О литературном фестивале в Труа-РивьерI.Задача с несколькими неизвестными
…новостей здесь не было давно.
Страну, быть может, возродят поэты
Жан Нарраш (пер. Ю. Покровской)
В 60-м году прошлого века в небольшой статье-предисловии к книге своих стихов квебекская поэтесса Анна Эбер писала: «Наша страна – в возрасте первых дней творения. Жизнь здесь открыта и названа. Однако первые голоса нашей поэзии уже возвышаются среди нас» [1]. Это было довольно смело сказано, учитывая существовавшую до Эбер более чем полуторавековую историю квебекской литературы. Тем не менее, такой подход для Квебека остаётся актуальным и по сей день. В современных поэтах этой франкоязычной провинции до сих пор не погиб дух первопроходцев, первооткрывателей и создателей своей новой, неизвестной ещё канадской литературы. Литературы, которая рождает новых, до сих пор ещё неизвестных поэтов. В центре маленького канадского городка Труа-Ривьер стоит памятник Неизвестному Поэту. Это прозрачная геометрическая фигура, которая напоминает кусок головоломки, поставленной на ребро, то ли находящейся в состоянии падения, то ли пытающейся взмыть в небо. Собственно, это форма, не имеющая формы – «нечто», или «неизвестно что», и оно могло бы выглядеть абсолютно как угодно. Такими, в общем-то, были все мы на этом 32-м поэтическом фестивале в Труа-Ривьер. Но начну по порядку.
Труа-Ривьер, хоть и считается вторым старейшим городом в провинции Квебек, – по современным меркам очень маленький город. В энциклопедиях можно найти указания на большое историческое прошлое «литературной столицы», и туристы-любители истории действительно найдут здесь с десяток культурных достопримечательностей, но сами жители города, как, впрочем, и все квебекцы, не заостряют на этом своё внимание. И, хотя они с гордостью упоминают дату основания города – 1634 год – и гордятся самым старым в стране бумажным комбинатом, квебекцы ориентированы на будущее. Им нужно начать конструировать это будущее здесь и сейчас. Именно так и был создан поэтический фестиваль: литературный деятель и организатор Гастон Бельмар придумал идею фестиваля, город выделил средства, а шансонье Феликс Леклерк предложил присвоить Труа-Ривьер звание «столицы поэзии». Это – закономерное продолжение дела поэтов 50-60-х годов (Гастон Мирон, Ален Гранбуа и другие), когда было создано издательство «Гексагон» и в стране возник интерес к национальной поэзии, который выражался не только в объединении поэтов и совместных их выступлениях, но ещё и в попытке выработать единый национальный поэтический язык [2]. Возникновение интереса к национальному аспекту в Квебеке не случайно: достаточно вспомнить, что Квебек – довольно обособленная территория официально существующей франкофонии в англоязычной Канаде.
Ежегодно фестиваль собирает 80-90 поэтов и более 5-ти тысяч слушателей и зрителей. Впрочем, об этом уже писали гости фестиваля, побывавшие в Труа-Ривьер в предыдущие годы [3]. Кстати, далеко не все жители провинции Квебек согласны со званием самоутвердившейся «столицы», но устроители фестиваля только глубокомысленно улыбаются в ответ: «Поговорим об этом лет через пятьдесят». И ведь поговорят же, и, пожалуй, даже выиграют спор.
На стенах невысоких домов в центре Труа-Ривьер развешены отчасти уже полустёртые металлические таблички с цитатами из стихов исключительно современных поэтов (мы поставили себе целью найти среди них русские имена и нашли их: это были таблички с цитатами Михаила Яснова и Татьяны Щербины). Фестиваль оказался в прямом смысле рабочим. То есть приехавшие на него поэты ежедневно читали стихи по три-четыре раза в день на разных площадках в разных концах городка. Для этого каждый приехавший на фестиваль автор должен был иметь с собой достаточное количество текстов, переведённых на французский язык.
Чтения проходили так. Согласно заранее составленной программе, в кафе или баре, иногда в здании культурного центра, иногда – в сквере монастыря Урсулинок или в помещении местной тюрьмы, в строго оговоренное время собиралась строго оговорённая группа из четырёх-пяти поэтов. Чтецы, или «animateurs-animatrice»,озвучивали тексты тех авторов, кто не мог прочесть свои стихи на французском. Так, сначала звучала французская версия, а затем автор читал стихи на своём родном языке. Залы, кафе и рестораны имели разную заполняемость – они были полупусты в течение рабочей недели и забиты под завязку в выходные дни. В город, начиная с пятницы, приезжали люди со всей Канады. Параллельно проводилась «поэтическая школа», читались лекции по современной поэзии. Слушатель оказался благодарным, увлечённым. Городок – гостеприимным. Поэтам оргкомитет оплатил командировочные и проживание.
