Рассказали страшное,
Дали точный адрес.
Борис Пастернак
В современном мире происходит невероятно много трагических событий – вернее, ужасы происходили всегда, а теперь мы, к тому же, сразу о них узнаем. Войны и взрывы в новостях каждый день. В отличие от катастроф прошлого, те, что случаются в наши дни, грозят обернуться для человечества куда более тяжёлыми последствиями. Люди пережили две мировые войны, но третья может оказаться последней. Люди пережили уже не один взрыв атомного реактора, но каждый следующий может стать роковым.
Постапокалиптический роман позволяет «отрепетировать» самое страшное, что может случиться – третью мировую войну, как у Мэг Розофф в романе «Как я теперь живу», или взрыв на атомной электростанции в самой середине Европы, как в только что опубликованном по-русски, но уже написанном довольно давно, тридцать лет тому назад, романе
Гудрун Паузеванг «Облако» (КомпасГид, 2016, пер. с нем. П. Френкеля). Чаще всего постапокалиптический роман знаком нам в форме фэнтези, и в нём описывается новое, возникшее после всемирной катастрофы общество. Но если такой роман с удивительным реализмом описывает попытку уже существующего, современного общества отреагировать на только что произошедшую катастрофу, получается ещё выразительней.
Именно таково «Облако». Роман этот создан уже после Чернобыля и с горечью утверждает, что Чернобыль нас ничему не научил. Действие разворачивается в Западной Германии, еще до падения Берлинской стены. Происходит взрыв атомного реактора, и жизнь в благополучной, богатой, демократической стране превращается в полный ад.
Главная героиня Янна-Берта немного разбирается в вопросе атомных реакторов, одна из её бабушек – активистка «Гринпис», ну, и родители после взрыва в Чернобыле брали её с собой на демонстрации, требующие запрета атомной энергии. И вот то, чего так боялись её родители и многие другие, случилось.
Сначала ничего не понятно, радио бормочет что-то достаточно невнятное – неподалёку в небольшом городке Графенрайнфельд произошла какая-то неприятность. Школьников распускают по домам, на дорогах пробки, родители – неизвестно где, и Янна-Берта с младшим братом Ули пытаются понять, что лучше – запереться в подвале или стараться убежать подальше. Они все же пускаются в бегство на велосипедах, пытаясь добраться до Гамбурга – но этому случиться не суждено.
Не буду описывать те ужасы, которые пришлось пережить Янне-Берте, не буду перечислять её потери. И ей, и её семье досталось «по полной», сама девочка получила немалую дозу радиации и превратилась в «хибакуся» – этим японским словом, возникшим после Хиросимы, немцы стали называть тех, кто пережил очередную атомную катастрофу.
Янна-Берта просто не может вернуться в прежнюю жизнь, даже если бы она существовала. Ей гораздо легче с такими же как она сама, потерявшими родных, потерявшими в ужасах бегства и смертей самих себя, потерявшими волосы от сильной дозы радиации. Она не хочет носить парик или шапку – пусть все знают. Она не может притворяться «нормальной», делая вид, что все в порядке, что в её жизни все наладилось или, хотя бы, наладится в будущем. Слишком много людской жестокости пришлось на её долю.
Вот какой у неё происходит разговор с любимой тетушкой, одной из немногих уцелевших в семье:
– …Все сошло на нет, словно никакого Чернобыля в помине не было…
– Чернобыля оказалось недостаточно, – отозвалась Альмут. – Как знать, возможно, даже Графенрайнфельда окажется мало. Ведь всегда можно представить себе более крупную катастрофу.
– Люди уже начали забывать, – сказала Янна-Берта. – Вот почему я не ношу парик.
Тех, кто погиб, не вернуть, но домой она в конце концов возвращается, однако, говоря высокопарным языком, человечеству проверку на гуманизм пройти не удалось.
