* * *
Когда ты себя не увидишь в окне глазами чьими-либо
Ты в себе начнешь исчезать
Проваливаться в свою одежду, ее пустые глазницы
Губы тень не откинут
И не смогут раскрыться так, чтобы вылепить рядом кого-то
Не найдешь никого, кто мог бы в воздухе контур представить тебя
Предчувствовать
Каждому нужно только свое сегодня
Мало кому необходимо, ставшее общим вчера
Крепко земля жмурится, чтобы ты мог по ней ходить
А ты все жалуешься, что так тяжело невидим
Так поглощенно не видим
Расшнуровывать себя, чтобы кто-то мог ходить в ботинках твоих
Любые ботинки - твои, когда заполнены спермой твоей
Когда забиты твоим желаньем опуститься, как можно ниже
Каждый нужен себе, чтобы ненужность свою передать кому-либо еще
Страшно быть дном, пронизывающим корабли
Не прекращай втягивать меня в свои легкие
Не прекращай вдоха
Я твой выдох
И никаких промежутков, зазоров
Обобщая дыханье, мы остановим ветер
И он перестанет сдувать нас, сживая, как время
Как не вживляйся в глаза, губы вывернут тебя твоим именем
От всего остается середина всего - человек
И нечем ему шевелиться и некем
* * *
Голова моя, тянется, ищет роспись на штукатурке
Щекой стирается
Узор поотчетливей, заусенцы для глаз воробьиные
Ветви зимних деревьев протыкают
Души в мелкую сетку для чая жидкого
К теплу тянутся, которое только в марте
А они уже здесь чернеют слезой опрокинутой
Тяжелые украшения, расплывающиеся ярко
Кожи шероховатость, коры округлость
Расписанья автобусов, капли талого неподвижные
Нитки распутанные, пальцы спущенные
Колодцы столбов, налитый свет безликий
Морщины имен, отутюженные насекомые
Лезвия для балерин, для полета и для мерцания
Зрачок в выстрел попасть отличается
Значок приколотый ищет следующего
Как ни тянулись перчатки, кончились
Ткань пальто, подсчитывающая окончания
Ствол ботинок поставленных высок и тонок
Осадок листвы вчерашней
* * *
Капли дождя внутри писем
То ли дописать, то ли пролиться
Дереву, посаженному, ходить некуда
Остается гнуться
Не написАть, не пролиться
Спрятаться за мебели лес
Положенный жестко под скатерть
Где древесина смотрит кино о коре
Фильм футляра отдельный
Вертикального эха осадок шуршащий
Труба водосточная падающего самолета
Пустует, ждет звездочета щетину
НаписАть об пролиться
Иглы пустыни взлетают, царапают чрево, лохмотья светают
Крик внутри выскоблен, бирка его слюденая
Белая тень, белый шум, о сыром память
Под навесом хранится лучше всего
Вагоны сцеплены: скоростью, пассажиров шнурками
Одеждой встречающих легкой
Пылью светлой за время отсутствия
Незагорелой
Долго стоящему пишет кто-то неяркий
В глаз заползают чернила
Словно птица взлетела и где-то пропала
Холст порван рамой широкой
Красок изнанка пуглива
Зданий остатки, середина шагов, отмель смысла
Выстрел вовнутрь, описанный так подробно, что череп лоснится
Не на чем задержаться
Вещи сухие, как стук
Изюма о цифры
Кофе, вылитое наизнанку
Волосы, состриженные для дыхания через марлю
Болезнь, горло занявшая, словно имя чужое
Отравленное, хоронящее заживо тут же
Спрячь кожу в чертеж, в тубус формы
Развернута карта распятья
* * *
Лепет облетает
Остается голая голова
Могущая складывать пустые слова так
Что сено уложенное с сеном называет ветер
Чтобы потом смотреть в трубу подозрительную
Видеть, как далеко ушел в шнурках
Черное знамя вилось
Птиц в никуда созывая
Кожу без перьев разглядывая, ключей неизвестных склянку
Кальку, положенную между страниц, косточку рабью
Последнее написанное
Далеко не на каждом камне кто-то сидит
Воздуха выдувает изнанку
Спускается и утверждает парус
Оставляя расстояния твердые за спиной
Под каждой ракушкой письменные принадлежности
Ждут самого белого
Звонок дверной вокруг горла замотан
Нет ни вошедшего, ни ожидающего, когда откроют
Есть леска натянутая, из которой контур жизни уходит
Наливая мимо все время, расплескиваясь по сторонам
Помнит ли дерево посаженное лопату?
