ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Вячеслав Харченко. Избранные fb-записи первой половины 2018 года

Вячеслав Харченко. Избранные fb-записи первой половины 2018 года




Умереть летом

Хочется умереть летом, даже не летом, а где-нибудь в сентябре, когда пройдут дожди первой декады и установится тихая пятнадцатиградусная осенняя погода. Если умираешь в январе, то и хоронить холодно, да и на могилку потом твою в лютые морозы на годовщину никто не придет.
В сентябре же лафа: птички еще не улетели, паутинки парят, друзья идут веселые и слегка поддатые. Сядут на кладбище на травку, развернут газетку с колбасой и сыром, опрокинут по пятьдесят и вздохнут: «Как хорошо, что он умер в сентябре, как радостно и прекрасно вокруг, как замечательна жизнь и утомительна смерть! Как велик мир, как мы его любим!»
И вот под эту их слезливую дурашливую дребедень мне будет лежаться легко и замечательно, словно это я сам пришел к себе на кладбище и это я сам поминаю себя и радуюсь миру. Словно я поднял с ними эти злополучные пятьдесят граммов и теперь могу говорить с ними, о чем захочу, даже о собственной смерти.


Моль

Моль съела норковую шапку. Эту шапку носил мой дед, когда ходил в «Главк» и висел там на доске почета. После него шапка досталась папе, а потом мне. Шапка не раз спасала меня от мороза. Один раз я заплатил шапкой таксисту, когда из-за длительных возлияний кончились деньги (потом конечно выкупил). Один раз ее чуть не забрали гопники, но, раздев меня догола, они все-таки нашли в заднем кармане брюк четыреста рублей и, обрадовавшись, отдали мне норковую шапку. А теперь ее съела моль.
Стоя над поеденной молью дедовской норковой шапкой я понял, что мир погибнет не от Апокалипсиса, а от мелкой прожорливой дряни.


Нищенка

При входе в метро стояла нищенка. Она была настоящая, и голосила, как собака.
У деда в детстве была два пса. Огромный цепной черно-коричневый кабель Мухтар и маленькая егозливая смешная Жучка. Когда Мухтара спускали с цепи, а его иногда с цепи спускали, потому что даже собаке нужна  хоть какая-то иллюзия свободы, Мухтар первым делом накидывался на Жучку.  Наверное, по-своему мстил. Ведь добрая безобидная Жучка всегда свободно ходила по двору, и ее даже иногда пускали в дом погреться около огромной русской печи.
И вот, когда разъяренный Мухтар накидывался на Жучку, то та заваливалась на спину, подставляла теплое розовое пузо с капельками сосков и отчаянно визжала. На крик сбегались домочадцы и уводили Жучку в дом.
Нищенка голосила как Жучка. Это был животный, отчаянный визг, такой неприятный, что большинство прохожих от нищенки отворачивалось и спешило побыстрее забежать в подземку, хотя нищенка вопила, что не ела уже третьи сутки.
Я бы тоже пробежал, но вдруг перед глазами всплыла маленькая розовая беззащитная Жучка, и я полез в карман, достал пятьсот рублей и сунул их нищенке.
Та сначала не разглядела, что я ей даю, но потом, когда я уже развернулся и нырнул в тёмную прожорливую мглу, вдруг тем же голосящим визгом запричитала  во след: «Скажи имя, скажи имя», - но я уже бежал и бежал и, конечно, не сказал ей своего имени, даже не знаю почему.


Поэты

Вышел на крыльцо покурить. Шестилетняя и пятилетняя девочки барахтались в снегу. Они толкали друг друга в грудь и кричали:
- Ты поэт.
- Нет, ты поэт.


