ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Павел Пономарев. «УЙТИ. ОСТАТЬСЯ. ЖИТЬ» КАК ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТПРОЦЕССЕ

Павел Пономарев. «УЙТИ. ОСТАТЬСЯ. ЖИТЬ» КАК ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТПРОЦЕССЕ


Обзорное эссе


«Книга – один из способов победить время». Так завершает свою вступительную статью к книге «Уйти. Остаться. Жить» поэт и публицист, член Союза писателей Москвы Марина Кудимова. Но «Уйти. Остаться. Жить» – больше, чем просто способ. Эта книга – явление в современном литературном процессе. Почему? Будем последовательно искать ответ на этот вопрос.  


* * * 

Сразу уточню: речь пойдёт о томе втором, части первой антологии литературных чтений «Они ушли. Они остались».
Дело в том, что идея книги выросла из этих чтений, у истоков которой стоял поэт и литературный критик Борис Кутенков. Впоследствии в его команду вошли поэт Владимир Коркунов, поэт и журналист Елена Семёнова, а также литературный подвижник, основатель «Илья-Премии» Ирина Медведева. «Я предложил идею трёхдневного мероприятия (литературных чтений памяти безвременно ушедших молодых поэтов – П. П.) Ирине Медведевой, – пишет Кутенков в предисловии к первому тому антологии, – не сомневаясь, что она окажется ей биографически близка».
«Биографически близка» – это о том, что в 1999 году журналист и редактор Ирина Медведева потеряла сына – 19-летнего поэта, эссеиста, музыканта Илью Тюрина. Поэтому, уже будучи президентом Фонда памяти Ильи Тюрина, членом жюри международного литературного конкурса «Илья-премия», соучредителем и издателем альманаха «Илья», Ирина Медведева действительно не сомневалась в «memory idea» Кутенкова. Имевшая на тот момент (а начиналось всё в 2012 году) огромный опыт по сохранению литературного наследия сына, Ирина Медведева признавалась: «Для меня самой нынешняя деятельность и есть моя настоящая судьба. Ей я останусь верной до конца». Так и случилось: в мае 2016 года Ирины Медведевой не стало.
К тому времени литературные чтения «Они ушли. Они остались», посвящённые современным молодым (до 40 лет включительно) поэтам, трагически ушедшим из жизни, шли четвёртый год.  Логичным следствием выглядит в данном случае выход в 2016 году книги – антологии чтений – «Уйти. Остаться. Жить» с посвящением «Светлой памяти Ирины Бениаминовны Медведевой, которой принадлежала идея создания антологии, от благодарных соавторов». 


* * * 

И вот в начале 2019 года выходит второй том антологии.
На этот раз его составителями стали Борис Кутенков, Елена Семёнова и поэт, литературтрегер Николай Милешкин.
«Контекст постсоветского времени осмыслялся нами на протяжении шести лет, что прошли с момента первых чтений «Они ушли. Они остались», – поясняет Кутенков в интервью «Независимой газете» (Котов Г. По двум-трём костям / Г. Котов // Независимая газета. – 6.12.2018), – за это время мы рассказывали о поэтах первого тома в разных городах и весях – от Мурманска до Хельсинки, от Тарту до Коктебеля, и почувствовали некий предел усилий. Поэтому обращение «вспять» действительно было логичным».
«Обращение “вспять”» – это обращение к поэтам недавнего советского прошлого, а именно – 1970-х – 1980-х годов. Основному принципу – трагическому уходу из жизни до 40 лет – составители не изменили.
Если героями первого тома антологии были такие авторы, как Илья Тюрин, Леонид Шевченко, Денис Новиков (многие из них ушли на рубеже XX – XXI веков – времени во всех смыслах «переворотного»), то героями второго тома стали авторы, не только программные для советского «самиздатовского» и «диссидентского» периода (такие, как Николай Рубцов, Геннадий Шпаликов, Леонид Аронзон), но и затерявшиеся во времени, но оттого не теряющие собственную самобытность и поэтическую уникальность (такие, как Борис Габрилович, Николай Пророков, Владимир Полетаев). (Напомню, что речь идёт о первой части второго тома антологии, куда вошли поэты, ушедшие в 70-х годах XX века, вторая часть, готовящаяся на данный момент к изданию, будет посвящена авторам, которые ушли в 1980-е годы.) Поэтому, на мой взгляд, совершенно оправдано литературоведческой основе во втором томе – с учётом не только литературного, но и исторического контекста –  уделяется большее внимание, нежели в первом. Если сопоставить хотя бы авторов статей, вошедших во второй том (для примера: Станислав Куняев – Дмитрий Быков – Константин Комаров), то уже на этом уровне можно судить, какой сложной и неоднозначной вышла книга, соединяющая под одной обложкой литературные имена не только разных поколений, но и разных эстетических вкусов, профессиональных взглядов и (немаловажно) идейных позиций. Книга, соединяющая такие не соединяемые на первый взгляд литературные и литературоведческие элементы (Рубцов и Аронзон; журнал «Знамя» и самиздат; традиция и авангардизм), получилась, в конечном счёте, не разнородной (как можно было опасаться), а эстетически объективной.
Ибо проблема сегодняшней литературы не раздробленность методологическая (полилогия направлений, течений, школ, явлений – всё это, наоборот, говорит об эволюции и интенсифицированности процесса), а раздробленность идейно-политическая – когда вопрос принадлежности к тому или иному союзу, к «левым» или «правым», к «почвенникам» или «западникам» оказывается принципиальным, краеугольным. На пользу слову – живому, звучащему, литературному – это никак не идёт.
Литература и политика по природе своей – несовместимы.
Литература – вне политики и – выше политики.
К сожалению, в нашей стране дело обстоит иначе…


