Опрос журнала «Лиterraтура»
1. Какие произведения, по Вашему мнению, должны переиздаваться обязательно? Какие классики сейчас Вам представляются незаслуженно забытыми?
2. Что могло бы современного читателя привлечь к классике? Что сделало бы классиков в глазах современного читателя более актуальными – но без риска опуститься до жареных фактов?
3. Насколько, по Вашему мнению, актуален формат серии – когда издательство по собственному произволу отбирает некую обойму классиков и выпускает их в общей серии одного за другим? Вообще, должны ли издатели формировать читательский вкус, руководить чтением там, где это касается классики, и если да, то насколько?
4. Какие именно переиздания классики, по вашему мнению, нужны: массовые, многотиражные, но, так сказать, «вариант лайт», или, наоборот, серьёзные научные, с высоколобыми комментариями и хорошим научно-справочным аппаратом?
На вопросы редакции отвечают Юлия Качалкина, Дмитрий Кузьмин, Ольга Бугославская, Анастасия Гачева, Игорь Волгин, Алла Марченко, Павел Фокин, Ольга Балла-Гертман, Ирина Сурат
____________________
Юлия Качалкина, шеф-редактор современной российской прозы ГК «РИПОЛ классик»:
1. Издательства сегодня работают на падающем книжном рынке. Можно относиться к этому с разной степенью оптимизма, но игнорировать факт нельзя. Поэтому, конечно, почти все мы стараемся сократить прямые затраты – в том числе на покупку авторских прав. Чем хороша классика? Тем, что она (российская) во многом бесправная. Так называемый паблик домейн. С импортной классикой сложнее: там сразу вылезают права переводчиков и наследников переводчиков…
Определенный массив русской классики переиздается постоянно, в разных сериях и разных ценовых категориях, – тут издателям сложнее всего конкурировать друг с другом, потому что продать, например, Достоевского не так-то просто. Достоевского может издать любой, – значит, нужна какая-то «фишка», которая именно твоего Достоевского выделит на полке. И вряд ли «фишкой» будет цена – демпинговать не сможете, потому что зависите от себестоимости книги, а завышая цену, вы за это завышение должны читателю дать что-то особенное, больше, чем просто Достоевского. Поэтому я говорила бы не о том,
какие произведения переиздать, а
как их переиздать.
Мне, например, всегда виделась перспектива соединения классики и современности путем создания комментариев, предисловий известных современных авторов – к книгам авторов классических. Идеальным (опять же в моем понимании) был том Петра Вайля «Стихи про меня» – его издал «КоЛибри» лет десять тому назад. Вайль отобрал ряд классических и современных стихотворений и обрамил их своими эссеистическими наблюдениями. Получилось, с одной стороны, про классику, с другой – про современность.
Такие проекты не могут быть поставлены на конвейер, они штучные, их каждый раз нужно придумывать – автору или издателю. Так что классика – сложное поле для работы.
Лично я хотела бы, чтобы нашелся такой «Вайль» для Тургенева, Арцыбашева, Лескова и, пожалуй, для Чехова. У этих писателей настолько сильная авторская интонация, что их слышно и из нашего 21 столетия. А уж если их интонация сольется с чьей-то еще более близкой нам, то эффект будет преумножен в десятки раз.
2. Мне кажется, главное достоинство классики для современного читателя – это надежность качества. Классика прошла через века, выдержала тысячи переизданий, значит, ей можно доверять. В наше неспокойное время вопрос доверия чему-либо – главный. Классика дает ощущение уверенности и спокойствия, защищенности (пишу и думаю, что это похоже на рекламу какого-то банка;). Но, тем не менее, точнее не скажешь.
