ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Обзор новинок переводной литературы от 17.07.17

Обзор новинок переводной литературы от 17.07.17


Анна Аликевич

в е д у щ а я    к о л о н к и


Поэт, прозаик, филолог. Окончила Литературный институт им. А. М., преподаёт русскую грамматику и литературу, редактирует и рецензирует книги. Живёт в Подмосковье. Автор сборника «Изваяние в комнате белой» (Москва, 2014 г., совместно с Александрой Ангеловой (Кристиной Богдановой).
(О книге: Уильям Герхарди. Полиглоты: роман. Пер. с англ. В. Вотрин. Екатеринбург — Москва: Кабинетный ученый, 2017. – 440 с.)


Порой задача обозревателя в том, чтобы легко и популярно рассказать о трудной и рассчитанной на узкий круг читателей книге. В данном случае книге, о которой с восхищением отозвались блестящие умы прошлого столетия (Хаксли, Ивлин Во, Уэллс), но которую с куда большим усердием тщится постичь куда менее острый ум нашего современника. Рецензент не причисляет себя к поколению клипового мышления и ни разу в жизни всерьёз не прочел журнала комиксов, но проза Герхарди, при всей её изящной художественности, обступила его, словно тёмный лес. И он движется в нём маленькими шажками и то и дело приседает на коряги, отдыхая от этого «лёгкого развлекательного чтения» (потому что перед нами именно оно любовно-приключенческий роман).

«Всё обстоит довольно просто.
Видите ли, сэр, дело вот в чём. Сейчас Иркутск снова попал в руки белых, которых оттуда оттеснили красные. Красные, если вы помните, отбили Иркутск набегом у эсеров после того, как те выгнали из города колчаковцев и впоследствии разгромили Семёнова. Думаю, теперь каппелевцы соединятся с семёновцами, но, будучи оттесняемы основными силами красных, продвинутся к востоку и, возможно, отобьют Владивосток у красных, одновременно с этим эвакуируясь из Иркутска, который они были принуждены занять и который в этом случае, думаю, будет снова занят красными. Понятно ли я излагаю, сэр?»

Невольно возникает вопрос: если так трудно даётся то, может, уже и не надо? Кому сейчас интересны предпочтения Герберта Уэллса? Кому нужна возвращённая литература 20-х годов, давно утратившая и историческую, и нравственную актуальность, а сохранившая только художественную? Кому нужна эта придуманная, фантасмагорическая, всесторонне высмеянная автором Россия эпохи интервенции, которая становится просто картонной декорацией для писателя? Ведь ему так не терпится на фоне бегущей красной или белой армии, путаницы и абсурда, дефицита и волокиты порассуждать о вечных ценностях вроде пацифизма, истинной любви, значения молодости в жизни человека, относительности всего происходящего и пр.!

Достаточно ли велико «художественное оправдание», чтобы читатель 2010-х погрузился в этот весь искусный сумбур и игру насмешливого ума, потому что никакой пищи сердцу эта утопическо-гротескная книга не даёт? Когда прошло 100 лет, то должна быть веская причина, чтобы возвращаться.

Если бы рецензенты пользовались тегами, то у «Полиглотов» теги были бы примерно следующими: «Россия 20-х», «Старый мир рухнул», «Бегущая буржуазия и настигающая революция», «Русские иностранцы в 20-х», «Владивосток, Харбин и бывшие люди», «Театр абсурда как образ жизни», «Вечная любовь как система самообмана», «Авантюризм и махинации при корниловщине, семеновщине и временщине вообще», «Всё о банкротстве, разорении, потере прав и состояний», «Жадность, нечистоплотность, недобросовестность, нищета физическая и духовная как основные черты рода человеческого», «Паразиты и потребители: их подвиды», «Бессмысленность существования мира вообще и человека в частности», и так далее.

Небольшая книга, но невероятно насыщенная: проблематикой и событиями до бессмысленности, моралью до аморальности, чувствами и эмоциями до полного бесчувствия, переплетениями судеб и значимыми вехами до полного обесценивания и того, и другого. Где же граница между откровенным бредом, дурным вкусом, издевательством над читателем и выдающейся сложной прозой, которая должна быть прочитана просто потому, что она есть? А она есть:

«Да, для вас, которые желают войн «респектабельных», войн с хорошим вкусом, где-нибудь подальше, во дворе, но, пожалуйста, не на моем ковре в гостиной! Тогда как мне кажется, что солдаты должны начинать войну у себя дома, с гражданского населения, делая упор на пожилых дам.
Что на войне самое ужасное? На войне мужские нервы сдают, и мужчин после этого предают военному трибуналу за то, что их нервы сдали – дезертировали,  - и мужчин приговаривают к расстрелу как дезертиров, за трусость. И единственными судьями становятся их старшие офицеры, которые не отважились разузнать о деле получше. И отчего бы это разные тыловые, в особенности женщины, и особенно старые женщины, отличаются наиболее преступным поведением в этом глупом деле прославления войны? Почему у них более злобные намерения и менее широкий кругозор, чем у их сыновей, сидящих в окопах?»   

