(О книге: Сергей Кузнецов. Калейдоскоп: расходные материалы. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2016)Роман Сергея Кузнецова представляется объёмным с разных точек зрения. Во-первых – пространственно-временной масштаб: охвачен весь ХХ век (причём расширенный – с 1885-го по 2013-й) и практически весь мир, от Франции, России и США до Аргентины, Шанхая времён заката Британской империи и даже до Африканского континента, ещё не утратившего страх перед западной цивилизацией. Во-вторых, в содержательном отношении: на протяжении всего романа Кузнецов вроде бы исследует главный вопрос Новейшего времени: умер Бог или нет? А если умер, то что
тогда, какие силы управляют Историей? Собственно, поэтому и нижняя временная граница «Калейдоскопа…» – это год окончательного выхода в свет «Так говорил Заратустра», хотя последняя глава под названием «1885. Как орёл над бездной» описывает столкновение (на первый взгляд рядовое) Русской и Британской империй на реке Кушке, якобы положившее предел расширению границ России, что в итоге привело к революции 1917-го. Впрочем, перед боем русские офицеры навещают-таки местного пророка, который «пугает» их новостью, что
«Бог мёртв» (курсив – С. Кузнецова). Кстати, над тем, с каким постоянством разные герои романа поминают всуе смерть Бога, уже поиронизировал известный зоил русской критики Александр Кузьменков («Урал», 2016, № 12).
Ну и в-третьих: книга Кузнецова – увесистый 850-страничный том, который в наше скоростное время осилит не каждый. Далеко не каждый, что изначально показывали и результаты читательского голосования на сайте премии «Нос», в шорт-лист которой вошёл роман. Но вот вопрос: при всей масштабности этого эпоса – насколько «Калейдоскоп…» представляет из себя именно «новую словесность»? Стиль писателя оставляет очень благоприятное впечатление – это легкоусвояемая серьёзная проза настоящего мастера, но никак невозможно отделаться от ощущения, что эта книга родилась уже «классикой», что автор – эдакий 70-80-летний бородатый (и, пожалуй, лукавый) мудрец, который ненадолго вышел из отшельнической пещеры и, явив свой труд миру, скоро скроется обратно. В общем, очередной «заратустра» – вроде того, которого посещают русские офицеры перед битвой на Кушке. К тому же описания разных эпох, будь то конец XIX или начало XXI века, и представителей этих эпох (а повествование в романе зачастую ведётся от первого лица) мало чем отличаются друг от друга – именно стилистически, поскольку реалии ясным образом меняются, прогресс движется, и изменениям материального мира в книге Кузнецова тоже посвящено достаточно места. Но это всё скорее антураж, декорации, на фоне которых разыгрываются трагические судьбы героев. Кстати, и личных, и навязанных Историей трагедий в романе сколько угодно, а хеппи-энда, кажется, ни одного. «Зачем же в серьёзном романе хеппи-энд?» – спросит недоумённо читатель. С одной стороны, этот вопрос правомерен, а с другой – нельзя не отметить, что произведение Кузнецова весьма «насыщено кинематографом». Взять хотя бы названия отдельных глав: «Жатва гнева», «Томек и сердце тьмы», «Невыполнимая миссия», «Вечное возвращение» и т.д. Но зачастую «кинематограф» этот – с некоторым голливудским оттенком, словно автор идёт на поводу у массового зрителя (т.е. читателя) и уснащает повествование слишком уж яркими картинами, которые и дают ложную надежду на хеппи-энд. Помимо разных детективных историй, есть в романе и страшилка про вампиров на фоне Первой мировой, и фантастический триллер, почти буквально повторяющий «Остров доктора Моро», и боевик с разборками мафии и множеством трупов, которые оставляет после себя главный герой. Или, например, регулярное – практически в каждой главе – появление молодых девушек, очень напоминающих женские персонажи из культового голливудского фильма «Ангелы Чарли»: рыжая «оторва», брюнетка-азиатка и сексуальная блондинка.