Более актуальными классиков могут сделать две вещи: грамотный подход к изданию (классики под концепцию серии или проекта) и социальная реклама чтения в целом. Если люди поймут, что чтение (в том числе чтение классиков) – это модно и что покупка книг – это инвестиции в развитие их собственной личности, ничуть не менее важные, чем инвестиции в сохранение и улучшение их здоровья, то есть шанс. Проблема в том, что в России по разным причинам чтению и литературе был всегда присущ особый сакральный статус. Нужно, мне кажется, быть проще, меньше пафоса, и тогда люди начнут читать.
3. Серия нужна издателю прежде всего как инструмент донесения книг до магазинов, а магазинам – как инструмент донесения книг до читателя.
Вот, например, косметические фирмы – они же тоже выпускают продукты сериями, чтобы вы по внешнему виду могли понять, что эта помада и тушь – из одной линейки. Во многом так и с книжками, хотя, конечно, я сейчас огрубляю.
Книжки для серии нужно подбирать под концепцию, которая конкурентноспособна на рынке и оригинальна. Серий без концепций сейчас очень мало… издатели не дураки, они видят обратную связь от магазинов и работают очень гибко, формируя серии в зависимости от того, что берут, а что не берут. Если издавать как бог на душу положит, нужно или иметь свою сеть распространения, или делать некоммерческие проекты.
Дмитрий Кузьмин, поэт, переводчик, главный редактор издательства «АРГО-РИСК»:
1. Прежде чем отвечать на первый вопрос в такой постановке, следовало бы выяснить, что означает в теперешней ситуации понятие «переиздаваться». Произведения классиков (как бы широко или узко ни трактовать понятие) в общем случае (если это не новый недавний перевод чего-то иноязычного) не охраняются авторским правом (вернее, о чём обычно забывают, не охраняются в части имущественных прав, но это другой разговор). Следовательно, они могут быть оцифрованы, вычитаны и предоставлены для всеобщего свободного пользования (в онлайновом режиме и через электронные книги и иные гаджеты) раз и навсегда – это вопрос доброй воли и очень скромного финансирования (поскольку в бесплатном режиме энтузиасты, начиная с судьбоносной Библиотеки Мошкова, тексты-то предоставляют, но не несут ответственности за ошибки и не ведут целенаправленной политики по сбору материала, а следовательно – не отбирают, не контролируют источники etc.). Излишне говорить, что при таком подходе «переиздано» должно быть всё, до чего возможно дотянуться, – то есть, условно говоря, не только Пушкин с Достоевским, но и Нарежный с Каролиной Павловой (кстати, не забыть о том, что в этой системе координат Серебряный век – такая же классика, как и «золотой»). А кто из них забыт незаслуженно, кто заслуженно – вопрос схоластический, потому что понятие «забыт» тоже, знаете ли, относительное: кому и Баратынский –забытый поэт, а кому и Василиск Гнедов – настольный автор.
2. Безусловно, сама задача целенаправленного привлечения современного читателя к классике – бессмысленная и вредная, и её единственная цель – отвлечь читателя от современности, заморочить ему голову и поместить в эту бедную голову взгляды и представления 100-150-летней давности. Собственно, именно эту цель теперешняя официальная культурная политика и преследует. В нормальной ситуации читатель (оставим за скобками вопрос о школьной программе, в которой тоже место классики совершенно несоразмерно) приходит к классикам через посредство современников. Потому что современная литература на то и современная, что даёт читателю возможность осмыслить именно тот мир, в котором он живёт, – и если у неё это успешно получается, то становится классической. «Вечные» уроки классики – те, которые усвоены и критически переосмыслены потомками, а не застывшая догма. Впаривать современному читателю Татьяну Ларину и Наташу Ростову в качестве вечных ценностей – значит дурить ему голову в расчёте на то, что с полностью дезориентированным относительно современного мира сознанием он станет лёгкой добычей для культурных, социальных и политических манипуляций. Следовательно, правильная и ответственная задача культурной работы – привлечь современного читателя к текущей актуальной литературе в лучших её проявлениях. А для того, кто насущно заинтересован в книгах Михаила Шишкина и Алексея Цветкова (любого из двух), задача возвращения к Набокову и Мандельштаму, а затем и к Достоевскому с Тютчевым (требующим уже не школьного перечитывания) возникнет сама собой.
