Обзор книжных новинок от 05.09.17

Выйдя из отпуска (и убедившись, что у книжных обозревателей отпусков не бывает), предлагаю вашему вниманию избранные книги этого лета.


Пьер Байяр. Дело собаки Баскервилей / Пер. с фр. А. Поповой. – М.: Текст, 2017

В 1919 году Гершензон наконец-то разглядел картинки с блудным сыном на стене станции и тем самым выявил подлинную суть печальной истории Семёна Вырина. Сто лет спустя Пьер Байяр разглядел в тумане Дартмурских болот настоящего злодея – и тем самым доказал: Джек Стэплтон не виновен, Шерлок Холмс (и, похоже, сам Конан Дойл) прошляпил убийцу. Эпатажный (или умело играющий в эпатаж) литературовед, научивший, как говорить о книгах, которых не читал, и странах, в которых не бывал, совершает еще один впечатляющий интеллектуальный трюк: развенчивает самого известного сыщика всех времён и народов. Но чтобы это сделать, нужно выйти за пределы обложки, потому что, по Байяру, границы между реальным и вымышленными мирами проницаемы. Никакой мистики: сам-то Байяр всегда держится максимально близко к тексту – и в какой-то момент сталкивает нас нос к носу с убийцей. Редкий случай: рассказывая о литературоведческой книжке, боишься ненароком проспойлерить.


Юлия Яковлева. Укрощение красного коня. – М.: Издательство «Э», 2017

Второй роман о приключениях следователя Зайцева в Ленинграде 1931 года – ещё зимой понятно было, что продолжение неизбежно и его стоит подождать. Да, дождались. Нет, не хуже первой книги. Что, спрашивается, бога гневить: эпоха-то – колоритная, чреватая многими и многими драматическими коллизиями; цинично рассуждая: хорошему беллетристу внутри красных тридцатых – уютно. А Яковлева беллетрист очень хороший, она владеет форматом, для которого в великом и могучем нет названия, – она умеет писать page-turner: оба романа о Зайцеве читаются на максимальной скорости. Сюжеты при этом не одномерные, кое-какие ружья пока ещё не стреляют, но демонстративно развешены: вестимо, в третьем-четвёртом романе нам расскажут про тёмное прошлое следователя с обманчиво простой фамилией.


Антон Понизовский. Принц инкогнито. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017

По правде сказать, этой книги никто не ждал: после 2013-го автор на долгое время исчез с радаров – но не сидел, оказывается, сложа руки. Если «Обращение в слух» был «Декамероном» с достоевщинкой» (Лев Данилкин), то новый роман, конечно, обзовут «Палатой № 6». Понизовский не может «выдумывать» без факт-чекинга реальности: материал для «Обращения» он искал на Замоскворецком рынке, работая над «Принцем», устроился санитаром в психиатрическую лечебницу. Результат – не репортаж, не физиологический очерк, а фразеологический очерк + романтическая новелла + детектив = камерная сентиментальная история. Вряд ли критики будут второй раз размахивать флагом с надписью «книга-событие». А вот «широкому читателю» такая художественная конструкция наверняка придётся по душе.


Ольга Брейнингер. В Советском Союзе не было аддерола. – М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017

Недавно мы с Ольгой Брейнингер договорились писать статью о прозе нынешних тридцатилетних. Но тут Брейнингер выпустила книгу и из субъекта исследования превратилась в его объект. Этот сборник возник как по заказу: он очень подходит на роль манифеста поколения, биография автора просится в книгу, героиню прёт от собственного мультикультурализма, ей «есть что сказать людям» (и она невероятно, истерически многословна) – казалось бы, всё сошлось. В ряду прочих дебютов тех самых «нынешних тридцатилетних» это, безусловно, самая насыщенная, самая горячая, самая злая история. Брейнингер написала своё «Что делать?» для эпохи, которой такие книги уже ни к чему. Проблема в том, что манифест – не литература, а риторика, и все эти «сбросить с парохода» быстро занимают место под музейным стеклом. Героиня принимает участие в «эксперименте века», с ней вроде бы происходит много всего, она симпатична – но текст, увы, не примагничивает, и вся эта история интересна в сугубо академическом смысле: по такой удобно защищать диссертацию, но над ней трудно заплакать. Вердикт? Смесь Сэлинджера и Эко – не в пользу первого. (Рецензию Марии Закрученко на журнальный вариант романа Ольги Брейнингер см. в «Лиterraтуре» № 78 https://literratura.org/criticism/1797-mariya-zakruchenko-na-izbrannom-puti.html. – Прим. ред.)


Лиза Крон. С первой фразы. Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию / Пер. с англ. А.Васильевой. – М.: Альпина Паблишер, 2017

Книги по когнитивной психологии – в топе нон-фикшна: нейрофизиологи уже объяснили нам, как мы учимся и как забываем, как любим и почему ненавидим. Теперь могущественная наука приходит на помощь тем, кто хочет создать бестселлер. «История, – утверждает Лиза Крон, – это имитация жизни, которую наш мозг подробно изучает для получения полезных сведений на случай, если мы окажемся в подобной ситуации». В каждой главе один из аспектов работы мозга соотнесен с определённым правилом писательского ремесла. Вот один из примеров. Поскольку мозг питает отвращение к неопределённости, он систематизирует полученные данные, чтобы предугадать будущие события. Так что писатели должны иметь в виду: читатель все время выстраивает системы, дня него каждое предложение – либо предпосылка, либо результат, либо тропинка, которая их соединяет. Другими – чеховскими – словами: не развешивайте на сцене нестреляющие ружья!


