ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Александр Чанцев. НА ТАЙНОЙ СЛУЖБЕ БОГА

Александр Чанцев. НА ТАЙНОЙ СЛУЖБЕ БОГА

Редактор: Ольга Девш


(О книге: Сергей Иванов. Блаженные похабы. Культурная история юродства. М.: АСТ; Corpus, 2020.)



Институтом юродивых мы можем по праву гордиться. Возникшее в Византии (отдельные случаи среди ветхозаветных пророков), юродство перешло по наследству на Русь и цвело там пышным цветом. В Европе же и где-либо еще совсем не прижилось. Тот случай, когда Москва действительно третий Рим, после настоящего и Константинополя, а другому не бывать. 

Книга эта, по признанию автора, и выросла из его исследования «Византийское юродство» - материала и географического охвата прибавилось. 
Определить – и вообще взаимодействовать – с юродивыми довольно сложно. Как же еще, неподготовленным, воспринимать людей, верующих, почти святых (с их канонизацией было всегда сложно, а уж с прижизненным признанием и подавно), которые одеты, как бомжи, домогаются до окружающих, как бичи и попрошайки, прилюдно, как Диоген, испражняются. Более того – прикладываются к бутылке, якшаются с проститутками. Не чужды и садомазо-практик – то флагеллантство практикуют, то в гробы, как Леонтий из Струмицы, спать укладываются наподобие вампиров.

Главное же – они постоянно «достают» окружающих, от первых встречных до царей. Ведь самое, пожалуй, медийное (в хрониках присутствует в нескольких версиях-изводах), связанное с юродивыми событие в российской истории – псковский юродивый Никола, что укорил Ивана Грозного и тем самым спас многих псковичей от смерти. В пост он принес тому мясо, пояснил – что уж, если царь пролил кровь стольких людей. И Иван Грозный «съел», смиренно ушел, отменив часть казней.

Уже ясно, что задача юродивых – сломать ожидания, разрушить логику окружающих, вывести их из пресловутой зоны комфорта. Цель в пределе тут – демонстрация того, что логика, установки этого мира не работают в горнем мире. Идиоты (слово, кстати, употреблялось про апостолов!) юродивые показывают, что мудрость этого мира – глупость пред Богом, и наоборот.

Такая работа «через отрицание», конечно, вызывала мало понимания. Юродивых гнали, притесняли, били. И это было то, чего они искали – как и все взыскующие святости, они искали мучений, скрывая свою истинную суть. Спали около уборных, нарывались на избиения, а если случайно и открывались, то брали слово со свидетеля своего истинного служения молчать. Архетипичный сюжет – Алексей, человек Божий, покинувший невесту, дом богатых родителей, вернувшийся к ним неузнанным бродягой и оставивший только после своей смерти духовное завещание-свидетельство. Или более радикальный и забавный сюжет – многих юродивых «без определенного места жительства» принимали за иностранных шпионов и, как то случилось с Василием Новым, Кириллом Филеотом и с Саввой Новым, кидали в тюрьму.

Кстати, именования юродивых вообще заставляет ненароком вспомнить клички воров в законе – Прокопий Устюжинский, Захарий Шенкурский, Афанасий Череповецкий…
Занимательнейших фактов в «Блаженных похабах» вообще не счесть. Юродивые могут быть с двойным дном, как те иконы, где вторым слоем изображены непотребства и знаки дьявола – так последний может искушать смертных. Юродивых легко перепутать с шутами и – автор не касается этого понятия – прочими трикстерами. А женское юродство могло быть связано с простой ворожбой. Разговор о юродивых вообще выводит в самые разные области, позволит узнать, когда открылись бордели в Константинополе, появились первые женские бани и общественные туалеты в Москве, а когда прогулка с собакой на цепи по Риму считалась явным признаком юродства, если не просто ку-ку.