3. Серийное мышление необходимо и издателю, и читателю для разумного поведения в условиях избытка информации и избытка предложения на книжном рынке. Но как раз в области классики оно наименее необходимо – поскольку задача серии в том, чтобы читатель, которому (ну вдруг!) полюбилась вышедшая в ней книга поэта А, рискнул бы приобрести также книги неведомых ему поэтов Б и В. Читатель, которому благодаря серийно изданной книге полюбился Чехов, если и отправится в магазин за Державиным и Цветаевой из той же серии, то исключительно руководствуясь стремлением к изящному виду своих книжных полок, а ради этого не стоит затеваться. Соответственно, и задача формирования вкуса именно на классическом материале выглядит бессмысленной: в чём индивидуальность жеста? «В отличие от других издателей, мы хотим привить читателю такой вкус, чтобы он Лескова ценил выше Тургенева»? Благородно, но не выглядит столь уж обязательным. Вообще же издательства обязаны руководить вкусом – только надо понять, в чьём лице они должны этим заниматься: в лице приглашённых для выработки культурной стратегии издательского проекта литературоведов и критиков — или в лице разбитных сотрудников отдела маркетинга и PR-службы.
4. Как понятно из ответа на первый вопрос, «лайтовые» издания классики не нужны вообще низачем: у старшего поколения, упорствующего в чтении непременно с бумаги, они с детства есть, а младшему они по технологическим причинам не понадобятся. А вот издания, выходящие далеко за пределы собственно классического текста (в ту или иную сторону: научно-справочную, или визуальную, или интертекстуально-диалогическую – тут возможны форматы, о которых ещё только начинают сейчас задумываться), – такие издания, да, имеют смысл. Хотя и в этом случае соображения практического удобства заставляют оглядываться на цифровые форматы – хотя необходимость легитимации в культурном пространстве, увы, пока неизбежно тянет за собой бумажный тираж.
Ольга Бугославская, литературный критик:
1. Мне представляется важным следующий аспект. По моим впечатлениям, возможно и не совсем точным, отношение публики к классическим авторам и их творчеству далеко не одинаково. Как мне кажется, принципиально различаются мотивы, побуждающие к чтению тех или иных классических произведений.
Есть авторы, которых читают в основном для того, чтобы отвлечься от текущей жизни и мысленно перенестись в прекрасный патриархальный мир. С этой целью обращаются к творчеству Островского, Тургенева и Льва Толстого (кроме поздних произведений). А вот Гоголя, Достоевского и Чехова, а также позднего Льва Толстого читают главным образом для того, чтобы попробовать разобраться в жизни и заглянуть в ее глубины. Поэтому мне кажется маловероятным, что Гоголь, Достоевский и Чехов когда-нибудь полностью исчезнут с читательского горизонта. А вот с произведениями, например, Тургенева это может случиться. Пушкина и Лермонтова читают, насколько я могу судить, и для удовольствия, и для познания жизни, хотя в основном все же, по-моему, ради бегства от действительности и приятного досуга.
Поэтому я бы издавала в первую очередь Гоголя, Достоевского, Чехова и позднего Толстого, как наиболее полно отвечающих запросам современников. И здесь важно перестать делить их произведения на «главные» и «второстепенные». Поскольку пьеса «Игроки» заслуживает никак не меньше внимания, чем комедия «Ревизор», а «Записки из подполья» или «Дядюшкин сон» не менее интересны, чем «Братья Карамазовы».
2. У меня нет уверенности в том, что необходимо убеждать публику в актуальности тех произведений, которые актуальными уже не являются. Нельзя не учитывать, что исторический опыт прошлого столетия лежит на всех нас тяжелым грузом. Литература, которая, по объективным причинам, не учитывает этот опыт, не может не представляться наивной и прекраснодушной. Вряд ли с этим можно и нужно что-то делать.
