзии четырёх столетий, и не воспользоваться этим чудом – «остановить мгновенье» – было бы, по меньшей мере, – недальновидно.

                                                                                                               Феликс Чечик



ГАВРИИЛ ДЕРЖАВИН

Годы творчества (1773–1816)

                                            «Гений его можно сравнить с гением Суворова…»
                                                                                       А. Пушкин


                    [Рукопись]
 

ЛАСТОЧКА
(фрагмент)

О домовитая ласточка!
О милосизая птичка!
Грудь краснобела, касаточка,
Летняя гостья, певичка!
Ты часто по кровлям щебечешь,
Над гнездышком сидя, поешь,
Крылышками движешь, трепещешь,
Колокольчиком в горлышке бьешь.
Ты часто по воздуху вьешься,
В нем смелые круги даешь;
Иль стелешься долу, несешься,
Иль в небе простряся плывешь.
Ты часто во зеркале водном
Под рдяной играешь зарей,
На зыбком лазуре бездонном
Тенью мелькаешь твоей.

 

АЛЕКСАНДР ПУШКИН

Годы творчества (1814–1837)

                                            «... Явление чрезвычайное и, может быть единственное явление
                                                         русского духа: это русский человек в его развитии…»
                                                                                                        Н. Гоголь

 

                           [Рукопись]


* * *

Краёв чужих неопытный любитель 
И своего всегдашний обвинитель, 
Я говорил: в отечестве моем 
Где верный ум, где гений мы найдем? 
Где гражданин с душою благородной, 
Возвышенной и пламенно свободной? 
Где женщина – не с хладной красотой, 
Но с пламенной, пленительной, живой? 
Где разговор найду непринужденный, 
Блистательный, веселый, просвещенный? 
С кем можно быть не хладным, не пустым? 
Отечество почти я ненавидел –
Но я вчера Голицыну увидел 
И примирен с отечеством моим. 

 

ЕВГЕНИЙ БАРАТЫНСКИЙ

Годы творчества (1819–1844)

                                            «Едва ли можно было встретить человека умнее его,
                                              но ум его не выбивался с шумом и обилием».
                                                                         П. Вяземский

 

                                             [Рукопись]


* * *

Чувствительны мне дружеские пени,
Но искренне забыл я Геликон
И признаюсь: неприхотливой лени
Мне нравится приманчивый закон;
Охота петь уж не владеет мною:
Она прошла, погасла, как любовь.
Опять любить, играть струнами вновь
Желал бы я, но утомлен душою.
Иль жить нельзя отрадою иною?
С бездействием любезен мне союз;
Лелеемый счастливым усыпленьем,
Я не хочу притворным исступленьем
Обманывать ни юных дев, ни муз.

 

АФАНАСИЙ ФЕТ

Годы творчества (1839–1892)

                                            «Его лирическое хозяйство принесет ему больше пользы,
                                            чем множество других, прозаических и практических». 
                                                                                            И. Тургенев

 

                          [Рукопись]

 
ALTER EGO

Как лилея глядится в нагорный ручей,
Ты стояла над первою песней моей,
И была ли при этом победа, и чья, —
У ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?

Ты душою младенческой все поняла,
Что мне высказать тайная сила дала,
И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,
Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить.

Та трава, что вдали, на могиле твоей,
Здесь, на сердце, чем старе оно, тем свежей,
И я знаю, взглянувши на звезды порой,
Что взирали на них мы как боги с тобой.

У любви есть слова, те слова не умрут.
Нас с тобой ожидает особенный суд;
Он сумеет нас сразу в толпе различить,
И мы вместе придем, нас нельзя разлучить!


 
НИКОЛАЙ НЕКРАСОВ

Годы творчества (1838–1877)

                                            «Не выше, но и не ниже Пушкина».
                                                                  Ф. Достоевский

 

                      [Рукопись]


ВОЗВРАЩЕНИЕ

И здесь душа унынием объята.
Не ласков был мне родины привет;
Так смотрит друг, любивший нас когда-то,
Но в ком давно уж прежней веры нет.

Сентябрь шумел, земля моя родная
Вся под дождем рыдала без конца,
И черных птиц за мной летела стая,
Как будто бы почуяв мертвеца!

Волнуемый тоскою и боязнью,
Напрасно гнал я грозные мечты,
Меж тем как лес с какой-то неприязнью
В меня бросал холодные листы,

И ветер мне гудел неумолимо:
Зачем ты здесь, изнеженный поэт?
Чего от нас ты хочешь? Мимо! мимо!
Ты нам чужой, тебе здесь дела нет!