***

Рецензия не должна перетекать в пересказ – но только не в том случае, когда читатель рискует вообще не продвинуться дальше начальных главок, утратив энтузиазм. Поскольку этот читатель давно отвык (благодаря кинематографу, услужливым беллетристам и кратким выжимкам из пятитомников) от необходимости углубляться в авторский мир без мгновенной наживки и откровенного завлечения всевозможными приемами на первых 15-и страницах.    

Итак, перед нами юный герой-офицер Дьяболох, английского благородного происхождения, прибывающий в российские, пограничные с Японией районы по делам службы в непростое время начала 1920-х. Очевидно, речь о служебно-бюрократической деятельности на стороне белых, не связанной с риском для жизни, но дающей возможность погрузиться в революционный быт. Джордж-Гамлет до нелепости богат достоинствами и обладает (как alter ago автора) редким и едким умом. Здесь же, в Харбине, по совпадению, живёт его многочисленная эмигрировавшая родня. Когда-то, в прекрасные времена стабильной царской России, представители английского рода Дьяболох сочетались браками с русской аристократией, а ныне остатки былого величия проживают на окраине империи на средства своих более удачливых кузенов, имеющих производство в Красноярске и Петербурге. Вернее, имевших до сего дня.

По законам псевдоклассического романа герой мгновенно заводит интрижку со своей сколько-то юродной кузиной Сильвией, чарующая красота которой может сравниться только с её фантастической глупостью. И тут события начинают нагромождаться с пугающей неотвратимостью. Сначала молодящаяся тетушка героя, милитаристка Тереза, получает похоронку –  погиб единственный сын. Следом её муж, дядюшка, и так спустивший почти все дивиденды тетушки на красные кварталы, получает уведомление, что всесильные красноярско-петербургские родственники больше не намерены финансировать их и без того стеснённый образ жизни, но ждут ответной помощи, пострадав от русской революции и потеряв всё. Главный герой, формально отвечающий за снабжение воинских частей и письмооборот, с ужасом убеждается, что в стране ничегошеньки нет, армия и штаб в полном морально-бюрократическом разложении и маразме, никто не знает, что происходит и чем всё закончится, связь прерывается, а кто у власти, непонятно. С ужасающей скоростью происходит моральный распад описываемого семейства, к которому вдобавок приезжают из районов, охваченных пламенем гражданской войны, многочисленные разорившиеся родственники… 

Роман ещё только начался, а читатель уже окончательно подавлен и запутан событийной канвой. Есть проза, которую обвиняют в бессюжетности, но перед нами роман, столь богатый сюжетами, что мы начинаем подозревать автора в издевательстве. Ведь идёт война, ведь гибнут люди, ведь голод и холод, мрак и беспросветность, ведь это всё по-настоящему, ведь это наша Родина гибнет, – а тут какой-то фанерный Гамлет уже 150 страниц только тем и занимается, что ищет calsones, заказывает цыпленка в маринаде, хватает за чулок институтку, рассуждает о том, устарел ли Шекспир и почему лучше не целоваться длительно, потому что для мускулатуры это утомительно. Конечно, европейский пародийный роман все это предполагает, но надо думать и о читателе!

Зачем всё это, если к середине мы уже забыли, что было в начале? Может быть, просто пропускать всю эту «канву» мимо ушей и обратиться к сути книги – к авторско-геройским отступлениям? Но тогда имеют ли значение место, и время, и даже многочисленные мелькающие лица? Есть ли смысл в смертях и рождениях, в бегстве и перемене власти, в закручивающихся романчиках и распадающихся семьях? И если это реализм, то что здесь реально? И если это любовно-бытовой роман, то почему герой выдает глубокие философские монологи на целые главы между поцелуями героини, посещениями театра и похождениями в пижамном костюме? Абсурд, гротеск, резонёрство с налетом утопизма – вот что обнаруживает пристрастный читатель, уже жалеющий, что его в это всё втянули. Его завлекли, ему процитировали Уайльда и Шекспира, над ним вдосталь посмеялись, подведя его к зеркалу и указав на его мещанство, глупость, незнание истории, идеализацию прошлого, а то и на гораздо худшие пороки. Немного угостили его социальной прозой! И почему он должен это терпеть, не получая пищи ни для чувств, ни для души, ни даже сомнительного эстетического удовольствия? Чему вообще подобная вещь может научить?
   
Научить смотреться в зеркало?