Существуют мемуары узников ГУЛАГа и Освенцима, которые уже никогда не позволят нам смотреть на мир глазами Наташи Ростовой. Повторять как заклинание слова о том, что «классика всегда актуальна» и что в ней «можно найти ответы на все вопросы», совершенно бесполезно. В силу того, что это попросту не соответствует положению вещей. Необходимо иметь в виду, что существует разделение. Как уже было сказано, среди классиков есть авторы, сумевшие достичь невероятных высот в постижении жизни и человека. Устаревают интерпретации их произведений. Может быть, устаревает даже авторский замысел. Но сами произведения оказываются шире и интерпретаций и замысла. Это необходимо учитывать при изучении этих произведений в школе, а также при составлении комментариев к ним. Но другие авторы неизбежно уходят в тень. Они перестают соответствовать текущему моменту, и их творчество остается интересным как этап развития человеческой мысли. И именно в этом качестве его и нужно преподносить.
3. Здесь важно разнообразие. Необходимо все, начиная с академических собраний сочинений и заканчивая карманными изданиями.
4. Это как раз ключевой вопрос. На мой взгляд, справочный материал и комментарии абсолютно необходимы. При комментировании необходимо исходить из того, что существует мировоззренческий разлом, что картина мира и представления о человеке претерпели за истекшее столетие радикальные изменения. В чем эти различия, насколько они глубоки, вследствие чего возникли, какими путями шло развитие философской мысли до и после… Если бы доступные издания классики можно было снабдить комментариями, например, Майи Кучерской, Александра Архангельского, Сергея Чупринина, Михаила Павловца…, то это послужило бы делу популяризации не только классической литературы, но и гуманитарного знания.
Анастасия Гачева, ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН, зав. отделом музейно-экскурсионной работы Библиотеки № 180, Библиотекарь года-2014:
1. Переиздание – не простая репликация того, что когда-то пришло в культуру впервые. Это актуализация слова, образа, смысла для нас, ныне живущих. Живущих, а значит мыслящих, действующих, обретающих свой опыт существования, свои понимания мира, человека, истории. И эта встреча с наследием, диалог с нашими собратьями по человечеству – не только в синхронии, но и в диахронии – вещь абсолютно необходимая для внутреннего роста личности, который не имеет ничего общего с внешней «формовкой» и от которого напрямую зависит, будем ли мы, люди, собором лиц или скопищем пауков в банке. Очень важно при изданиях классики следовать принципу полноты, представлять произведения разных эпох, разных идейных и духовных традиций, являя жителю XXI века многообразие духовного и культурного опыта протекших веков, чтобы не разверзалась за его спиной «пропасть забвенья», зияющая пустота беспамятства. И разумеется, важно вновь и вновь издавать те мировые шедевры, которые обращают нас к тайне истории и «тайне человека», учат помнить о том, что «он не простое земное животное, а связан с другими мирами и с вечностью» (Достоевский). Это «Дон Кихот» Сервантеса, «Гамлет» и «Король Лир» Шекспира, «Фауст» Гете, «Отверженные» Виктора Гюго, «Волшебная гора» Томаса Манна, «Сто лет одиночества» Габриэля Маркеса. Пушкинские «Повести Белкина» и «Борис Годунов», «Мертвые души» Гоголя, «Война и мир» Толстого, «Братья Карамазовы» Достоевского, «Прощание с Матерой» Валентина Распутина…
А по поводу забытых произведений… У каждой эпохи свой багаж забытого, кажущегося ненужным, отодвинутого на периферию культурной памяти. Соответственно и свой алгоритм воскрешения наследия. В 1989–1993 годах издательство «Художественная литература» выпускало серию «Забытая книга». Там выходили произведения классиков XX века, которых не жаловало советское книгоиздание: «Серебряный голубь» Андрея Белого, «Творимая легенда» Федора Сологуба, проза Константина Вагинова и Михаила Кузмина, поэтические книги Зинаиды Гиппиус и Николая Гумилева… Был представлен и девятнадцатый век: «Размышления о Божественной литургии» Гоголя, «Пестрые сказки» Одоевского… Ныне все эти имена на слуху. И впору, открыв для себя литературный материк «некалендарного – настоящего двадцатого века», воскрешать – целостно и объемно – творчество тех писателей, которые проходят по ведомству «классиков советской эпохи», хотя это определение – не более чем очередное прокрустово ложе. Тот же Всеволод Иванов – не только автор «Бронепоезда 14–69», но романов «Кремль», «У», «Похождения факира», а его дореволюционные рассказы и книга «Тайное тайных» раскрывают драму народной души с ее чаянием правды и всплесками гнева, взысканием братства и ожесточенностью, исканием «рая на земле» и самообманом. Что касается классики XIX века, то стоило бы сердцем и совестью перечитать «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина. Это книга-предупреждение не только для России – для всего человечества.