И песню я услышал в отдаленье.
Знакомая, она была горька,
Звучало в ней бессильное томленье,
Бессильная и вялая тоска.

С той песней вновь в душе зашевелилось,
О чем давно я позабыл мечтать,
И проклял я то сердце, что смутилось
Перед борьбой – и отступило вспять!..

 

АЛЕКСАНДР БЛОК

Годы творчества (1903–1921)

                                            «Трагический тенор эпохи».
                                                             А. Ахматова



                                              [Рукопись]


НЕЗНАКОМКА

По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бесcмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.

 

ВЛАДИСЛАВ ХОДАСЕВИЧ

Годы творчества (1906–1939)

                                            «…Он останется гордостью русской поэзии,
                                                   пока жива последняя память о ней».
                                                                            В. Набоков


                         [Рукопись]


СТАНСЫ

Бывало, думал: ради мига
И год, и два, и жизнь отдам...
Цены не знает прощелыга
Своим приблудным пятакам.

Теперь иные дни настали.
Лежат морщины возле губ,
Мои минуты вздорожали,
Я стал умен, суров и скуп.

Я много вижу, много знаю,
Моя седеет голова,
И звездный ход я примечаю,
И слышу, как растет трава.

И каждый вам неслышный шепот,
И каждый вам незримый свет
Обогащают смутный опыт
Психеи, падающей в бред.

Теперь себя я не обижу:
Старею, горблюсь,— но коплю
Все, что так нежно ненавижу
И так язвительно люблю.

 

ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ

Годы творчества (1910–1937)

                                            «...Это видно из каждой его строчки…
                                              целомудренно честен в творчестве».
                                                                       Г. Иванов



                                               [Рукопись]


* * *

Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей.
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,

Как подковы, дарит за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.
 


ВЛАДИМИР НАБОКОВ

Годы творчества (1921–1977)

                                            «…мастерство неотделимо от чувства, одно с другим слилось».
                                                                                                Г. Адамович


 
                       [Рукопись]


РЕВОЛЮЦИЯ

Я слово длинное с нерусским окончаньем
нашел нечаянно в рассказе для детей,
и отвернулся я со странным содроганьем.
В том слове был извив неведомых страстей:
рычанье, вопли, свист, нелепые виденья,
стеклянные глаза убитых лошадей,
кривые улицы, зловещие строенья,
кровавый человек, лежащий на земле,
и чьих-то жадных рук звериные движенья…
А некогда читать так сладко было мне
о зайчиках смешных со свинками морскими,
танцующих на пнях весною, при луне!
Но слово грозное над сказками моими
как пронеслось! Нет прежней простоты:
и мысли страшные ночами роковыми
шуршат, как старые газетные листы!
 

 
ДАНИИЛ ХАРМС

Годы творчества (1925–1941)

                                            «Герой вышел на улицу и вдруг полетел по воздуху».
                                                                                      А. Ахматова

 

                                         [Рукопись]

 
* * *

Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.

Он шел все прямо и вперед
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.

И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.

Но если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.



АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ

Годы творчества (1927–1987)

                                            «Этот… голос в русской поэзии будет звучать долго».
                                                                                      А. Ахматова



                                  [Рукопись]


* * *
                              А. А. Ахматовой

Я кончил книгу и поставил точку,
И рукопись перечитать не мог.
Судьба моя сгорела между строк,
Пока душа меняла оболочку.
Так блудный сын срывает с плеч сорочку,
Так соль морей и пыль земных дорог
Благословляет и клянет пророк,
На ангелов ходивший в одиночку.
Я тот, кто жил во времена мои,
Но не был мной. Я младший из семьи
Людей и птиц, я пел со всеми вместе
И не покину пиршества живых –
Прямой гербовник их семейной чести,
Прямой словарь их связей корневых.

 

АЛЕКСАНДР ГАЛИЧ

Годы творчества (1932–1997)

                                            «…как мог баловень и советский барин… подняться до простоты
                                             и естественности едва ли не фольклорной, как вдох и выдох?!» 
                                                                                                С. Гандлевский



                                                                            [Рукопись]


Песня о концерте, на котором я не был
                                                   З. М.

Я замучил себя.
И тебя я замучаю.
И не будет – потом – Новодевичьей гордости. 
Все друзьям на потеху, от случая к случаю,
В ожидании благ и в предчувствии горести.
И врага у нас нет.
И не ищем союзника.
У житейских невзгод – ни размеров, ни мощности.
Но, как птичий полет, начинается музыка
Ощущеньем внезапного чуда возможности!
Значит – можно!
И это ничуть не придумано,
Это просто вернулось из детства, из прошлости.
И не надо Равеля.... А Шумана, Шумана, –
Чтоб не сметь отличить гениальность от пошлости!
Значит – можно – в полет – по листве и по наледи,
Только ветра глотнули – и вот уже начато!
И плевать, что актеров не вызовут на люди, —
Эта сцена всегда исполняется начерно!..
Что с того нам, что век в непотребностях множится?!
Вот шагнул он к роялю походкою узника,
И теплеет в руке мандаринная кожица.
И теперь я молчу.
Начинается музыка!