Количество авторов, приглашённых из других стран, в этом году было ровно в два раза меньше, чем канадских и квебекских поэтов. Поэты из Квебека присутствовали на всех площадках фестиваля. Именно их делегация была приглашена на торжественный приём к мэру Труа-Ривьера, где не присутствовали гости из других стран. В какой-то момент я ощутила, что неожиданно стала участником грандиозного внутреннего мероприятия, цель которого – утверждение именно квебекской поэзии и её триумф. Впрочем, любой литературный фестиваль – это некоторым образом ярмарка тщеславия. Особенно если участники видят друг друга впервые и едут не на дружескую тусовку, а на официальное зарубежное мероприятие. Это называется «других посмотреть, себя показать». Вопрос в том, что нужнее – показать или посмотреть. На данном этапе квебекские литераторы решили этот вопрос однозначно и без колебаний.
Гости отдавали местным звёздам должные почести без лишних обид. Нужно сказать, что, кроме русских, среди гостей были литераторы из Франции, Испании, Шотландии, Мексики, Аргентины, Колумбии, Швеции, Камеруна, Уругвая, Израиля, Турции, Ирака. Российская делегация на фестиваль в Труа-Ривьер последние несколько лет формируется, в основном, Оргкомитетом фестиваля «Петербургские мосты». Наш петербургский форум и фестиваль поэзии в Труа-Ривьер можно назвать фестивалями-побратимами. Каждый год один поэт из Канады приезжает в Питер, и, в свою очередь, – один русский поэт приезжает в Канаду. Гостями квебекских чтений в разные годы были Евгений Чигрин, Татьяна Щербина, Евгений Бунимович, Ольга Хохлова, Владимир Захаров, Вячеслав Куприянов, Александр Фролов. Одним из первых поэтов, приехавшим в 2008 году в Труа-Ривьер, был Михаил Яснов. Именно он и составил первую полноценную антологию переводов современных канадских поэтов на русский язык, которая вышла в 2011 году в издательстве «Наука». Об этой книге уже сказано много[4], повторюсь только, что это – единственный на настоящий момент сборник, где представлены известные поэты Квебека – начиная с 18 века и заканчивая нашим временем: Ф.-К. Гарно, О. Кремази, А. Гарно, П. Ле Мей, У. Чапман, Н. Бошмен, Э. Эвантюрель, А. Лозо, Э. Неллиган, А. Эбер, Н. Броссар. Русских поэтов, приезжавших когда-либо на фестиваль в Труа-Ривьер любят и помнят: только одному Михаилу Яснову передало приветы человека четыре. Тех же современных писателей и поэтов, которые никогда не появлялись в Труа-Ривьер, квебекцы попросту не знают: очевидно, нет хороших переводов и нет других налаженных связей.
«Всё дело в рифме и в ритме!», – на эту строчку из романа квебекского писателя Жака Годбу «Консьержка пантеона» ссылалась Людмила Пружанская в предисловии к антологии «Поэты Квебека»[5]. В настоящее время современная канадская поэзия отказывается и от того и от другого. И, тем не менее, отношение к силлаботоническим русским текстам со стороны канадских слушателей и поэтов было восторженным – и я приписываю этот восторг исключительно звуковой составляющей русского языка, рифме и ритму: удивительно, но наши зарубежные друзья считают рифмованные стихи неким камланием. Они не уверены в том, что кроме музыкальности русские стихи могут ещё и иметь смысл, не связанный со звуком как с самоцелью.
II.Сanadaincognita
Наши попытки расспросить участников, кто же из современных поэтов Квебека сейчас наиболее популярен у себя на родине, не слишком прояснили реальную ситуацию. Популярным был ответ: «Многие из них представлены здесь на фестивале». И действительно, среди участников было много лауреатов, получивших приз Генерал-Губернатора Квебека. Также организаторы и участники с особым пиететом произносили несколько имён, которые волей-неволей запомнились и мне. Одним из них было имя
Жана Поля Дау. «Это современный канадский классик!» – говорили мне.