К сожалению – или радости, кому как – россыпь этих фактов – взятых из очень редких и разнообразных источников – иногда все же подменяет анализ. Да, Сергей Иванов разграничивает обычных шутов и святых и «принципиальных» юродивых. Отмечает «русификацию» юродства. Выстраивает хронологию его развития, прослеживает и изменения отношения к нему как со стороны обычных людей, так и властей (притеснение юродивых началось у нас с Петра Первого, тот громил их, как церковников советские власти, затем уже юродивые встречались единично, и до сих пор канонизирует их, смягчая житийные формулировки). Разбирает этимологию их именований. Но, если честно, лично мне не хватало какого-то глубинного, что ли, анализа этого специфического мышления и поведения, его метафизической роли. Впрочем, имея столь богатый материал, к этим проблемам могут обратиться философы и богословы.

Возвращаясь же к логике поведения юродивых, направленный на слом логики, отношений и институтов этого мира, можно вспомнить и поведения дзэнцев. Сергей Иванов не касается этого сюжета, но аналогии на лицо. Юродивый «хочет путем скандала сорвать самое процедуру вынесения суждений» - так же дзэнские наставники с помощью коанов, упражнений, знаменитых ударов палкой стремились не просто выбить из учеников схемы земного мышления, но очистить сознание для принятия принципиально иного способа мыслить, даже не мыслить вообще. Серапион Синдонит призывал раздеться в церкви – дзэнцы, тихие только на вид, отмачивали такие же похабы, которым сейчас позавидовали бы настоящие панки. «Перед нами – притча о сути юродства и православного мировосприятия вообще: мир не просто таков, каким кажется, - его истинная природа диаметрально противоположна видимости». А это уже суть буддийского учения, по отношению к которому дзэн является такой же максимализированной выжимкой, как юродство для христианства. 

Не касаясь Японии, Китая, Кореи и Индии (кажется, там тоже можно было бы найти не только примеры радикальной аскезы, но и вызывающего, во всяком случае с европейской точки зрения, поведения просветленных), Иванов, за редкими европейскими примерами (Франциск Ассизский и редкие «простецы»), находит аналогии на Ближнем Востоке. Тайным праведникам в Израиле посвящены ровно две страницы. А вот в исламском мире материал находится весьма благодатный. «Поведение majdhub, арабских юродивых османской эпохи, поразительно напоминает юродивых христианских: они ходят голые и грязные, терпят зной и стужу, задирают прохожих и предсказывают будущее. Подчас их чудеса будто списаны с православных житий: так, один требовал себе именно ту бадью йогурта, в которой сдохла змея, а другой, будучи приглашен к правителю, сделал ему непристойное предложение». Интересно и разделение среди священных безумцев персидских суфиев. Если маламатийа (это радикальное ответвление суфизма дошло, кстати, до Индии) действовали в рамках существующей религии, исполняли обряды, то каландари искали поводы разрушить установленные обычаи.

Сергей Иванов идет дальше и – буквально в одном абзаце – отмечает сходные с кодом юродства черты в авторской позиции Фридриха Ницше, Василия Розанова, Алексея Лосева. Хармсу в юродстве он отказывает – тот был слишком чистенький и сдержанный в быту. Героя Венедикта Ерофеева тоже, по убеждению автора, с юродивым сравнивают безосновательно, ведь «сутью ерофеевского мироощущения является беспафосность, принципиальное отрицание Абсолюта», а не скандализированное стремление к оному.

И тут напрашивается продолжить бы перечисленный и будто оборванный ряд сравнений. А как же панки, хиппи, вообще все молодежные неформальные движения, отличавшиеся не только полностью соответствующим габитусом, но и сходным целеполаганием (свергнуть Систему-Матрицу, перевернуть мир, построить его на новых основаниях)? Как же искусство наивных и сумасшедших? Почему бы если не привлечь, то обсудить черты юродства в жизни как различных писателей («святость» Кафки и бунт Верлена-Рембо-Бодлера, безумие Арто и Вальзера), так и художественных персонажей (герои Платонова, «Ладоней» да и «Места на земле» Аристакисяна чуть ли не сплошь юродивые, хоть и не знают об этом)? 

Конечно, это все за рамками изначального исследования о византийских и русских юродивых. Но начатый разговор столь интересен, что явно остается открытым для дальнейших интерпретаций.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
925
Опубликовано 10 ноя 2020

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