БОРИС СЛУЦКИЙ

Годы творчества (1941–1980)

                                            «…почти в одиночку изменил тональность
                                                         послевоенной русской поэзии».
                                                                          И. Бродский



                                               [Рукопись]


* * *

Стихи, что с детства я на память знаю,
важней крови, той, что во мне течёт.
Я не скажу, что кровь не в счёт:
она своя, не привозная, –

но – обновляется примерно раз в семь лет
и, бают, вся уходит, до кровинки.
А Пушкин – ежедневная новинка,
но он – один. Другого нет.

 

АЛЕКСАНДР МЕЖИРОВ

Годы творчества (1941–2009)

                                            «Эшелон, увозящий на передовую мальчиков,
                                   еще не остывших от школьной жизни, – вот начало».
                                                                            Л. Аннинский



                                   [Рукопись]


* * *
                             Лёле

Воспоминаньями не мучай
Себя на чуждой стороне,
Которой, по моей вине,
Тебя обрек несчастный случай.

Прими мою неправоту –
Не верь людскому пересуду, —
Тогда в раю или в аду
(Мне все равно) я счастлив буду.


 
ГЕННАДИЙ АЙГИ

Годы творчества (1954–2006)

                                            «Это сила раннего Маяковского».
                                                               В. Шкловский

 

                                  [Рукопись]


* * *

Утро в детстве

а, колебало, а,
впервые просто чисто
и озаряло без себя
и узко, одиноко

и: выявлялась полевая!
проста, русалочка!

и лилия была, как слог второй была –
на хруст мороза, —
с поверхности блестящей, мокрой,

— царапинки! – заговорю, – царапинки!

с мороза
и на руке –
впервые след пореза

а это плач средь трав:
— я богу отдан заново!

а нищий брат мой, ангел под зарей! –
уже тогда задумали,

чтоб объяснил,
и что ушел,
и чтоб осталась эта суть:
царапинки… заговорю – царапинки…

 

НИКОЛАЙ РУБЦОВ

Годы творчества (1957–1971)

                                            «Он словно управлял слышимой только ему звучащей стихией,
                                                                                     которая жила где-то вне его».
                                                                                                  В. Кожинов

                           [Рукопись]

 

В минуты музыки печальной…

В минуты музыки печальной
Я представляю жёлтый плёс,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берёз,

И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...

Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.

Но всё равно в жилищах зыбких –
Попробуй их останови! –
Перекликаясь, плачут скрипки
О жёлтом плёсе, о любви.

И всё равно под небом низким
Я вижу явственно, до слёз,
И жёлтый плёс, и голос близкий,
И шум порывистых берёз.

Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чём...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чём.



АЛЕКСАНДР КУШНЕР

Годы творчества (1956 – до наших дней)

                                            «Кушнер – поэт жизни, во всех ее проявлениях.
                            И в этом одно из самых притягательных свойств его поэзии».
                                                                               Д. Лихачёв



                             [Рукопись]


* * *

На выбор смерть ему предложена была.
Он Цезаря благодарил за милость.
Могла кинжалом быть, петлею быть могла,
Пока он выбирал, топталась и томилась,
Ходила вслед за ним, бубнила невпопад:
Вскрой вены, утопись, с высокой кинься кручи.
Он шкафчик отворил: быть может, выпить яд?
Не худший способ, но, возможно, и не лучший.

У греков – жизнь любить, у римлян – умирать,
У римлян – умирать с достоинством учиться,
У греков – мир ценить, у римлян – воевать,
У греков – звук тянуть на флейте, на цевнице,
У греков – жизнь любить, у греков – торс лепить,
Объемно-теневой, как туча в небе зимнем.
Он отдал плащ рабу и свет велел гасить.
У греков – воск топить, и умирать – у римлян.

 

ОЛЕГ ЧУХОНЦЕВ

Годы творчества (1958 – до наших дней)

                                            «... Величина постоянная…»
                                                            И. Фаликов



                                            [Рукопись]


* * *

Я видел Батюшкова: нервный взгляд
дерзал горе, а речь была престранна:
— Я буду щастлив два часа назад, —
сказал он, отрываясь от кальяна,
и, выдохнув турецкий никотин,
на оттоманке коротко забылся,
— а в поколеньи вашем ни один, —
вдруг вспыхнул, – ни один, – и восклубился.

