(пьеса для радио)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:Диди – охотник за головами
Святой – святой из Дедвилля
Тереза – дочь вождя лакота
Фред – шериф
Биллибой – ковбой
Гэнкси – торговец
Отец Моррис – миссионер
Чарли – негр, машинист поезда
Монотонный стук колес поезда на протяжении всего действия.БИЛЛИБОЙ. Эй, парень! Эй, я к тебе обращаюсь!
ОТЕЦ МОРРИС. Прекрати, не досаждай людям.
БИЛЛИБОЙ. Эй, ты! Да! Я к тебе обращаюсь.
ОТЕЦ МОРРИС. Веди себя достойно.
БИЛЛИБОЙ. Я хочу поговорить с ним, он с Денвера ни слова не произнес, все пялится в окно и молчит.
ДИДИ. Чего надо?
БИЛЛИБОЙ. Ты чего всю дорогу молчишь?
ДИДИ. И что?
БИЛЛИБОЙ. Как тебя зовут, парень?
ДИДИ. Диди.
БИЛЛИБОЙ. А я Биллибой.
ОТЕЦ МОРРИС. Разрешите представиться сэр: Пол Моррис.
ДИДИ. Миссионер?
ОТЕЦ МОРРИС. Церковь всеобщего блага.
БИЛЛИБОЙ. Ты из Денвера?
ДИДИ. Нет.
БИЛЛИБОЙ. А мы из Денвера. Куда путь держишь?
ДИДИ. Здесь одна дорога.
ОТЕЦ МОРРИС. Дедвилль?
ДИДИ. Он самый.
ОТЕЦ МОРРИС. О, это необычное место, о нем всякое рассказывают.
БИЛЛИБОЙ. Мы тоже туда.
Хлопает дверь. Входит Гэнкси. ГЭНКСИ. Дамы и господа, разрешите предложить вашему вниманию товары со всего света.
БИЛЛИБОЙ. Откуда он вылез?
ОТЕЦ МОРРИС. Наверно, в товарном вагоне сидел.
БИЛЛИБОЙ. А ну да. Все эти чертовы бродяги никогда не покупают себе билеты.
ГЭНКСИ. В этом лотке представлены чудодейственные порошки из Бразилии, вееры из самого Китая – жемчужины Востока, австрийские зеркала, а также медвежий жир, который мне прислали друзья с самого севера Канады. Подходи! Налетай! Дамы, господа, ну что же вы! Не стесняемся, подходим, расспрашиваем и покупаем. Сэр! Сэр! Ну что же! По виду вроде не из робкого десятка! Ну, смелее! Месье, подходите! Не стесняемся, я расскажу вам обо всех этих товарах! И если вы думаете, что я вру, то уверяю вас, мои клиенты из Милуоки, Фарго, Сент-Луиса и Денвера, давно бы вздернули меня на столбе. Но посмотрите на меня и на этот новый шерстяной костюм! Это ли не лучшее доказательство моей честности! Успех!
БИЛЛИБОЙ. Отвали? От твоего костюма воняет.
ГЭНКСИ. Одну минутку, всего одну минутку. Много времени это не отнимет. Сколько сейчас времени? Кто-нибудь знает?
ДИДИ. Полдень.
ГЭНКСИ. Уже полдень? А я еще ничего не продал, как же так.
БИЛЛИБОЙ. И не продашь. Кому ты здесь нужен с этим барахлом.
ГЭНКСИ. Как кому? Всем!
БИЛЛИБОЙ. Впаривай эту срань кому-нибудь другому. А здесь всем нужны пули, кольты, ножи и плетки, изредка рубашки и сапоги.
ГЭНКСИ. Это все говно – купишь у китайцев, а у меня эксклюзивный товар. И есть кое-что именно для тебя, дорогой.
БИЛЛИБОЙ. И что это?
ГЭНКСИ. Отличные крысиные шкурки! Смотри какие! Полный чемодан. Их тут шесть сотен, можно сшить неплохую шубейку на зиму. Ты знаешь, какие в этих землях бывают зимы. Здесь-то нет. Но мы же едем на север. А там в прериях, когда будут ветра, ты меня еще вспомнишь добрым словом.
БИЛЛИБОЙ. Откуда у тебя столько крысиных шкур?
ГЭНКСИ. Я их всех сам поймал. Но это необычные крысы – эта порода называется кажунский скакун. Они водятся только в топях. Смотри, какие большие, при жизни они бывают очень жирные.
ДИДИ. Почему?
ГЭНКСИ. Они питаются трупами аллигаторов. Бывали в Луизиане?
БИЛЛИБОЙ. Нет.
ГЭНКСИ. Что никто не был в Луизиане! Ну, вы еще молодые люди, еще успеете. Ну, так вот…
ОТЕЦ МОРРИС. Как ты их поймал?
ГЭНКСИ. В ящики. Все просто: берешь ящик, шваркаешь на дно тухлого мясца – идеально отправиться в какой-нибудь старый подтопленный дом или сарай – и ставишь ящик. Потом я уж не знаю как, но эти твари разговаривают друг с другом и сообщают: вот, мол, ребята, в том месте много вкуснятины. Оглянуться не успеешь, а в ящике уже штук двадцать этих тварей копошится. Хлоп! Все – момент! Дергаешь за веревочку, и все крысы у тебя в кармане.
ДИДИ. А дальше как?
ГЭНКСИ. Дальше самое сложное – отделить шкурку от твари. Я стараюсь делать это, пока они не сдохли. В Южной Луизиане считается, что лучше отделить шкуру от крысы, пока она не сдохла – так пушок лучше сохраняется. Поэтому действовать надо быстро.
ОТЕЦ МОРРИС. Что с твоими пальцами?
БИЛЛИБОЙ. Они как яблочные огрызки.
ГЭНКСИ. А это… крысы обглодали за годы.
БИЛЛИБОЙ. Пока шкурки сдирал?
ГЭНКСИ. Да. Ножиком сначала надо брюшко чуть вспороть. А пока режешь так аккуратненько, крыса любит в палец вцепиться. Больно, конечно, но надо чем-то жертвовать. Товар-то отменный.
БИЛЛИБОЙ. Ты, оказывается, герой. Стольким ради крыс пожертвовал.
ГЭНКСИ. Не без этого. Потому с полным правом говорю вам, господа, товар отменный.
ОТЕЦ МОРРИС. Жена-то у тебя есть?
ГЭНКСИ. Нет, святой отец, померла, царствие небесное, перепутала порошки и выпила крысиного яду.
ОТЕЦ МОРРИС. Как приедем, я помолюсь за нее.
ГЭНКСИ. Короче, купи эти шкурки, сынок. Всего 15 долларов, и сошьешь себе отличную шубу.
БИЛЛИБОЙ. Нет, мне этого дерьма не надо.
ГЭНКСИ. Зря ты так.
БИЛЛИБОЙ. Он по ходу сумасшедший.
ГЭНКСИ. Сумасшедший здесь ты, если не хочешь взять такой отменный товар.
Звуки ударов, вопль Гэнкси.ГЭНКСИ. Идиот! Больно!
ДИДИ. Отвали от него. Дай руку. Вставай.
ГЭНКСИ. Спасибо, сынок. Как тебя зовут?
ДИДИ. Я Диди.
ГЭНКСИ. А я старина Гэнкси. Куда держишь путь?
ДИДИ. В Дедвилль.
ГЭНКСИ. Зачем?
ДИДИ. Говорят, там интересно. Возьми эту бумажку, старик, и купи себе виски и женщину.
ЧАРЛИ. Аллилуйя! Великий день, Гэнкси!
ОТЕЦ МОРРИС. Вернись к себе в кабину, Чарли.
ЧАРЛИ. Слушаюсь.
ГЭНКСИ. Премного благодарен, сэр! Премного благодарен! За это я предлагаю тебе выбрать из лотка все, что ты хочешь…. Но только один предмет! Зато любой.
ДИДИ. Мне ничего не нужно, Гэнкси.
ГЭНКСИ. Всем всегда что-нибудь нужно.
ДИДИ. Тогда дай мне щепотку справедливости.
ГЭНКСИ. О, такого редкого товара нет даже у меня.
ДИДИ. Так и знал.
ЧАРЛИ. Остановка! Остановка! Шайен!
БИЛЛИБОЙ. Видали, а машинист-то ниггер! Не к добру это.
ОТЕЦ МОРРИС. Сколько остановок до Дедвилля?
ЧАРЛИ. Это предпоследняя, сэр. Потом Джилетт и все.
ОТЕЦ МОРРИС. Меня пугают остановки.
БИЛЛИБОЙ. С чего бы это?
ОТЕЦ МОРРИС. Когда едешь в поездке, картинка за окном все время меняется. А здесь она как будто застыла. Смотри, ничего не двигается. Только земля, небо и два покошенных дома. Так выглядит смерть, Биллибой.
ДИДИ. Что об этом говорится в священном писании, падре?
ОТЕЦ МОРРИС. Засуха и жара поглощают снежную воду: так преисподняя ‑ грешников.
Пусть забудет его утроба матери; пусть лакомится им червь; пусть не остается о нем память; как дерево, пусть сломится беззаконник.
