(рассказ)
Это случилось 5 лет назад, то есть было давным-давно. Когда-то. Газеты пошумели несколько дней и затихли, да и что они могли сообщить своим читателям, если инцидент произошел на северо-востоке Бразилии, в отдаленном штате Мараньян, в поселке Чентро до Мейо с населением в 250 жителей, куда ни одно уважающее себя издание не отправит корреспондента, во всяком случае по такому незначительному поводу, да к тому же в день финала Кубка Конфедераций. И без того было что освещать. Бразильцы в третий раз подряд выиграли турнир, разобрав по кирпичикам сборную Испании на знаменитой «Маракане» в присутствии сотни тысяч обезумевших фанатов.
Видимо, безумие поразило зимний июньский день еще до игры, поселившись в его клетках, подобно вирусу, до поры до времени не выдававшему себя. Оно прокралось в поля маниока, который в Африке называют словом «кассава», а в Южной Америке – юка, и только в Бразилии, в том числе в Чентро до Мейо, этот корнеплод называется маниок, потому что так его называют остатки индейцев тупи-гуарани, давшие ему это имя, возможно, еще несколько тысяч лет назад. Вот и все декорации: поля маниока и пастбища, на которые выгоняют коров, безоблачное небо и легкий ветер с Атлантического океана, не несущий прохлады.
Отавио да Силва не так давно исполнилось девятнадцать. Его жизнь развивается по восходящей. Он молод, у него есть работа, хобби и любимая девушка Кличия. Он выгоняет на пастбища скот и проводит день, меряя взглядом горизонт. Горизонт все время одинаков, потому что небо безоблачно. Отавио закрывает глаза, включает реп в наушниках на полную мощность и представляет себе, что на их штат надвигается самый настоящий шторм, и коров поднимает в воздух, как елочные игрушки. И он, Отавио, тоже поднимается над полями и пастбищами, и набирает высоту, сильный и молодой, как орел, играющий встречными потоками воздуха.
Кличия говорит, что ему нужно ехать в Рио или в Сан-Паулу учиться какому-нибудь ремеслу, но Отавио откладывает этот шаг: он боится выйти за пределы очерченного круга, где солнце, трава и пасущийся скот составляют его гармонию. И потом – ему уже иногда доверяют судить игры, еще не целиком, конечно, но если арбитра захлестывает желание погонять мяч за одну из команд, то он отдает свисток именно Отавио. Отавио уверен, что футбол – это религия, а он – будущий священник. Еще год-два-несколько, и его позовут в лигу калибром повыше, где он будет не божком, как сейчас, он будет настоящим богом, стоящим над игрой и вершащим судьбы. Он не раз видел себя таким во сне, просыпаясь счастливым, ведь вся жизнь была впереди, и он был в ней пастырем – во всех ипостасях и смыслах этого слова.
Отавио наскоро покидал в сумку вещи: бутылку воды, бутсы, на всякий случай положил нож. Для пастуха нож – продолжение руки, без него никак. Сев на велосипед, прижал к себе Кличию. Провел рукой по горячей кожей под футболкой с изображением Пеле – коснулся овала ее груди внешней стороной пальцев.
– Жди меня к финалу, – бросил он, отъезжая.
– Опять «пелада»? – спросила она негромко, но вопрос попал в цель и засел в ней, как стрела застревает в угольно-черном кружочке мишени.
«Да, очередная «пелада», – мысли вращались у него в голове по тому же замкнутому кругу, что и колеса велосипеда. – Любительский матч, который никогда не попадет на страницы газет». Сегодня они играют против стариков, у многих денег нет даже на экипировку, голые вспотевшие торсы с обеих сторон, изнанка жизни, к которой он на самом деле стремится, оборотная сторона гигантской, колоссальной медали под названием «Маракана». Отавио поправил на себе красно-бело-зеленое трико «Флуминенсе». Досталось ему от старшего брата. Сегодня они порвут стариков, просто потому, что они на десять лет моложе. В их телах больше сока. А потом будут финал и ночь с Кличио, его любовью, девушкой с глазами цвета спелого инжира.
На «Маракане» все начнется в семь часов вечера. На поле выйдут они. Те, из-за которых. Доказавшие, что мир бескраен. Баловни судьбы, счастливчики, могущие увести с любой вечеринки любую девчонку. И когда-нибудь он будет судить их, одергивать и направлять их на поле, как сейчас он направляет стадо. Время придет, все, что нужно – это дождаться. Проявить терпение. Он терпеливый, профессия пастуха тренирует выдержку, он может годами наблюдать штиль в ожидании шторма.
Левый крайний «стариков», Жосемир, тридцатилетний уборщик на местном почтампте, не хотел играть в это воскресенье. Нужно было как следует настроиться на финал, заправиться пивом, почувствовать биение сердца «Мараканы», слиться с ней в одном порыве. Но из-за мышечного повреждения выпал один из двух нападающих, и Жосемиру пришлось согласиться. Он был вынужден, такое иногда бывает, никуда не денешься, невидимые нити заплетаются в столь же невидимые узелки и определяют, в какой роли тебе выходить на сцену сегодня... Жосемир велел двоюродному брату вернуть бутсы и отправился на игру.