2. Привлечь может то вневременное и всегда современное, глубоко личностное и при этом всечеловеческое содержание, которое есть в каждом произведении классической литературы. Именно поэтому классика, отделенная от настоящего момента истории подчас столетиями, интересна, востребована, нужна. А еще для человека читающего, а значит выстраивающего себя (ибо чтение – в отличие от телеглазения – это творческий, активный процесс), важна личность автора книги – ее объемность, неисчерпаемость, глубина. С этой точки зрения многое для привлечения внимания к классике – через биографию и судьбу писателя – делает издательство «Молодая гвардия», выпускающее серию «Жизнь замечательных людей».
Велика сейчас роль библиотеки – как того пространства, в котором могут скреститься маршруты автора, издателя и читателя. Многие библиотеки, в том числе те, которые носят имена писателей, устраивают для своих маленьких и больших читателей встречи с литературным наследием – причем в самых разных форматах: книжные презентации, лекции, диалоги с «живыми классиками», с исследователями и издателями, акции живого чтения, читательские марафоны, викторины, выставки, литературные и книжные фестивали, творческие конкурсы, квесты… Библиотеки в регионах активно занимаются литературным краеведением, формируя историко-культурный образ территории, создают бумажные и интерактивные литературные карты родного края, проводят экскурсии, готовят популярные издания.
3.Многое здесь зависит от творческого и профессионального уровня издающих, от их образованности, духовных приоритетов, представлений о том, что такое книгоиздание – бизнес или культурная миссия. В принципе любое издательство, имеющее свое лицо или стремящееся его обрести, формирует свой список имен и произведений, которые стремится донести до читателей. Вспомним толстовский «Посредник», знаменитые издательства Серебряного века «Скорпион» и «Мусагет». Другое дело, что сегодня далеко не каждый издатель способен грамотно сформировать свою дорожную карту, в том числе в деле выпуска классики. А потому издательствам, заботящимся о своей репутации и стремящимся быть активными деятелями на образовательном и культурном поле, следует создавать у себя экспертные советы, включая туда филологов, специалистов в области истории и социологии чтения, и разрабатывать проекты книжных серий при их активном участии.