Хлопает дверь. Входит Фред. ЧАРЛИ. Поезд отправляется! Поезд отправляется! На Запад, господа! Кто опоздает, будет гнить в этой дыре еще неделю.
ФРЕД. Господа.
ДИДИ. Сэр.
ОТЕЦ МОРРИС. Сэр.
ГЭНКСИ. Куда держись путь, старина?
ФРЕД. Дедвилль. А вы?
ОТЕЦ МОРРИС. О, все туда же.
ФРЕД. Меня зовут Фред Джонс.
БИЛЛИБОЙ. Красивое имя.
ФРЕД. С кем имею честь?
БИЛЛИБОЙ. Биллибой.
ОТЕЦ МОРРИС. Пол Моррис, Церковь всеобщего блага.
ДИДИ. Диди.
ФРЕД. Хороший поезд, господа, и сдается мне, все здесь исключительные везунчики.
ОТЕЦ МОРРИС. На все воля божья, а поезд, действительно, неплохой.
ЧАРЛИ. Последняя модель, питтсбургский завод.
ФРЕД. Значит, доедем с ветерком и кофмортом, а?
БИЛЛИБОЙ. Чем занимаешься, Фред?
ФРЕД. Я бывший шериф Шайена.
БИЛЛИБОЙ. Почему бывший? Бандюганы замучали?
ФРЕД. Не, не в этом дело.
БИЛЛИБОЙ. Тогда в чем?
ФРЕД. В Шайене идеальный порядок. Я служил на страже закона десять долгих лет. Мы с помощниками искоренили всех этих пидарасов на корню. У меня в салуне ни одного убийства не было, ничего. Поездов у нас отродясь не грабили. А к банкам вся эта сволочь боялась приближаться даже на милю. Все уважали и боялись шерифа Фреда Джонса. Красномордые? Да я лично снял скальп у Толстого Койота. Слышали про бойню у ручья Вундед-Ни?
БИЛЛИБОЙ. Ну.
ФРЕД. Так вот это все детские сказки по сравнению с тем, что мы устроили кри и команчам. Я вам так скажу, вся эта охота на бизонов и вся эта чертова политика правительства – все это полная чушь. Отстреливать надо не бизонов, а всю эту красномордую сволочь. Бизонов можно оставить и себе. Я кстати, бизоньи жопы ох как люблю.
ГЭНКСИ. Да лет через десять, кто-то из охотников прикончит последнего бизона и тогда все.
ФРЕД. Вот и я о чем. Но это все хрень, я так скажу. Бить надо по дикарям. И все эти старые способы типа чумных одеял – все это для старых идиотов из британских компаний. Кольт, винтовка, седло – вот это я понимаю. Вот это по-нашему. Видишь, эту дырку – это от томагавка пауни. А это, смотри пуля сиу, а вот эта дырка от одной мрази из кри.
ДИДИ. Здесь у всех много дырок и шрамов – ты нас не удивил.
ОТЕЦ МОРРИС. Зачем ты едешь в Дедвилль?
ФРЕД. В чертовом Шайене стало слишком скучно. Ничего не происходит, я ж говорю. Последнее мое дело – пришлось пристрелить безногую рысь.
ДИДИ. Рысь?
ФРЕД. Да. Чертов судья изъял ее у Большого Майки. Изъять-то изъял, а что потом делать не решил.
БИЛЛИБОЙ. А зачем Большому Майки рысь, да еще безногая?
ФРЕД. Он хотел найти ей пару. И разводить чертовых рысей на мех, или стравливать их со стафордами. Кстати, хорошие бабки можно сделать. В шоу Баффало Билла за рысь приличную сумму отвалят.
БИЛЛИБОЙ. А какого черта судья отнял у парня рысь?
ФРЕД. Тот поимел его дочку.
Все смеются. БИЛЛИБОЙ. Это не справедливо. Рысь – это редкость, она не соразмерна с порченой девкой.
ГЭНКСИ. А девка как? Красивая?
ФРЕД. Так себе. Дочь судьи – чего ты хочешь.
Все смеются. ГЭНКСИ. И что стало с рысью?
ФРЕД. Пришлось пристрелить по закону.
ГЭНКСИ. Ну, это логично. А что еще делать.
ФРЕД. Но вы поняли, где я с моим опытом, а где безлапая рысь и чокнутый судья со своей дочкой-шлюхой.
БИЛЛИБОЙ. Надеюсь, парень найдет себе рысей. Я бы посмотрел на бой рыси со стаффордом. Отец Моррис, помолись сегодня за этого парня – хочу, чтоб у него было все хорошо.
ГЭНКСИ. И помолись, чтоб на этот раз он поимел самого судью!
ДИДИ. А что в Дедвилле?
ФРЕД. Как что? Фронтир, мать твою! Вот она настоящая Америка, Юнайтед Стэйтс. Там по триста красномордых на одного белого. Там люди гасят друг друга средь бела дня, а выжившие в перестрелках тут же бегут в салун и заливаются бурбоном, чтобы сдохнуть уже к вечеру в новой передряге. Сечете – какой там уровень? Там банки грабят не то что каждый день, а несколько раз в день. И поезда…. Говорят, это отдельная песня. И мили не проедет ни один поезд прежде чем его не гробанут.
ОТЕЦ МОРРИС. И ты хочешь стать шерифом этого славного места?
ФРЕД. Именно, святой отец.
ОТЕЦ МОРРИС. Хм… я слышал про Дедвилль совсем другое.
ФРЕД. И что же?
ОТЕЦ МОРРИС. Дедвилль – необычное место.
ГЭНСКИ. В каком смысле?
ОТЕЦ МОРИИС. В таком, что там нет крещенных.
ФРЕД. Как это?
ОТЕЦ МОРРИС. Моя служба имеет свою специфику.
ФРЕД. Объясните.
БИЛЛИБОЙ. Отец Моррис, работает с животными и насекомыми.
ОТЕЦ МОРРИС. Да, именно так. В нашей церкви всеобщего блага есть место для всех – и для людей и для таких тварей.
ГЭНКСИ. Так у них же нет души.
ОТЕЦ МОРРИС. Кто вам сказал?
ГЭНКСИ. Все это знают.
ОТЕЦ МОРРИС. Ответ на этот вопрос предоставьте мне.
ГЭНКСИ. Тогда я много согрешил, убив столько крыс?
ОТЕЦ МОРРИС. Не знаю, не факт. Ты католик?
ГЭНКСИ. Да.
ОТЕЦ МОРРИС. Это многое объясняет. Дети мои, я объехал все штаты – я проповедовал везде я нес слово господне китам у Лабрадора, я крестил всех коров в Колорадо, я исповедовал свиней в Джорджии и причащал оленей в Монтане. Теперь на очереди дедвилльские койоты.
ДИДИ. Вы любите животных?
ОТЕЦ МОРРИС. По идее да, но не той любовью, которая понятна тебе.
БИЛЛИБОЙ. А помнишь тех индюков, которые сошли с ума от проповеди в Денвере?
ОТЕЦ МОРРИС. В каком-то смысле мы должны им быть благодарны, ведь если бы не они, то мы бы не ехали сейчас в обществе этих чудесных господ.
ФРЕД. А что произошло?
БИЛЛИБОЙ. Отец пробрался на один скотный двор в Денвере и стал проповедовать. Животных было много – целая толпа. Свиньи, коровы, курицы. Даже ящерица одна пришла. Как это сказать….
ОТЕЦ МОРРИС. Я был вдохновлен.
БИЛЛИБОЙ. Да, у тебя было хорошее вдохновение и слово господа лилось как песня. Потом время подходило к утру и все стали расходиться – мы тоже пошли, а потом глядь – за нами индюки увязались – целая толпа, штук тридцать-пятьдесят. А нам надо было по мосту пройти – а глупые твари подумали, что могут ходить по воде как господь бог наш и утонули.
ОТЕЦ МОРРИС. Все так и было. А потом кто-то увидел нас, доложили шерифу и пришлось уносить ноги из Денвера.
ФРЕД. Во черт, не повезло вам. Но вы делаете благое дело.
ОТЕЦ МОРРИС. Благодарю, шериф. В Дедвилле я рассчитываю на койотов. Говорят, их там много.
ДИДИ. Вам не было жалко индюков?
ОТЕЦ МОРРИС. Нет. Я приравнял их к статистической погрешности. Моя церковь самая массовая в мире. В ней состоят миллионы коров, бизонов, волков, оленей, комаров, рыб. Некрещенными остались только дедвилльские койоты.
ДИДИ. По-моему, ты чокнутый сукин сын, святой отец.
БИЛЛИБОЙ. Повтори!
ДИДИ. По-моему, ты чокнутый сукин сын, святой отец.
ФРЕД. Не дергайте сбрую парни. Нам еще ехать и ехать.
БИЛЛИБОЙ. Я тебе сейчас башку прострелю. Думаешь, я не умею действовать под давлением?
ДИДИ. Думаю, нет. Думаю, ты сейчас обосрешься на весь вагон. А святой отец потом будет оттирать твою кровь и дерьмо от этой красивой деревянной панели.
ФРЕД. Уо-уо-уо, парни! Сейчас я вспомню свои обязанности и уйму вас.