По дороге он думал, что быть уборщиком в тридцать лет – совсем не то, о чем он мечтал еще лет десять назад, в ту ночь, когда Клио, так звали его девушку, тайком от родителей осталась у него ночевать после вечеринки, на которой он отмечал свои девятнадцать. Они строили такое количество планов, что если составить из них мост, то этого моста хватило бы до другого берега Атлантического океана. Жосемир не вполне представлял себе, что там – по ту сторону Атлантики, но от самой мысли пересечь ее приятно захватывало дух и щекотало в нижней части живота.
Клио он видел пару недель назад. Она очень располнела, объясняет это рождением троих детей. Ее мужа Жосемир иногда встречает на почте. Ничего особенного: невысокий, лысеватый, с рыхлым, потеющим лицом. Говорят, у него водятся деньги, они с Клио живут в двухэтажном каменном доме, и он возит детей в школу на европейской иномарке, хоть и подержанной. Жосемир рад, что у Клио все хорошо сложилось, но иногда у него слегка щемит сердце, когда он вспоминает ту звездную ночь своего девятнадцатилетия. Хотя он не в обиде на то, что Клио от него ушла. У него жена и дочь, обеих зовут одинаково – Летиция.
Игра начинается в четыре, в самое пекло. Воздух теплый, вязкий и тяжелый от пропитавшей его влаги. Первую половину команды с усилием передвигаются по полю, но постепенно азарт затягивает обе стороны – и «стариков», и «юнцов». Отавио как будто следит за игрой с бровки. Он на поле и в то же самое время вне его. Ему хочется одного – быть арбитром. В перерыве Отавио подходит к судье и жалуется на боли в колене, травмированном еще в прошлые выходные. Парень, судящий игру, не против погонять мяч, и они меняются ролями, забыв о том, что ролями меняться нельзя. Можно меняться вещами, монетами, значками, книжками, даже домашними животными можно меняться, просто не всеми, хомячками можно меняться, морскими свинками и попугаями, можно меняться даже домами, но ролями нельзя никогда.
Жосемир играет в черно-красном трико «Фламенго», непримиримого противника «Флуминенсе». Но Оттавио вовсе не по этой причине свистит фол. Он уверен, что фол и в самом деле был, что Жосемир виновен и должен быть наказан. Какая удача, что судьям выдают помимо свистка желтые и красные карточки. Отавио немедленно показывает Жосемиру одну из них. Желтую. Тот подходит вразвалку, улыбается недоброй улыбкой, может, это и не улыбка вовсе, просто лицо перекошено от жары и безумия, поселившегося в полях маниока. Что-то маниокальное висит в воздухе и вот-вот примет очертания шторма, но шторму здесь неоткуда взяться, небо безоблачно, а жара... Жара скоро спадет, к вечеру, даже раньше, даже уже начинает спадать.
– Засунь себе ногу в жопу, – говорит Жосемир отчетливо, так что слышат все: и старики, и юнцы. Он забыл, что Отавио – бог, здесь и сейчас, временно – в роли бога.
– Пошел вон с поля.
Отавио сует ему красную в наглую харю, но спотыкается и падает, получив тычок в лицо. Жосемир много старше и намного сильнее, он сверху, и Отавио придавлен в земле, но кроме бессмысленного разноцветного картона у него есть еще кое-что. Он наносит несколько ударов ножом Жосемиру в грудь. Справедливость густыми, липким толчками течет из груди на траву.
К ним уже устремляются фанаты. «Слава Богу, – думает Отавио. – Не все потеряно, его можно спасти. Успеть спасти этого парня в футболке «Фламенго» и потом – на финал. В семь начало, я сказал Кличии, что буду к началу...»
Поднимаясь на ноги, он видит летящий на него мотоцикл. «Хонда» опрокидывает Отавио на спину и проезжает по нему. Потом еще и еще раз. Он почти не дышит, но еще видит, как к нему направляются двое. Один из них мачете отсекает ему голову. Другой отрезает ноги и руки бензопилой. Голова Отавио, насаженная на кол посреди футбольного поля, таращится мертвым взглядом поверх маниока, в сторону Рио, – боясь пропустить то мгновение, когда на подстриженную траву «Мараканы» выйдут они. Доказавшие, что мир бескраен.
_________________________________________
Об авторе:
ЕГОР ФЕТИСОВРодился в Санкт-Петербурге. В 1999 году закончил немецкое отделение филологического факультета СПбГУ. Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Печатался в журналах «Новый мир», «Арион», «Октябрь», «Урал», «Волга», «Нева», «Homo Legens», «Новый Берег», Лиterraтура и др. Финалист Международного Волошинского конкурса в номинации короткого рассказа (2015). Шорт-лист Волошинского конкурса в номинации короткого рассказа (2017). Финалист Международного литературного конкурса им. К. Паустовского (2017). Автор книги стихов «Лишь часть завета из ниоткуда...» (СПб, 2012), романов «Пас в пустоту» (СПб, 2014) и «Ковчег» (издательство «Время», лонг-лист премии «Национальный бестселлер», лонг-лист премии «Ясная Поляна»). Переводчик. Редактор литературного журнала «Новый Берег». С 2013 года с семьей живет в Копенгагене.
скачать dle 12.1