Снегопад

3 февраля после могучего снегопада я стоял у родительского дома и наблюдал жизнь. В сугробах возились дети и лепили снеговиков, засыпанные по самую крышу машины страдали под тяжестью белых тягучих пластов и никак не могли выехать, где-то вдалеке прорвало теплотрассу, отчего в подъезде отключились лифты, а над двором плыл зыбкий водяной пар. Рядом с аварией суетились бульдозеры в окружении людей в оранжевых спецовках.
Все было как в детстве. Мне хотелось встать на лыжи и пойти в лес, или сесть на картонку и съехать с ближайшего обрыва на ледяную гладь озера, или вывести на улицу пса и пробежаться с ним вдоль футбольного поля, или зайти за угол и выжечь на снегу горячей струёй: «Я тебя люблю».
Откуда-то из-за поворота вышли подростки. Их было человек пятнадцать – мальчики и девочки. Они радостно и громко матерились, кидали друг в друга снежки, курили первые сигареты и посасывали из жестяных банок первый алкоголь. Над всей идиллией плыл жесткий рэперский гон Оксимирона.
Я смотрел на них восторженными глазами и вспомнил: «Я же рокер». Еще где-то в глубине одежного шкафа спрятанная от острых глаз жены и детей хранится моя кожаная в железных заклепках косуха. Где-то в гараже валяется мой стальной юношеский кастет и ждут нового порыва облезлые, но крепкие говнодавы.
Глядя на подростков, мне чего-то захотелось, но я сам не понял чего. Мне просто было очень тепло, радостно и весело, словно это я шагаю по занесенным снегом тротуарам под рэперский речитатив и сжимаю ладонь отвязной подружки.


Рисовать

Я не умею рисовать, ни разу не был на телевидении, но однажды рисунок, который я якобы написал, показывали по телевизору.
В Петропавловске – Камчатском проходил конкурс детского рисунка «Моя страна, моя земля Камчатка» и мама, а она рисует хорошо, решив, что ее талант передался сыну, усадила меня за акварель.
Я долго думал, что же изобразить: вулканы, гейзеры, лосось, крабы, корабли на рейде, но после долгих и тяжелых раздумий накарябал Чебурашку с мороженым, крокодилу Гену с гармошкой и уезжающий голубой вагон, на крыше которого примостилась старушка Шапокляк.
Надо признать, что получись они не очень, как-то кривовато и вяловато, но я, недолго думая, мучимый желанием славы и известности, взял почтовый конверт, положил в него акварель, и пошел спать, спокойно обо всем забыв.
Где-то через три месяца мы всей семьей сидели у телевизора. Шли региональные новости. Рассказывали о детском конкурсе. Показывали достижения и собственно картины детей: вулканы, гейзеры, красная икра, горбуша, горные лыжи, но буквально за десять секунд до окончания передачи прекрасная черноволосая дикторша объявила: «А вот пятилетний Славик Харченко, нарисовал нам Чебурашку», - и показала на весь экран как бы мой рисунок. Чебурашка там был без мороженого, Крокодил мужествен и суров, у Шапокляк в уголочках глаз появились морщинки доброты, поезд смахивал на «Красную стрелу», но голубую. Над всей картиной висел дух гениальности, немыслимый для моих корявых лап.
Я, то ли обрадовался, то ли застеснялся. Всю ночь я ворочался и не мог уснуть, мама пришла поцеловать меня перед сном, но я не подставил ей щеку, но утром, хорошо выспавшись, я почему-то забыл об этой истории.


