ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Малика Икрамова. ДЕНЬ ПОЖИЛОГО ЧЕЛОВЕКА

Малика Икрамова. ДЕНЬ ПОЖИЛОГО ЧЕЛОВЕКА


(пьеса в шести действиях)

 
Действующие лица:

АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА - высокая, крепкая и сухая старуха. Одевается просто, но элегантно.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА - полная, рыхлая, шумная, молодящаяся сентиментальная старуха. Из-за обилия в одежде рюшей, искусственных цветов и воланов выглядят чуть-чуть вульгарно.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ – жизнерадостный, восторженный и бодрый старик, полноватый и с заметным брюшком. В прошлом - музыкант, флейтист. Носит бархатные костюмы, щеголеват и галантен.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ - красивый худой старик, носит бороду, очки, сосредоточен на своих внутренних переживаниях.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА - незаметная, маленькая и тихая старушка, молчалива, но не угрюма.
ТАНЯ - славная, добрая девушка, медсестра.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ – доктор, серьёзный молодой человек.
ТАМАРА – медсестра, простая, бойкая женщина средних лет, шумная, бесцеремонная и громкоголосая.
ВЕРОНИКА - крупная, вульгарная женщина. Дочь Любови Ивановны.
ДЕТИ-ШКОЛЬНИКИ - мальчики и девочки 8-10 лет. 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ


Картина 1

На сцене - большая светлая комната. Несмотря на попытки сделать её по-домашнему уютной, ощущается казённость помещения. Слева и справа находятся двери, над дверью слева - большие часы. Вдоль стены справа на столике  - телевизор. Прямо - большое окно. За окном видны зеленые купы деревьев. В комнате, справа за столом, играют в шахматы Игорь Моисеевич и Дмитрий Алексеевич. На диванчике слева расположилась с вышивкой Любовь Ивановна, рядом на кресле учится вязать Ольга Фёдоровна, постоянно сверяясь с руководством. За небольшим журнальным столиком посреди комнаты расположилась Альбина Семёновна, она раскладывает пасьянс. Одна нога у неё перебинтована эластичным бинтом возле лодыжки и покоится на низеньком табурете.

ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (явно скучая за шахматами и взглянув на свои часы). Что-то Танечка задерживается...
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (не отрываясь от карт). Придет Ваша драгоценная Танечка, никуда не денется. Ну не смотрите Вы такими щенячьми глазами. Может девочка опоздать хоть раз в жизни? Да к тому же Ваши часы как всегда спешат.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (взглянув на настенные часы, потом на свои). В самом деле! Опять убежали. (Переводя время на своих часах, посмеиваясь.) Все куда-то торопятся, торопятся…
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Шах.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (всполошившись). А?! (Впивается взглядом в доску и вороша на своей голове остатки шевелюры.) Да-да-да-да-да. Как же это я проморгал Вашу ладью?

В это время Альбина Семёновна с раздражением сгребает карты и начинает заново тасовать колоду. 

ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Что, Альбина Семёновна, опять пасьянс не вышел?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Прямо наказание какое-то. В последнее время этот пасьянс категорически отказывается у меня сходиться.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Да и оставьте его, Бог с ним совсем. Лучше погадайте нам. А, Альбина Семёновна? Ну, голубушка, ну, прошу Вас. Нам известно, что Вы на это дело мастерица. (Театрально.) Ну, откройте нам, кудесница, нашу судьбу.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Бросьте, Люба. У нас всех здесь одна судьба - казённый дом, пустые хлопоты, а там и крест... Не к чему и карты раскладывать.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (машет на неё руками). Тьфу на Вас, тьфу!
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Это Вы, Альбина Семёновна, просто после вчерашнего падения в таком мрачном расположении духа. А я, друзья мои, признаться, на жизнь свою иначе смотрю. Более, так сказать, оптимистично.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да? Это интересно. Ну, так расскажите нам, на чём же основывается этот Ваш оптимизм.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ  (горячась). Да на всём, на всём! Вот, например, вы знаете – природа…. Это же уму непостижимо как все это устроено! Только сойдёт снег – да, нет, даже ещё не сойдёт совсем, а только прожжёт в нем солнышко кое-где проплешинки, так сказать – и вот уже глядишь, - откуда ни возьмись, появляются на них цветочки… Белые, желтые, голубые…. И ведь крохотные совсем, хрупкие, а не боятся! Да, не холода, ни снега – не боятся! Стоят себе, цветут. А проходит неделя, другая – посмотришь, а их уж и следа не видно, и на их  месте другие цветы растут. И так и пойдёт, так и пойдет до зимы – что ни неделя – все другие цветы и травы – одни за другими, одни за другими, как статисты на сцене. Тут не то что пресытиться, наглядеться на них не успеваешь. Сегодня думаешь: ну, уж лучше этого цветка и быть не может. А завтра, смотришь, вырастет вдруг такая прелесть, что и сказать невозможно… А ведь раньше я их и не знал вовсе, не замечал, не видел – некогда было кругом себя оглядеться, все какая-то гонка бесконечная была – репетиции, аэропорты, гостиницы, концерты, снова репетиции… Я ведь, друзья мои, только здесь и понял, что год – год-то ведь это очень долго!
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (со вздохом, про себя). Да, год это очень долго…
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (не услышав, воодушевленно). А общение? Нормальное, человеческое общение? Ну, как мы общались с коллегами в оркестре: «Привет!» - «Привет!». «Как дела?» - “Да нормально» - Всё! Ни обмена сокровенными мыслями, ни разговоров о высоком, о вечном… (Машет сокрушенно рукой.) «Привет!» - «Привет!». (Снова воодушевляясь, глядя по очереди на всех присутствующих.) Друзья мои, я хочу, чтобы вы знали, как я вам всем благодарен за возможность поговорить по душам, открыто, не таясь! Для меня это, для меня… (расчувствовавшись, начинает всхлипывать).
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (подходит к нему, гладит по плечу). Игорь Моисеевич, успокойтесь, дорогой. Вы это всё очень хорошо сказали. И я с Вами совершенно согласна. Я лично абсолютно убеждена, что старость это не скорбное ожидание смерти, это время познать себя, время возможностей, время выбора, если хотите.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (фыркнув). О каком же это выборе Вы, Ольга Федоровна, толкуете, не пойму. Самому дотащитесь до уборной или сходить на утку?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Не упрощайте, пожалуйста. Я хочу сказать, что у нас всех, наконец, появилась возможность делать то, о чём мы мечтали. Просто раньше на это всё не было времени. Я, вы знаете, искусствовед по профессии. Спросите меня, к примеру, про гобелен какой-нибудь, так я вам расскажу про него всё – и век изготовления, и страну, и технику, и… ну, словом, всё. А сама? Сама-то я не то, что ткать, пуговицу к рубашке едва могла пришить. Ну, не смешно разве? Ах, если бы вы знали, как я завидовала в молодости нашим музейным бабушкам…
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Музейным бабушкам? А, это Вы про тех сердитых старух, которые сидят в углу на стуле и ругаются на посетителей?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну да. Помню, они вечно что-то вязали – то носки, то шапочку… А я всё собиралась, собиралась подойти к ним, попросить научить меня, но… всё как-то не складывалось. Из запасника музея уходила я поздно, когда музей уже закрывался для посетителей. Ну, и понятно, бабушки тоже уже все по домам расходились. А в рабочий день и вовсе невозможно было – бабушкам надо за посетителями следить. (Усмехаясь.) Так что приходится мне теперь по книжке учиться… И вот - мои первые успехи. (Показывает безобразно связанный шарф. Все весело смеются.)
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Дмитрий Алексеевич, а Дмитрий Алексеевич?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (очнувшись). Да?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Ну, а Вы что скажете?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да что… Боюсь, в данном вопросе я скорее соглашусь с Альбиной Семёновной. Лично у меня не осталось ни желаний, ни оптимизма – ничего. Да и сам я себя уже давно мертвецом ходячим почитаю.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну что Вы такое говорите? Вы - крепкий, здоровый, здравомыслящий мужчина. Как Вам не совестно? В Вашем возрасте люди ещё женятся.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Возраст, возраст… Что - возраст? Возраст тут не причем. У меня все амбиции и желания уже лет тридцать назад как умерли. И сам я для жизни умер. Да, в тот самый миг как я узнал, что мой сын, мой сын… (пытается справиться с собой). Ходил на работу, ел, пил, спал, разговаривал, а сам знал про себя – я мертвец. Мертвец, понимаете? Пока жива была Верочка, жена моя, я ещё хоть перед ней пытался вид делать, что всё хорошо, что надо жить дальше. Бодрился, хорохорился. Не знаю только, верила ли она? Актёр я неважный… Ну, а не стало Верочки, и мне жизнь не нужна стала. Зачем? Для чего? Кому я нужен теперь? (Безнадёжно машет рукой).
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (утирая слёзы). Дмитрий Алексеевич, голубчик, ну что Вы? А я? А мы? Как же все мы? Мы-то Вас все любим…
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Хотите, я Вам свяжу шарф?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (встаёт). Простите. (Порывисто уходит).