К ней ли тянется, от нее ли спешит отречься?
Шершавая кора или гладкая?
Одеваешься швом вовнутрь или наизнанку?
Будешь долго носить выкопанное
Не зацветешь пока
* * *
Садовника перчатка, рукой заполненная
В цветенье проваливающаяся в поисках окончаний
Нащупывающая жужжанье, препятствия зоркие слишком
Гипс локтя негибкий
Сада тревожного поросль
Обилие воздуха, покоящегося на ветках
К переодеванию страсть во время крушения
Для фотографа лучшего лучшее предложенье
Сеном набитое тело, уроками биологии
Выдавленное стекло, глаз за рулем авто
Мечтающий о ступенях
Вверх ведущих, выдавливаемых смущением, обувью
Смеющимся столкновений каркасом
Кровельное железо церквей, шляпка легкомысленней некуда
Дух стойкий среди вуалей, фарфора китайского мясо
Трость слепого, белье нижнее перепачканное, непорочное
Черновиков вкус, номеров домов перечень непечатанный
Налитый чай стоит в блюдце, пульт от телевизора сдерживает информацию
Контур тела, в который легко целится на расстоянии
Паркет танцевального зала смирный, вращаемый покойника отражением
Паузы музыкальные не совпадают случайным образом
Расстроенное пианино, зрителя неучитывающее
Судороги тапера, прилипшего к экрану
Электрик путанный, матерящийся вместо света
Сверкающий пломбой, имеющимся достатком в прошлом
Беспощадность стола обеденного, перевернутого солдатами
Стебли срезанные, поставленные в ваз осколки
Объектив репортера, рукава закатанные до руки середины
Ткань, сложенная по правилам вычитанья
* * *
Человек смотрит в окно
Его так много, ведь он стоит
Заполняя собой проем
Говорит обо всем
Готов вылезть наружу
Красивый, облитый стеклом
Отдельный, облитый прохладой
Смотрит далеко, на шестом этаже
Под ним воздух струится, часть пирамиды прозрачной
Человек, похожий на сеновал, на гербарий похожий
Время прожито в нем
Наименование каждой травинки известно
Сухое не рождает влажного
Не утрамбованное пока
Над ним не растет ничего кроме песка
Бока и плечи его круглы
Все готово катиться, но некуда
Колеса под ним – множество этажей
Тучи над ним, вращаются, шей не имея
Не имея оси, кроме его языка
Который острее железа
Не длиннее вершка
О который человек бьется и режется
Кромсает себя на куски
С которыми можно и поговорить
Каждый лоскут наряден, кровью горчит
Человек в окне торчит во все стороны
Флюгер, указывающий место скорых руин
До встречи, родной, жаль пообщаться не пришлось
Ты все стоял, считал – этого достаточно для диалога
Я ел твою плоть, но это слишком немного
Кололся о твой язык
Глядел вниз, куда ветер твой дул
Обувал тебя, облюбовывал
Но ты недолго мною ходил
Мешало окно, хрупкое слишком
Плохо размножающиеся, слепое
Глядящее вместо тебя в сухое
* * *
Сколько бы ты не хотел во время войти
Время входит само
Когда ты меньше всего этого ждешь
Время входит и не говорит о вторжении
Не называет себя
Изменяясь быстрее, чем ты его мог изменить
Письмо о разлуке пишется на конверте пустом
Потом приходящем
Сколько б не бегал, следы на тебе остаются
Увлеченные кем-то, обозначающие дорогу другую
От одного заброшенного стадиона к другому
От меньшего к большему
К колоссальным руинам, сообщающим о прыжке безымянном
В неизвестность с глазами пробитыми муравейником
Метеоритом упавшим
Заранее знает об этом насекомых прицельность
Обгоняющих бег и усталость
На счастье ночующих гнилью
Которых дерево сливы быстрее
Берущее в семени мед, не здесь расцветая
В зеркальных шарах роя гнезда
* * *
Письма приходят с абсолютно белыми страницами
Бумага полна углублений, тщательно исчиркана
Не прочесть ничего на ощупь, вмятины обесцвечены