Роботы

Уже сейчас есть роботы, пишущие программный код. Исчезает, казалось бы, незыблемая профессия программиста. Скоро доберутся и до меня: технического писателя. Кому нужны инструкции по пользованию программами, если программы будут писать программы.
Мир видится армией бездельников на пособии, просматривающих фильмы, ведущих блоги и занимающихся виртуальным сексом.
Самое сложное будет тем, кто не может ничего не делать. Их будут отлавливать гестапо будущего и помещать в лагеря для желающих постоянно что-то делать. Там будут стоять ряды станков, на которых будет производиться никому ненужная продукция. Сразу после смены всё произведенное отправляется в утиль. Усталые заключенные под вой роботов с берданами и железными доберманами помещаются в бараки.
Вдоль нар ходят стальные надзиратели и стегают нагайками: «Петров, ты еще хочешь работать? Харченко может по пивку? Розенштерн, тебя ждут Мальдивские острова».
Упрямые Петров, Харченко и Розенштерн сжимают губы, ходят желваки, горят глаза. Они хотят работать. Они ждут семичасового гудка, чтобы пойти на смену, измазаться в копоти и гари, сделать никому ненужный план, построить никому ненужные дома, оплодотворить с десяток резиновых баб, написать тысячу верлибров.


Музы

Курю на литературном мероприятии. Подслушиваю разговор муз.
- Сегодня прочли три стишка, посвященных мне.
- А мне только один. Где справедливость?


Опрос

Сбербанк прислал предложение пройти опрос. В награду обещал электронную книгу. Долго думал, потом решился. Страдал и мучился, но ожидание книги гнало вперед. Я даже ответил на вопросы, откладываете ли вы деньги на будущее и верите ли вы в пенсионные накопления.
После морального эксгибиционизма мне предложили: «Успех к вершине. Пособие для начинающих», «Илон Маск и все, все, все», «Сбербанк как сердце твое».
Я ждал Бунина, я искал Олешу, я алкал Коэльо.
Жизнь - тлен…


Здоровое питание

Шел дождь, невеселый, крупный, но редкий. Я брел в магазин здоровой пищи, потому  что решил изменить жизнь.
Не скажу, что меня что-то беспокоило, но добравшись до сорока семи лет, я вдруг понял, что сделал очень мало. Это гнетущее чувство стало посещать меня каждое утро, когда я смотрел на свое отражение в зеркале, чистил зубы, брился, умывался и насвистывал «Дорз».
Вот возьмем, например, соседа напротив Павла, он ковщик, он внучатый племянник Есенина, он колокола льет. Дряхлый электрик Семеныч из 107-ой квартиры запускал космическую станцию «Мир», Мария Ивановна из 111-ой строила завод «Москвич», а я занимаюсь хернёй.
Поэтому для будущих свершений я решил продлить свои годы любым доступным мне способом, а самая простая возможность – это изменить питание.
В магазине мне открылись полки с качественным товаром: российские сыры, выдержанные год, а не созданные за неделею в барокамере, молоко, прокисающее через пять дней, кефир давно позабытого цвета и запаха, колбасы, которые необходимо съесть за три дня, нерафинированное краснодарское подсолнечное масло, курицы, не обколотые антибиотиками, и минеральная вода без газа и пузырьков. Все полезное, качественное, но безвкусное и дорогое.
Глаза разбегались, руки чесались. Я купил сыр  и Айран, вышел на улицу и задумался. Дождь почти перестал. Откуда-то из-за туч вылезло сонное вечернее светило и вялые кошки выпрыгнули из подвалов на улицу.
Я сжимал пакет со здоровым питанием и судорожно искал по карманам зажигалку и пачку сигарет. Но их не было, наверное, забыл дома. Тогда я свернул в ночной ларек к Ашоту. Он улыбнулся и поприветствовал меня:
- Привет!
- Салам, - ответил я и купил у него Мальборо-лайтс, буханку белого хлеба, от которого меня пучит, норвежскую селедку, запрещенную мне из-за гастрита и копченую грудинку, которую мне тем более есть нельзя.