Картина 2

ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (причитая): Боже мой! Это настоящая трагедия… А я-то, я-то?! Я-то ведь ничего не знала. Почему умер сын Дмитрия Алексеевича? Какая-то страшная болезнь?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (бесстрастно). Несчастный случай. Погиб на стройке.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (утирая слёзы). Да, нет, Вы что-то путаете, Альбина Семёновна.  У Дмитрия Алексеевича сын был врачом. Он как-то мне рассказывал. Что ему делать на стройке?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (жёстко). И, тем не менее, он погиб на стройке. Можете быть уверены, Игорь Моисеевич, я ещё из ума не выжила, знаю, о чём говорю.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Ну, тогда всё понятно. Раз он доктор, так он, наверное, оказывал помощь какому-нибудь рабочему, и сам пострадал…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (холодно). Это, конечно, было бы очень героично, но на стройке он оказался вовсе не связи со своими профессиональными обязанностями.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. А что же он там делал тогда?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (холодно). Он там арматуру вязал.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Арматуру?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Видите ли, милейший Дмитрий Алексеевич не всё вам рассказал. Дело в том, что они поссорились с сыном.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Поссорились? Но из-за чего?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Из-за его женитьбы.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Простите, Альбина Семёновна, но мне кажется, Вам не стоит обнародовать то, что Дмитрий Алексеевич не счёл нужным нам сообщить.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (заинтересованно). Нет, нет, пусть расскажет. Им не нравилась его жена?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ему (с ударением на этом слове) не нравилась его жена. Ну, ещё бы! Сын прославленного архитектора, врач, окончивший институт с красным дипломом, прекрасный диагност с великолепным будущим – и какая-то провинциальная девица. Кажется, она работала в его больнице медсестрой.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Альбина Семёновна, я прошу Вас, прекратите.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (отмахиваясь от Ольги Фёдоровны). Ну, погодите. И что, он прогнал их из дома?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Как Вам сказать? Не то, чтобы прогнал, но они поссорились, и сын сам решил уйти из дома. Ну и, чтобы снять для себя и своей жены угол, мальчик подрабатывал по вечерам на стройке. Да, вот такая грустная история.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Но, простите, Альбина Семеновна, откуда Вы всё это знаете? Сам Дмитрий Алексеевич не мог Вам это рассказать, я уверен - Вы с ним едва общаетесь.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (веско). Я дружила с его женой. И прекрасно знала его сына, Антона.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Ничего не понимаю. Раз Вы дружили с его женой, значит, должны были знать и Дмитрия Алексеевича, так?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Я его знала.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. И ведете себя как чужие? Не понимаю… В голове не укладывается!
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Я ведь дружила не с Дмитрием Алексеевичем, а с его женой, Верочкой. С ним у нас всегда было очень мало общего, а после смерти Верочки его и совсем не осталось.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. А что стало с женой его сына, медсестрой?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Не имею ни малейшего представления. Возможно, Дмитрий Алексеевич и был в чём-то прав. Эта бессердечная девчонка даже не пришла на похороны Антоши. И больше они о ней никогда не слышали.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (утирая слезы). Это так ужасно, так ужасно! Что может быть хуже смерти детей?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, например, когда они избавляются от стариков-родителей, сплавляя их в дом престарелых.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (вскидываясь). Это Вы обо мне?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (невозмутимо). Я никого не имела в виду.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Нет-нет, это Вы обо мне, я знаю! Но так это всё не правда. Не правда! Меня никто не сплавлял, как Вы изволили выразиться. Просто … Просто так сложились обстоятельства, что мне пришлось сюда переехать. Временно. Временно, Вы слышите?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (как бы про себя). Да-да. Нет ничего более постоянного, чем временное.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (закипая). Нет, Вы невозможны. Не возможны!
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Успокойтесь, успокойтесь дорогая. Не нужно никому ничего доказать.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Но, согласитесь, всё-таки это очень неприятно - слушать, как незаслуженно оскорбляют подозрениями твою семью.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Да Вы не принимайте близко к сердцу. Я уверен, Альбина Семёновна совсем не имела в виду Вашу дочь. (К Альбине Семёновне.) Правда, Альбина Семёновна?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Вы же слышали, я уже сказала, что никого не имела в виду.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (обрадованно). Ну, вот видите. И Вы напрасно себя расстраиваете.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Совершенно напрасно, тем более что мы все знаем Ваши обстоятельства. Ну, что поделать? Служба есть служба.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Да, дипломатическая работа – это не шутки. Куда пошлют, туда и поедешь.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Вы, кажется, говорили, что Вашего зятя направили в Алжир?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. А? Да… Вы понимаете? Такая даль! Я даже не представляю хорошенько -  где это? Знаю только, что в Африке.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. В Северной части. Рядом с Тунисом.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Да? Я так плохо знаю географию… Ну и вот, зятя командировали в Алжир и вся семья вынуждена была ехать с ним. А мне что делать прикажете? Ну, куда мне, в мои годы, в Африку? Там же, знаете, такой тяжёлый климат - жара страшная, духота. Уж дочка меня уговаривала, уговаривала... И я даже с доктором своим советовалась, так вот он мне категорически заявил – этот климат меня убьёт.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Да, в нашем возрасте резкая смена климата, это я вам скажу – проблема!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Вот мы и решили, что я пока поживу здесь. Все же не одна, правда?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Вы все правильно сделали, дорогая.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (оживляясь). Вы думаете?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну, конечно. Ну, хорошо, вот поехали бы Вы в этот Алжир. Ну, и что бы вышло? Слегли бы там от жары, и всем бы мучение одно было.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. А здесь Вы у нас как огурчик сохранитесь до их возвращения. Они Вас не узнают – посвежели, похорошели…
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (краснея). Бросьте, Игорь Моисеевич! То же скажете – похорошели!
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (галантно). Истинная правда – похорошели! Как роза расцвели.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (смеется). Да Вы, оказывается, настоящий дамский угодник! Ох, я Вас!
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (неожиданно). И надолго Вашего зятя в Алжир послали?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (сухо). Точно не помню, кажется, на пять лет.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, за это время много воды утечёт…
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Альбина Семёновна, ну хватит. Ей-богу, хватит.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. В чём дело, Ольга Федоровна?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. В самом деле, Альбина Семеновна, давайте прекратим.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, знаете! От Вас, Игорь Моисеевич, мне вообще странно это слышать. Кажется, это именно Вы не долее четверти часа назад благодарили нас за возможность говорить по душам – открыто и не таясь? И разве не этим мы сейчас занимаемся, а, Люба?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Да Вы просто мне завидуете.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Я?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Да. Завидуете, что у меня есть дочь, и внук. И что они меня любят.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (саркастически). Нисколько в этом не сомневаюсь.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Нет, я же вижу - Вы мне не верите. Но я Вам сейчас докажу. Сейчас… (Роется в сумке, достаёт пачку писем.) Видите? Это все письма моей дочери. Вон их сколько. А знаете, что она мне пишет? Где же это? А, вот: «Милая мамочка! Все мы по тебе здесь ужасно скучаем. Жду-не дождусь нашего возвращения, чтобы всё у нас было по-старому, чтобы снова мы зажили все вместе и никогда не расставались. Береги себя, моя родная…» Ну, и так далее. (Складывая и убирая письма в сумку, с победным видом.)
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (восторженно). Чудесное, чудесное письмо. Оно всё проникнуто любовью.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Любовь Ивановна, Вы можете гордиться дочерью. Её слова говорят сами за себя.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (Альбине Семёновне). Ну, и что Вы теперь скажете?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (невинным тоном). Звучит неплохо. А скажите, Люба, фотографии Вам дочь не присылала?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (растерянно). Фотографии? Н-н-нет…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (тем же тоном). Ну, так Вы бы попросили ее прислать со следующим письмом фотографии. Мы хоть посмотрим, какая она, эта Африка.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (ведясь на удочку). В самом деле! Это должно быть невероятно интересно! Дикая первозданная природа, африканские закаты, экзотические растения… Очень, очень любопытно было бы посмотреть, Вы не находите, Ольга Фёдоровна?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Разумеется.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (с заминкой). Хорошо. Хорошо, я попрошу дочь. Она только рада будет, я уверена.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (мечтательно). Дети… Дети – это так хорошо. Это – замечательно. Это то, ради чего стоит жить.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну, так, а что же Вам, голубчик, помешало обзавестись детками?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (разводя руками). Не знаю. Как-то все недосуг было, все, думалось, успею ещё. Пока для себя поживу. Да и маму не хотелось расстраивать…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Что, Ваша мама не хотела внуков?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Нет, я боялся, что мама не сойдется с моей избранницей характером. Характер-то у нее был - будь здоров! Она меня одна растила, без отца. Во мне души не чаяла, всю жизнь на меня положила. Да... Так вот я и жил для себя… А когда мама умерла, мне уж и поздно было семью заводить. Да-с… Вот такие вот дела. Ну а Вы, Ольга Фёдоровна?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. А меня никто замуж не звал. Так весь век и просидела в девках.


Картина 3

В комнату оживленно входит Таня. В руках у неё букет ромашек.

ТАНЯ. Доброе утро! Доброе утро! (Протягивает к ним букет.) Правда, красота? Я его сейчас в вазу поставлю. (Ставит букет в вазу на столе и оборачивается к старикам, смотрит на них внимательно.) Та-а-а-к. Ну, признавайтесь, что тут у нас случилось? Опять ссорились без меня?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Ну, что Вы, Танечка. Мы… вовсе нет. Мы общались, вспоминали разные интересные случаи из жизни… Ольга Фёдоровна?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Да-да. Нам, старикам, всегда есть что вспомнить.
ТАНЯ (уперев кулачки в бока, вопрошающе). Альбина Семеновна?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (раскладывая карты). Не придумывайте, Таня. У нас все как всегда – Ольга Федоровна вяжет, мужчины сражаются в шахматы, а мы с Любовью Ивановной гадаем. (Протягивает колоду Любови Ивановне.) Люба, снимите. Нет, левой рукой. (Раскладывает карты, затем внимательно вглядывается в них). Ах, как интересно…
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (бросаясь к ней и смотря в карты). Что? Что? Что там?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Бубновый туз и девятка… Это означает радостное известие. Так, а что здесь? А здесь у нас трефовый валет. Ну, поздравляю Вас, Люба, - Вас ждет послание от поклонника. (Все радостно изумляются).
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (смущаясь, но довольно). Да ну Вас! Не верю. Ни одному Вашему слову не верю. Вам бы лишь посмеяться.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (пожимая плечами). Опять не слава Богу. Вам не угодишь.
ТАНЯ. Альбина Семёновна, а как Ваша нога?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (делая вид, что не слышит). Что?
ТАНЯ (нарочито громко). Как Ваша нога?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. А… Благодарю Вас, значительно лучше.
ТАНЯ (подходя к ней и взглянув на ногу). А! Да Вы… Да Вы что! Это по-вашему, значительно лучше?! Да Вы посмотрите только, как она опухла. Вот зря я Вас вчера послушалась. Надо было сразу к доктору обратиться.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. И не подумаю. Я сроду к врачам не обращалась. А теперь поздно и начинать.
ТАНЯ (решительно). Иду звонить доктору.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (ей вдогонку). Таня не смейте, Таня!
ТАНЯ (заткнув уши руками). Ничего не слышу, ничего не слышу… (Уходит в левую дверь).


Картина 4

В правую дверь входит Тамара с плотным конвертом в руке.

ТАМАРА (входя и оглядываясь). Здорово. Танюха где?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Она вышла. Передать ей, что Вы ее искали?
ТАМАРА. Да ладно, после зайду. (Собирается уходить, вдруг вспоминает что-то и хлопает себя по лбу.) Чуть не забыла… Слышь-ка, Любовь Иванна, письмо тебе. Второй день ношу, а отдать забываю. (Лезет в карман халата.) Держи. (Уходит.)
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (ей в спину). Тамара, подождите… Тамара!
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (радостно). Поздравляю, поздравляю. От дочки письмо? Прекрасно! Прекрасно!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (недоуменно вертя в руках конверт). Нет... Тут написано -  Ходасевич Альберт Львович. Я не понимаю...
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (встревоженно). Что такое, дорогая?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Я не знаю никакого Ходасевича. Это, наверное, ошибка.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (задумчиво). Ходасевич… Ходасевич… Что-то чрезвычайно знакомое.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Позвольте взглянуть? (Берёт письмо.) Всё верно. Письмо адресовано Вам. Открывайте, не бойтесь.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Да? Ну, хорошо. (Бросает взгляд на Игоря Моисеевича, который как-то странно трясёт головой). Что с Вами?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (застенчиво). Знаете, мне кажется, у меня звенит в ухе… А Вы ничего не слышите?

Все прислушиваются и слышат доносящийся издалека звон.

ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну, да, так и есть. Успокойтесь, Игорь Моисеевич. Это с верхнего этажа, экстренный вызов сестры. Опять, похоже, Тамару разыскивают. 
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Эту Тамару надо на время дежурства на цепь сажать, чтоб по этажам не бегала. Вечно её по коридорам носит. С утра до ночи звонок трезвонит… О, вот опять, слышите?

Трель звонка становится всё громче и требовательнее.

ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (открывает конверт, вертит в руках письмо). Странно, как всё-таки это странно… (Читает.) Ах! (Хватается за сердце.) Друзья мои, друзья мои! Вы только послушайте! (Читает вслух.)
«Глубокоуважаемая Любовь Ивановна! Мне понадобилось целых пятьдесят лет, чтобы набраться храбрости и написать Вам. С того самого момента как я впервые увидел Вас на сцене в роли Адели из «Летучей мыши», Вы безраздельно завладели моим сердцем. Ваш чудесный голос, непревзойденная грация и блистательная игра на всю жизнь сделали меня Вашим преданным поклонником. Драгоценная Любовь Ивановна! Обращаюсь к Вам с просьбой. Все эти годы я мечтал написать Ваш портрет, но, мне казалось, что мастерства моего было тогда недостаточно, чтобы передать всю Вашу прелесть на полотне. Теперь мне кажется, я готов. Я стал неплохим художником. Некоторые даже говорят, выдающимся художником. Но, это, мне думается, преувеличение. Если Вы будете добры дать мне Ваше благословение на эту работу, я почтительнейше хочу вас попросить самой выбрать образ, в котором бы Вы хотели, чтобы я написал Вас. Если же Вы сочтёте возможным отправить мне Вашу фотографию, с которой я мог бы написать портрет – признательность моя была бы безгранична.
Ваш горячий поклонник, Академик Российской академии Художеств, Альберт Ходасевич».
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну, конечно! Как я могла забыть? Любовь Ивановна, это прекрасный художник. Удивительный! Я помню ещё его студенческие работы. Он уже тогда был на голову выше своих однокашников. А его более поздние работы просто поразительны.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (удовлетворенно). Ну что, Вы теперь скажите, Любовь Ивановна? Вы по-прежнему не верите картам?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (поражённо). А! Карты! Да, карты… Постойте, ведь это все так, как Вы предсказали! (Бежит обнимать и целовать ее, несмотря на попытки Альбины Семёновны увернуться.) Альбина Семёновна, волшебница, ну все ведь сходится! Поклонник! Радостное известие! Туз, девятка... Господи, я сама не своя… Что мне делать?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Ну, разумеется, соглашайтесь.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Соглашайтесь, соглашайтесь!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (радостно растеряна). А фотографию? Какую ему отправить фотографию? Как вы думаете? Из «Сильвы» или из «Марицы»? В «Марице» у меня был очень красивый костюм. Или из «Принцессы цирка»? Там у меня такая хорошенькая шляпка, она мне очень шла…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Люба, Вы лучше принесите Ваш альбом с фотографиями сюда, мы все вместе посмотрим.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (срываясь с места). Да, я сейчас, сейчас! (Выбегает из комнаты в правую дверь).


Картина 5

В левую дверь входят Таня и серьёзный молодой человек с докторским чемоданчиком.

ТАНЯ. Прошу любить и жаловать. Денис Владимирович - наш новый доктор, вместо Карины Арменовны. Представляете, так повезло – я звоню в поликлинику, а там говорят, что доктор здесь. И я его прямо в дверях поймала.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (с умилением). Ах! Ну совсем молоденький…
ТАНЯ. Доктор в этом году закончил ординатуру, будет работать у нас.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. А Карина Арменовна? Что с ней?
ТАНЯ. Она ушла на пенсию. Между прочим, скажу по секрету (доктору) – Денис Владимирович, не слушайте (старикам) - доктор закончил институт с красным дипломом и в поликлинике его очень хвалят. Да-да-да! (Снова к доктору.) Денис Владимирович, у Альбины Семёновны вчера подвернулась нога, посмотрите, пожалуйста.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (немного смущён всеобщим вниманием). Может быть, лучше в комнате?
ТАНЯ. Да, конечно. Альбина Семёновна, давайте я помогу. (Бросается поднимать её.)
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (вырывая руку, встает сама и ковыляет с помощью двух палок). Оставьте, Таня. Что Вы со мной как с беспомощной старухой? Я, слава Богу, пока в состоянии сама справиться. (Доктору, повелительно.) Идёмте.

Альбина Семёновна, а следом за ней доктор, удаляются в правую дверь.


Картина 6

Комната Альбины Семёновны, обставленная красивой, но слегка обветшалой антикварной мебелью. Напротив двери на стене висит афиша, посвященная 200-му спектаклю по пьесе Н.В.Гоголя «Женитьба». Альбина Семёновна входит в комнату и тяжело усаживается на кресло у стола. Молодой доктор входит за ней в комнату, но увидев афишу, застывает на пороге. На протяжении действия до зрителей периодически доносится звонок вызова.

АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (удивлённо). Ну, проходите, проходите. Что Вы там застыли на пороге? Привидение, что ли, увидели?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. А, да. Простите. (Проходит в комнату.) Вы позволите? (Ставит свой чемоданчик на стол. Оглядывается кругом, подтаскивает к креслу Альбины Семёновны пуфик и аккуратно укладывает на него ее ногу.) Так, ну, давайте посмотрим, что тут у нас с вами. (Аккуратно разматывает эластичный бинт, кладет его на столик за спиной Альбины Семёновны. Начинает обследовать ее ногу.) Так - больно? А здесь? Эхммм. (Сам себе.) Болезненный синдром умеренный, отёчность и воспаление незначительны…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Итак, доктор? Каков Ваш вердикт? Перелом?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Вам повезло – всё не так страшно. У Вас передний подвывих лодыжки. Очень распространенная травма. Прежде не подворачивали ногу?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Бог миловал.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Когда произошла травма?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Вчера вечером.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Тем лучше. Значит подвывих свежий. (Открывает свой чемоданчик, достает коробочку со шприцами, ампулу. Точными уверенными движениями разбивает ампулу и наполняет шприц.)
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (настороженно). Это что у Вас там, позвольте поинтересоваться?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Обезболивающее. (Протирает ваткой место укола, ловко вкалывает иглу.) Ну вот. Согните-ка ногу… Вот так.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (подозрительно). Зачем это?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Сейчас вправим Вам вывих.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (вскрикивая). Нет! (Делает попытку выдернуть ногу.)
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Да Вы не волнуйтесь. Вы, может, думаете, что у меня опыта маловато? Да? Так я три года в травмпункте подрабатывал Я там этих вывихов – ого-го! - сколько вправил.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (упрямо). Все равно – нет. (Тянет ногу на себя.) Отдайте мою ногу!
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (волнуясь). Альбина… (не может вспомнить отчества.)
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Семёновна.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Да. Альбина Семёновна, это нельзя оставлять просто так. Это Вам не ушиб, и не царапина. Само собой не пройдет и не рассосется, на это  надеяться нечего. Я Вам как врач не могу позволить.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (упрямо). Отдайте мою ногу. Слышите?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Вы не представляете себе последствий. А последствия могут быть самые неприятные – артрит, артроз, атрофия мышц, костные остеофиты… Воспаление мягких тканей, в конце концов! Вы просто не отдаете себе отчет…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (упрямо). Ногу – отдайте.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (сердито). Да и черт с Вами. Дайте хоть повязку наложу.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (смягчаясь). Повязку так и быть, накладывайте.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (деловито). Бинт передайте, пожалуйста.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Где он?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. На столике, у Вас за спиной.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (поворачивается за бинтом, а в это время доктор молниеносно делает манипуляцию руками, вправляя ногу). А! (Разгневанно.) Ах, Вы.. (Прислушиваясь к свои ощущениям, мягче.) Ах, Вы, обманщик!
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (забирает у нее из руки бинт). Ну, вот. Теперь сделаем фиксирующую повязку. Будете носить ее три недели.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (укоризненно). Вы – обманщик.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Вы же не оставили мне выбора. Ну, признайтесь – ведь лучше стало?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (прислушивается к своим ощущениям). Помогите мне встать. (Доктор помогает ей подняться из кресла. Опираясь на его руку, Альбина Семёновна медленно идет по комнате. Они доходят до стены с афишей и поворачивают назад. У афиши доктор опять замешкивается.) Ну, что Вы там опять?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (помогает ей снова сесть в кресло). Знаете, удивительное совпадение – именно такая афиша всю жизнь висела в комнате у моей мамы.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (вглядываясь в него внимательнее). Вот как? Знаете, а мне почему-то знакомо Ваше лицо… Ваша мама не служила в театре?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Нет, она работала медсестрой. Но театр просто обожала. А этот спектакль был у нее любимым - она его видела, кажется, семнадцать раз.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Что Вы говорите?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Да. Там играла ее любимая актриса… не помню, кажется, Лазорева. Нет, Лазурская.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Лазурицкая?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (обрадованно). Точно - Лазурицкая! Вы её знаете? (Бьёт себя по лбу.) Ну, конечно, знаете! Это же Дом заслуженных деятелей искусства, как я мог забыть? Вот на этой афише у мамы был её автограф, в правом нижнем углу.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Дайте-ка мне ее сюда.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Кого?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (нетерпеливо). Ну да, афишу. Дайте. (Доктор бережно снимает афишу со стены, передаёт Альбине Семёновне.) И ручку. Вон, на столе. (Она быстро расписывается на ней в правом нижнем углу.) Вот такой?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (поражённый, всматривается в подпись). Да… Так Вы хотите сказать – Вы…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (с достоинством). Лазурицкая Альбина Семёновна. Ну, будем знакомы, доктор. (Протягивает ему руку, он горячо ее пожимает.) Вы не торопитесь, я надеюсь?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Нет.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, тогда садитесь. Поболтаем. Садитесь. Знаете, Денис… Можно мне называть Вас просто Денис?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Безусловно.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Благодарю. Так вот, Денис, я хотела бы познакомиться с Вашей мамой.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. К сожалению, мама умерла. Уже три года.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. А отец?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Мама пережила его лишь на год.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Он тоже был медиком?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Нет, он работал инженером.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Как это печально. Братья, сестры у Вас есть?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Нет.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Вам должно быть очень одиноко жить одному, без родителей?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Тяжело – да, но не одиноко. Я снимаю квартиру с двумя своими бывшими однокурсниками, а с ними не соскучишься.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Но зачем Вам нужно снимать квартиру? Почему Вы не живете в своей? Или Вам там всё напоминает о родителях?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Всё гораздо проще. Когда мама болела, нужны были лекарства, чтобы снимать боль. Очень дорогие. Пришлось взять кредит. Потом мама умерла, снова нужны были деньги на похороны. В общем, квартиру пришлось продать…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Понимаю. А, простите за любопытство, Вы ведь не женаты?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Нет. (Прислушиваясь.) А что это за звук? Пожарная серена?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. А, это… Это вызов сестры. Это там (показывает в потолок), на третьем этаже. (Доверительно.) Там в основном лежачие, им часто нужна помощь, а их сестру по другим этажам носит, где она лясы точит. Вот её и вызывают без конца. Вот, опять, слышите? Мы уже так привыкли к этому звону, что не замечаем.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Безобразие. Но у вас …
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Нет-нет, у нас, слава Богу, всё обстоит в высшей степени благополучно. На моей памяти, нам ни разу не приходилось вызывать сестру вот так – кнопкой. Наша Танечка - чистое золото: внимательная, заботливая… А знаете что, я Вам советую – приглядитесь к ней повнимательнее. Замечательная девушка, замечательная. И очень мила, да. Это, кстати, огромная редкость, когда одна женщина, хвалит другую. Так что Вы можете быть уверены в моей рекомендации. Что это? Вы смущаетесь? А… Ну, я вижу, что мои рекомендации опоздали. Вы, кажется, уже и сами успели оценить нашу Танечку. Да, ну, впрочем, я же хотела поговорить с Вами не об этом. Да… Так Вы говорите, Вашей матушке нравился театр?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Да. А вот с этим спектаклем (показывает на афишу), у нас в семье вообще связана настоящая легенда.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Я надеюсь, это не секрет?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Нет. Вообще-то, история совсем простая: после спектакля мама в гардеробе стояла в очереди за двумя молодыми людьми. Они обсуждали спектакль, и один из них сказал приятелю, что он бы на месте жениха от такой невесты не сбежал бы. Мама расхохоталась, ну и, так они и познакомились. С моим папой. Вернее, это был мой отчим, папу я никогда не видел, он погиб, когда я ещё не родился, но для меня он всегда был папой.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Потрясающе. Очаровательная история. (Шутливо.) Погодите, что же это получается - Ваша мама похитила моего поклонника?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (смеясь). Ну, у Вас же их было сотни… Мама говорила, что Вы были ослепительно хороши.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да, а замуж, как видите, так и не вышла.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Но почему?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (разводя руками). Видите ли, я полагаю, чтобы быть женой, или там, матерью – тут тоже нужен талант. Я имею в виду – хорошей женой и матерью. Это, знаете, надо, чтоб и муж, и дети всегда были накормлены, обстираны, выглажены, выслушаны… Ведь так?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Наверное.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да, а меня, представьте, всегда ужасала такая перспектива. Ну вот, судите сами: играю я, скажем, хоть Аркадину. Мне ведь чтоб вечером её сыграть, надо утром проснуться Аркадиной. Пить, ходить, говорить, сидеть, дышать, чувствовать - всё делать как Аркадина. Мне в образ её вжиться надо, прочувствовать изнутри. Где уж тут борщ варить, или пеленки стирать… Можете Вы Аркадину за примусом на кухне представить?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (смеясь). Навряд ли.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, вот видите? Наверное, если бы я играла в модных во времена моей молодости пьесах о колхозной жизни, или о производственных буднях, этот контраст между сценой и реальной жизнью не был бы так ощутим. Но меня в таких пьесах не занимали - очень несоветская внешность.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Какая? Несоветская?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да. Даже в картотеке так записали. Это, дорогой мой, практически клеймо по тем временам было. Так что на мою долю пришлась одна классика - Екатерина в Грозе, Лариса в Бесприданнице, Агафья Тихоновна в Женитьбе… Все натуры тонкие, деликатные… И заметьте, все с несложившейся личной жизнью. Верочка всегда надо мной смеялась, что я потому замуж не иду, что слишком сильно чувствую правду искусства. (Внезапно оживляясь, пристально смотрит на доктора.). Ну, конечно же!
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Что?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Вы похожи на Верочку.  Ее глаза, нос…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. На какую такую Верочку? Кто она?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Моя лучшая подруга. (Угасая.) Впрочем, может быть, мне просто хочется, чтобы Вы были на неё похожи. Знаете, мне её очень недостает. Это была дружба на всю жизнь. Тоже, кстати, огромная редкость для женщин. Не говоря уже про актрис.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Она тоже была актрисой?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Верочка? Нет. Но мы были подругами практически с рождения - жили в одной коммунальной квартире, играли в одной песочнице, вместе пошли в садик, потом в школу. Десять лет за одной партой! Да…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. А потом?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Потом наши пути разошлись - я пошла в театральное училище, Верочка в архитектурный институт. Там она и познакомилась со своим будущим мужем, архитектором Шах-Литовским…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Что?! Как Вы сказали? Шах-Литовский?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (удивленно). Что, Вы его знаете?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Да. То есть - нет. То есть… Понимаете, я интересуюсь архитектурой. Ну, а Шах-Литовский создал уникальные объекты, просто уникальные для своего времени.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да, он был одарённым архитектором. Но меня, представьте, невзлюбил.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Не может быть! Почему?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (пожимая плечами). Не знаю. Верочке он говорил, что театральная богема не лучшее общество для знакомства, но мне кажется, он её просто ревновал.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Ревновал? К Вам?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Дмитрий Алексеевич был ужасный ревнивец. Он Верочку не то, что ко мне, к солнечному свету ревновал. Ну, да впрочем, у Верочки своя голова на плечах была. Мужа она любила, но и меня не забывала. Ну а сын их, Антоша, тот меня обожал. Да… Как странно складывается жизнь - Верочки нет, а мы с ее мужем доживаем век под одной крышей.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Знаете, а я очень давно хотел с ним познакомиться.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (ревниво). Никогда бы не подумала, что молодых людей может так увлекать зодчество. Если желаете, я могу Вас познакомить.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Да? Спасибо Вам огромное! (Привстаёт в нетерпении.)
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (с ноткой разочарования). Вы хотите, чтоб я представила вас прямо сейчас?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (видя разочарование в ее лице, садится снова). Да нет, мне ведь, в принципе, не горит.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (довольно). Ну, как знаете.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Альбина Семеновна, а почему Вы ушли из театра? Говорят, актеры мечтают умереть на сцене…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да, это очень красиво звучит, но на деле выходит очень мучительно для зрителя.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Мучительно? А почему?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Как бы Вам объяснить? Ну, вот, знаете, был у нас когда-то артист, кстати, довольно посредственный, по-моему мнению - играл в детском спектакле. Какой-то дурак-критик увидел этот спектакль и написал где-то там хвалебную рецензию. Дескать, и спектакль великолепный, а уж актер, исполняющий любимого детского персонажа, тот и вовсе гениален. И заменить его никем невозможно. Ну, вот наш артист на всю оставшуюся жизнь застрял в этом спектакле. Помнится, я как-то вместо Верочки водила на него Антошу. Тогда этому артисту было уже за семьдесят. Так вот, милый мой, вместо бойкого, озорного персонажа по сцене ползали мощи. (Денис смеется). Вы смеетесь? А мне, друг мой, было не до смеха. Представьте, скольким детям этот спектакль мог искалечить психику? Ну, вот тогда я для себя и решила, что уйду сама, когда придёт срок.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. А как Вы почувствовали, что он пришел?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Как? Очень просто - я играла в пьесе старуху, которой сообщают, что она разорена. Ну, вот сообщили мне, я встаю, чтобы произнести свой монолог, и вдруг понимаю, что ни одного слова не помню. Что там слова! Я даже примерно не представляю, что должна сказать… И вот прямо после этого спектакля я и написала заявление.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. А спектакль? Его отменили?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, спектакль-то мы кое-как доиграли. Спасибо коллегам, кое-как выкрутились. Зрители и не заметили ничего. Да что зрители – у нас на том спектакле в зале один уважаемый критик сидел, так, смешно сказать, он ведь даже статьёй хвалебной разразился в мой адрес. Дескать, при вести о разорении в глазах старухи отразилось такое нечеловеческое страдание, какое в силу сыграть только артистке уровня Лазурицкой.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Альбина Семеновна, а не жалеете?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Чего? Что ушла?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Ну да.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Нет. Хотите верьте, хотите нет. Ни минуты не жалела.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Вы, наверное, устали играть?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Знаете, дорогой мой, я, наверное, просто не видела себя в современном театре. Всё-таки, я всю жизнь играла классику, а сейчас режиссеры всё больше ставят эти ужасные современные пьесы, где все друг друга ненавидят, никто не знает, чего он хочет, и где ни у кого нет никакой надежды что-то изменить. А мне это неинтересно, понимаете? Неинтересно и все.