Александр Генис. Картинки с выставки. – М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017

О чем бы ни писал Генис, он учит находить радость и делиться ею, а это самое ценное. Уже вышли «пособия» по получению удовольствия от книг («Камасутра книжника»), от жизни («Обратный адрес»), новая книга – о романе автора с живописью. Она состоит из трёх частей: «Персоны», Вернисажи» и «Фантики». Первые две просто хороши, третья – гениальна: вглядываясь в «Охотников на привале» или «Последний день Помпеи», Генис эффектно воскрешает мумифицированный жанр «сочинение по картине».


Марк Мэнсон. Тонкое искусство пофигизма: Парадоксальный способ жить счастливо / Пер. с англ. Глеба Ястребова. – М.: Альпина Паблишер, 2017

В оригинале жёстче – «The subtle art of not giving a fuck»: автор – не профессор психологии, а популярный блогер, ему палец в рот не клади. Это не хамство публике за её деньги, а такая новая форма знания – интеллектуальный стенд-ап. Книга Мэнсона остроумна, но не поверхностна, и было бы нечестно пересказывать её в пяти строчках – стоит почитать, особенно если в книжном магазине вас не отпугивает полка «Самосовершенствование». В поисках счастья автор объездил 55 стран – и как ни странно, благодарен вечно угрюмым русским: «В 2011 г. я оказался в российском городе Санкт-Петербурге. Пища была неважной. Погода была неважной. (Снег в мае? Вы меня разыгрываете?)…Русской культуре присуща грубость, которая часто коробит американцев и европейцев. Никаких вам лживых любезностей и расшаркиваний… Но недели шли за неделями, и я привык к русской прямоте, как к русским белым ночам и изобилию водки… Это была странная форма освобождения: через приятие отказа. Как человек, годами тосковавший по непосредственности, я упивался ей, словно лучшей... лучшей водкой».


Ксения Букша. Рамка. – М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017

Прошлый роман Букши был утопией о счастливом заводе, нынешний – антиутопией о несчастливой стране. Модный сейчас жанр: вспомните «Свободу по умолчанию» Сахновского, «Кровь и почву» Секисова, «Яднаш» Демидова. Итак, Россия, время действия – условно ближайшее будущее. На коронацию царя съехались тысячи людей, из них десять не прошли рамку и оказались заперты в тюремной камере. Разворачивается действие, по природе своей скорее театральное, нежели романное. Мы становимся свидетелями десяти монологов, выслушиваем десять историй жизни. Историй в массе своей несчастливых – так что, вроде бы, неча и на страну пенять, коли рожа крива. Так о чём книга? Букша, фатально невезучий прозаик, попыталась найти равновесие между лирикой и фантасмагорией – но увы. И не повесть, и не роман – когда пытаешься поставить эту книгу на полку «Проза», рамка, вот именно, пищит. Но, возможно, вскоре мы увидим эту историю на сцене. Возможно, она от этого выиграет.


Самое шкловское / Сост., вступ ст. и коммент. Александры Берлиной. – М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2017

Тексты классика формализма вроде бы вполне доступны, однако «в современной России изданы только три книги Шкловского: два автобиографических романа ("Zoo” и "Сентиментальное путешествие”) и прекрасно составленный… "Гамбургский счет”. Для сравнения: в Америке переиздаются тринадцать книг "отца русского формализма”», cетует составитель тома Александра Берлина. Эта антология не включает принципиально новых, неизвестных текстов, но тем ярче «эффект Шкловского»: по сравнению с Тыняновым (который для широкого читателя слишком теоретичен) и Эйхенбаумом (который для широкого читателя слишком академичен), автор «Гамбургского счёта» – оптовый поставщик гуманитарных хитов, его легко представить на площадке TED. Перечитывать – не надоедает.


Генри Лайон Олди. Свет мой, зеркальце… – СПб.: Азбука, М.: Азбука-Аттикус, 2017

В своих книгах Олди описывали самые разные миры, забирались в самые экзотические мифы, но в новом романе возвращаются в день сегодняшний. Главный герой, сочинитель хоррора Борис Ямщик, однажды шутливо обращается к отражению в зеркале с сакраментальными пушкинскими словами – а зеркало всерьёз откликается, превращая жизнь писателя в кошмар. Оригинал и отражение меняются местами, двойник оказывается в посюстороннем мире, а несчастный Ямщик, наоборот, проваливается в мясорубку Зазеркалья. Оно, Зазеркалье, описано и пугающе, и убедительно – однако почему важно, что всё это происходит здесь и сейчас? В романе воплощена, может, самая актуальная психологическая коллизия наших дней, ведь современный человек отражается во множестве зеркал (в том числе, например, виртуально-фейсбучном), а о себе-настоящем не задумывается. Ямщика поработило отражение в зеркале – но могло и селфи в Инстаграме.