Роналдо

Я шел на Роналдо. Я видел Пеле по телевизору, а Марадону живьем, поэтому шел на Роналдо. Все вокруг в Сочи шли на чемпионат мира по футболу, а мне нужен был Роналдо.
Когда мы с братом уселись на трибуны в окружении португальцев, уругвайцев, китайцев, американцев, арабов, африканцев и дождались выхода команд на поле, то я первым делом спросил Витю:
- Где Роналдо, - и он уверенно ткнул пальцем куда-то вниз.
- Такой маленький? - спросил я. Мы сидели очень высоко, на последнем ряду, я не различал номеров, а игроки казались букашками.
- Он не маленький, он под два метра, - ответил брат.
- А когда он забьет, - спросил я.
- Забьет, смотри.
Вокруг бесновались трибуны, прыгали девушки и парни, суровые брутальные мужики пили пиво и распевали песни на испанском и португальском языках, развевались огромные разноцветные знамена. Болельщики то и дело вскакивали, размахивали руками и кричали что-то удивительное, потрясая кулаками или смешно дрыгаясь всем телом.
Но Роналдо не забивал. Ему даже не давали мяч. Наверное, он провинился перед командой.
Но вдруг он его получил, брат вскочил с кресла и что-то закричал, я тоже подпрыгнул, но Роналдо умильно попрыгал вокруг мяча, ковырнул газон бутцой и упал носом в зеленое поле.
Я сел в кресло и зарыдал. Брат дал мне платок:
- Не реви, он еще забьет, вытри слезы.
Но Роналдо все не забивал и не забивал. Мяч еще пару-тройку раз попадал к нему, но накаченные и злые уругвайцы налетали на Роналдо коршунами и отбирали мячик, чтобы он ни в коем случае не забил гол.
С футбола мы шли в разном настроении. Витя радостно и весело вышагивал и влюбленно рассказывал мне о футболе, а я был подавлен, потому что Роналдо не забил.
Сочи, погруженный в ночную мглу, сверкал разноцветными огоньками, и мне было так жаль Роналдо, что я всю дорогу молчал, а Витя думал, что я проглотил язык от восторга.


Курение

- Закурить есть?
Сначала моя рука дернулась к карману, но в последний момент я ее остановил, потому что рассмотрел просящего. Это был прилично одетый ухоженный мужик моего возраста в два раза больше меня и в два раза толще меня. Это не был бомж, или пенсионер, или студент. Просто огромный чистый ухоженный мужичара.
Поэтому я одернул руку от кармана и прошел мимо, ничего не сказав, к тому же в этот момент я обдумывал последний стих Пуханова про крабов. Стих мне не то, чтобы понравился, но в нем Пуханов писал, что уже десять лет не курит и не пьет и спокойно может заплыть на середину залива. Меня мучили зависть и горечь. Я плавать не умею, выкуриваю полторы пачки дорогих сигарет в день, да еще и люблю по пятницам после работы выпить пива.
Поэтому я прошел мимо мужика и ничего не сказал.
- Ты что глухой?
Я шел и молчал.
- Ты что, тварь, оборзел, отвечай?
Я молчал.
Я услышал топот, кто-то догонял меня. Потом меня подняли на два метра над землей и начали трясти. Я еле удерживал пачку с десятью сигаретами (дневная норма) и следил, чтобы не выпали банковская карточка и паспорт.
Меня потрясли минут пять и бросили в кусты. У метро Марьина Роща есть пустырь, поэтому кусты были.
- Тварь, - послышалось мне еще раз.
Я медленно встал с земли, отряхнулся и взбодрился. Мой обидчик удалялся к подземному переходу.
Отойдя на приличное расстояние, я крикнул ему в спину:
- Свои купи, - и побежал к отходящей маршрутке.
Водитель дождался, когда я, запыхавшийся, впрыгнул, и закрыл дверь.
Двухметровый красный мужичара грозил мне кулаком через стекло, а я стоял и думал о вреде курения.