Картина 7

Стук в дверь.

АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Войдите.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (протягивая книгу).  Зашел вернуть.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Положите, пожалуйста, на полку.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (кладет и поворачивается уходить). Благодарю.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Дмитрий Алексеевич, погодите. Подойдите сюда. Познакомьтесь, пожалуйста, это наш новый доктор - Денис Владимирович. Золотые руки - вправил мне ногу, так что я и не почувствовала. Денис Владимирович - мой старый знакомый, архитектор Шах-Литовский Дмитрий Алексеевич.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (пожимает доктору руку). Очень приятно.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (волнуясь). Взаимно.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Вы знаете, Дмитрий Алексеевич, наш доктор оказался тонким знатоком архитектуры и Вашим горячим почитателем. Умолял меня познакомить его с Вами.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (оттаивая). Вот как? Очень рад.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Дмитрий Алексеевич, если у Вас найдется для меня свободное время, я бы хотел Вас поспрашивать немного о ваших работах. Можно?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Всегда к Вашим услугам. Если хотите, можем пройти в мою комнату.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Альбина Семеновна, Вы не возражаете?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, уж идите, идите. Вы и так засиделись со старухой.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Тогда до завтра. Я приду, проверю, как Ваша нога. Постарайтесь поменьше ходить ближайшие две недели, хорошо?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Хорошо, хорошо. До завтра.

Дмитрий Алексеевич и Денис Владимирович уходят. Альбина Семёновна откидывается на кресле и дремлет.



ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ


Картина 1

Вокруг столика в гостиной сгрудились Любовь Ивановна, Игорь Моисеевич, Альбина Семёновна и Ольга Фёдоровна.

ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Может, вот эту?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (разглядывая). Мне кажется, вот это фото, где Вы в роли Мейбл Гибсон из «Принцесы цирка», подойдёт гораздо больше. Посмотрите, Вы здесь сняты в очень эффектной позе – как раз для портрета.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. А мне больше нравится графини Анастасия из Сильвы. Вот, взгляните, Ольга Федоровна
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. У меня здесь пол лица закрыто веером. Нет-нет, может, тогда вот эту? Лизу из «Марицы»? Я обожала костюм из этого спектакля. Посмотрите, Игорь Моисеевич. Правда, очень эффектный?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Очаровательный! И Вы в нём - просто красавица.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (польщённо). Игорь Моисеевич, Вы меня смущаете.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Но на нём же нет ног. Для портрета нужна фотография в полный рост.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (в отчаянии). Ну, я не знаю, не знаю. Какую же тогда?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Люба, ну что Вы мучаетесь? Мы же уже отобрали самые удачные фотографии. Пошлите любую из них, а то Ваш художник ждёт уже две недели.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. По-моему, прекрасная идея. Что Вы думаете, Любовь Ивановна? Соломоново решение!
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Наверное, это действительно выход.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Решено! (Переворачивает все фотографии обратной стороной вверх, перемешивает, тянет руку к ним.) Нет! Я боюсь. (В эту минуту входит Таня.) Танечка! Таня, дружочек, подойдите сюда. (Протягивает к ней фото веером, обратной стороной вверх.) Тяните!
ТАНЯ (зажмурившись). Ну-у-у… Ап! (Вытягивает фото.)
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Адель!
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Адель.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. По-моему, прекрасный выбор.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Это провидение… Да-да. Помните, Альберт Борисович написал, что впервые увидел меня в роли Адели?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну, значит так тому и быть. Отправляйте фотографию, Любовь Ивановна.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (суетясь). Да-да. (Обнимает Таню.) Танечка, спасибо! (Роется в своей сумке.) Где же он? Ах, вот… (Достает конверт.) Я уже написала Альберту Борисовичу, осталось только вложить фото (вкладывает в конверт фото и запечатывает его.) А где Димитрий Алексеевич?
ТАНЯ (с улыбкой). Он с доктором. Беседуют об архитектуре.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (возвращаясь к вязанию). Вы заметили, что в последнее время Дмитрий Алексеевич стал совсем другим человеком? Он ожил, помолодел…
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (с жаром). Да-да-да-да-да! Вам тоже так показалось?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Я уверена, что это беседы с Денисом Владимировичем оказывают на такое воздействие.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Очень милый молодой человек наш доктор. Правда, Таня?
ТАНЯ (смутившись). Кто? Денис Владимирович? Да, очень славный.