БИЛЛИБОЙ. Заткнись, ты больше не шериф. Ты просто убийца рысей.
ОТЕЦ МОРРИС. Сядь, Биллибой! И убери ствол! Быстро!
БИЛЛИБОЙ. Но!
ОТЕЦ МОРРИС. Быстро – я сказал!
БИЛЛИБОЙ. Ладно, но если он еще раз, что-то скажет…
ОТЕЦ МОРРИС. Ладно, кто-нибудь хочет сушеной бизоньей жопы? Жрать охота…
Хлопает дверь. Появляется Чарли. ЧАРЛИ. Я не откажусь.
ОТЕЦ МОРРИС. Хватай и хавай. Надо чуть-чуть водой размочить. Так вкуснее.
ЧАРЛИ. Угу. Только попрошу вас помочь мне, сэр.
ОТЕЦ МОРРИС. С удовольствием.
ЧАРЛИ. Вложите мне в руку мясо, размоченное водой.
ОТЕЦ МОРРИС. Конечно. А в чем дело?
ЧАРЛИ. Дело в том, что я слепой, сэр.
ОТЕЦ МОРРИС. Как! А по вам и не скажешь!
ЧАРЛИ. Да, но это так. Я ничего не вижу.
ОТЕЦ МОРРИС. Примите слова сочувствия.
ЧАРЛИ. Принимаю.
БИЛЛИБОЙ. Ты не видишь ничего с рождения?
ЧАРЛИ. Нет, я немного помню мир. Я потерял зрение в пятнадцать.
ОТЕЦ МОРРИС. Как?
ЧАРЛИ. Стрельнули дробью по глазам.
БИЛЛИБОЙ. Следов вроде не видно.
ЧАРЛИ. Не знаю, чего тебе там не видно, а врач в госпитале причитал и плакал, когда меня привели.
ГЭНКСИ. Кто это сделал?
ЧАРЛИ. Ублюдки из Ку-Клукс-Клана.
ГЭНКСИ. Вот жеж чего творится на белом свете.
ФРЕД. Прости за вопрос, но как ты водишь паровозы, если ты ничего не видишь?
ЧАРЛИ. В своей работе я руководствуюсь силой воображения.
БИЛЛИБОЙ. Я не понимаю, а как ты знаешь, когда тормозить?
ЧАРЛИ. Я воображаю.
ОТЕЦ МОРРИС. Отстань от человека со своими вопросами, видишь, ему и так нелегко пришлось.
БИЛЛИБОЙ. Ты доверяешь слепому ниггеру? И думаешь, он довезет нас до места?
ОТЕЦ МОРРИС. Не ты, а вы.
БИЛЛИБОЙ. Ты же говорил, в английском без разницы – ты или вы.
ОТЕЦ МОРРИС. А, черт, ладно проехали. А что касается нашего машиниста, то я полностью доверяю его опыту и воображению.
ЧАРЛИ. Благодарю, сэр.
ФРЕД. Кстати, это крещенный бизон?
ОТЕЦ МОРРИС. Разумеется.
ФРЕД. Тогда попробуем. А ты, Диди?
ДИДИ. Обойдусь.
ФРЕД. Откуда ты родом, парень?
ДИДИ. Рэпид-Сити.
ФРЕД. Как там у вас? Чем живете? Как бизнес?
ДИДИ. Да не очень бизнес. Кругом коровий сифилис.
ФРЕД. Да ты чего, серьезно.
ДИДИ. Да, полное дерьмо.
ФРЕД. У тебя есть, любимая женщина, Диди?
ДИДИ. Нет.
ФРЕД. У каждого в этом мире должна быть любимая женщина.
ДИДИ. А кто твоя, любимая женщина?
ФРЕД. Свою любимую женщину я вижу только во сне, вот уже много лет.
Едят. ОТЕЦ МОРРИС. Темнеет.
ЧАРЛИ. Вернусь в кабину.
ГЭНКСИ. Ненавижу ночные прерии. Было дело, пару раз ночевал прямо в степи, ох, не по мне это.
ФРЕД. Ты городской человек. Тебе не понять всей прелести открытого пространства.
ГЭНКСИ. Да, какая там прелесть. Однажды проснулся, а вокруг собралась толпа стервятников.
ФРЕД. Ты, наверно, был в стельку?
ГЭНКСИ. Не без этого.
БИЛЛИБОЙ. Поезд замедляет ход, заметили?
ОТЕЦ МОРРИС. Если луна не появится, может и вообще остановиться.
ГЭНКСИ. Не в этом дело, машинист-то слепой.
БИЛЛИБОЙ. Не нравится мне это.
ОТЕЦ МОРРИС. Да, плевать, надо доверять своему дантинсту, священнику и машинисту. Не слыхали такую поговорку?
ФРЕД. Как бы красномордые не напали.
ОТЕЦ МОРРИС. У каждого тут есть кольт, а то и по два, верно? Ну, так нечего бояться. Захлопни окна, Биллибой. (
Биллибой закрывает окна) С вашего позволения я вытянусь прямо на этой скамейке. Занимайте места, господа, откроем свои души этой холодной ночи.
ГЭНКСИ. Красиво сказано.
БИЛЛИБОЙ. А молитва?
ОТЕЦ МОРРИС. Ах, да. Я люблю такие вечера за удивительные минуты предчувствия чего-то большого и светлого, что наполняет до краев мое израненное сердце. Пусть светит солнце над горизонтом, и пусть птицы поют всем осанну. Во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь.
ФРЕД. Это была молитва?
ГЭНКСИ. Красиво сказано, черт побери.
ОТЕЦ МОРРИС. Спокойной ночи, господа.
Отец Моррис подсаживается к Диди. ОТЕЦ МОРРИС. Подвинься, Диди.
ДИДИ. Нет.
ОТЕЦ МОРРИС. Скоро рассвет. Ты так и сидел все это время, глядя в окно?
ДИДИ. Да.
ОТЕЦ МОРРИС. Что тебя гложет, сын мой?
ДИДИ. Хватит.
Пауза.ОТЕЦ МОРРИС. Я прошу прощения за Биллибоя. Он не умеет себя вести. Не обижайся на него.
ДИДИ. Все в порядке.
ОТЕЦ МОРРИС. Это не его вина, это я виноват, что он такой неотесанный чурбан.
ДИДИ. Вы травили его собаками в детстве?
ОТЕЦ МОРРИС. Нет, нет, что ты. Но моя вина в том, что я сам его создал.
ДИДИ. В каком смысле?
ОТЕЦ МОРРИС. В прямом. Физически.
ДИДИ. Вы его отец?
ОТЕЦ МОРРИС. В какой-то мере. Но он появился на свет не так, как ты думаешь. Он не от женщины.
ДИДИ. От духа святого что ли?
ОТЕЦ МОРРИС. Когда-то в молодости, когда я еще не был священником, а был простым сельским парнишкой с дерьмом вместо мозгов. Как-то раз я решил поэкспериментировать. Просто так, без причины. Из чистого так сказать любопытства. Я взял немного горчицы, травы, цветов, сыра, щепочек и разной шерсти накрыл все это дело тазиком, а потом из-под тазика вылез мышонок. Представляешь? Я создал мышонка. Живого мышонка, правда, из-за горчицы он получился немного желтым. В один день я стал как господь бог. Можешь не верить – но это так. Думаешь грех? Кто знает, кто знает… Но факт в том, что потом я задумался, как создать человека. А вдруг! Я ж смог создать мышонка, тогда я взял немного говядины, собственной крови, золота, серебра, пороха, еще кое-чего и положил все это дело в бочку и накрыл ее крышкой. И представляешь, однажды утром я проснулся и обнаружил, что в бочке вместо веществ лежит ребенок. Мальчик.
ДИДИ. Как трогательно.
ОТЕЦ МОРРИС. Да, трогательно, именно так, я рад, что ты почувствовал это. Я стал растить его как собственного сына, в конечном итоге он и был моим сыном, ведь в бочку я спустил и пару пинт собственной крови.
ДИДИ. Так чем ты виноват?
ОТЕЦ МОРРИС. Я допустил ошибку – нельзя было класть говядину, с годами парень стал напоминать быка. Ты сам видишь, какой он здоровый и туповатый.
ДИДИ. Это бог наказал тебя за самоуправство.
ОТЕЦ МОРРИС. Думаешь?
ДИДИ. Я просто уверен в этом.
ОТЕЦ МОРРИС. Но ты не веришь в бога?
ДИДИ. Нет.
ОТЕЦ МОРРИС. Ладно, я тоже не верю, но это секрет, окей. Я хотел поговорить с тобой совсем не об этом. Зачем ты едешь в Дедвилль?
ДИДИ. Ну уж не затем, чтобы койотов крестить.
ОТЕЦ МОРРИС. Тем не менее.
ДИДИ. Хочу купить землю и поселиться там.
ОТЕЦ МОРРИС. Но в Дедвилле нечего делать. Там самое свирепое солнце на всем Западе, каждое лето засуха, и земля трещит по швам. Там нет ни воды, ни деревьев. Все, кто мог, давным-давно уехали в Вайоминг или Небраску. Порядочному американцу там нечего делать.
