ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Платон Беседин. МАНЕКЕНЫ В ОГНЕ

Платон Беседин. МАНЕКЕНЫ В ОГНЕ


(О книге: Наталья Черных. Неоконченная хроника перемещений одежды. - М.: Э, 2018)


Прежде, чем прочесть и понять данный роман – «Неоконченную хронику перемещений одежды» Натальи Черных – вы должны представить две вещи. Первую – Дженнис Джоплин стала православной, она посещает храм где-нибудь в Подмосковье. Вторую – вы собрались в торговый центр, зашли, начали присматриваться, но магазинчики и бутики в нём оказались психбольницей, госпиталем, моргом – домом ужасов, в общем.

Роман Натальи Черных – второй для автора, известного, прежде всего, своими стихами и критическими статьями – не просто интерконтекстуален; он, как Оно из одноимённого романа Стивена Кинга, может превращаться в то, что вам интересно, и то, чего вы боитесь.

Можно прочесть его, например, как хронику 90-х. Тех, что, как правило, спаиваются с эпитетом – вроде бандитские или лихие. Но Черных даёт живую картину: ту, где люди ищут себя, примеряя разные роли в инфернальной примерочной. В мире, где больше нет идентичности – ни личностной, ни государственной, никакой. Повсюду – нагромождение храмов, ларьков, бутиков, исчезающих в полдень. Кто в этом мире главная героиня Илька? Кто в принципе любой человек?

Героиня много, очень много говорит об одежде. Неслучайно уже на первых страницах автор сообщает: «История моей любви с Черкизовским рынком восхитительна, как радуга зимой или звездопад». Покупка одежды для Ильки – это утешение. Она долго перебирает странные жакеты и блузки, плащи и туфли – перебирает, чтобы утешиться. Но ещё это – поиск себя, самоидентификация. Дома нет, стен нет, но есть вещи. Те, что в итоге создают личность. И те, что ведут за собой, служат поводырями в глухом и слепом мире: «Вещи исполняют роль вожатых». Это слова Ильки.

Собственно, поэтому в романе нет «я» (во всех смыслах), хотя повествование ведётся от первого лица. Есть только глаголы, сообщающие читателю о тех или иных действиях Ильки. Пошла, собралась, оформила, влюбилась – я нет. Но нет и Я в принципе: героиня, как сказали бы плохие критики, ищет себя. Находит ли?

Важнее другое: найден ли мир как таковой? Или весь он один большой рынок – Черкизон? Мир как супермаркет – Уэльбек. Мир как Черкизон – Черных. Илька примеряет личины. И они, в общем-то, не слишком хороши, как чёрные детские сандалии, которые пришлось размачивать то водой, то маслом, но всё равно жмут. Так и мир жмёт на Ильку, выжимает. Любимый человек деформирован, секса нет. Мать читает проповеди в духе замполита, переквалифицировавшегося в пастора. Приятели окружают странные – те, что из поколения дворников и сторожей, не без возвышенности, но без воли к прорыву. К этому роману, определённо, хорошо бы подошёл саундтрек из классического рок-набора: «Аквариум», «Зоопарк», «Ноль». Ну и что-то из западного, конечно. Я ведь не случайно заговорил о Дженнис Джоплин.

Но той, что стала православной. У Глеба Шульпякова есть роман «Музей имени Данте». Отчасти он перекликается с книгой Черных – интонацией. И тоже серьёзный бэкграунд из 90-х. И тоже поиск Бога дорогою через храм. А там всё – или почти всё – пластиковое и не очень настоящее, такое, что сильно не уверуешь. Но уверовать надо.

И это ещё один пласт романа – православный. Почти Олеся Николаева или Тихон Шевкунов, но изломом. Так, чтобы тесно было, как в купленных на Курском вокзале туфлях. Теснота – это важное ощущение от романа Черных, когда она всё время перемещает одежду, а та – её, но так и не выходит за границы установленного пространства. Не вырваться – тут не поможет ни Бог, ни покупка кожаных хакингов «Росинант», ни наркотики, ни общение на кухнях. Теснота эта рождает растерянность, главное чувство для Ильки. С ней она носится и с ней не хочет расстаться. Потому что не может ответить на вечный вопрос: кто я?

Покупая одежду, Илька покупает тела, приобретает овеществлённые симулякры, а точнее – симулякры симулякров. Вот только все они уже изначально вторичны. Илька говорит: «У всех вещей, прошедших необходимую дезинфекцию, –  запах трупа. Именно трупа. Одетый в вещи секонд-хэнд человек напоминает ожившего мертвеца. В этом есть нечто грозное и вместе массовое. Оживший мертвец – герой нашего времени». Секонд-хенд – это трупарня. Тут тебе – и Блейк, и Алексиевич с её «Временем секонд-хенд».

Всё так. Вот только кто сказал Ильке – или Черных? – что мертвец ожил? С чего бы ему сделать это? Весь роман, который, действительно, напоминает хронику болезни, но скорее не человека, а манекена, Илька ищет если не Святой Грааль, то хотя бы живую воду, чтобы окропить мир, потому что тот тускл и мёртв; вещи в нём реальнее людей, они их и оживляют. Но что может стать этой водой? Родители? Знакомые? Походы в храм? Инвалидность? Страдание? Что пробудит, что возвратит к жизни?

На самом деле, всё это вполне могло бы пробудить Ильку, но не выходит, потому что ничто тут не имеет полноты свойств. Оттого и заканчивается роман в неком подобие бардо: когда под героиней – ненужный текстиль, а над ней – любимые люди. Да, радость бы вроде льётся, как вода из крана. Однако лишь кажется, что вода эта живая. Потому что жизнь только должна измениться, встать с ног на голову. Это ещё впереди. А пока есть Черкизон, заключает Илька. Тот, что закрыли. А появились огромные торговые центры, по Уэльбеку, но они, мы помним, горят. Героиня чуть опоздала. Она ещё там, а мир уже здесь. Возможно, стоит Черных писать продолжение – уже о нулевых. Дай Бог, чтобы она не закончила новый роман: «Теперь есть «“Зимняя вишня”».

Да, «Неоконченная хроника перемещений одежды» – текст эпохи. По нему, безусловно, правильно изучать 90-е. Но, прежде всего, роман Черных – хроника людей, превращённых в манекены, хоронящих  своих мертвецов – иначе они жить не умеют. Вот только хочется чуточку жизни. Чуточку Я. Ситуации это не исправит, но Черкизон спасёт. И Ильку тоже. Да и читатель в итоге найдёт себе подходящую одежду.

Ту, что надо не примерять, как делала это весь роман Илька. Одежду надо сжигать. Так поступают тогда, когда человек умирает. Вот и в жизни Ильки, в жизни таких, как она, которые, хоть и кончились 90-е, никуда не ушли, – они также растеряны и алкают утешения – не хватает огня, праведного, очищающего. Того, что не оживит, нет, но уничтожит сваленных в кучу мертвецов, которую по нелепой случайности называют обществом. Не потребления даже, а пережёвывания того, что было подобрано в секонд-хенде. Трупарня должна гореть. Тогда хроника перемещений одежды завершится.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
3 405
Опубликовано 03 окт 2018

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