 

АЛЕКСАНДР ЕРЁМЕНКО

Годы творчества (1986 – до наших дней)

                                            «Разве есть поэт, кроме Ерёмы?»
                                                                Е. Бунимович



                                      [Рукопись]


* * *

В густых металлургических лесах,
где шел процесс созданья хлорофилла,
сорвался лист. Уж осень наступила
в густых металлургических лесах.

Там до весны завязли в небесах
и бензовоз, и мушка дрозофила.
Их жмет по равнодействующей сила,
они застряли в сплющенных часах.

Последний филин сломан и распилен.
И, кнопкой канцелярскою пришпилен
к осенней ветке книзу головой,

висит и размышляет головой:
зачем в него с такой ужасной силой
вмонтирован бинокль полевой!



АЛЕКСЕЙ ПАРЩИКОВ

Годы творчества (1984–2009)

                                            «… (его) мир населен, развивается и более реален, чем будущее.
                                                                                   Мало того. Он лучше будущего».
                                                                                                А. Иличевский



                                               [Рукопись]


Наркоз

Истошной чистоты диагностические агрегаты
расставлены, и неведение измеримо.
Плиточник-рак, идущий неровным ромбом и загребая
раствор, облицовывает проплывающих мимо. Но ты, Мария, куда летишь?
Камень сдвинут уже на передний план,
и его измеряют. Еще спят, как оплавленные, каратели.
Наркоз нас приводит в чувства – марлевый голубой волан
падает на лицо. Мы помним, когда очнулись, а не когда утратили...

 

ИРИНА ЕВСА

Годы творчества (1975 – до наших дней)

                                            «…Любовь всё чаще воскрешает из памяти поэта –
                                                                   близких и дорогих людей, тех…
                                                           кто балансирует между сном и явью».
                                                                                   П. Крючков


                             [Рукопись]


* * *

Всем человечьим адовым колхозом
с конвоем по краям
мы надоели бабочкам, стрекозам,
цикадам, муравьям.

Зачем – поймав репейницу за чаем
и восклицая: ах! –
под лупой изучаем, назначаем
быть пленницей в стихах?

Почто хозяин соточки равнинной
настолько офигел,
что в ярости разрушил муравьиный
безвинный Карфаген?

Весь мир, который мы не приручили,
творящий свой намаз,
давно (и, видит Бог, не без причины),
боясь, не любит нас,

громоздких, жадных, топчущих секреты
стрекочущей травы.
И вас, прекраснодушные поэты,
не любит он, увы.

В размеренную летнюю эклогу
влекущим каждый чих,
вольно вам, заступив жуку дорогу,
спросить его: ты чьих?

А вдруг он тотчас – душу наизнанку?
Хотя б один из ста?
Но жук рывком уходит в несознанку
зелёного куста.

 

АЛЕКСАНДР БЕЛЯКОВ

Годы творчества (1992 – до наших дней)

                                            «Дыхание… совершает… сложное движение,
                                                   чья траектория напоминает иероглиф.
                                                                Иероглифическое письмо».
                                                                          М. Айзенберг



                              [Рукопись]


* * *

На островах Блаженных – буфет и карусели.
Налоги заплатили, усопших воскресили –
Народ сегодня в силе.

Начальство объявило Всемирный День Получки.
На летнюю эстраду слетелись ангелочки,
Все маменькины дочки.

Построились и хором поют о небывалом:
О хилиазме зрелом, о времени дебелом,
Которого навалом.

Как будто жизнь бежала, упала и разбилась,
Царевной обернулась и навсегда осталась
Каникулам на милость.

 

ДЕНИС НОВИКОВ

Годы творчества (1983–1999)

                                            «…Разговор с самим собой, а говоря с собой,
                                        человек не повышает голоса и не кривляется…»
                                                                           И. Бродский



                            [Рукопись]


Цыганке

Раздаётся сигнал звуковой
По окружности вырублен пеленг.
Но я слышу его головой
И дарую 15 копеек.
Электричка. Провинция. Стук
Колеса. Просекающий гравий.
На Восток, на Великий Устюг
До войны бессердечной державой.
Погадай. Погадай по руке,
По зубам, по кирзовому следу –
По коросте, рубцам, по цинге
Предскажи на удачу – победу.
Видишь, публика нынче строга.
Так что зеркальце спрячь поскорее.
Без того она знает врага,
За версту различает еврея.