ДИДИ. Приедем, я пойду в земельную контору и куплю себе землю.
ОТЕЦ МОРРИС. Ладно, давай на чистоту.
ДИДИ. Давай.
ОТЕЦ МОРРИС. Я ведь сразу понял, что ты никакой не Диди, ты знаменитый охотник за головами Джек Валет. Я видел тебя несколько лет назад в одном салуне в Оклахоме, ты схватил одного парня, а другому средь бела дня башку прострелил. Такое не забывается. Ты охотник за головами и убийца. И ты, должно быть, лучший в своем деле, а?
ДИДИ. Вы меня путаете с кем-то из своих прихожан.
ОТЕЦ МОРРИС. Прекрати, я говорю, давай на чистоту. Ты ведь едешь туда не просто так.
ДИДИ. И вы ведь не койотов крестить едете.
ОТЕЦ МОРРИС. В том-то и дело.
ДИДИ. Святой?
ОТЕЦ МОРРИС. Да, он самый.
ДИДИ. Что вы о нем знаете?
ОТЕЦ МОРРИС. По правде не так много. Люди говорят разное. Кто-то говорит, что в Дедвилле нельзя умереть, как будто создатель взял и отменил в одном городе законы жизни и смерти. Кто-то мне говорил, что этот парень, Святой, что он может воскресить мертвецов. Еще говорят, что солнце никогда не заходит над этим местом. Разное говорят.
ДИДИ. Вы верите в этого Святого?
ОТЕЦ МОРРИС. Да. Он последняя надежда.
ДИДИ. На что?
ОТЕЦ МОРРИС. Знаешь, что у меня в чемодане? Хотя откуда тебе знать. Там кости моей жены Мэгги. Она умерла давным-давно от проклятой чахотки. Понимаешь, о чем я ? Ты терял близких? Вижу по глазам, что терял и не раз. Представляешь, а если то, что о нем говорят, это правда, если он и вправду, может, воскрешать. Воскрешать из пепла. Тогда он вернет мне мою Мэгги.
ДИДИ. Биллибой знает, что ты хочешь?
ОТЕЦ МОРРИС. Нет.
ДИДИ. Мэгги была его мать?
ОТЕЦ МОРРИС. Ни в коем случае.
ДИДИ. Ладно, не важно. Он все равно ничего не поймет.
ОТЕЦ МОРРИС. Вот то-то и оно.
ДИДИ. А эти попутчики, думаешь, знают то, что знаем мы?
ОТЕЦ МОРРИС. Трудно сказать, но у каждого здесь есть камень запазухой – я уверен.
ДИДИ. Может, Святой превратит эти камни в цветы.
ОТЕЦ МОРРИС. Кто знает, что ждет нас на этом пути в Дедвилль. Я, конечно, не надеюсь, но в глубине души верю.
ДИДИ. Это безумие.
ОТЕЦ МОРРИС. Безумие будет тогда, когда все узнают, что происходит в этом городе. Тогда сюда поедут толпы – сотни, тысячи, миллионы. Тогда пляска духов покажется детским лепетом.
ДИДИ. Да, это очевидная вещь.
ОТЕЦ МОРРИС. Но знаешь, что меня по-настоящему беспокоит.
ДИДИ. Что?
ОТЕЦ МОРРИС. Ты. Зачем ты едешь в Дедвилль, парень? Только на чистоту.
ДИДИ. Я должен привести Святого.
ОТЕЦ МОРРИС. Куда?
ДИДИ. Суд Оклахомы признал его виновным. Это засекреченное дело, я не могу разглашать детали.
ОТЕЦ МОРРИС. О чем ты говоришь! Мы посредине прерий, здесь некуда прятаться. Здесь даже мысли можно скрыть, только если зароешь их в самую землю. Мы едем в Дедвилль, я хочу воскресить свою жену, мой чемодан забит ее костями. Поэтому тебе придется мне все рассказать, парень, иначе все в этом вагоне узнают, кто ты такой на самом деле.
ДИДИ. Ладно, я не знаю, почему это преступление, но факт, что Святой воскресил несколько индейцев, и подарил им урожай кукурузы.
ОТЕЦ МОРРИС. Надо же.
ДИДИ. Но это запрещено законами Оклахомы. И я должен доставить его в суд.
ОТЕЦ МОРРИС. Значит, ты не убьешь его. Покажи свой кольт. Я слышал, ты никогда не промахиваешься.
ДИДИ. Никогда.
ОТЕЦ МОРРИС. Я тебя прошу не пускай против него оружие. Он нам нужен. Нам всем. Всей чертовой Америке.
ДИДИ. Не волнуйся, старик. Я взял с собой только одну пулю. Смотри. (
Щелчок кольта). ОТЕЦ МОРРИС. Королевская пуля. Почему только одна?
ДИДИ. Так будет интересней.
ОТЕЦ МОРРИС. Смотри, светает. Сейчас снова поедем. Я чувствую.
ЧАРЛИ. Сейчас отправимся, господа, следующая остановка Джиллетт.
ДИДИ. Когда доедем до Дедвилля?
ЧАРЛИ. Трудно сказать.
ОТЕЦ МОРРИС. Как это?
ЧАРЛИ. Каждый раз по-разному.
ОТЕЦ МОРРИС. Объясни.
ЧАРЛИ. Бывает от Джиллетта ехать всего час, а бывает и неделю. Зависит.
ОТЕЦ МОРРИС. Но от чего?
ЧАРЛИ. Иной раз от топлива, иной раз сам не знаю, от чего.
ДИДИ. Ты видел Святого?
ЧАРЛИ. Дай подумать… это того что ли, который летает и обращается в орла. Нет, наверно, что не видел.
ДИДИ. Он еще и летает…
ЧАРЛИ. А как ты хотел. В округе Дедвилль без крыльев нельзя. Дорог-то нет, грязь одна, ни одна лошадь не пройдет. Поэтому он берет и летает.
ОТЕЦ МОРРИС. Все интереснее и интереснее. Не терпится встретиться с ним.
ЧАРЛИ. Сначала Джиллетт проедем, а там посмотрим, кто с кем встретится.
ОТЕЦ МОРРИС. Я приветствую вашу позицию, сэр.
ЧАРЛИ. Ладно, пойду раскочегарю машину.
Биллибой, Гэнкси и Фред кряхтят. БИЛЛИБОЙ. Черт, уже утро?
ФРЕД. Я не выспался.
БИЛЛИБОЙ. Святой отец, всю ночь мне снилась какая-то старуха. Что значит этот сон?
ОТЕЦ МОРРИС. Это хороший знак, малыш.
ГЭНКСИ. Проклятье, солнца не видно, где оно? День будет тяжелым.
ФРЕД. На этой земле все дни такие.
ГЭНКСИ. Чертова лавка, бок болит.
ФРЕД. Я б кофе выпил.
ГЭНКСИ. Никому не нужен порошок из крысиных ноготков? Бодрит лучше любого кофе.
ФРЕД. Давай не сегодня.
БИЛЛИБОЙ. На меня можешь не смотреть.
ГЭНКСИ (
открывает бутылку). Тогда не откупорить ли нам бутылочку бурбона, все равно сварить кофе не получится.
БИЛЛИБОЙ. Наконец-то ты сказал что-то дельное.
ГЭНКСИ. Дельно будет, когда мы доедем до Дедвилля, и я продам эти проклятые крысиные шкуры и снадобья.
БИЛЛИБОЙ. (
прихлебывая) Ты думаешь, они там кому-то нужны?
ГЭНКСИ. Определенно.
ФРЕД. И правда с чего ты взял?
ГЭНКСИ. С того, что о покупательной способности этого города ходят легенды. Это рай для таких парней как я.
ФРЕД. Кто тебе сказал?
ГЭНКСИ. Один умирающий старик на дороге. Я пытался продать ему шкурки, он сказал, что я дурак и продавать их надо в Дедвилле и только там. Нет на всей земле другого места, где бы их купили. Да еще и втридорога.
БИЛЛИБОЙ. И ты ему поверил?
ГЭНКСИ. Конечно, ему было нечего терять.
ФРЕД. В этом есть логика.
ГЭНКСИ. Ты быстро добреешь от этого бурбона.
ФРЕД. Твоя правда. Утренняя доза всегда особая.
БИЛЛИБОЙ. Дай-ка еще приложиться.
ГЭНКСИ. Пей, не скромничай, у меня еще одна есть. Черт его знает, сколько еще ехать до этого Дедвилля.
ЧАРЛИ. Джиллетт, господа! Остановка! Остановка!
ДИДИ. Уже?
ФРЕД. Быстро.
ОТЕЦ МОРРИС. Что-нибудь видно, Биллибой?
БИЛЛИБОЙ. Да.
ОТЕЦ МОРРИС. Что там?
БИЛЛИБОЙ. Сейчас сами увидите.
Хлопает дверь. Входит Тереза. Какое-то время все молчат. БИЛЛИБОЙ. Хочешь бурбона?
ТЕРЕЗА. Мне нельзя.
БИЛЛИБОЙ. Почему?
ТЕРЕЗА. Я лакота, я стану пьяной и податливой, а потом вы меня все перетрахаете по очереди и выбросите в окно.