Усилия прочесть складываются с помощью
Усилий невозможность письма представить
Ветви деревьев тянуться, чтоб прозрачными быть
Ствол укрепляя, кору, поднимая провал, как можно
Река течет, русло складывая в берега, настолько
Что сливается с берегами
Берега уводя в теченье
Плотность подземных вод высока настолько
Что становится отраженьем самоубийцы
Утолщение острия игольного безразмерно
* * *
Капли, расставленные одна напротив другой
Горсть, из которых растет, губ разлетающихся снаружи
Стаей птиц, не могущих преодолеть
Кокон воздуха, шепот ткущий непроходимый
Капли, расставленные одна напротив другой
Неспособные стечь со стекла, взяться случайным образом
Многие слои прозрачные, шелест страниц, скелет рыбий
На котором не написано ничего, речь уплывшая однобоко
Мякоть букв исчезнувших, их ягоды передавленные
Зовущие моряков вечерами на сушу, качающие
Песок под ногами, избыток почвы шероховатой
Косточку сглоданную оставляющие внутри каждого радиослушателя
Локоть растет из руки, защищенной изгибом, объятием однорукого
Углы дома складываются, книга закрытая, мечтающие о строительстве
О кирпиче, о шагах белой бумаги, о цифрах без головы
В горле лезвие, не находящее рукояти
Вылизывать пролитое, сравнивая со столом
Язык, белый свет, оконный проем, падение
Не взлетает все то, что идет на бескрайний слом
Как на работу, утратив воскресение свое чистое
Перехваченная стекла середина, утонченная от испуга
Письмо присланное, дверь раскрытая слишком резко
Черты лица разбитые о собственный адрес
Куда натекло все то, что капало с белья в детстве
Шерсть плечей, повадка звериная и бесплотная
Языком проткнутая, змеящимся в обе стороны
Узоры наростов, колеса, скрученные с автомобилей
В туфли поставленная пустота циферблата черной аудиозаписи
* * *
Окна голые, мух ранних россыпь летящая цепко
Рук несытая дрожь, древко не держащее рвано
В углах оставлены занавески, свалявшиеся
Пух, не взлетевший, белеть продолжающий
Ложка к ложке положена для продолжения эха
Изо рта извлеченного для чернеющей в зеркале стройности
Будущей
Пустующих остановок кабинки примерочные
Влагу накапливающие, неразборчивость, мимо текущую речи
Под ступнями травы брови щипаны для скольжения зрения лучшего
Почвы наклон торопится стать зимней горкой
Горьким комом во рту, снегом снижающимся
Лежать остающимся с глаз другой стороны
Бескровно побелка стоит, свечей долгих копоть
Лежит на мостах, чадящих с одной стороны ради дымки
Ради того, удалялось чтоб время, древесиной слоистой
Стоящее пусто
Имя ничье - короеда молчанье впустую
Наконечники острые воздуха дерн протыкают
Трава появляется быстро
Слетаются гнезда на рост лобной кости
Складки белой бумаге заменят чернила
Кто-то машет руками, расставанье читая
В цветочных горшках тонет ухо Ван Гога
Чтобы слышать, как занавес проткнут сердцебиенья
Укрывшего бывших
Как растянуты губы в гармошку без толку
Как затылок холмом слегка смят, повторен им же дальше
Как встречную тень забирает спускающийся без остатка
* * *
С той стороны стен тоже обои
Более оборванные, менее
То же
Бумага к бумаге тянется
Стоя спиной к друг другу
Предвкушая будущие аплодисменты
Ветер воображая
Не желая исписанной быть как придется
Куда б не поехать, лучше приехать к стоянке
К собору, в который не входит никто
Торопится молоко пролить
До того, чтобы осколки вообразить
Притяженье земное, теряет любое другое
Отчаянье Голема вне птицы разбито
Глади форма, выпущенная наружу
Гуляющая на поводке дня быстрозаканчивающегося
Шершень лежит, оставленный без жужжанья
Одинокий, почти металлический