***

Произнося «классическая книга», мы часто подразумеваем учебник жизни, хотя и не говорим этого вслух. В нём могут быть образцы стиля, образцы мудрости, уроки истории, – но в любом случае что-то ценное для нас сегодняшних. Мы ищем в кажущемся безумии Герхарди своеобразную логику, в катастрофах прошлого – панацею от катастроф грядущих, в разрушенных судьбах окружающих – противоядие для себя, а иначе зачем эти пожелтевшие ещё от чада гражданской войны страницы? Будем честны с собой.

Разве не убеждаемся мы здесь (в очередной раз) в окончательной правде, что все великие времена в равной мере вчера и завтра плохи для маленького человека, а всё прочее – ложь и игра случая?

«Портовые грузчики тупо сидели на причале, словно испытывая равное отвращение к гвардии белой, красной или зеленой; под моросящим дождем бродили люди, которым словно надоела их работа, они сами и всё их существование».

В том, что даже в самые плохие времена полиглоты, то есть талантливые авантюристы, интуиты-проходимцы, ловкие приживалы и мастера плясать под чужую дудку в свою пользу, имеют повышенные шансы выжить в любой стране мира и при любом режиме.
«Как он вообще ухитрился выбиться в генералы – один Бог знает! Наиболее вероятным объяснением было то, что он сам себя произвел в этот чин, - в интересах отечества. Пше-Пше, как я потом узнал, прихватил с собой несколько золотых слитков из государственного казначейства, считая нужным вырвать их из рук негодяев (большевиков). Теперь он жил с семьей в лучшем пекинском отеле…»

Что мнимые больные часто здоровее всех здоровых; наиболее оберегаемые и нравственные девушки стоят в центре самых нечистых и дурно пахнущих намерений; немного чокнутые профессора неизвестных наук, лица сомнительных занятий, постаревшие курсистки и помешанные на теории заговора солдафоны, правые и левые всех мастей на проверку обладают куда большей разумностью, адекватностью времени и гибкостью. В то время как «надёжные», «правильные», «устойчивые» граждане, живущие «честным тяжким трудом», утратив под ногами почву, оканчивают свой век до ужаса трагически в самодельной петле, во взорванном безымянном окопе, от рук собственного военного начальства, от голода, от холода… И выживают только те, чьи неизменные и вневременные козыри – острый ум, эгоистическая философия, лицемерная дипломатия и личное обаяние. Они позволяют добывать роскошный стол во времена, когда хлеб делают из соломы, бесплатных слуг – при надвигающемся большевизме, всесильных покровителей – в годы беззакония и произвола. И транспорт для благополучного бегства в другие города и страны, когда всё кончено.  

Владислав – он отличный парень. Он пройдёт сквозь все революции и контрреволюции и выйдет из красного, белого и зеленого террора без единой царапины. Он будет скитаться от побережья до Урала, от Каспийского моря до Волги и обратно на юг, запад, север, восток, снова и снова. Отличный парень.

О, гимн приспособленцам! «Разве стремиться выжить – это преступление?» – вот к чему как бы подводит нас автор. Герои романа умны и обаятельны, они умеют сделать всё из ничего, они умеют обвести вокруг пальца человека так, чтобы он почувствовал себя польщённым, а это наука из наук! Они кажутся страдающими, обиженными судьбой и хрупкими, но они сильные, преуспевающие и более стальные, чем всё железо революции, и более того, они, в отличие от железа революции, вечны! Снег идёт и империи рушатся, красные расстреливают белых и белые вешают безымянную шантрапу, наша Родина гибнет и царское золото расходится по карманам тех, кого сложно назвать людьми. Хоронят удавившегося предпринимателя и празднуют бракосочетание временщика-однодневки, разваливаются армии и разбивается маленькое нелепое сердце никому неизвестной опустившейся домохозяйки… И они тоже среди всего этого, они часть этого, – но они другие. И пусть ваше будущее – холодная могила на краю этой страшной сибирской земли и забвение, пусть. Но их судьба – чашка горячего чая в далёкой Англии в невозможном 60-м году, когда они, сидя в старинных креслах, закутавшись в плед, будут рассказывать своим онемевшим слушателям невозможную правду о невероятных 20-х в несуществующей стране, где им довелось когда-то жить…  

Да, это не мешает им быть тонко чувствующими и лиричными, религиозными и философствующими, многодетными и увлекающимися, пугливыми, болезненными, юными, преклонных годов, – но их суть всегда одна. Для них нет национальностей и партийностей, должностей и привилегий, нет родного и чужого, нет красного и белого, а значит, нет невозможного и немыслимого. Потому что они обладают высшей из способностей: говорить на всех языках этого мира. Они благословенны и прокляты. Они верующие безбожники, консервативные аморалы, бедные богатые, семейные одиночки, жертвенные тираны и растерянные манипуляторы – они полиглоты.
скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 649
Опубликовано 19 июл 2017

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