ФРЕД. Нет, такого дерьма здесь не будет. Мы тебя просто пристрелим.
ТЕРЕЗА. Спасибо.
ФРЕД. Все по-честному. У тебя есть оружие?
ТЕРЕЗА. Разумеется.
ФРЕД. Видишь, все по-честному.
ОТЕЦ МОРРИС. Он шутит.
ФРЕД. Ты не похожа на типичную красномордую.
ТЕРЕЗА. А что надо перо себе в задницу вставить и прокукарекать?
ДИДИ. Как тебя зовут?
ТЕРЕЗА. Тереза Два Быка.
Биллибой смеется. ДИДИ. Заткнись, Биллибой. Это красивое имя.
ОТЕЦ МОРРИС. Значит, ты лакота… я знал несколько человек из ваших: Пинающего Медведя, Короткого Быка и Черного Лося. Тебе знакомы их имена?
ТЕРЕЗА. Черный Лось был моим дедом.
ОТЕЦ МОРРИС. Как славно. Помню, однажды по нему пронеслось стадо бизонов. И что ты думаешь? Выжил. Другой раз его трижды переехал дилижанс. И опять выжил. А однажды он выпил семь галлонов бурбона, и что ты думаешь? Опять выжил!
ТЕРЕЗА. У нас в семье все такие.
ОТЕЦ МОРРИС. Где ты родилась?
ТЕРЕЗА. Наш народ кочевал, недалеко от Дедвилля.
ОТЕЦ МОРРИС. Даже так… И где они сейчас?
ТЕРЕЗА. Старый шаман превратил мой народ в бизонов, и они ускакали на Запад.
ДИДИ. А ты?
ТЕРЕЗА. А я не превратилась.
ДИДИ. И стала жить среди белых…
ТЕРЕЗА. Да.
ГЭНКСИ. Позволь вопрос, красавица.
ТЕРЕЗА. Валяй.
ГЭНКСИ. Как ты зарабатываешь себе на хлеб?
ТЕРЕЗА. Мою салуны, работаю на кухнях, чищу дерьмо, живу на заброшенных фермах.
ГЭНКСИ. А торговля?
ТЕРЕЗА. Торговля…
ГЭНКСИ. Да. Там себя не пробовала?
ТЕРЕЗА. Нет….
ГЭНКСИ. Просто мне нужен напарник. Сейчас приедем в Дедвилль, дело пойдет в гору, бизнес начнет расти. Я один точно не справлюсь.
ТЕРЕЗА. От вас пахнет виски, сэр.
Все смеются. ФРЕД. А с юмором у нее все в порядке.
ТЕРЕЗА. В Дедвилле юмор не любят.
БИЛЛИБОЙ. Я слышал, что под Дедвиллем есть золотая жила, и золота там хоть жопой ешь. Это правда?
ДИДИ. А знаешь, почему золото так дорого?
БИЛИБОЙ. Потому что его скупают банкиры?
ДИДИ. Нет, потому что это один из самых редких элементов во вселенной.
БИЛИБОЙ. Не знаю, чем он там редкий, но говорят в Дедвилле его полно.
ДИДИ. Я говорю во вселенной, а в Дедвилле его все равно меньше, чем дерьма на заднем дворе твоей тети.
БИЛИБОЙ. Пожалуй, что так.
ДИДИ. Золото дорого, потому что оно создается внутри огромных звезд, гораздо больших чем наше солнце, в результате сложнейшего процесса, который называется термоядерный синтез.
ТЕРЕЗА. Ты поэт?
ДИДИ. Нет, я Диди.
ОТЕЦ МОРРИС. Ты ищешь свою семью, Тереза?
ТЕРЕЗА. Да, это моя стая. Сейчас они стали бизонами, но я верну им прежний облик.
ОТЕЦ МОРРИС. Ты встречала Святого?
ТЕРЕЗА. Да.
ОТЕЦ МОРРИС. И какой он?
ТЕРЕЗА. Он великолепен. От него исходит свет. Он сказал, что смерти нет, и ее не стало.
ОТЕЦ МОРРИС. А старый шаман, получается, не поверил.
ТЕРЕЗА. Нет, он сказал, что раз нет смерти, тогда нет и рождения. Новым душам некуда будет влезать.
ОТЕЦ МОРРИС. Да, это логично.
ТЕРЕЗА. Поэтому он сказал, что теперь все будут бизонами, и все стали бизонами.
ДИДИ. Пока они бизоны, их могут перестрелять белые.
ФРЕД. И это будет глупо. Только честный бой – только кольты, ножи и скальпы.
ТЕРЕЗА. Так решил старый мудрый шаман.
ГЭНКСИ. Темнеет.
БИЛЛИБОЙ. И вправду.
ФРЕД. Черт побери, опять ночь гуляет по прериям. Мне одному кажется, что день быстро пролетел.
ТЕРЕЗА. Как бабочка на ветру.
ГЭНКСИ. Ладно, вы как хотите, а я лягу.
ОТЕЦ МОРРИС. Занимайте лавки, господа.
Пауза. ДИДИ. Ты красивая.
ТЕРЕЗА. Спасибо.
ДИДИ. Ты самая красивая из всех красномордых, которых я видал.
ТЕРЕЗА. Да, я знаю.
ДИДИ. Ты супер.
ТЕРЕЗА. Не наседай, ковбой.
ДИДИ. Я тебе понравился, да?
ТЕРЕЗА. Неплохо.
ДИДИ. Я всем нравлюсь.
ТЕРЕЗА. Ты наглый.
ДИДИ. Имею право. Ко мне не хочешь?
ТЕРЕЗА. Нет.
ДИДИ. Я ведь тебе нравлюсь.
ТЕРЕЗА. Сказала – нет.
Пауза.ТЕРЕЗА. Зачем ты едешь в Дедвилль?
ДИДИ. Я хочу купить землю и выращивать просо и кукурузу. Может, займусь коровами, если коровий сифилис из Денвера не придет.
ТЕРЕЗА. Прекрати, я вижу тебя насквозь. Скажи мне правду, Диди.
ДИДИ. Тебе она не понравится.
ТЕРЕЗА. Скажи.
ДИДИ. Я специальный агент, меня наняли федералы. С определенного момента Дедвилль стал представлять опасность для государства.
ТЕРЕЗА. Опасность?
ДИДИ. Да, для политической стабильности. То, что по слухам вытворяет этот Святой, не лезет ни в какие ворота. Внимание-то на него обратили уже давно. Еще со времен оклахомского воскрешения.
ТЕРЕЗА. Кто?
ДИДИ. Кто надо.
ТЕРЕЗА. И что теперь будет? Ты его убьешь?
ДИДИ. Я не знаю, Тереза. Ты гражданка США?
ТЕРЕЗА. Да.
ДИДИ. Тогда ты должна меня понять.
ТЕРЕЗА. Я понимаю тебя, Диди.
ДИДИ. Выпей бурбона и иди сюда, мы едем в город смерти. Ты когда-нибудь умирала, Тереза Два Быка?
ТЕРЕЗА. Я только этим и занимаюсь.
ДИДИ. Тереза, почему в мире так мало света?
ТЕРЕЗА. Потому что больше….
ДИДИ. Что больше…
ТЕРЕЗА. Потому что…
ДИДИ. Иди сюда, Тереза…
Пауза.ФРЕД. Я не понимаю, проклятый поезд едет или стоит.
ГЭНКСИ. Вроде едет.
БИЛЛИБОЙ. Нет, я не слышу стука колес.
ОТЕЦ МОРРИС. Надо позвать машиниста, как там его… Чарли. Давай Биллибой.
Биллибой уходит, возвращается с Чарли. ЧАРЛИ. Доброе утро.
ГЭНКСИ. Хлебни моего пойла, друг, и пусть твой день будет лучше, чем мой.
ЧАРЛИ. Благодарю.
ОТЕЦ МОРРИС. Что там у вас, сэр?
ЧАРЛИ. Ситуация штатная.
ФРЕД. А точнее.
ЧАРЛИ. Стоим.
ФРЕД. Где?
ЧАРЛИ. Где-то возле Дедвилля, может, уже въехали в округ, а, может, и нет.
ОТЕЦ МОРРИС. Ты точно не знаешь?
ЧАРЛИ. Там не написано.
ОТЕЦ МОРРИС. А почему не едем?
ЧАРЛИ. Топливо все ушло.
ОТЕЦ МОРРИС. Как?
ЧАРЛИ. Еще вечером, здесь так бывает, сэр. Ублюдки из компании экономят на всем, и такое происходит сплошь и рядом.
БИЛЛИБОЙ. И что теперь?
ЧАРЛИ. Всю ночь я читал паровозу стихи. Это новая модель, ее можно топить стихами. Но все стихи, которые я знал, кончились, а те, что я придумываю сам обычно не очень.
ГЭНКСИ. Мне все больше и больше это нравится.
БИЛЛИБОЙ. Говна на лопате в топку забросить не пытался? А то у нас его много.
ДИДИ. Ты о ком?
БИЛЛИБОЙ. О ком надо.
ЧАРЛИ. Нет, этой машине нужны стихи.
ДИДИ. Ну так дай ей свои стихи.
ЧАРЛИ. Мои слишком плохие.