Картина 2

В правую дверь заходит Тамара с плотным пакетом в руке. На протяжении этой сцены Ольга Федоровна занимается своим вязанием, Альбина Семёновна раскладывает пасьянс, Игорь Моисеевич читает газету, Любовь Ивановна возится с письмом и тайком прислушивается к словам Тамары.

ТАМАРА. Здорово, Танюха.
ТАНЯ. А, Тамара… Здравствуйте.
ТАМАРА. Я тебе показывала, как мои в Тунис съездили?
ТАНЯ. Неа.
ТАМАРА (плюхается на диван и достает фотографии из пакета). Садись давай (хлопает рукой рядом с собой.) Вот - это их отель. Клвый, да? Ну, чё ты хочешь – пять звёзд! А это их номер - видала, каких лебедей из полотенец накрутили? Обалдеть, да? Вот, заняться людям нечем.
ТАНЯ (поднимая голову от фотографий). Ой, Тамарочка! Звонок…
ТАМАРА (небрежно). Обождут немного. Вот, а это они на сафари ездили. Улёт, скажи? А это - на верблюде. Чумовой, да? (Звонок вызова становится всё громче.) Нет, ну что за люди? Пять минут не могут без меня обойтись. Ладно, Танюха, я сейчас забегу к своим, а потом досмотрим с тобой фотки. Там они дальше в парк аттракционов ездили - закачаешься, какая красотища. Всё, пошла. (Уходит.)


Картина 3

Входят доктор и Дмитрий Алексеевич, увлечённо беседуют.

ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (продолжает разговор).  …в Пистойе, или в Лукке, например, романо-пизанский стиль очень ощутим. Достаточно взглянуть на арочные галереи собора святого Мартина (открывает книгу на иллюстрации.) Ну, впрочем, Вы сами потом посмотрите. (Отдаёт ему книгу).
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Спасибо большое. Я через пару дней Вам верну. (Всем в комнате.) Добрый день.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (спохватываясь). Добрый день. (Доктору.) Не торопитесь, Денис, вернёте, когда прочитаете.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Спасибо. (Альбине Семёновне.) Альбина Семеновна, как Ваша нога?
Альбина Семеновна (слабым голосом). Ноет, ноет ужасно.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Пойдемте, я посмотрю. Давайте, я Вам помогу.

Доктор бросается поднимать её из кресла. Тяжело прихрамывая и опираясь на руку Дениса Владимировича Альбина Семёновна  покидает комнату.


Картина 4

ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Удивительно эрудированный юноша, этот Денис.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (беря свою сумку и пересаживаясь на диван). Я смотрю, вас всех этот доктор совершенно очаровал.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Что ж тут удивительного, дорогая? Старики любят глядеть на молодые лица. А Денис Владимирович, помимо молодости, обладает ещё и целым рядом достоинств. Он вежлив, воспитан…
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Настоящий интеллектуал.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. И прекрасный врач.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Хотела бы я знать, Игорь Моисеевич, откуда у Вас такая уверенность в его профессиональных качествах? Насколько я могу судить, за те две недели, что он лечит вывих Альбине Семеновне, ей стало только хуже. Разве Вы не видите, как сильно она хромает?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (с лукавым видом оглянувшись и понизив голос). Что касается хромоты Альбины Семеновны… Тут такое дело…. Но только, это между нами, хорошо?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну, конечно.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Конечно.
ТАНЯ. Ну, Игорь Моисеевич, ну, как Вам не стыдно…
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Само собой. Да говорите уже, не тяните.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Вчера Танечка попросила Альбину Семеновну подойти к телефону - я ещё вызвался проводить ее, помните?

Пока все увлечены рассказом Игоря Моисеевича, Любовь Ивановна незаметно от всех что-то прячет в свою сумку.

ТАНЯ. Вы у нас настоящий рыцарь. Но Альбина Семёновна принимает помощь только от доктора.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Увы, увы... Да, так вот - когда Альбина Семеновна выходила, она уронила шаль.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну, конечно, я это очень хорошо помню - Вы ещё побежали ее догонять.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. И, представьте себе, не смог.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Не смогли? Почему?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Потому что в коридоре хромота Альбины Семеновны чудесным образом исчезла - она просто летела к телефону. Пришлось вернуться в комнату и потихоньку положить шаль на её кресло.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Так Вы что, хотите сказать…
ТАНЯ. Что она притворяется? (Весело смеётся.)
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Тс-с! Тс-с!
ТАНЯ (весело). Ну и дела… Ай да Альбина Семеновна!
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Ничего не понимаю. Зачем ей ломать эту комедию?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. А я прекрасно поняла.
ТАНЯ. И я!
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. И я.

Издалека слышатся голоса возвращающихся доктора и Альбины Семёновны.

ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (шёпотом). Друзья мои, помните - это тайна.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Подождите, я так ничего и не понял.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (увлекая его за шахматы, шёпотом). Я Вам потом всё объясню.


Картина 5

Входят доктор и опирающаяся на его руку хромающая Альбина Семеновна. Они застают следующую картину: Игорь Моисеевич с Дмитрием Алексеевичем играют в шахматы, Любовь Ивановна дописывает письмо, Ольга Фёдоровна с Таней рассматривают связанный шарф, который выглядит значительно лучше предыдущего. 

ТАНЯ. Ой, ну ничего себе! Красота какая!
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Да что Вы, Танечка, какая уж тут красота - видите, вот здесь я петлю пропустила. И здесь, и здесь. А тут две лишние. Надо будет переделать. (Распускает вязание.)
ТАНЯ. Олечка Федоровна, Вы только не расстраивайтесь. Вы вообще такая молодец - сами научились вязать.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Ну, что Вы, Танечка, я и не расстраиваюсь совсем. Это для меня одно удовольствие.
ТАНЯ. Олечка Федоровна, а научите меня вязать.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Танюша, девочка моя, да я с радостью. Я, правда, тот ещё учитель - сама едва спицы в руках держу. Но всё, что умею, Вам покажу.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (озабоченно).  Таня, простите, можно Вас на минуточку.
ТАНЯ (Ольге Фёдоровне). Я сейчас. (Денису Владимировичу.) Конечно, доктор.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Я хочу завтра сделать Альбине Семеновне рентген в поликлинике. Я заказал машину, но, наверное, для проезда на территорию нужно оформить пропуск?
ТАНЯ. Да, на пункте охраны. Знаете, как пройти?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Найду, спасибо. (Всем.) До свидания. (Собирается уходить.)
ВСЕ. До свиданья.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Доктор, подождите. (Подходит к нему, протягивая письма.) Окажите мне любезность - отнесите, пожалуйста, на почту эти письма.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Давайте, конечно.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Спасибо, спасибо Вам огромное.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Да ну, какие пустяки. (Уходит, бросив прощальный взгляд на Таню.)


Картина 6

АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Танечка…
ТАНЯ (отрываясь от своих дум). Да? (Подходит к ней.)
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (негромко). Таня, мне вчера звонил администратор из моего театра. Через неделю у них юбилей, приглашают меня прийти. Завтра курьер привезёт два приглашения. Я Вас очень прошу - сходите вместо меня.
ТАНЯ. Альбина Семеновна, да Вы что?! Такое событие! Вам обязательно надо идти.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Не говорите чепухи, куда я пойду с моей ногой?
ТАНЯ (колеблется). Ну а как же я пойду? Это, наверное, неудобно?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Очень даже удобно. Я, кстати говоря, предупредила, что вместо меня может прийти моя родственница со своим молодым человеком.
ТАНЯ (пораженно). С кем?!
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Что Вас так удивило? С молодым человеком. По-моему, это совершенно естественно для молодой женщины.
ТАНЯ (печально). А у меня его нет.
Альбина Семеновна (сурово). Это очень плохо.
ТАНЯ (печально). Да.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Не знаю, как тогда и быть, мне бы не хотелось, чтобы второе приглашение пропало… Знаете что, я тогда, пожалуй, отдам второе приглашение доктору. Вы не возражаете?
ТАНЯ. Нет, конечно.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, и прекрасно. Он, наверное, ещё не ушёл. Таня, Вы не передадите ему, что он меня очень выручит, если пойдёт?
ТАНЯ. Хорошо.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, что же Вы? Бегите, догоните его.

Таня убегает.


Картина 7

ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (откладывая вязание, с улыбкой). Как Вы это хорошо придумали.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (восторженно). Потрясающе! Грандиозно!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Однако, Вы и сводня, Альбина Семёновна!
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да ведь это сил никаких нет ждать, пока они сами что-то сделают.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (целуя руку Альбине Семёновне). Альбина Семёновна! Я не имел счастья видеть Вас на сцене, но этот этюд - это гениально! Вы - великая актриса. Браво!

Ольга Фёдоровна и Любовь Ивановна аплодирую вместе с ним и кричат: «Браво!»

ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Я, кажется, опять один ничего не понимаю…
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Я Вам сейчас всё объясню…


Картина 8

Возвращается Таня, раскрасневшаяся, но счастливая.

ТАНЯ. Альбина Семёновна, машина будет завтра ровно в одиннадцать. Доктор просил передать, что он Вас ждёт в поликлинике. (Тихо, ликующе.) Он согласился. Просил Вам передать огромное спасибо. (В порыве восторга обнимает ее.) Спасибо!!!
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, будет, Таня, ну, ей-Богу. Это же я Вас должна благодарить. Вы меня буквально выручили.
ТАНЯ (вспомнив, Любови Ивановне). Ой, Любовь Ивановна, чуть не забыла – Денис Владимирович просил Вам вернуть. Вы тут перепутали адресата и получателя. (Отдаёт ей конверт.)
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (заливаясь краской). Да что Вы? Боже мой, как же я так оплошала…
ТАНЯ. Да это ерунда, с каждым может случиться. Вы просто исправьте адреса, а я отнесу на почту, хорошо?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Спасибо Танечка, у меня что-то голова разболелась. Пойду, прилягу. Я лучше потом, завтра. Спасибо. (Поспешно уходит с письмом.)

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ


Картина 1

ТАНЯ (захлёбываясь от восторга). Это было потрясающе! Ну, так здорово, так здорово!
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Вам понравилось?
ТАНЯ. Ой, ну просто слов нет, как понравилось. (Всем.) А знаете, что мы увидели первым делом? Портрет Альбины Семеновны в галерее «Золотые имена театра». Ой, да я вам сейчас покажу. (Достает телефон и открывает на нем фотографию.) Альбина Семёновна, Вы на нём такая… такая!
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да, в молодости Альбина Семёновна была очень хороша.
ТАНЯ (возмущённо). Хороша?! Да она была настоящей красавицей! (Протягивает всем телефон.) Вот, смотрите!
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Удивительная красота.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (восторженно). Божественна, божественна!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (ревниво). Да, очень удачная фотография.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Спасибо, друзья мои, вы меня совсем захвалили.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Танечка, а как прошел Юбилейный вечер? Был капустник?
ТАНЯ. Нет! Они сыграли сцены из лучших спектаклей за всю историю театра. Представляете, в тех самых костюмах, в каких их играли раньше?!
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Какая интересная концепция, правда, Альбина Семёновна?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да, очень свежо. Обычно эти юбилейные концерты - скука смертная. Сколько я их на своем веку насмотрелась - все как под одну гребёнку: юбиляра поздравляют представители Министерства Культуры, юбиляра поздравляют коллеги из других театров, юбиляр поздравляет сам себя.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Танюша, а как Денису Владимировичу? Понравился вечер?
ТАНЯ. Ой, он был в восторге! (Бросается обнимать Альбину Семеновна.) Альбиночка Семеновна, спасибо Вам огромнейшее-преогромнейшее.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (польщенно). Таня, Вы меня задушите.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (просматривая программу в газете). Между прочим, именно сейчас по каналу «Культура» передают запись юбилея. Мы можем ещё застать  часть.
ВСЕ. Включайте же, скорее!