* * * 

В Германии вопросы о вероисповедании и партийности относятся к разряду интимных (грубо говоря, если спросить у немца, в какого бога он верит и в какой партии состоит, можно невзначай обидеть собеседника).
Такое отношение к свободе выбора и позиции личности мне представляется принципиальным – и, в первую очередь, в вопросах искусства.
Однако люди, аффилированные с культурной жизнью нашей страны, постоянно оказываются перед выбором – и речь идёт не столько о морально-нравственном, сколько об идейном и – скажем больше – идеологическом выборе.
И в рамках этого выбора свобода – на слово, на высказывание, на образ мышления – ограничивается.
Собственная точка зрения и позиция нивелируются.
Государству перестают быть нужны думающие люди.
Государству нужны покорные исполнители.
А в вопросах искусства, литературы – это типоформирующие личность художника, автора, поэта факторы.
В той или иной мере эти факторы применимы и к героям «Уйти. Остаться. Жить».
Когда окружающая действительность подавляет силу сопротивления и глушит безликой толпою индивидуальный, неповторимый, не похожий на других голос – тогда и происходит непоправимое.
Но дело не только в подавлении.
Бывает зачастую, что голос глушит и сама тишина.
И здесь вопрос свободы внутренней – важнее вопроса о внешней свободе.


* * * 

Одно важное и, на мой взгляд, знаковое обстоятельство: первая презентация второго тома «Уйти. Остаться. Жить» прошла в Воронеже. В городе, сильном не только литературными традициями (Кольцов, Никитин, Жигулин, Прасолов, погибший в возрасте 41 года и, возможно, по этой причине не попавший в антологию), но и – литературной современностью.
Только в начале этого года в Воронеже вышли книги стихов молодых поэтов Амана Рахметова и Эльвиры Пархоц.







А ещё – имена таких молодых воронежских поэтов, как Мария Соколовская и Александра Веретина, Василий Нацентов и Сергей Рыбкин, наверное, кому-то о чём-то скажут (во всяком случае, надеюсь на это).  
Получается, дело Кутенкова, Милешкина, Семёновой – как те строчки Рождественского: «Это нужно – не мёртвым! Это надо – живым!»
Хотя – и мёртвым, конечно, тоже.
Ведь действительно: кто сегодня вспомнит, к примеру, поэта Николая Пророкова (фамилия – настоящая, не псевдоним), жившего в подвале дома булгаковского Мастера (Мансуровский переулок, дом № 9 – там вместе с другом снимал комнату), в 20 лет потерявшего мать, покончившую с собой, а в 27 погибшего таким же образом, при жизни которого в «Иностранной литературе» было опубликовано всего одно (из более ста) стихотворений – «Возвращение», выданное за перевод одноимённого текста Роберта Лоуэлла. Но я процитирую другие его строки, адресованные Елене Медведковой – подруге, музе, «Маргарите Николаевне», как её звали в ближнем кругу:

И схоронить
 За сказочным углом
 Тебя, а рядом –
                             нищенский мой дом.
 Да, схоронить, как в детстве,
 Дабы знать,
                       что я лишь захочу,
 Могу опять
                      там землю лёгкую
 Руками разгрести.
 Чтоб снова
 Ты могла ко мне прийти.


Елена Медведкова переживёт Николая на 39 лет. Все эти годы она, как Маргарита, будет хранить папку с пожелтевшими от времени листами, на которых едва читались выгоревшие стихотворные строки. А ещё через 5 лет – осенью 2016 года – международный литературно-художественный журнал «Зеркало», издающийся в Тель-Авиве, опубликует подборку из пяти стихотворений Пророкова. Наконец-то.
В 2017 году в Москве выйдет полное собрание стихотворений Николая Пророкова (Николай Пророков. Стихи разве дом. Полное собрание стихотворений (1962 – 1972). – М.: ИП Бернштейн И. Э., 2017.), вступительную статью к которому напишет дочь Елены Медведковой, Ольга.
«Среди слабых, – пытается анализировать трагедию жизни и смерти поэта Ольга Медведкова, – близкие Николаю люди, постоянный предмет и адресат его поэзии. И сам источник слабости: невозможность близости, дружеской, любовной, вместо которой – бесконечное сомнение, угадывание смысла, мгновенное, но не длящееся понимание…»
«Невозможность близости», «мгновенное, но не длящееся», а иногда и вовсе отсутствующее понимание – всё это, в том числе, источники наступающего не только творческого, но и, как правило, в предмете нашего разговора, жизненного молчания.
Это – и то, что убивает поэта, но вместе с тем – и то, что возвышает его над толпой.
Поэт – это одновременно и пророк, и про рок.
Поэтому – было ли обычным совпадением то, что первая презентация второго тома «Уйти. Остаться. Жить» прошла в Воронеже 13-го числа символичного для русской поэзии месяца февраля?
И уж совсем «закономерной случайностью» выглядит то, что программные – и для себя, и для книги, и, наверное, для каждого автора в отдельности – строчки во вступительной статье Марины Кудимовой ко второму тому «Уйти. Остаться. Жить» я обнаружил на 13-й странице. Вот они:        
«Творчество – одна из продуктивных попыток онтологически оправдать человеческое существование, но и один из самых великих соблазнов, выпутаться из сетей которого часто выше человеческих сил. Творчество – неизбежная игра в Бога, в которой играющий – заведомо проигравший».
Поэт ведёт диалог с вечностью, а потому смерть для него – категория привычная, уместная и постоянно осмысливаемая. В ней – гармоничное продолжение автора, а потому смерть – это не «то, что бывает с другими» – это «то, что бывает со мной».
Поэтому антология «Уйти. Остаться. Жить» – явление эстетическое и – необходимое отечественному литературному процессу.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 730
Опубликовано 08 апр 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