ОТЕЦ МОРРИС. Позволь нам оценить их, я уверен, что они прекрасны.
ЧАРЛИ. А черт с вами, прочту, дай-ка бурбона.
Корабли, обреченные на крушение,
Карты, подожженные по краям,
Разбитые головы щенков,
Все это моя любовь к тебе.
ОТЕЦ МОРРИС. Как красиво. О чем это?
ЧАРЛИ. О любви к матери.
ФРЕД. Неожиданно.
ЧАРЛИ. Я убежал от нее рано, хотел ездить на паровозах.
БИЛЛИБОЙ. Зрячим?
ЧАРЛИ. Черта с два – уже слепым.
БИЛЛИБОЙ. И тебя взяли?
ЧАРЛИ. Конечно, энтузиасты везде нужны. Наш дом в те годы был возле железной дороги, я был маленьким черным пацаном и мечтал ездить вот на этих вот паровозах, носить рабочую кепку, крутить все эти рычаги и гайки, и играть на банжо, высунув морду в окно. У меня-то слова с делом редко расходятся. И я взял и убежал из дому и нанялся в депо рабочим, потом стал помощником машиниста. И дослужился вот. Помню, ездил на этом вот паровозе, о котором мечтал, мимо своего дома каждый день. И как ни проеду, мать стоит у окна, чую, смотрит на меня и плачет. А я ей кепкой машу: мол, мать, смотри, вот он я.
ОТЕЦ МОРРИС. Ты не зашел к ней?
ЧАРЛИ. Нет, ни разу.
БИЛЛИБОЙ. Почему? Она ведь тебе мать.
ЧАРЛИ. Да просто она доставала меня всей этой своей кашей, улыбкой и всем этим дерьмом.
БИЛЛИБОЙ. А я вот без матери рос, я бы хотел иметь дом как ты.
ЧАРЛИ. Мое поколение, нам все это было не нужно, мы были крутыми пацанами в детстве. Все соседские парни тоже убежали из дому. Кто нанялся на мисиссипские пароходы, кто пошел в армию, кто уехал на Запад. И сопли никто не жевал, как сейчас. А какую войну выиграло наше поколение….
ФРЕД. Ты про гражданскую?
ЧАРЛИ. Да.
ФРЕД. По акценту ты ж вроде с юга.
ЧАРЛИ. Я то с юга, а войну поколение выиграло, все вместе целиком.
ГЭНКСИ. Красиво сказано, черт побери.
ЧАРЛИ. Ладно, пойду я к себе в кабину.
ОТЕЦ МОРРИС. Знаете, что я подумал.
БИЛЛИБОЙ. Да, отец Моррис?
ОТЕЦ МОРРИС. Отец Моррис…. Хоть раз бы меня папой назвал… Знаете, я подумал, что Чарли прав. Мы все обречены. Его стихотворение об обреченности. Лучше не рассчитывать на пощаду.
ДИДИ. Это старая истина, ты старый человек, почему ты понял это только сейчас?
ОТЕЦ МОРРИС. Шансов на спасение нет.
ГЭНКСИ. Хлебни, святой отец, эта бормотуха возвращает веру даже еретикам и кажунским крысам.
ОТЕЦ МОРРИС. (
прикладывается к бутылке) Твое пойло прекрасно. Давайте плясать.
ГЭНКСИ. Отлично.
ОТЕЦ МОРРИС. Пляска духов, меня научил ей дядя этой красавицы Терезы. Повторяйте за мной. Воспарим над землей, братья.
Топот ног.ТЕРЕЗА. Можно потише. Вы разбудите ребенка.
ОТЕЦ МОРРИС. Какого ребенка?
ТЕРЕЗА. Моего.
ГЭНКСИ. Мать твою, у нее младенец.
ФРЕД. Откуда ты его взяла?
БИЛЛИБОЙ. Это индейское колдовство что ли.
ТЕРЕЗА. Нет, это не колдовство, я родила его ночью.
ОТЕЦ МОРРИС. А кто отец?
ДИДИ. Тебе что-нибудь нужно?
ФРЕД. Дайте ей одеяло, есть у кого-нибудь?
ГЭНКСИ. Надо протереть малыша бурбоном.
БИЛЛИБОЙ. Кто у тебя, парень или девчонка?
ТЕРЕЗА. Парень.
ФРЕД. По виду вроде крепкий.
ГЭНКСИ. Как бы в бизона не обратился.
ОТЕЦ МОРРИС. Я не навязываюсь, но я как представитель Церкви всеобщего блага готов крестить твоего сына бесплатно и прямо здесь.
БИЛЛИБОЙ. Ты придумала ему имя?
ТЕРЕЗА. Да, его зовут Потешный Буйвол.
ФРЕД. Никогда не понимал принципа имен у красномордых.
БИЛЛИБОЙ. Никто не понимает.
ОТЕЦ МОРРИС. Кажется, поезд поехал.
ГЭНКСИ. Прекрасные стихи подействовали.
БИЛЛИБОЙ. Нет, опять остановился.
ОТЕЦ МОРРИС. Да, плевать, я думаю, нам всем нужно, как следует отметить это радостное событие. Давай сюда остаток своего пойла. Будь благословенна, Тереза, и пусть Потешный Буйвол живет во славу тебя и твоего народа.
ГЭНКСИ. Надо бы угостить мясом, эту красавицу. Она теперь мать, и кормит Потешного Буйвола, нужно, чтобы она хорошо ела.
ФРЕД. Святой отец, у тебя же были бизоньи жопы, дай-ка одну.
ГЭНКСИ. Черт, у нее же вся родня стала бизонами, она не будет это есть.
ФРЕД. Замкнутый круг, ладно пошарю в чемодане, может, найду что-нибудь…
ОТЕЦ МОРРИС. Слушайте, а кто отец?
ГЭНКСИ. Эти парни не признаются.
ДИДИ. Прояви уважение.
ГЭНКСИ. Вообще по законам этого мира – отцом этому парню может стать любой.
ФРЕД. О чем ты?
ГЭНКСИ. О том, что отец это тот, кто дает жизнь новому человеку. Здесь и сейчас, понимаешь?
ФРЕД. Не очень.
ДИДИ. Ты хочешь сказать отец – этот тот, кто заботится?
ГЭНКСИ. Именно.
БИЛЛИБОЙ. А вот это уже интересно.
ГЭНКСИ. Так и есть, сынок, поверь старику и подумай о том, кто твой настоящий отец.
БИЛЛИБОЙ. Хм…
ТЕРЕЗА. Однажды, моя любимая кобыла Розита родила жеребенка. Я была еще совсем маленькой девочкой. Все мужчины в ту ночь были пьяны – и отец, и брат. Не помню, наверное, дрыхли в каком-нибудь сарае. А моя кобыла родила прямо в поле. Я заснуть не могла и прибежала на ее крики. Это были именно крики, настоящие, как у человека. Так кричать мог только тот, у кого есть душа. Я сначала не поняла, что происходит, а потом до меня дошло. По полю носились собаки, штук десять. Все здоровые, черные, они страшно лаяли и загоняли мать и ее жеребенка. Она пыталась защищать его, а он только блеял и дрожал на своих слабых ногах. Я не знала, что делать, я пыталась бегать по полю и отгонять этих чертовых собак, но ничего не получалось, я побежала за ружьем, но к нему не было патронов. А собаки все носились и грызли несчастного жеребенка. А он все плакал и плакал. Потом одна из этих псин набросилась на меня. А дальше, я как будто все забыла. Помню, только солнце в глаза ударило, а я лежу на поле. Ноги, руки покусаны. Я вскочила, стала искать жеребенка, долго искала, не помню, все поле обошла. Потом нашла его в овраге – такого маленького, серенького. От него уже и не осталось ничего. А рядом стояла Розита и жевала траву. Фыркала и жевала. А собаки…
Хлопает дверь. Появляется Святой. СВЯТОЙ. А собаки не лают. Я помню, помню это. Тебе стало по-настоящему страшно, от того что они даже не лают, верно?
ТЕРЕЗА. Да.
СВЯТОЙ. Тереза, как я рад тебя видеть, столько лет прошло.
ТЕРЕЗА. А ты постарел.
СВЯТОЙ. Да?
ТЕРЕЗА. Сильно.
СВЯТОЙ. Видать, век мой короток. О, я вижу, ты стала матерью?
ТЕРЕЗА. Да, сегодня ночью.
СВЯТОЙ. Какой чудесный ребенок. Может быть, он спасет нас. А? Как вы думаете? Может, этот маленький индеец спасет эту проклятую Америку, которая мечтает о бессмертии, а сама на всех парах несется прямиком в ад. Представляете, мы все стали свидетелями второго пришествия. Можете такое вообразить? У меня лично дух захватывает. Кто сказал, что Иисус придет на землю в образе белого? Мне кажется, он в любом случае бы избрал себе тело и облик индейца.
ГЭНКСИ. А почему не ниггера?
СВЯТОЙ. Мы тут не любим юмор. Так что захлопнись. Ладно, о лирике мы еще поговорим. Теперь официальная часть: от лица местной власти, природа которой мне не совсем ясна, приветствую вас в славном городе Дедвилль.