Однако центральной кинематографической главой романа я бы назвал «Римские каникулы». В ней, собственно, и рассказывается о съёмках фильма (но это ничуть не комедия, как одноимённая картина 1953 года, а эдакий порнотриллер). Режиссёр и сценарист – итальянцы, которым заокеанский спонсор навязал на главную роль забытого американского актёра. Актёр этот по прилёту в Рим теряется, и нужно срочно найти ему замену – человека, способного не только сыграть в фильме, но и помочь одурачить спонсора. Такой человек найден. Это некто Филипп Бонфон, он только что вышел из тюрьмы, отсидев срок за очередное мошенничество, которых в богатой биографии Бонфона было немало. Режиссёр Сальваторе восхищённо произносит: «Все знают, что вы – гений перевоплощения. Это не удалось доказать в суде, но все об этом знают. Вы изображали оперного певца в Милане, не умея взять ни одной ноты! Вы успешно выдали себя за шефа китайских Триад, не зная ни слова по-китайски и вообще не слишком напоминая китайца! Вы продали статую Свободы четырем нью-йоркским промышленникам сразу!» Все эти истории, правда, не нашли отражения в романе, но тем не менее Филипп Бонфон неоднократно появлялся в предыдущих главах, меняя свои псевдонимы (причём все они начинались на «Ф» – «Ф» значит «фальшивка»). А в «Римских каникулах» он наконец раскрыл свои карты. И оказался, разумеется, русским. Его жизнь – не только бесконечная смена масок, но и постоянное бегство: от закона, от близости с людьми, от любви… У Бонфона нет семьи, нет детей. Он всегда одинок, несмотря на восхищение окружающих. Однако это чуть ли не единственный герой романа, который успешно сопротивляется тому, чтобы стать «расходным материалом», чтобы покорно встроиться в узор, навязанный Калейдоскопом Истории ХХ века. Филипп Бонфон, в отличие от других людей-«осколков», постоянно меняет «цвет» и «форму». И поэтому остаётся неуязвим для трагедии. Более того, уже будучи стариком и успешно снимаясь в итальянском триллере, он гипнотизирует своей игрой молодую журналистку, которой позволили сняться в эпизоде. Гипнотизирует настолько, что она начинает видеть в старом мошеннике самого́ Бога и отдаётся ему как женщина. В результате страстный, полубезумный секс заканчивается… смертью Бога. Бонфон умер на ложе любви – сердце не выдержало. Но этим последним его обманом История опять посрамлена, ведь логичнее было бы наказать такого героя, например, пулей в голову либо медленным угасанием в полном одиночестве. Так что в данном случае, возможно, имеет место единственный за весь роман хеппи-энд. Своеобразный, эпатажный, но всё же.
Смерть великого мошенника в образе Бога – это, безусловно, кульминация всего романа и, так сказать, его философское ядро. Тут бы и подвести к финалу, но Кузнецов зачем-то длит повествование на протяжении ещё 250 с лишком страниц. Ничего принципиально нового в них нет, за исключением антуража: очередные эпизоды разыгрываются во всё более современном, техногенном мире. К тому же автор начинает откровенно заигрывать с читателем. Вот пример из главы «2003 год. Все очень хрупко» (действие происходит на Кубе): «Что с нами в России может случиться? К власти придет какой-нибудь сумасшедший маньяк – не циничный гэбэшник, типа нынешнего, а настоящий психопат – и начнёт, например, захватывать соседние области? Сначала Абхазию, потом, я не знаю, Крым или Казахстан? По телевизору включат старую добрую пропаганду, попрёт сплошная родина или смерть, культ личности и прочий православный фундаментализм. Отличный сюжет для антиутопии, жалко, никто не поверит – я имею в виду, в России». С одной стороны, невелика заслуга – «предсказать» в резкой, неполиткорректной форме то, что уже произошло. Это, в общем-то, такое потворство массовому либеральному вкусу (хотя, конечно, в наше время странно говорить о его массовости…), смахивающее на запись где-нибудь в Фейсбуке. С другой стороны, автор вкладывает эти слова в уста одного из персонажей-«осколков» и тем самым дистанцируется: это всего лишь мнение персонажа, за которым он, автор, беспристрастно наблюдает.
Наверное, не каждый читатель после такого пассажа осилит заключительные главы романа. Тем более что в предпоследней главе уже и картинка перестаёт выстраиваться: всё настолько обрывочно, перемешано, как будто Калейдоскоп попал в руки нетерпеливому, взбалмошному ребенку. Но при этом появляется некий «ангел». Что это значит? Что Бог всё-таки не умер? Или Бог умер, а ангелы остались? А может, это просто «возмужавший» Амур, сопровождающий многочисленные любовные истории персонажей романа? О последних стоит сказать отдельно: большинство из них переходят из главы в главу, кто-то чаще, кто-то реже – системы здесь нет, – но принцип переплетения, смешения судеб – один из главных в «Калейдоскопе…». Впрочем, проблема в другом: увы, не возникает особого желания следить, на протяжении всего романа, за перипетиями жизни конкретных героев, сопоставлять времена и имена. Может, потому, что никто из них не вызывает настоящего сочувствия? Потому, что почти все они лишь разноцветные осколки на фоне истории ХХ века, который, по утверждению Александра Гаврилова, и является настоящим, главным героем романа («Новый мир», 2016, № 10)? Но если главный герой – один, стоило ли замахиваться на объём эпопеи? И так ли уж сложна идея романа, вынесенная в его название, что требует такой длинной череды иллюстраций? Повторение, конечно, мать учения, но важно ведь соблюсти меру, чтобы это самое учение не превращалось в мучения читателя.
Впрочем, повторюсь: читается роман Кузнецова довольно легко. И отсутствие оригинальной сверхидеи, философской глубины не сильно тяготит, не раздражает. Возможно, потому, что сам замах вызывает уважение: не так уж часто (если вообще когда-нибудь!) отечественные прозаики берутся изобразить весь ХХ век, привлекая для этого территории аж пяти континентов. К тому же, несмотря на кинематографичность многих глав, «Калейдоскоп…» можно воспринимать и как эдакий виртуальный нон-фикшн, как череду отрывочных мемуаров (тем более что несколько глав-эпизодов определенно носят автобиографический характер). А раз так, то и сверхидея совсем не обязательна – вполне достаточно духа, цвета, запаха самой Истории.
скачать dle 12.1