С Жаном Полем Дау мне пришлось читать на одной площадке в ресторанчике «Красное вино». Нас не знакомили, видимо, полагая, что местная звезда не нуждается в представлении. «Кто эта симпатичная пожилая дама?», – подумала я, разглядывая соседку напротив, женщину с гладкими крашеными волосами, зачёсанными назад, с красивыми перстнями на пальцах и без единого грамма косметики на подвижном лице. Когда дама вышла к микрофону и зал благоговейно затих, я с удивлением поняла, что это и есть современный канадский классик. Конферансье представил его как одного из самых ярких авторов, пишущих о мужской сексуальности. Несколько позже я обратила внимание на книжки Жана-Поля Дау, представленные на фестивальных прилавках. Книжки были многочисленны и однообразны. Обложка каждой из них была попыткой эпатажа. «Денди» – называлась та, на обложке которой был изображён сам маэстро, возлежащий на мраморном ложе с розовыми херувимами по бокам. Очень характерным для этого автора является, к примеру, такой текст:
Бассейн и пальмы
и этот человек
которого скоро где-то похоронят
и его старый любовник,
страдающий СПИДом,
глядящий на меня
в восхищении.
жизнь продолжается
в Монтегю, как, впрочем, и везде.[6]
На фестивале Жан-Поль читал стихи о своём видении литературы. Сказать по правде, количество текстов, которые были посвящены поэзии и стихотворчеству, на чтениях зашкаливало. Такие тексты были бы даже милы, если бы хранились в интимной темноте закрытых книжных страниц, но в эти дни они вовсю звучали с трибуны.
Стихотворение это удар по витрине
В центре города, полного ненужной роскошью….
…………………………………
…Поэт заслужил своё право быть проклятым
Поэт всегда знает, что он делает
Притягивает худшее
И получает правду
Поэт
Луи-Филипп Эбер, весьма известный в Квебеке, несколько лет был гостем на фестивале «Петербургские мосты». Русскоязычному читателю он, пожалуй, знаком лучше других канадских авторов, благодаря публикациям в Журнальном зале: его переводчиками были М. Яснов [7], Е. Лукин [8] и А. Орлов. Тема его стихов – либидо и мортидо, и каждая ипостась взята в такой концентрации, что иногда при переводе на русский язык воспринимается шокирующе.
Это серое мыло
которое тает в церкви.
Это белое мыло
которое тает в комнате
то зеленое мыло
которое тает в туалете [9] ( перевод А. Орлова)
По иронии судьбы, среди стихов Луи-Филиппа Эбера, переведённых на русский язык, самыми трепетными мне видятся опять же «стихи о стихах», написанные просто и прозрачно.
Я пишу песком
Каждая буква кажется неустойчивой
Создана, но ещё хрупкая
Я пишу песком
Как если бы писал ветром.
( Л-Ф. Эбер. Изобретение песка. Фрагмент. Перевод А. Орлова).
Запомнился поэтический голос
Дианы Режимбаль, мастера нечёткого контура и лаконичного высказывания:
Бесконечный ход поэмы – облака.
Дождь – связал нас и ведет на поводке,
Арестованы: и глаз нам не поднять.
А если говорить о моих личных пристрастиях, наиболее ярким мне показался квебекский поэт
Доминик Ланглуа. Тексты этого автора отличают особая чуткость к фонетике и строфике, эмоциональная работа с образом и тонкий романтизм. Могу сказать откровенно, Доминик для меня и оказался тем «неизвестным поэтом», открытие которого было праздником.
Я живу в белой стране, где нужно быть сильным,
Чтоб снег побеждать, когда он смещает стены,
на зданиях ставит метки.
Сплетения проводов в воздухе – как объятья,
Но сколько же злобы в их одиноких вспышках
На ледяных тротуарах.
Варварские чувства – я ими полон.
тамтамы ревущей бури меня обращают
в язычество, и я подчиняюсь чувствам.
И я дрожу, и падаю на колени.
Холод берет нахрапом
Империю, себя водружая вместо креста.III.«Маска, я тебя не знаю»
Квебекские поэты именуют себя профессионалами в сфере литературы. Диана Режимбаль в прошлом была школьной учительницей, но она оставила эту деятельность ради литературной работы. Жан-Поль Дау и помыслить не мог бы, наверное, о каком-нибудь другом занятии, кроме написания своих текстов.
Оделин Сальмерон, экстравагантный монреалец, выступавший каждый вечер в новом цветном костюме и оригинальных головных уборах, тоже занимается только литературой и выступлениями. Но среди гостей фестиваля встречались и представители других профессий. Например, шотландская поэтесса
Клаудия Девентри, кроме того, что имеет докторскую степень по литературе, читает курс драматического искусства в одном из театральных учебных заведений своей страны.