 

СТАНИСЛАВ ЛИВИНСКИЙ

Годы творчества (1994 – до наших дней)

                                            «… Это как раз очень тонкая органика,
                                                   не имеющая никакого отношения
                                                                    к одноплановости». 
                                                                      В. Науменко



                             [Рукопись]


* * *

В пышном доме графа Зубова
тенор пел в холодной зале.
И круги от века грубого
проступали под глазами.

Вот и наше поколение,
ничего не знало лучшего.
Мы учились делу Ленина,
но цитировали Тютчева.

Зажигали рок с подружками,
назначали им свидания
то у памятника Пушкину,
то на Площади Восстания.

Постигали жизнь-прелестницу
по застёжкам на одежде.
Мы, конечно, перебесимся,
если нас не шлёпнут прежде.

 

АЛЕКСАНДР СТЕСИН

Годы творчества (1996 – до наших дней)

                                            «Художническая зрелость проявляет себя по-разному,
                                                                    в частности, в умении «решать»
                                                                              эти вопросы не в лоб».
                                                                                 В. Гандельсман



                                [Рукопись]


* * *

А отсюда – в лес. Хоровод опят,
круглый счёт колец. На воде круги.
Горный лес, похожий на водопад,
отраженье выплеснул в гладь реки.  

Протянул к воде свои ветви, свой
силуэт вылавливая. И вот
слабый шелест, выроненный листвой,
переходит в шелест кромешных вод.

Переходит лет аккуратный счёт
в зыбь воды разбуженной. Всё течёт.
И еще как будто бы не конец.
Что стоишь пень пнем, властелин колец?

Подари пришедшим своё кольцо.
Дай пройти сквозь сумрачные леса.
И родную землю узнать в лицо,
и узнать, что стёрты с её лица.

 

ЕВГЕНИЯ РИЦ

Годы творчества (2001 – до наших дней)

                                            «…От аутичного параллельного бытования поэтического субъекта и мира
                                                         до попыток очертить значимые области, выделенные личными
                                                                                             пристрастиями и убеждениями».
                                                                                                              Д. Давыдов



                            [Рукопись]


* * *

Тело – труба. И далёкие льды
В заострённом теперь глазу
Будет видно с испода как белый дым
И как серый дым и мазут.
Ни о чем не печалься, асфальтоукладчик
На исходе осенних сил,
Под землёй не видно, не видно и над Землёй
Шерстяного парка один настил
И другой трикотажный слой.
Смой со лба и сотри с руки
Эту птицу, летя на юг,
Она делает в небе круги, круги.
Это всё ближний круг.
Это всё говори себе не стоит и не стоит,
И нога завязнет, как вязнет дно
У тебя в глазу молодой и наивный стыд
Пересыплется на зерно,
Перепреет на воздух и на покров
Упадёт не позже, чем середина дня,
Вся покрытая коркой мослов и слов,
Будет выбрана из огня. 

 

ГРИГОРИЙ МЕДВЕДЕВ

Годы творчества (2005 – до наших дней)

                                            «…Едва ли не единственный, кто неподражательно воспринял
                                                         сложный художественный опыт Олега Чухонцева…»
                                                                                                 А. Скворцов



                           [Рукопись]


* * *

Август стоит на Яузе,
на невеликой реке.
Осень стоит на паузе
где-то невдалеке.

Перелетает капустница
реку, недолог полет.
Жарко, а сумрак опустится –
холод с низин поползет.

Но никогда не смеркнется,
птичий не смолкнет хор
для мимолетной смертницы,
хрупких ее сестер.

Не для таких – гололедица,
стужа, поля в снегу.
Вряд ли нам выпадет встретиться
там, на другом берегу.

Лето уходит нехотя
вниз по теченью, на юг.
Где же капустница? – Нетути.
И пустовато вокруг.

 

ОЛЬГА ЗЛОТНИКОВА

Годы творчества (2003 – до наших дней)

                                            «Эта поэзия встречает мир как ребенка, ждущего ласки».
                                                                                        В. Зелинский



                        [Рукопись]


* * *

— а если я умру, – спросило детство, –
зачем тогда кузнечики в траве? –

а если я умру, – спросила юность, –
зачем тогда жасмин перед грозой? –

а если я умру, – спросила зрелость, –
зачем тогда налитые плоды? –

а если я умру, – спросила старость, –
зачем тогда вязание и сон? –

а если я жива, – спросила смерть, –
зачем тогда меня вы так боитесь?

и человек, смущенный, замолчал,
потом чему-то долго улыбался
в густые седоватые усы.

а рядом с ним, как мать, сидела смерть
и гладила младенческие кудри,
и называла именем домашним.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
4 004
Опубликовано 19 фев 2020

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