4.Я бы ответила, как Винни-Пух в знаменитом мультфильме, просивший и меду, и сгущенного молока. Для широкого читателя нужны массовые, многотиражные издания. Но они не должны давать «голый текст». Очень важно сопровождать каждое такое издание хорошей вступительной статьей и необходимым комментарием. Книгу же нужно представить читателю, показать, как ее содержание резонирует в контексте эпохи и как выводит к вечным, вневременным темам. И очень многое зависит от профессионализма и таланта тех, кто готовит для массовых изданий предисловия и комментарии. Писать так, чтобы доступность и простота изложения не редуцировали содержания, передавали полноту смысла, – это настоящее мастерство. В равной мере гуманитарной науке необходимы серьезные научные издания классики. И они продолжаются, несмотря на то, что в наш зыбкий, рыночный век готовить и выпускать многотомные академические издания очень трудно. Но рискующие делают большое культурное дело. Только в нашем Институте мировой литературы выпущены и выпускаются полные собрания сочинений Н. Гоголя, Л. Толстого, Ф. Тютчева, В. Маяковского, С. Есенина, В. Хлебникова, готовятся научные собрания сочинения А. Н. Толстого, Н. Клюева и др. А в Институте русской литературы (Пушкинский дом) выходят полные собрания сочинений И. Тургенева, И. Гончарова, Ф. Достоевского, К. Леонтьева, собрания сочинений И. Аксакова, А. Ремизова и др. Всё это проекты с новой текстологией, развернутым комментарием, широким разворотом исследований и опорой на архивы. И студентов-гуманитариев нужно ориентировать на знакомство с классикой именно через научные, академические издания.
Игорь Волгин, литературовед, доктор исторических наук, профессор факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова и Литературного института им. А. М. Горького:
1. «В идеале» классика должна переиздаваться вне зависимости от читательского спроса. Ибо она не только изящная словесность, а, если угодно, «справочная» литература (которая должна быть всегда под рукой). Интерес к классике может поддерживаться не навязыванием её «как картошки при Екатерине», а совокупным настроем всего общества, сознающего свои высшие приоритеты. Принято считать, что Гомер создал античную Грецию. Российская нация в значительной мере создана отечественной литературой. Речь в первую очередь идёт о системе нравственных, художественных и онтологических кодов, без которых невозможны ни культурная самоидентификация, ни различение «своего-чужого».
Что касается незаслуженно забытых... Как говорил М. Бахтин, у каждого смысла будет свой праздник возрождения.
2. См. выше. Ощущение актуальности текста достигается только воспитанием и образованием, понимаемыми отнюдь не как дарованная или оплачиваемая
услуга. Это вопрос о том, насколько вообще актуальна мировая культура. Если для многих современны Киркоров или, положим, Петросян, с этим уже бессмысленно спорить. Пушкина сколько раз сбрасывали с парохода современности, но пароходов почти не осталось, а Пушкин, как говорится, всегда «в тренде».
3. Как может издательство «руководить чтением»? Оно может руководить только своими предпочтениями. Замечательно, конечно, когда коммерческий интерес отступает перед культурным, но это скорее исключение. К чтению приохочивают родители, умные товарищи, хорошая школа. И – общая интеллектуальная атмосфера. Без неё (атмосферы) любые патерналистские усилия отдельных учреждений и лиц окажутся маргинальными. К сожалению, за примерами далеко ходить не надо.
Масскульт уже победил – и в этом смысле мало утешает «оптимистическое» пророчество В. Брюсова:
А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы,
В катакомбы, в пустыни, в пещеры.
«Зажжённые светы» в катакомбах долго не протянут – из-за малого количества кислорода.
4. Абсолютно необходимы и те, и другие. Но у первых обязательно должны быть хотя бы минимальные историко-биографические и предметные комментарии.
Алла Марченко, литературовед:
1. а) Регулярно переиздаваться и с отрочества внедряться в сознание рядового россиянина «должен» патриот-минимум (типа: «Капитанская дочка», «Хаджи Мурат», «Мертвые души» и т.д.), то есть произведения с внутренней установкой: обязательная классика. Обязательная для каждого грамотного жителя России. Иногда – раз в 10-летие – наверняка будут востребованы и вещи знаковые. Может быть, в серии «Библиотека продвинутого учителя» («Путешествие из Петербурга в Москву». «Что делать» и т.д.) Естественно, плохо одетыми в люди такие вещи пускать не следует. Но и перегружать длинными комментариями, на мой взгляд, – лишние хлопоты.
б) «Забыты» – и не случайно, а силою вещей – Салтыков-Щедрин и Максим Горький.
2. Нынешнего читателя, по моим наблюдениям, привлекают книги, о которых говорят. Привлекает и внешний вид издания: не кирпич весом в два кг., а изящная легкая книжка (хоть на пляж, хоть в поезд или самолет). Останавливает внимание потенциального покупателя и необычное имя серии. К примеру: «Нескучная классика». Или: «Классика для начитанных».
3. Разумеется, не должны, у них заботы другие. Но это вовсе не значит, что общим мнением утвержденная репутация и имидж издательства не влияют на выбор читателя.
4. Издания академического толка, многотомные, с комментариями и серьезным справочным аппаратом, нужны (культуре) всегда, но в нынешней ситуации неподъемны. Для читающей публики – тоже. Что такое «вариант лайт» – не ведаю. «Онегин» – это лайт или не лайт?
Павел Фокин, филолог, ведущий сотрудник Государственного Литературного музея, автор-составитель книжной серии «Классики без глянца» издательства «Амфора»:
1. Обязательно могут переиздаваться только произведения, входящие в школьную программу. Но если говорить шире, то перечисление имён и названий, присутствие которых на книжном рынке постоянно необходимо, не будет слишком оригинальным. Всё вполне очевидно.
А вот о «забытых» классиках хочется замолвить пару слов. Речь только о русских писателях. Безусловно и преступно забыты Герцен, Некрасов, Салтыков-Щедрин и Горький. Их «потеря» для национальной культуры сопоставима с разрушениями и утратами от стихийных бедствий. Если говорить о советском периоде, то тут соразмерные забвения – Леонов, Катаев и Паустовский.
2. Мне трудно судить о «современном читателе». Он разнороден. Если имеется в виду молодой читатель, то задача одна – воспитывать его. Разовыми акциями этого не добиться. Нужна система. То есть – школа.
Смею сказать, что русская и советская методика выработали массу эффективных приёмов, дающих прекрасный результат в случае их грамотного применения. Пока ещё живы учителя литературы, которые способны чему-либо научить, нужно дать им возможность спокойно и профессионально работать, а не загонять в капканы нормативов, отчётов и ЕГЭ.
3. Издатели живут по своим законам. Точнее – выживают. Пусть печатают классику, какую могут. Спасибо и за то. В любой серии, в любом формате.
4. Издания нужны всякие. Все – «лайт», «медиум», «хард». Читателей много и изданий должно быть много. Разных. Культура многосложна и многосоставна. Невозможно отделить одно от другого без качественных потерь с обеих сторон.
Ольга Балла-Гертман, литературный критик, редактор отдела философии и культурологии журнала «Знание-Сила»:
1-2. Ответов на вопросы (1) и (2) я, честно сказать, не знаю. Я не смыслю в издательском процессе и довольно скептично отношусь к самой идее классики, подозревая, что «классично» (нормативно, образцово) для каждого времени то, что оно (время) таковым, в силу собственных потребностей, назначает. Поэтому вообразить себе, что что-то обязательно должно переиздаваться, да ещё, что надо с помощью каких-то приёмов стимулировать его актуальность, которой современники иначе не чувствуют, – я, признаюсь, не в силах. (То есть, я не исключаю и такой ситуации, что рано или поздно – надеюсь, не при моей жизни – перестанут и переиздаваться, и прочитываться – станут чувствоваться до непонимания архаичными – и Пушкин, и, например, совершенно неотменимый лично для меня Мандельштам. Но всё это вопрос персонально моих привычек и пристрастий, сформированных, в свою очередь, определённым культурным состоянием – которое если не прошло уже, то проходит).
3. Не знаю, что понимать под «актуальностью» формата серии, но мне кажется, что он хорош уж тем, что самим внешним видом книг предварительно настраивает читательские ожидания (изнутри собственного читательского опыта скажу, что видя, например, чёрно-белую обложку серии «Научная библиотека» издательства «Новое литературное обозрение», я чувствую себя вправе быть уверенной, что, даже если автор мне неизвестен, под этой обложкой с высокой вероятностью кроется интеллектуальный продукт высокого качества). Что касается издателей, я думаю, им не стоит обольщаться на счёт того, что они что-то формируют. Всё, что они могут (и, соответственно, должны) сделать – это предложить читателю собственное видение известного сегмента литературного процесса, которое читатель, в свою очередь, примет к сведению. Если на полках магазинов и библиотек будут представлены разные видения, это стоит только приветствовать. Как тут можно чем-то руководить? (и кто вообще вправе?) – я себе этого просто не представляю. Такое руководство не удаётся, кажется мне, даже на уровне средней школы.
4. Безусловно, нужны оба варианта.
Ирина Сурат, литературовед, доктор филологических наук:
Честно сказать, не вижу смысла в этом опросе. Ну кто сомневается, что нужно переиздавать классику во всех видах – и в массовых изданиях, и в научных с комментариями, люди сами выберут, что им подходит? Что значит «незаслуженно забытый»? А кто заслуженно забыт? Люди не читают или мало читают, скажем, Лескова – вы хотите им его навязать? Так ничего ж не получится. Что могло бы современного читателя привлечь к классике, вы спрашиваете – а я вам на это начну говорить о реформе школы и высшего педагогического образования, потому что корень здесь. Что могло бы сделать классику актуальной для читателя, вы спрашиваете, а я недоумеваю: как это – «сделать»? что значит «актуальной»? Сходите, скажем, в московский театр Пушкина, или лучше не ходите, посмотрите фильм Владимира Мирзоева «Борис Годунов» – вот прекрасное современное прочтение классики, но только это другое все-таки произведение, и автор у него другой, при полной сохранности текста. А вот «Анну Каренину» вы так не поставите, у нее своя, по-вашему говоря, «актуальность» – вечная. Про «жареные факты» вообще непонятно – мы о текстах классических говорим или о биографиях? Об издательской политике вы спрашиваете, о серийных изданиях классики – что ж в них плохого? Одно издательство так выпустит, другое эдак – пусть издают, как хотят, лишь бы грамотно. Должны ли издатели формировать читательский вкус? Да, если не должны, то могут, у них такой механизм в руках, да вот только их собственный вкус часто под вопросом.
_______________________
ПРИМЕЧАНИЯ:
* Комментарий Ирины Роднянской к опросу:
«Вспомнив о Вашем вопросе, я хочу заявить рекламацию на издательство «Альфа-книга», публикующее якобы полные собрания сочинений классиков в одном томе…
Это наскоро слепленные книги, без указания, насколько помню, составителей и редакторов, естественно, без справочного аппарата – и, что называется, с «ограниченной ответственностью» (в буквальном, а не юридическом смысле).
Я обожглась, купив в подарок серьезному читателю такой однотомник Пушкина (ПСС, как написано на титульном листе). Там не только нет алфавитного указателя стихотворений, без чего книгой почти невозможно пользоваться, но в «Евгении Онегине» нет ни «Путешествия Онегина», ни собственных примечаний Пушкина к своему роману, которые, разумеется, входят в его канонический текст. Рискнула купить их же Мандельштама – качество такое же. Вроде благородное просветительское начинание – дешевое (не такое уж!) издание классики, но я не решилась бы вручать эти тома даже начинающему читателю, подростку… Неужели никто до сих пор не удивлялся деятельности этого издательства – и я первая?
Если хотите, перескажите мою рекламацию более мягкими словами (коль она может еще пригодиться Вашему изданию».
** Редакция благодарит Ольгу Дернову за помощь в подготовке вопросов и Анастасию Башкатову – за идею опроса.скачать dle 12.1