БИЛЛИБОЙ. Кто ты такой, черт побери?
СВЯТОЙ. Я Святой из Дедвилля. Чем обязан, парни?
ГЭНКСИ. Пусти нас к себе.
СВЯТОЙ. Пустить вас… зачем вы приехали?
БИЛЛИБОЙ. А почему Святой?
ТЕРЕЗА. Не задавай тупых вопросов.
СВЯТОЙ. Скажите мне лучше, парни, что там делается на белом свете?
ДИДИ. Да все то же.
СВЯТОЙ. Мы ведь, знаешь, практически не выезжаем за пределы округа. Новостей никаких не знаем. А поезд привозит только пыль на своих колесах. Трудно вот так вот жить знаешь ли. Поэтому я жду от тебя подробного рассказа.
ДИДИ. Я не знаю, что тебе рассказать... Как все было так и осталось, разве что звезд на флаге прибавилось.
СВЯТОЙ. А ЮЭсЭй, понимаю. А люди, что нового с людьми? Это ведь всегда самое интересное, что происходит с людьми, кому какое дело до банков, законов, штатов и прочей чепухи, когда есть люди с их проблемами, судьбами, с их….
ДИДИ. Да ничего нового. Старики умирают, бабы рожают, мужики пасут коров и делают бизнес. Ничего не меняется на земле, Святой.
СВЯТОЙ. А про нас? Про наш округ ничего не говорят?
ДИДИ. Говорят.
СВЯТОЙ. И что?
ДИДИ. Говорят, есть в штатах такое место, где невозможно умереть.
СВЯТОЙ. Так.
ДИДИ. Еще говорят, что ты оживил всех мертвых бизонов.
СВЯТОЙ. Так.
ДИДИ. Еще говорят, что у тебя есть такая рубашка, в которой ты летаешь, и тебя не может взять ни пуля, ни сабля.
СВЯТОЙ. Последнее не правда.
ДИДИ. Как ты это делаешь?
СВЯТОЙ. Что?
ДИДИ. Ну смерть…
СВЯТОЙ. Смерти нет.
ДИДИ. Как ты это сделал?
СВЯТОЙ. Не знаю, само получилось.
ДИДИ. И все-таки… Говорят, тебя обучили шаманы лакота.
СВЯТОЙ. Да просто умирать надоело. Всякие сукины дети и резали меня, и стреляли. Однажды шел по дороге со вспоротым брюхом – в Южной Дакоте дело было – шел, держал кишки одной рукой и думал, как же мне все это надоело. Каждый раз одно и то же. Чертова хрень, а я ведь еще ничего толком не успел в этой жизни. Вот я и решил отменить эту чертову смерть. Хотя бы в одном отдельно взятом округе.
ДИДИ. Смешная шутка.
ОТЕЦ МОРРИС. Святой, ты пустишь нас к себе?
СВЯТОЙ. Не знаю – с ходу трудно решить.
ОТЕЦ МОРРИС. Мы готовы на любое испытание, что нужно сделать, чтобы жить на твоей благословенной земле?
СВЯТОЙ. Я не знаю, ребята, я не знаю.
ОТЕЦ МОРРИС. Ты только скажи, я сам проповедник, я буду нести твое слово по всем штатам и даже доеду до самого Вашингтона. Я сделаю все, что ты скажешь. Хочешь, я построю тебе самый большой храм? У вас в Дедвилле есть деревья? Мы срубим их и построим самый большой молельный дом во всей стране. А хочешь, я сделаю так, что соберу тысячи диких тварей – койотов, птиц, мотыльков, бизонов и заставлю тебе петь осанну. Ты только скажи.
СВЯТОЙ. Я вижу, ты хочешь что-то взамен.
ОТЕЦ МОРРИС. О, Господь! Как ты проницателен и внимателен! Да я хочу кое-что от тебя. Это не обмен, а если угодно маленькая просьба, молитва, можно и так сказать.
СВЯТОЙ. Валяй.
ОТЕЦ МОРРИС. Вот.
СВЯТОЙ. Бля, это же груда костей и череп.
ОТЕЦ МОРРИС. Да, именно, именно так и есть.
ФРЕД. Так вот, что ты вез в чемодане, я думал у тебя там все твои поповские штуки.
БИЛЛИБОЙ. Нет, это Мэгги.
ГЭНКСИ. (
прихлебывая) Упокой Господь ее душу.
ОТЕЦ МОРРИС. Не кощунствуй, грязный католик.
ГЭНКСИ. Пардон, господа.
ОТЕЦ МОРРИС. Так вот скажи, можно с этим что-то сделать?
СВЯТОЙ. А что я должен сделать?
ОТЕЦ МОРРИС. Воскресить ее. Верни мне Мэгги. Ты же все можешь, я тебя прошу. Не обязательно отвечать сейчас. Я двадцать лет ждал, и еще могу подождать. Но подумай, подумай.
СВЯТОЙ. Черт, ты меня озадачил.
ОТЕЦ МОРРИС. Прости, прости.
СВЯТОЙ. У меня вообще сегодня другое настроение было.
ОТЕЦ МОРРИС. Прости, прости.
ГЭНКСИ. Я плохо понимаю, что тут вообще происходит, но сэр позвольте вам предложить эти великолепные крысиные шкурки. Смотрите, как они лоснятся на свету, это богатый материал, из него хороший портной скроит вам отменную куртку.
СВЯТОЙ. Сколько?
ГЭНКСИ. Сто баксов за все шкурки.
СВЯТОЙ. Уговорил, беру.
ГЭНКСИ. Твою мать! Благодарю, сэр, вы не пожалеете. Это отличное вложение. Если вы пустите меня в город, я переловлю вам всех крыс, и мы сделаем из них для вас великолепные штаны, или попону для вашей лошади. Как вам такая мысль? Черт побери! У кого мой бурбон?! Сэр, вы осчастливили меня. Тереза, еще раз подумай, я говорил тебе, что дела тут пойдут в гору, поэтому мне будут нужны руки. Мы заработаем кучу денег для твоего парнишки. Кстати, я уже начал ему шить одеялко из обрезков крысиных шкурок, так что подумай.
БИЛЛИБОЙ. Черт, заткнись, Гэнкси, голова болит от твоих воплей.
ГЭНКСИ. Съел, сопляк, съел! Теперь у меня есть деньги и будущее.
ОТЕЦ МОРРИС. Я должен сообщить вам еще кое-что.
СВЯТОЙ. Валяй.
ОТЕЦ МОРРИС. Вот этот вот человек, он может вам рассказывать все, что захочет, но знайте: он не тот, за кого себя выдает. Он чертов федерал, или кто там на самом деле, я не знаю.
ДИДИ. Как я устал.
СВЯТОЙ. Это правда?
ДИДИ. Да. У меня для тебя есть кое-что.
ОТЕЦ МОРРИС. Опасайтесь его, сэр, что я знаю точно, так это то, что он чертов охотник за головами и стреляет лучше самого дьявола, опасайтесь его, сэр. Биллибой встань туда и присматривай за этим мистером.
ФРЕД. Сэр, я новичок в вашем городе, и пока не разобрался, как тут все устроено, но судя по всему, вы здесь власть, и я бы хотел послужить закону и порядку, поэтому, сэр, разрешите предложить вам свои услуги, для начала в качестве охранника. Подвинься, Биллибой, и наведи уже чертов пистолет прямо в голову этому чертову сукину сыну.
СВЯТОЙ. Ребята, вы все полные психи, черт побери, что за день такой.
ДИДИ. У меня для тебя послание.
СВЯТОЙ. Интересно…
ДИДИ. На, читай.
СВЯТОЙ. О, печать такая с орлом двуглавым, так официально. Прям из столицы.
Диди достает кольт и наводит его в сторону Биллибоя и Фреда. ОТЕЦ МОРРИС. Не ссыте, ребята, у него всего одна пуля, он мне сам показывал.
ФРЕД. Я бы на это не рассчитывал.
ОТЕЦ МОРРИС. Говорю тебе.
БИЛЛИБОЙ. Я держу его башку на мушке.
ТЕРЕЗА. Только посмейте стрельнуть, пока ребенок спит, я вам бошки все поотрываю, и вас уже даже он не воскресит.
ГЭНКСИ. У меня осталось бурбона на донышке, если маленький гаденыш проснется, вольем ему немного, и он будет спать.
ТЕРЕЗА. Черт, старик, ты чего.
ГЭНКСИ. Это работало со всеми моими пятнадцатью детьми.
СВЯТОЙ. Так, тихо! Я не могу сконцентрироваться, тут какой-то официальный язык.
ДИДИ. Помочь?
СВЯТОЙ. Нет, сейчас еще раз перечитаю.
ДИДИ. Давай быстрее.
СВЯТОЙ. Сейчас. (
Пауза). Бля.
ДИДИ. Ты прочел?
СВЯТОЙ. Да, чертов официальный язык, в одном месте я не понял, что они имеют ввиду. Смотри, что значит это слово?
ДИДИ. Ну типа отделение, выход из состава.
СВЯТОЙ. Понятно, тогда это меняет смысл. И что они ждут от меня ответа?
ДИДИ. Да.
СВЯТОЙ. Так, есть у кого-то чернила и бумага? Или так запомнишь?