Неформал

Я проснулся в субботу около десяти часов и решил сходить в парк. До него километр. Побрился, умылся и вышел на улицу. Солнце улыбалось ярко и весело, и мне хотелось, чтобы в парке было ярко и весело, потому что иногда именно это и нужно.
Пешком идти не хотелось, я сел в маршрутку и проехал пять остановок до Кузьминок, потом вышел, оглянулся и двинулся по главной аллее.
Здесь мне знаком каждый куст. Здесь двадцать лет назад я любил красивую девочку. Здесь я встретил другую красивую девочку, и чуть не влюбился в нее, за этим поворот стоял пивной ларек, и я любил сидеть на берегу прекрасного пруда на темной выцветшей лавочке, курить сигареты и потягивать из горла зеленой бутылки жигулевское пиво, закусывая жареным бараньим шашлыком из окрестных палаток и стуча по дереву воблой.
Мне все здесь знакомо, но вдруг я почувствовал: что-то меняется в пространстве. Мне навстречу стали попадаться неформалы: татуированные и пирсингованные подростки и взрослые с розовыми, фиолетовыми и зелеными волосами в рваных джинсах, ехавшие на роликовых конках, скейтах и гироскутерах.
Неформалы шли колоннами, тысячи и тысячи неформалов без пива, беляшей и семечек (они глотали попкорн!). Неформалы катались на каруселях, прыгали на тренажерах, запрещали мне разводить костер и выпивать на лавочке (из всех горячительных напитков я нашел только автоматы с кофе). Когда я попытался закурить сигарету, ко мне подошли четыре огромных добрых неформала и потребовали, чтобы я потушил сигарету, потому что в колясках сидело и лежало еще с десяток маленьких пухленьких неформальчиков.
Я стал искать любимый куст, но он был забетонирован. Я пошел к любимому дереву, но вместо него красовалась неформальная сиреневая пластмассовая сакура, мигавшая тысячью неоновых огоньков, на месте любимого пруда с жабами, лягушками и уточками красовался мраморный помпезный фонтан. У собак забирали какашки, кошки не гонялись за голубями, голуби не просили крошек. Исчезли рыбаки. С прудов, раскинувшихся голубой гладью, пропали беззубые красные пенсионеры и пенсионерши, которые здесь уже двадцать лет покачивали удилищами и тягали золотоголовых карпов и карасей. Их не было. В глубине парка пропали грибы, даже сыроежки.
Над всей идиллией летали автоматические дроны. Толпа неформальных детей тыкала в них пальцами, объедаясь гамбургерами, пиццей и кока-колой.
Я сел на отличную новую блестящую лавочку. Оглянулся по сторонам и вдруг понял, что в своей футболке «Битлз», кепке «Ну, погоди!», трениках с полосками и тапочками-вьетнамками неформалом уже являюсь я.
Мне представилось, что я сижу в зоопарке в клетке, на клетке табличка «Неведомая зверушка». Неформальные дети тыкают в меня палками и суют мизинчики сквозь прутья клетки. Неформальные родителя одергивают их и кричат с ужасом: «Прокл, Варвара, Святополк, уберите ручки, оно кусается!»


Тайна третьей планеты

Когда я вошел в кофейню брать американо, то на жидкокристаллическом экране главный злодей Глот из мультфильма «Тайна третьей планеты» грыз прутья железной клетки, а вокруг него прыгал прямоугольничек на ножках, переливаясь всеми цветами радуги.
Я не мог оторваться от картинки, хотя уже подошел к кассе. Девочки (все пять), продающие кофе, увидев мой интерес, тоже развернулись. Мы стали вместе смотреть мультик. Корабль «Буран» с капитаном Кимом, Алисой, ее папой и Громозекой летели на милую и уютную Землю, этапируя кровожадных пиратов.
Сзади стояли иностранцы, может, даже и американцы, говорили они на английском языке. Они ничего не понимали в мультике, но ни один из них не попытался прервать эти странную идиллию единения продавца и покупателя.
Через пять минут пошли титры, я очнулся, зашевелились и девочки. Мне пробили заказ, я сел у окна. По экрану бегали Том и Джерри, но американцы почему-то на них не обращали никакого внимания.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 479
Опубликовано 01 сен 2018

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