Ренельта Арлук, представительница канадских инуитов – актриса, художественный руководитель одного из канадских национальных театров. Ренельта пишет стихи на английском языке, но это скорее необходимость, чем выбор сердца. Цель Ренельты – нести и возрождать ту культуру, в которой она выросла – она является редким носителем постепенно исчезающего языка коренных народов севера Канады. «Моя мама повторяла мне: нет мёртвых языков, есть только спящие»,
– говорит поэтесса.
Стихотворение
Р. Арлук «Посвящение сидящему человеку из Уайтхорса, Юкон» – одно из самых моих светлых впечатлений на фестивале в Труа-Ривьер.
«Посвящение сидящему человеку из Уайтхорса, Юкон»Пожилой человек сидит на цементном выступе
лицом к солнцу.
Смотрит на городской ландшафт,
словно на глиняные скалы.
Он думает о прошлом.
Сгорбившись, он вспоминает, как
он был маленьким и плясал
для бабушки, а она улыбалась.
О, как он любил её индейскую улыбку.
Он приглаживает волосы под шляпой,
потом стягивает её
и пощипывает свою редкую седую бороду.
Да, точно, бабушка любила носить мокасины.
Она несколько раз за год меняла подмётки.
Мокасины, цветочный узор из яркого блестящего бисера
с обтрёпанными висящими нитками.
Когда бабушка была моложе, они всегда плясали вместе,
а иногда она пела…
Он выдыхает песню, как будто её любовь.
Проходят минуты, но он сидит неподвижно.
Просто сидит.
Потом достаёт мятую бумажную папку,
Свёрнутую в трубочку.
Прижимает её к груди
На одно мгновение.
Делает вдох.
Он встаёт и шагает наружу, навстречу солнцу.
Австралийская поэтесса
Кэрол Дженкинс оставила карьеру в области химии и сейчас занимается литературой. В одной из своих статей Кэрол провела небольшое исследование влияния на поэзию той профессии, которой владеет поэт помимо написания стихов. Она считает, что именно работа в сфере, не касающейся литературы, даёт авторам уникальный, ни с чем не сравнимый тип мышления и индивидуальный язык. Кэрол путешествовала по России, была в Карелии. И, хотя стихи, посвященные этой поездке, не звучали на фестивале, я размещу перевод этого текста здесь, так как уверена, что он будет интересен читателю.
КарелияКаждый день здесь гибнет две деревни
[Вместо них оставь пустое место]
Эй, ау, ау! Здесь даже летом
Заметает снегом чердаки.
Вместо старой церкви – только холм,
[здесь оставь пустое место тоже]
щепки от серебряной сосны,
и над снегом - призраки глухие.
Каждый день два жителя уходят
[два пробела снова]. Покарай
Тех, кто сжёг дома! Корысть. Беспечность.
Тлеющий окурок.
[здесь пробел]
Что, деревня? Ты – «неперспективна».
Умираешь, значит, не нужна.
Вороны гуляют по полям.
Каждый день два ворона слетают
[вставь скорее чёрных два пробела]
Бродят, как хозяева, кругом.
Зимний ветер прошлое молотит.
Серая мука, как в том сельпо
[здесь еще одно пустое место]
Сколько водки. Если пуст живот -
пей, не глядя. Только и осталось.
Во дворе бульдозеры. Их два.
[Вставь пробел
И здесь, и здесь,
и здесь]
Были и другие яркие впечатления после поэтических чтений. Нельзя не упомянуть скандальную израильскую поэтессу
Анат Зехарию, чьи тексты – концентрация эротики, эпатажа и отчасти выражают политические пристрастия поэтессы. Попытка обсудить эти тексты на странице в фейсбуке вызвали шквал возмущённых сообщений от читателей и обвинения в антисемитизме, коснувшиеся даже меня как переводчика. Сам факт политической составляющей в поэтических текстах – явление не столь редкое. Однако надолго останавливаться на феномене Зехарии не имеет смысла, так как всё же любой фестиваль старается стоять по возможности в стороне от политики.
IV.Вместо эпилога.