Могбыбытьпулей
Дула утерянный адрес, стертый
Дупло расширяется
Словно аэропорт в погоду нелетную
«Да», оставленное без вопроса
Постепенно взлетает
Змей, без нити забытый, нить ткет из ветра
Наутро нутро потеряв безвозвратно
Как шрифт теряет газету и ежедневность
В кулек завернув и старость, и выстрел
Печатает вспышку на солнце
* * *
За дверью всегда остается что-то
Следов краска, ветки деревьев, касавшиеся воротника
Стрелка секундная, насекомая
Поезд без костылей, проносящийся слишком
Вытаскивай воду из крана, расстилай простынь
Там складки сияют, как рельсы
Вода, по которым клубится
Пухом набитые щеки
Щедро за окном поднимают воздух
Влаги щуплая сыпется мелочь
Оставленные с той стороны ключи
Лунные пятна, невидимые никогда
Изнанка вещей, стоящих с вещами на выход
Пустотелого колокола дребезжанье телевизионное
Между ног пальцев трава зажатая, несомая птицей щербатой
Стена каждая, опирающаяся на стоящих людей внутри дома
Тыльная рук сторона, проводящая скрежет железа
Из которого голова капает, спящая на подушке
Сына тяжесть подобная, впадин крупные бусы
На зубы нанизанные, оставшиеся от улыбки
В дупле кулака зажатые, в голосе фотографий на документах
Циферблата перевернутый конус, стертые цифры, выпитые из чашек
Язык, смачивающий раны одежды, швы крупные
Стрелки сухого песка, отутюженные, как хлебные крошки
Глаз, выдавленный замком, открытым с помощью масла, на ощупь
Письмо полученное, почерк, повторяющий губ шевеленье
Бумага, желающая зажмуриться сильно
В затылок зоркая свернутая, уходящий
* * *
Когда-нибудь эти выступы отраженье твое составят
Мягкое сложение из черствого разнообразья
Из черт, к стеклу черному приплюснутых составят
Вода уходить перестанет в стоки
Наоборот, выплывет, соберется обратно в капли
Непроливаемые, хранимые горлом непроизносимого
Телеграфом презерватива, диктующим прозрачность провала
Отраженье составят, идущее в гору, чтобы
Полностью раствориться костьми в Освенциме райском
Добровольность глазниц, воюющих за удивление взрыва
За плывущее зренье, оторванное от земного
Растущее, чтобы стать виноградом косматым
Постоянно кислым для негладких губ горизонта
Влага, краном перепоясанная, флейта соломы сломленной
Облака идут в сторону дыма
До руин ты стоишь или после?
От одежды след остается носимый
Твердеющая тобой вмятина
Падающая в снег стопа
_________________________________________
Об авторе:
ЭДУАРД ШЕЛГАНОВРодился в Ленинграде. В 1992г. поступил в СПИКиТ на курс к проф. С.Д. Арановичу «Кинорежиссура», который окончил в 1997г.
В 1993г. организовал кинолабораторию «Тескт». С 1996 по 1999 сотрудничал с киностудией «СТВ». В 1997г. был приглашен с показом и обсуждением своих работ в телевизионную программу А.Н. Сокурова «Остров» (Петербургский канал).
В 2000г. в клубе «Синефантом» ( Москва) проводил персональную кинопрограмму со своими фильмами. В 2006 г. работал над проектом «Беляев» (продюсер Е.Яцура, реж. Н.Хомерики).
В 2008г. был членом жюри кинофестиваля «Дебошир». В 2009 - 2012 гг. вел персональную образовательную кинопрограмму «Киноточка» в ГЦСИ им. Курехина, на других культурных площадках. В 2011г. – персональная кинопрограмма в ГЦСИ г.Москвы. В 2013 г. организовал видеожурнал "Фрамуга", посвященный обсуждению поэтических текстов с авторами ( участвовали А.Скидан, И.Соколов, П.Барскова, Е.Суслова).
Публиковался в журнале «Новое литературное обозрение».
Участник многочисленных кинофестивалей независимого и экспериментального кино в Санкт-Петербурге, Москве, Выборге, Осло, Оберхаузене.
скачать dle 12.1