ДИДИ. Нет, пиши ответ, пусть будет официальный документ.
СВЯТОЙ. Ок, есть бумага? Пусть кто-то пишет мой ответ.
ДИДИ. Я не могу, у меня рука занята.
ОТЕЦ МОРРИС. Я буду писать.
СВЯТОЙ. Тогда пиши: «Великий Вождь из Вашингтона извещает, что желает купить Дедвилль с потрохами. Великий Вождь также посылает Дедвиллю весть дружбы и доброй воли. Он очень добр, ибо я знаю, что наша дружба – слишком малая плата за его расположение. Однако я обдумаю ваше предложение, ибо понимаю, что если не продам Дедвилль, федерал придёт с ружьями и отберёт его силой.
Как вы сможете купить небо или тепло земли? Эта мысль мне непонятна. Если мы не распоряжаемся свежестью воздуха и всплесками воды, то как вы можете купить их?
Для меня каждая пядь Дедвилля священна. Каждая сверкающая сосновая шишка, каждый песчаный берег, каждый клочок тумана в тёмном лесу, каждая поляна и каждая жужжащая мошка – все они святы для памяти и чувств. Сок, текущий в стволах деревьев, несёт в себе память. Вступив на путь среди звёзд, усопшие бледнолицые забывают страну своего рождения. Но Дедвилль – часть этой земли, и она часть нас самих. Душистые цветы – мои сестры, олень, конь, большой орёл – мои братья. Горные вершины, сочные луга, тёплое тело мустанга и человек – все они одна семья.
Когда Великий вождь из Вашингтона говорит, что хочет купить Дедвилль, он требует слишком многого. Великий вождь извещает, что он оставит место, чтобы мы жили в удобстве. Он станет нам отцом, а мы станем его детьми. Но всё не так просто, ибо для меня Дедвилль – священнен.
Я не понимаю… Мои мысли отличны от ваших. Зрелище ваших городов – боль для моего взора. В них нет такого места, где можно послушать, как весной распускаются почки, как шелестят крылья насекомых. Для меня воздух – сокровище, ибо одним им дышит всё живое: и зверь, и дерево, и человек дышат одним дыханием. Великий вождь из Вашингтона не замечает воздуха, которым дышит. Он не ощущает зловония, как человек, который умирает уже много дней. Но если я отдам вам Дедвилль, вы должны помнить, что для меня воздух – сокровище, что воздух делится своим духом со всем живым.
Я видел тысячи мёртвых бизонов в прериях – их оставил бледнолицый, стрелявший из проходившего мимо поезда. И я не могу понять, как дымящийся железный конь может быть важнее бизона, которого мы убиваем, только оказавшись на краю гибели. Что будет с человеком, если не станет зверей? Если все звери погибнут, люди умрут от полного одиночества духа. Чтобы ни случилось с животными, это случается и с человеком. Всё взаимосвязано.
Вот что мы знаем: не земля принадлежит человеку, а человек принадлежит земле. Вот что мы знаем: всё в мире взаимосвязано, как кровь, которая объединяет целый род. Всё взаимосвязано. Чтобы ни случалось с землёй, это случается и с её детьми. Не человек плетёт паутину жизни – он лишь одна нить в ней. Если он делает что-то с паутиной, то делает это и самим собой. Мы знаем одно: у нас с вами один Бог. Для Него эта земля – сокровище. Даже бледнолицым не избежать всеобщей судьбы. В конце концов мы ещё можем стать братьями. Посмотрим*.
ГЭНКСИ. Черт побери, красиво сказано.
ДИДИ. Я правильно понимаю, что вы выходите из состава Соединенных штатов?
СВЯТОЙ. Черт побери, конечно. Как ты хочешь, чтобы я с ними жил?
ДИДИ. Это худший из всех вариантов.
СВЯТОЙ. Все, я объявляю Дедвилль – территорией свободной от власти Соединенных штатов. Вы мои свидетели.
ДИДИ. Тогда, я буду вынужден применить к тебе меры.
СВЯТОЙ. Применяй, если хочешь.
ОТЕЦ МОРРИС. Господа, я прошу прощения, я далек от политики, и если позволите, то я чувствую, что наш разговор уходит куда-то не туда. А у меня в чемодане груда костей, с которыми я проехал полстраны, и было бы неплохо узнать, что все означает в отношении моего вопроса.
ТЕРЕЗА. Чертовы ублюдки, вы разбудили моего сына. Теперь он не уснет, а я уже устала кормить его и хочу спать.
СВЯТОЙ. Вам всем нужно понять: все, что я делаю, это не ради себя, а ради таких как вот этот вот маленький парень. Как ты его назвала, Тереза?
ТЕРЕЗА. Потешный Буйвол.
СВЯТОЙ. Вот ради Потешного Буйвола и стоит что-то делать? Разве нет?
ГЭНКСИ. Дай ему бурбона с пальца, он и уснет.
ТЕРЕЗА. Он индеец, ему нельзя.
ДИДИ. Нет, он индеец только наполовину. Почему ты меня стесняешься?
ОТЕЦ МОРРИС. Черт подери, снова темнеет, я предлагаю разобраться во всем по-быстрее, пока этот поезд еще может двигаться.
ТЕРЕЗА. Заткнитесь уже все, наконец, Потешному Буйволу не нравятся ваши голоса.
ГЭНКСИ. Детка, успокойся.
ТЕРЕЗА. (
щелкает кольт) Заткнитесь! Все заткнитесь! Тихо! Я сказала! Ти-хо!
ДИДИ. Детка побереги себя. Убери пушку.
ТЕРЕЗА. Слышите, слышите.
ГЭНКСИ. Что?
ТЕРЕЗА. Копыта. Я слышу их стук копыт.
ФРЕД. О чем она?
ТЕРЕЗА. Лакота, мой народ возвращается, я слышу их, скоро они будут здесь.
СВЯТОЙ. Кажется, старый шаман передумал.
ТЕРЕЗА. Да. А теперь помолчите все. Я хочу слушать, как они приближаются.
ФРЕД. Мне кажется, эта красномордая тронулась умом.
ТЕРЕЗА. Заткнись! Я тебе сейчас башку прострелю!
ДИДИ. Успокойся, а то молоко может пропасть.
ТЕРЕЗА. Я не успокоюсь, пока вы все не заткнетесь. И я готова вас всех перестрелять ради моего сына.
ДИДИ. Нашего! Почему ты говоришь «моего», а не нашего? Это неуважение.
СВЯТОЙ. Черт, вы все полные психи. Весь этот ваш поезд пропах дурдомом.
ОТЕЦ МОРРИС. Так ты нас пустишь или нет? Наведи на него пушку, Биллибой, может, он и станет посговорчивее, я уже не верю во все эти сказки о его бессмертии.
БИЛЛИБОЙ. Заканчивай этот спектакль!
ДИДИ. Прости, но у меня нет выбора, я привезу тебя в Соединенные штаты живым или мертвым.
ФРЕД. Так быстро произнеси фразу «Назначаю тебя шерифом»
СВЯТОЙ. Кто, я?
ФРЕД. Ты! Ты!
СВЯТОЙ. Назначаю тебя шерифом.
ФРЕД. Все, теперь слушайте меня, ублюдки. С этого момента я назначен шерифом этого прекрасного места. И если хоть кто-то покусится на жизнь вот этого вот гражданина Дедвилля, я прострелю ему башку. Как вам такой расклад?
СВЯТОЙ. Я же бессмертный. Что мне ваши пули?
ФРЕД. Заткнись, теперь я тебя защищаю.
Кто-то кашляет. Раздаются выстрелы. Стук колес, кажется, что этот звук не прекратится никогда. ГЭНКСИ. Черт побери, куда едет этот поезд?
ЧАРЛИ. Я не знаю. Пути давным-давно должны были кончиться.
ГЭНКСИ. В твоей кабине столько дыма – ни хрена не видно.
ЧАРЛИ. Как там молокосос?
ГЭНКСИ. Не знаю. А нет, смотри-ка, не спит.
ЧАРЛИ. Бедный парень. Как ему придется на этом свете…
ГЭНКСИ. Думаю, не сладко.
ЧАРЛИ. Я обучу его управляться с поездами.
ГЭНКСИ. А я сдирать шкуры с живых крыс.
ЧАРЛИ. Тоже дело.
ГЭНКСИ. Ты не знаешь, куда делась бутылка? На донышке еще оставалось.
ЧАРЛИ. Она у меня, держи.
ГЭНКСИ. Отличное пойло.
ЧАРЛИ. Да, достойное. И парню дай чуть-чуть. Пусть поспит. Нас всех ждет длинная дорога.
КОНЕЦ
________________
*Написано на основе речи вождя Сиэтла 1854 года. _________________________________________
Об авторе:
МИХАИЛ БАШКИРОВРодился в Москве, последние два года живет в Якутии. Автор пьес, скетчей, сценариев и рассказов: публиковался в журнале «Современная драматургия» и «Слово». Участник фестиваля молодой драматургии «Любимовка» (2014, 2015). Профессиональный историк, специалист по истории Канады, Восточной Сибири и колониализма, кандидат исторических наук (2014).
скачать dle 12.1