Соглашусь с мнением Татьяны Баскаковой, которое она озвучила в опросе о роли переводной литературы в культурном контексте, опубликованном в
85-м номере «Лиterraтуры». «Отсутствие интереса к переводной литературе – отражение безразличия к окружающему «большому» миру, желания отгородиться от него». Институт перевода в России явно сдал позиции по сравнению с тем, чем он был в недалёком советском прошлом, и в первую очередь в плане качества. Найти хорошего переводчика на другой язык – проблема. Но ещё б
ольшая проблема – получить гранты тем, кто хочет и умеет качественно переводить зарубежную литературу. Отлично, что это удалось сделать в 2011 году М. Яснову и его команде профессиональных переводчиков. Но это – счастливое исключение. Чаще нам, увы, приходится сталкиваться с большим количеством откровенно слабых переводов зарубежных авторов, что не усиливает интерес отечественного читателя к Неизвестному поэту, а только снижает его.
Если же говорить о моих ассоциациях по поводу поездки в Труа-Ривьер, то мне почему-то вспомнился именно Коктебель и Волошинский фестиваль. Такой же небольшой городок на берегу. Традиционное, «намоленное» место. Вдохновенный организатор. Но, увы, в России вряд ли будет такой уровень финансирования литературного фестиваля, как в Канаде. А в Квебеке вряд ли получится воссоздать тот разгильдяйский, поистине богемный дух поэтического Волошинского братства. «Братство» – на фестивале в Канаде мне не хватало именно этого. Сложно сказать, связано ли это с деловым подходом канадцев к организации фестиваля, а может, причина просто в том, что цель литературной декады в Труа-Ривьер – всё же не «других посмотреть», а «себя показать». Со слов Дмитрия Легезы, который был гостем фестиваля также и в 2011 году, дух фестиваля и настрой организаторов несколько изменился, наблюдалось больше официоза, стало меньше мероприятий, направленных на сплочение общего фестивиального духа. Дмитрий согласился со мной, что в этом году организаторы акцентировали значимость именно квебекских литераторов. Но не к этой ли цели должно приводить любое крупное мероприятие национального значения? Заявить о себе и оставить неизгладимый след в памяти приглашённых гостей. И ведь для того, чтобы это
происходило, в Канаде не нужно утверждать некий специальный «Год литературы».
Ещё одна маленькая зарисовка напоследок. Когда фестиваль уже завершился, а мы выехали из гостиницы и пошли на остановку междугородних автобусов, недалеко от станции мы заметили небольшой рынок, где продавались овощи и фрукты. За одним из прилавков мелькало знакомое лицо. Женщина, которая принимала нас на фестивале как один из чтецов, наша с Дмитрием animatriсe, по окончании литературной декады вернулась к своему повседневному занятию. Она продавала яблоки. И взгляд её был усталым.
_________________
Примечания:
1 Поэты Квебека» /сост. М.Д. Яснов. – СПб; Наука, 2011. – с. 653 – 657.
2 Подробнее об этом: вступительное слово Франсуа Дюмона к антологии «Поэты Квебека» /сост. М.Д. Яснов. – СПб; Наука, 2011. – с. 17
3 Д. Легеза. Поэзия Трёхречья. Очерк. – Зинзивер, 2012, № 3(35); Д Шатилов. Голос в Труа-Ривьер. Беседа с поэтом Евгением Чигриным. Дети Ра, 2010, №3(65).
4 Среди книг с Еленой Овчаренко. Памяти В.А, Коленко «В наследство я получил страну». Об антологии «Поэты Квебека»: Антология. Сост М. Яснов. – СПб: . – Наука, 2011. – 732 с. – Иностранная литература, 2012. - №2.
5 Поэты Квебека /сост. М.Д. Яснов. – СПб; Наука, 2011. – с. 7.
6 Здесь и далее при отсутствии дополнительных указаний – перевод принадлежит автору статьи, О. Аникиной.
7 Луи-Филипп Эбер «Ты уже знаешь, почему я не хочу стареть?» Вступительное слово и перевод Михаила Яснова. Арион, 2012,1.
8 Луи-Филипп Эбер «Семь стихотворений о смерти, которая приближалась», перевод Евгения Лукина. Зинзивер, 2013, 7 (51).
9 Цит. По: Луи-Филипп Эбер. «Пляжные записки» серия «Современная литература Квебека», пер. с фр. А. Орлова. – Ростов н/Д: ДОМИНИЛИТ, 2014. – 265 с.
10 См. также: Ольга Аникина. О верлибре, силлаботонике и не только. Эссе по следам поездки на XI фестиваль поэзии в Буэнос-Айресе. Ольга Аникина. Несломленный тростник. О встрече с корейскими поэтами. – Прим. ред.скачать dle 12.1