Дмитрий Алексеевич включает нужный канал и все рассаживаются перед экраном. Зрителям экрана не видно за спинами стариков. Слышится негромкое бормотание ведущего вечера, аплодисменты…


Картина 2

В дверь слева входит Тамара.

ТАМАРА (громко). Танюха, привет!
ТАНЯ (отрываясь от телевизора, тихо). Ой, Тамарочка, здравствуйте. Давно Вас не видела. Вы не болели?
ТАМАРА. Неа. В отпуск ходила.
ТАНЯ. Ездили куда-нибудь?
ТАМАРА. К свекрови в деревню. (Доносится звонок вызова сестры.)
ТАНЯ. Отдыхали?
ТАМАРА. Скажешь тоже - отдыхала! Пахала, как вол! Слышь, Танюха, я чё пришла - я перед отпуском у тебя фотки забыла. Ну те, из Туниса. (Звонок вызова звонит все настойчивее.)
ТАНЯ (бросается к столику, достает из ящика пакет). Ой, да! Вот они.
ТАМАРА. Ага. (Забирает пакет). Ну, ладно, пойду. А то они мне звонок оборвут – слышишь, как заливается? (Разводит руками.) Не могут без меня. (Уходит в левую дверь, Таня возвращается к телевизору.)


 Картина 3

В правую дверь просовывает голову доктор.

ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (громко). Танюша!
ТАНЯ (оборачиваясь и прикладывая палец к губам). Тс-с! (Подбегает к нему).
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (тихо). Таня, мне нужно с Вами посоветоваться. Я не знаю, что делать…
ТАНЯ (встревоженно). Денис, что-то случилось?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (расстроенно). Нога Альбины Семеновны. Я не могу поставить диагноз. С самого начала я был убеждён, что это подвывих, но эта травма уже давно должна была пройти, а Альбине Семеновне не лучшее. Я сделал рентген, МРТ - все они показывают, что с ногой полный порядок, но Вы же сами видите - её хромота усугубляется. Вы смеётесь?
ТАНЯ (с улыбкой). Милый, милый доктор, Вы такой ученый, такой умный, и никак не можете понять, в чём же тут дело?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (пожав плечами). Нет.
ТАНЯ (берет его за руку). Я Вам скажу, по секрету. (Шепчет на ухо.) Вы ей просто очень нравитесь…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (не понимая). Кому?
ТАНЯ. Альбине Семёновне. Просто она боится, что если Вы её совсем вылечите, то перестанете к ней приходить. А ей очень нравится, когда Вы приходите к ней.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (недоверчиво). Да, ну, Танюша. Так симулировать болезнь невозможно.
ТАНЯ. Возможно. Вы забываете, что Альбина Семёновна - актриса. И не просто актриса – а самая замечательная.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (растерянно). А… а что же делать?
ТАНЯ. Приходить, лечить, беседовать… Всё как обычно. Если бы Вы знали, как тут Вас все ждут - и Альбина Семёновна, и Дмитрий Алексеевич, и все-все-все.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (робко). А Вы, Таня?
ТАНЯ (с улыбкой). И я. (Тянет его за руку за собой.) Там сейчас показывают наш вчерашний концерт. Пойдёмте, посмотрим со всеми.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Пойдёмте.

Таня и доктор незаметно присоединяются к кругу смотрящих передачу. Свет медленно гаснет.



ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ


Картина 1

Та же комната и те же люди с их обычными занятиями.

ТАНЯ. Любовь Ивановна, а Вам - письмо! (Достаёт из кармана  и протягивает ей конверт).
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (радостно). Ах, это от дочки! (Разворачивает письмо и читает про себя).
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (участливо). Как у них там? Всё хорошо?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Всё чудесно. Хотите, я Вам дам почитать?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Если Вы не против…
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Ой, ну что Вы! Какие у нас могут быть секреты друг от друга…
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (надевая очки и поднося к глазам письмо). Как у Вас с дочкой похожи почерка - вот что значит, родная кровь.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (слегка встревоженно). Вы находите? Мне казалось, что дочка пишет разборчивее.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Да, наверное. Но всё равно, очень похоже, а хвостики у букв у вас совершенно одинаковые. (Читает.) Какое теплое, душевное письмо. У Вас такая крепкая связь с дочерью, дорогая, это должно быть так приятно.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (вытирая уголки глаз платком). Да-да! Вы правы, у нас очень тесная связь. (Достаёт из конверта карточки.) А вот, смотрите, дочь прислала фото местной природы. (Оборачиваясь к остальным.) Альбина Семёновна, Игорь Моисеевич - вы, кажется, хотели посмотреть…
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (бросается к фотографиям, восторженно). Вы только посмотрите - какой фантастический закат! Какие яркие, чистые краски!
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (рассматривая другое фото). А это что за милое животное?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Это сервал.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Сервал? Надо же! Впервые слышу.
Дмитрий Анатольевич (присоединяясь к компании). Это животное из семейство кошачьих. Очень распространены в Африке.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Никогда не слышал…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Я тоже. Интересно, какого он размера?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (показывая ещё фото). А тут смотрите - все небо в птицах.


Картина 2

В левую дверь входит доктор с большим плоским прямоугольным свертком.

ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (ставя сверток на пол). Всем добрый день. Любовь Ивановна - это Вам. (Вынимает из кармана письмо). И это тоже.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (оторопев). Мне?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Вам.

 Любовь Ивановна неуверенно берет письмо, открывает конверт и читает. По ее щекам текут слезы. Все бросаются  к ней.

ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (участливо). Любовь Ивановна, голубушка, что случилось?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (утирая слезы и протягивая письмо Дмитрию Алексеевичу, гладящего ее по плечу). Прочтите, пожалуйста.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Вслух?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Да-да…
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (откашлявшись, громко). «Уважаемая Любовь Ивановна! Исполняя последнюю просьбу моего лучшего друга, Альберта Борисовича, отправляю Вам написанный им портрет. Он закончил работу над ним за день до смерти и уверял всех, что это лучшая его работа. Я убежден, что это действительно так, потому что он писал его с огромной любовью и уважением к Вам и Вашему таланту. Помимо портрета Альберт Борисович завещал Вам свою однокомнатную квартиру. Он не знал Ваших жизненных обстоятельств, но хотел, чтобы Вы могли, если захотите, иметь свой собственный уголок, если Вы захотите покинуть Дом заслуженных работников культуры и искусства…»
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Спасибо, Дмитрий Алексеевич. Достаточно. (Вытирая слезы.) Откройте, пожалуйста, портрет.

Доктор и Игорь Моисеевич бросаются распаковывать свёрток и перед зрителями появляется портрет молодой красивой женщины в костюме Адели из оперетты «Летучая мышь» с победительным взором и гордой осанкой. Все поражены.

ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (ахнув). Какой великолепный портрет!
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Я не разбираюсь в живописи, но мне кажется, это работа большого мастера.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Совершенно с Вами согласен.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (утирая глаза). Друзья мои, у меня нет слов, нет слов…
ТАНЯ. Любовь Ивановна, Вам плохо?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Давайте, я Вам дам успокоительное?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Нет-нет. Мне хорошо. Просто я даже представить не могла, что на свете может быть такая Любовь.


Картина 3

Та же комната, те же люди за теми же обычными занятиями. Единственное отличие - на стене слева висит портрет Любови Ивановны. Входит Таня.

ТАНЯ. Добрый день, дорогие мои! Поздравляю Вас всех с праздником!
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (недоумённо). А что за праздник? Какое сегодня число?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Первое октября.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (продолжая недоумевать). Странно, а я что-то подзабыл… У нас в октябре есть праздники, Ольга Фёдоровна?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Возможно, православный? Покров или…
ТАНЯ. Нет, нет. Холодно!
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Это наверняка какой-нибудь новый праздник. Их теперь придумывают десятками.
ТАНЯ. Теплее. Ну, сдаётесь?
ВСЕ. Сдаёмся, сдаёмся.
ТАНЯ. Ну, то-то. А сегодня День пожилых людей в России. И вас пришли поздравить ученики соседней с нами школы.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (поднимаясь и, прихрамывая, покидая комнату). Матерь Божья!
ТАНЯ (расстроено). Альбина Семёновна, ну куда же Вы? Детки так старались, выучили стихи…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Избави Бог! Терпеть не могу самодеятельности (уходит).


Картина 4

Стук в дверь.Таня бросается открывать.

ТАНЯ. А вот и они! Заходите, ребятки, заходите.

В комнату заходят пять-шесть мальчиков и девочек возраста от 7 до 11 лет. Старшая девочка шепотом что-то говорит остальным и выстаивает их в линейки лицом к старикам.

СТАРШАЯ ДЕВОЧКА (громко, уверенно). Дорогие ветераны жизни и труда! От лица нашей школы мы поздравляем вас с Международным днём пожилого человека. Вашей самоотверженной работой вы заслужили уважение и любовь младшего поколения и сегодня мы хотим пожелать вам здоровья, благополучия и долгих лет жизни. А чтобы у Вас сегодня было праздничное настроение, ученики нашей школы подготовили для вас стихи.

Все аплодируют. Попереминавшись немного, по знаку старшей девочки дети начинают читать стихи.

ПЕРВЫЙ УЧЕНИК
Кто про всё тебе расскажет?
Всех умней на свете? -
- Ну, конечно, наши деды! - 
Скажут даже дети.

ВТОРОЙ УЧЕНИК:

Кто расскажет на ночь сказку? 
Испечёт оладушки?
Догадались? Ну, конечно, 
Это наши бабушки.

ТРЕТИЙ УЧЕНИК:
Трудно нам? И в тот же час
День ли, или ночь,
Старики на зов спешат
Молодым помочь.

ЧЕТВЁРТЫЙ УЧЕНИК:
На вопросы отыскать 
Верные ответы 
Помогают молодым
Стариков советы.

ПЯТЫЙ УЧЕНИК:
Пусть заметней с каждым днем
В волосах седины
И избороздили лоб
Крупные морщины -

Мудрость светится в глазах.
И ребёнку ясно.
Были прожиты года 
Вами не напрасно. 

Все громко аплодируют. Игорь Моисеевич и Любовь Ивановна растроганы до слез, Дмитрий Алексеевич смущен. Таня от души радуется.

ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Браво-браво!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Господи, как же это трогательно.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Наши юные друзья, позвольте мне от лица всех здесь присутствующих, поблагодарить вас за этот чудесный сюрприз, который вы нам устроили.

Все благодарят детей и те уходят.

ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (в спину последней уходящей девочке). Деточка, подожди минутку! (Девочка оборачивается.) Подойди ко мне, пожалуйста. (Девочка подходит. Ольга Фёдоровна надевает ей на шею прекрасно связанный шарф.) Вот, возьми, пожалуйста, на память.
МЛАДШАЯ ДЕВОЧКА (разглядывая шарф). Спасибо большое, бабушка. Это Вы сами вязали?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Сама, деточка, сама.
МЛАДШАЯ ДЕВОЧКА. Очень красивый.

Ольга Фёдоровна целует ее в щеку. В это время в дверь просовывает голову старшая девочка.

СТАРШАЯ ДЕВОЧКА (не обращая ни на кого внимания). Семёнова! Ты что тут застряла? Нам ещё старпёров на третьем этаже поздравлять. (Исчезает.)

Девочка испуганно бежит за ней и дверь с грохотом захлопывается за ней. В комнате повисает тишина.

ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (недоуменно оглядываясь на остальных). Простите, я не расслышал. Как она сказала - «стартеров»?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (жестко). Старпёров.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (беспомощно разводя руками). Простите мою невежественность, а… что это значит?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (пытаясь замять тему). Это… Это молодежный слэнг. Так они называют старшее поколение.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (жёстко). Старпёры, Дмитрий Алексеевич, означает старые пердуны. Ну, и как Вам это нравится? (Кипит). Нечего сказать - поздравили детки с праздником! Из какой они школы? Я напишу их директору, да! Пусть знает, кого воспитывает их школа…

Слышатся тихие всхлипы - на стуле, закрыв руками лицо, горько плачет Ольга Фёдоровна. Все подходят к ней, окружив ее плотным кольцом и стоят, не зная как её утешить.



ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ


Картина 1

Та же, знакомая комната, в ней стоят обнявшись Таня и доктор. Доктор что-то тихо шепчет ей на ушко, а Таня весело смеётся. Вдруг в дверь просовывается голова крупной женщины с неприятным выражением лица. Какое-то время она наблюдает за молодыми людьми.

ВЕРОНИКА (громко). Кхм!
ТАНЯ (резко оборачиваясь). Да?
ВЕРОНИКА. Это Вы - Татьяна?
ТАНЯ. Я.
ВЕРОНИКА (решительно входя в комнату). Я - дочь Любовь Ивановны. Где я могу с ней поговорить?
ТАНЯ (обрадовано). Ой, правда? Она нам так много о Вас рассказывала, так Вас ждала… Вы садитесь, садитесь. Мы ее сейчас позовем. (К доктору.) Денис, сходи, пожалуйста, позови Любовь Ивановну. Только осторожно!

Доктор кивает и направляется к выходу. В дверях он сталкивается с Ольгой Фёдоровной. На ее недоумённый взгляд в сторону Вероники шепчет ей что-то на ухо. Та радостно всплескивает руками. Доктор уходит.

ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (радостно улыбаясь подходит к Веронике). Здравствуйте, дорогая. Очень рада с Вами познакомиться. (Берет её руки в свои.) Вы давно вернулись?
ВЕРОНИКА (тупо смотрит на нее). Чего?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (также благожелательно). Давно Вы вернулись? (Вероника, ничего не понимая, оборачивается к Тане, стоящей у двери. Ольга Федоровна истолковывает этот взгляд как нетерпеливое ожидание появления матери.) Ах, простите. Вам сейчас ни до кого. Я понимаю, понимаю… Не буду Вам мешать. (Улыбаясь и приветливо  кивает головой направляется к креслу, и садится там вязать.)

В это время в дверях возникает Игорь Моисеевич. Так же как Ольга Фёдоровна недоумевающе обращает взгляд к Тане. Она шепчет ему на ухо.

ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (восторженно подходит к Веронике). Позвольте представиться, друг Вашей матушки. Очень о Вас наслышан! (Целует ей руку.) Вы у нас проездом или насовсем? (Вероника бросает дикий взгляд на Таню.) Как Вам показался их климат?
ВЕРОНИКА (отнимая потихоньку у него руку). Извините, я сейчас. (Опасливо оглядываясь на Игоря Моисеевича, который продолжая ей улыбаться и кивать головой, садится с газетой на стул, подходит к Тане.) Он что? Псих?
ТАНЯ (удивлённо). Кто? Игорь Моисеевич? Ну, что Вы! Он чудеснейший человек. Он Вам понравится.
ВЕРОНИКА (недоверчиво ухмыляясь). Да? Не уверена.

В комнату входит Дмитрий Алексеевич и, не заметив Вероники, садится рядом с Игорем Моисеевичем. Тот начинает подталкивать его локтем и глазами показывать на Веронику. Дмитрий Алексеевич, взглянув в ее сторону переводит вопросительный взгляд на Игоря Моисеевича. Тот что-то радостно ему шепчет.

ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (поднимаясь и подходя к Веронике). Простите, я Вас не заметил. (Церемонно наклонив голову.) Сосед и, надеюсь, друг Вашей мамы. Очень рад Вас видеть. Позвольте Вам сказать - Вы прекрасный фотограф. Мы получили огромное удовольствие от Ваших снимков. (Ещё раз наклоняет голову и садится на прежнее место.)
ВЕРОНИКА (Тане, тихо). Этот, по-вашему, тоже нормальный?

Таня недоумевающе смотрит на Веронику, когда, прихрамывая и опираясь на палку входит Альбина Семёновна.

ТАНЯ (с облегчением). Альбина Семеновнам познакомьтесь, пожалуйста, это дочь Любови Ивановны.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (изучающе смотрит на Веронику, протягивает ей руку). Ну, здравствуйте, здравствуйте, дайте-ка я на Вас погляжу. (Вглядывается в ее лицо.) А что же Вы не загорели совсем? Или Вы там от солнца прячетесь?
ВЕРОНИКА (совершенно обалдевшая). Я не люблю солнца. Простите. (К Тане). Где же моя мать? (Сердито ходит взад-вперед по комнате). Сумасшедший дом!

 Альбина Семёновна, обменявшись с Таней недоуменными взглядами, садится вместе с остальными. В это время в дверях появляется Любовь Ивановна с поддерживающим ее под локоть доктором. На лице её странное выражение.

ВЕРОНИКА (бросаясь к ней). Мама! Ну, наконец-то! (Хватает её за руку и тянет к креслу, подальше от остальных, сама плюхается напротив и, порывшись в сумке, достаёт конверт.) Мама, что это такое?! (Трясёт у нее перед лицом конвертом.)
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (спокойно). Ты не хочешь поздороваться?
ВЕРОНИКА (бросаясь к ней). Что?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Поздороваться. Воспитанные люди обычно здороваются при встрече.
ВЕРОНИКА. Ну, хорошо. Здравствуй, мама. Теперь довольна?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Не Бог весть что, но все-таки лучше, чем ничего.
ВЕРОНИКА. Отлично, а теперь скажи мне, что это? (Протягивает ей конверт.)
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Мне кажется, это письмо.
ВЕРОНИКА (закипая). Я сама знаю, что письмо. О чём здесь речь?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (спокойно). Откуда мне знать? Я же его не читала.
ВЕРОНИКА (стараясь держать себя в руках). Хорошо, читай. (Сует ей письмо. Любовь Ивановна не спеша принимается за чтение.) Ну?!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Что - ну?
ВЕРОНИКА. О какой квартире здесь идет речь?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. О той, что мне завещал мой очень хороший старый друг.
ВЕРОНИКА. А почему я узнаю об этом только сейчас? Из письма нотариуса?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (холодно). А почему я вообще должна перед тобой в чем-то отчитываться? И почему ты вскрываешь адресованные мне письма?
ВЕРОНИКА. Потому, что я - твоя дочь. Единственная. Или ты забыла?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (холодно). А по-моему, это ты забыла, что у тебя есть мать. И давно.
ВЕРОНИКА. Мама, давай не будем! Мы это уже сто раз обсуждали. Ты сама ушла из дома, а теперь корчишь из себя оскорбленную добродетель.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Я не сама ушла из дома, это вы вынудили меня на этот шаг.
ВЕРОНИКА. Да что ты говоришь?! Мы тебя вынудили? Да ты просто не могла ужиться в одной квартире с моим мужем…
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Не могла. Я не могла ужиться в квартире с пьяным хамом и рвачом.
ВЕРОНИКА. Мама прекрати! Он нормальный мужик.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Мне очень жаль, если я воспитала тебя настолько неразборчивой.
ВЕРОНИКА. Мама, сколько можно?! Сначала ты мне ставишь условие - или он, или ты, а потом, обидевшись, что я не готова ради тебя бросить мужа, уходишь жить в дом престарелых. А теперь, оказывается, я про тебя забыла?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (волнуясь). А разве нет? Может, ты мне звонила? Или навещала? Поздравляла с Днём рождения? (Беря себя в руки.) Впрочем, ни к чему к этому возвращаться. Так что тебе от меня теперь надо?
ВЕРОНИКА. Я хочу знать - что ты собираешься делать с этой квартирой?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Не волнуйся, я найду ей применение. А почему это так тебя беспокоит?
ВЕРОНИКА. Между прочим, у тебя есть внук. И, между прочим, уже взрослый.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Да?
ВЕРОНИКА. Да! Тебя не волнует, где он будет жить?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. А где он живет сейчас?
ВЕРОНИКА. Мама, не притворяйся, что ты не понимаешь. Где он будет жить, если женится?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Он - инвалид?
ВЕРОНИКА. Мама, ну что ты говоришь?! Твой внук абсолютно нормальный, здоровый молодой человек.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Тем лучше для него. Значит, руки у него есть, на квартиру заработает.
ВЕРОНИКА. Ах, так? То есть, ты не собираешься отдать квартиру внуку?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Нет.
ВЕРОНИКА. А мне?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Тебе я уже отдала одну. Мне кажется, тебе грех жаловаться.
ВЕРОНИКА. Может, ты хоть скажешь мне, кому собираешься её оставить?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Одной очень достойной девушке. Она собирается замуж. Это будет ей мой свадебный подарок.
ВЕРОНИКА (задохнувшись от гнева, поворачивается к Тане). Ах, вот оно что! По-моему, я, знаю, что это за «достойная девушка»! (Подскакивает к Тане.) Ах, ты, мерзавка! Я, таких как ты много повидала. Что, решила обобрать старуху?!
ТАНЯ (отступая). Да Вы что? Что Вы говорите!
ВЕРОНИКА (наступая на неё). Что я говорю?! Дрянь! Я-то знаю, что говорю! Я ж тебя… (тут все старики и доктор молча  подходят и встают между ней и Таней.) Ах., так?! Да я вас, да я вас всех…!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (не спеша подходит к ней, вытягивается в полный рост и дает ей изо всех сил оплеуху). Пошла вон! И больше не смей показываться мне на глаза.
ВЕРОНИКА (опешив). Ты - меня? Меня?! Из-за нее?!!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (указывая пальцем на дверь, величественная в своем гневе). Вон!!!

Старики и Денис Владимирович безмолвно начинают наступать на Веронику. Она колеблется, но, потом, реально оценив ситуацию, выбегает, громко хлопнув дверью. Любовь Иванова обессилено садится в кресло и закрывает лицо руками.

АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (подходя к ней легкой походкой и кладя ей руку на плечо). Люба….
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (отнимая руки от лица). Друзья мои, простите меня. Я вас обманывала. Я все время вас обманывала - не было никакого Алжира, не было писем, не было фотографий. Все эти письма я писала себе сама, а фотографии - стащила у Тамары. Мне так стыдно… Так стыдно… Простите меня, пожалуйста.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (волнуясь). Любовь Ивановна, что касается меня, то Вы в моих глазах всегда были, есть и будете достойнейшей женщиной. Позвольте? (Целует ей руку.)
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (утирая слезы, встает перед ней на колени). Любовь Ивановна, дорогая, я - никому не нужный, бесполезный старик, но, если бы я мог хоть на во-о-о-о-т столечко (показывает пальцами крупинку) облегчить Ваше горе, я бы жизни не пожалел.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (обнимая его). Игорь Моисеевич, дорогой мой, Вы всегда были такой рыцарь. Спасибо, голубчик, я этого вовек не забуду.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (беря её за руки). Любушка, я что хотела… Мы тут все - свои. А между своими - какой стыд, ведь правда?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Умница, Оля. Дай, я тебя поцелую. (Обнимает и целует Ольгу Фёдоровну.) А тебе, Люба, скажу, что если тут и надо кому стыдиться, так это одной старой дуре, которая здесь два месяца Ваньку валяла и на одной ноге при здоровых двух прыгала. Видно, правильно говорят - нет дурака хуже, чем старый дурак. Доктор, Вы уж простите старуху, что я Вам голову морочила. И всем здесь… (оглядывает лица кругом и замечает, что Игорь Моисеевич корчится от смеха). Что? (Игорь Моисеевич смеется сильнее, утирая слезы.) Вы что? Всё знали?

Игорь Моисеевич, а за ним и все остальные, хохочут. Альбина Семёновна поначалу пробует рассердиться, но потом хохочет вместе с остальными. Внезапно, посреди смеха, за сердце хватается Дмитрий Алексеевич.  Первый это замечает и бросается к нему доктор.

ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Дмитрий Алексеевич! (Подхватывает его.) Таня, скорей! Помоги мне!

Вдвоем с Таней под руки они выводят его из комнаты.


Картина 2

Комната Дмитрия Алексеевича. Он лежит в постели. Рядом с ним сидит доктор. Он убирает в аптечку шприц и замечает, что больной приоткрыл глаза.

ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Дмитрий Алексеевич, как Вы? Вам лучше?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (кивает головой и берёт руку доктора в свою). Денис, посидите со мной, пожалуйста.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Конечно, посижу. Вот, выпейте-ка это (Помогает ему приподняться и выпить лекарство.) Вот так. Теперь ложитесь и отдыхайте. Хотите, я Вам почитаю? Или, может, включить вам радио?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (откинувшись на подушки и глядя на него). Если бы Вы знали, Денис, если бы Вы знали, как бы я хотел, чтобы у меня был такой внук, как Вы…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (волнуясь, лохматит рукой волосы). Дмитрий Алексеевич, можно я Вас спрошу?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Помните, Вы мне рассказывали про Вашего сына, Антона? Про его неудачную женитьбу? Помните?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Да, да…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Помните, Вы сказали, что не можете ей простить того, что она даже не пришла на похороны?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Я помню, но почему Вы вдруг заговорили об этом?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Просто я знаю, почему она не пришла.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Вы? Откуда?
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (в волнении прохаживается по комнате взад-вперед, потом возвращается и садится рядом с ним). Она мне рассказала. Это всё из-за меня…
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Ну, что Вы придумываете, Денис. При чём здесь Вы? Вас тогда и на свете ещё не было…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Не совсем так. Она была беременна мной и лежала на сохранении… Врачи решили ей ничего не говорить. Она узнала все только после родов…
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (слабым, дрожащим голосом). Но почему, почему…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ. Она не сказала вам потом?  Она была очень обижена. (Помолчав.) Мама мне рассказала всё перед смертью… Она переживала, что поступила несправедливо, скрыв от вас внука. Она просила меня Вас разыскать…
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. И поэтому…
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (кивнув). Поэтому я устроился работать именно сюда. Я хотел сначала узнать Вас. А вдруг Вы совсем не нуждаетесь в каком-то там внуке? Но я хочу, чтоб Вы знали – Вы мне очень, очень нужны. (Взяв его руки в свои.) Дмитрий Алексеевич, мы с Таней собираемся пожениться. Если Вы захотите жить вместе с нами, мы будем  счастливы.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (с усилием приподнимается и дрожащими руками обнимает его). Внук мой… Мой внук!



ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ


Картина 1

Та же комната, те же люди. но сегодня в ней все празднично - нарядные, улыбающиеся старики, светящиеся от счастья Таня и Денис Владимирович. На столе - чайник и чашки. Таня разрезает и раскладывает на блюдца красивый торт, Денис Владимирович наливает и подает всем чай.

ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (пробуя торт). Вкуснота-то какая! Танюша, Вы сегодня уезжаете?
ТАНЯ. Да, вечером. Любовь Ивановна, пожалуйста (протягивает ей блюдце с тортом).
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (пробует торт). М-м-м! Восхитительно! Совсем как во времена моей молодости… Помните, Ольга Фёдоровна, такие торты пекли в ресторане гостиницы «Пекин»?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Да-да-да! Во всяком случае, очень похожие.
ТАНЯ (передавая блюдце). Альбина Семеновна, прошу. (Доктору) Денис, налей Альбине Семёновне чай.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Благодарю. Я вообще-то, сладкого не ем, но сегодня - была-не была! (Денис Владимирович передает ей чай). Спасибо, мой дорогой.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Кушайте-кушайте! Вы эту кашу заварили, Вам и ответ держать. (Все смеются).
ТАНЯ. ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ…(Протягивает ему блюдце).
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (вдыхает запах). Запах - восхитительный. (Принимает чашку от доктора). Спасибо, Денис.
ТАНЯ. Игорь Моисеевич… (Протягивает ему блюдце.)
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ. Спасибо, Танечка. (Пробует торт, его лицо кривится).
ТАНЯ (огорченно). Игорь Моисеевич, что случилось? Вам не понравился торт?
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (задумчиво смакует ощущение). Д-да, Танечка, простите, не знаю как сказать, но мне… (с восторгом выкрикивает) горько!

Все радостно подхватывают, смеются и аплодируют. Молодые целуются. Снова гром аплодисментов.

ТАНЯ (шутливо грозит Игорю Моисеевичу). Ну, Игорь Моисеевич! Ну Вы и фрукт!
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (любовно). Ах Вы, озорник.
ИГОРЬ МОИСЕЕВИЧ (разводя руками). Ну что же делать, если действительно… (громко) горько!!!

Все снова подхватывают и снова молодые целуются. Во время поцелуя взгляд Дениса Владимировича падает на часы на стене.

ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (показывает на них Тане). Таня!
ТАНЯ (взглянув на часы). Ой! Нам пора… (Бросается все обнимать и целовать). Олечка Фёдоровна! Любовь Ивановна! Игорь Моисеевич! Альбина Семёновна! Дмитрий Алексеевич! Вы мои самые родные! Спасибо вам за всё, за всё. Не скучайте без нас, пожалуйста.
ДЕНИС ВЛАДИМИРОВИЧ (пожимая всем руки и принимая поцелуи дам, смеясь). Танюша, нас всего неделю не будет, никто не успеет соскучиться.
ТАНЯ. Да? А мне кажется, я уже скучаю…
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (притворно строго). Ну, вот что, доктор, забирайте-ка Вы свою жену и марш отсюда. И чтоб мы вашего духа здесь неделю не видели!

Денис Владимирович берет Таню под руку, они машут всем на прощание и убегают. Вслед им несутся счастливые напутствия. Затем старики подходят к окну и смотрят вниз, машут на прощание рукой молодым. Во время этой сцены Игорь Моисеевич незаметно отходит от группы и, тяжело дыша, опускается в кресло, расстегивает ворот рубашки и прикрывает глаза.

ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Дмитрий Алексеевич, примите и Вы наши поздравления. У Вас чудесный внук.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. И внучка.
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Вот погодите, Вы ещё и правнуков  своих понянчите.
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Дорогие мои, если бы вы знали, как я счастлив. Единственное, о чем я теперь могу сожалеть, так только о том Верочка так и не узнала, что у Антона родился сын… (Помолчав.) Вы были правы, Альбина Семеновна, у него Верочкины глаза.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА (кладя ему руку на плечо). По-моему, это первый и единственный случай, когда мы с Вами хоть по какому-то вопросу пришли к соглашению. (Он молча целует ей руку.) Но, я надеюсь, Вы не будете меня так же страшно ревновать к Вашему внуку, как свою супругу? (Он отрицательно качает головой и с улыбкой снова целует ей руку.)
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Люба, скажите, Вы действительно хотите отдать квартиру Альберта Борисовича Тане и Денису?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. Не только хочу, а уже сделала. Ещё три дня назад, в день их свадьбы.
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА. Но, простите, что затрагиваю больную тему… как же Ваша дочь? И внук? Всё-таки, по праву родства…
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. По праву родства они от меня уже всё получили, всё, что у меня было - и квартиру, и дачу, не говоря уже обо всем остальном. Их благодарность Вы видели. Так что не будем больше о них. Я рада, что у меня появилась возможность сделать доброе дело двум хорошим людям. За эти годы Таня мне стала как дочь. Я и представить не могла, что чужой человек может быть так заботлив и внимателен, ничего не требуя взамен. Вы, кстати, знаете, каких трудов мне стоило уговорить Таню и Дениса принять мой подарок? Не соглашались ни в какую, пришлось обращаться за помощью Дмитрия Алексеевича.
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Кстати, Дмитрий Алексеевич, что же Вы решили? Бросите нас и уйдете жить к внуку?
ДМИТРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ. Я думаю, Альбина Семёновна, что здесь я буду видеть его чаще. Да и привык я здесь… Привык ко всем вам. Вы ведь не прогоните меня из компании?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Ну, уж оставайтесь. Что с Вами делать?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (смеясь). Оставайтесь, оставайтесь. А то кто же будет с Игорем Моисеевичем играть в шахматы?
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА. А кстати, где он?
АЛЬБИНА СЕМЁНОВНА. Да вот только что тут был. (Зовет). Игорь Моисеевич!
ЛЮБОВЬ ИВАНОВНА (оглянувшись). Да вон он, в кресле сидит. Игорь Моисеевич, что же Вы не откликаетесь? Уснули?
ОЛЬГА ФЁДОРОВНА (подходит и ласково трясет его за плечо). Игорь Моисеевич, просыпайтесь…

На лице её постепенно появляется тревога, потом паника, передающаяся остальным. Все подходят к креслу и смотрят с отчаянием на Игоря Моисеевича и друг на друга. Первая приходит в себя Ольга Фёдоровна - она бросается к кнопке экстренного вызова и жмёт на неё изо всех сил. Раздается тревожный, душу рвущий звонок. Он звенит, звенит, звенит.

КОНЕЦ







_________________________________________

Об авторе: МАЛИКА ДУБИНА (ИКРАМОВА)

Пишет под девичьей фамилией – Икрамова. Родилась в Москве, закончила с красным дипломом ф-т ВМиК МГУ им. М.В.Ломоносова. Работает в сфере контроля страховых компании – ООО «РСД». Замужем, трое детей. Пьеса «Подарок деду» (детская новогодняя пьеса) – победитель конкурса «Осень, время драмы», 2018. «Мельница Одина» (детская пьеса) - победитель  Семинар-лаборатории «Мастерская сказки», 2018; шорт-лист конкурса «Лето, время драмы», 2018. «День  пожилого человека» - победитель конкурса «Выбор зрителя», 2018; шорт-лист Всероссийского конкурса современной драматургии «Читаем новую пьесу», 2018; шорт-лист конкурса «Лето, время драмы», 2018; шорт-лист конкурса «Автора на сцену!», 2018. «Таська» - шорт-лист конкурса «Осень, время драмы», 2018.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 037
Опубликовано 09 апр 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