Обзор литературной периодики от 05.09.17

Предосеннее оживление литературной жизни дало богатый улов. Начнём со скандала, и это будет даже не задержание и помещение под домашний арест режиссёра Кирилла Серебренникова, хотя про арест деятели культуры молчать не должны, да и не молчат, но ситуация с «Аксёнов-фестом» в Казани. Как известно, фестиваль проводится ежегодно в течение последних десяти лет. В этом году претензии к фестивалю высказал дальний родственник Аксёнова, называющий себя племянником, Александр Змеул. На сайте писателя он опубликовал материал от имени наследников Аксенова, где выразил возмущение тем, что властям Татарстана Аксёнов неинтересен, сказал своё «фи» организатору фестиваля, главному редактору журнала «Октябрь»  Ирине Барметовой, якобы не учитывающей позиции наследников, и пригрозил подать на устроителей праздника в суд. «Наша позиция – наследники Аксенова, они же правообладатели, имеют и моральное право (да, мы занимаемся наследием), и тем более юридическое право (вроде как действие Гражданского кодекса в Татарстане, несмотря на особость региона, никто не отменял) принимать участие в выборе куратора и формировании программы, не говоря уже о получении нашего согласия на использование образа Аксенова». Разбору ситуации посвящён материал «Российской газеты» от 20 августа 2017. Из статьи можно узнать, что Александр Змеул прямым наследником писателя не является, в то время как «фестиваль устраивается в полном соответствии с пожеланиями Василия Аксенова». «Вместе с тем ситуация никак не отразилась на самом фестивале, ещё несколько дней жизнь в Казани пройдет под знаком одного из самых известных отечественных писателей-современников».

Из Казани самое время переместиться в Екатеринбург, где теперь живёт писатель Роман Сенчин, опубликовавший на сайте «Известий» (31 августа) рассуждения о Дне блога, который отмечается с 2005 года. Блог и литература? Об их взаимодействии задумывается писатель, обращая для начала внимание читателя на записи Пушкина. «Но практики выпускать миниатюры в то время не было. Не было, как говорят сейчас, подходящего формата. Теперь такой формат появился». Сенчин не забывает и современников: Евгения Гришковца, Дмитрия Глуховского, Евгения Попова, Эдуарда Лимонова. Однако, начав за здравие, писатель все-таки доходит до чтения за упокой: «Так что у великого изобретения, которое мы вспоминаем 31 августа, много и плюсов, и минусов. По существу, мы только начинаем к нему привыкать. И к чему оно приведет – к гибели литературы, низведению высказанной даже самой великой мысли до уровня писка или же к преображению человечества, когда каждый станет по-настоящему мыслящей личностью, – пока неизвестно». В любом случае, с Днём блогера, дорогие друзья, теперь уже прошедшим.

Портал «Реальное время» (22 авг.) предлагает нам интервью с историком литературы Олегом Лекмановым, пообещав, что речь будет идти о «несвятости» поэтов и неприятной актуальности политических стихов Мандельштама. Интервью живое. Из него, например, можно получить немало автобиографической информации о самом исследователе или вынести «формулу Мандельштама». «Если упрощённо, Мандельштам создавал «новые смыслы» (как это сформулировал покойный Юрий Иосифович Левин). Он поставил рядом те слова, которые до него в поэзии не соседствовали, это казалось нелепым, ничего не значащим. Другие поэты работали с готовыми смыслами, по-новому их поворачивая. А Мандельштам создавал новые смыслы». Поэзия Мандельштама, по мнению Лекманова, по-прежнему актуальна, и не только политическая.  «Его творчество по-прежнему удивляет, раздражает, восхищает». И явно ошибочно мнение, что Мандельштам полностью изучен. То же относится и к другим поэтам Серебряного века. «Мандельштам написал "Мы живём, под собою не чуя страны”. Цветаева описала со всей искренностью то, что она видела и понимала. Ахматова написала "Реквием”. Их тексты помогают нам жить».

Colta опубликовала большое интервью Сергея Сдобнова с Дмитрием Кузьминым (21 авг.). Интервью проливает свет на деятельность поэта и литературтрегера не менее, чем знаменитое интервью, некогда взятое Линор Горалик. Кузьмин рассуждает о поэтическом движении 1990-х, об эмиграции в Латвию и новом издательстве Literature Without Borders, о работе в Принстоне, переводах и недавно вышедшей монографии, посвящённой моностиху. Немного современности: «В сегодняшних условиях благоразумно иметь для русской поэзии какие-то запасные аэродромы вне пределов досягаемости российских властей. Живут и пишут русские поэты решительно где угодно, но институции, которые аккумулируют и легитимизируют написанное, сосредоточены за редкими исключениями в Москве, да и исключения (в лице, скажем, журналов «Волга» или «Зеркало») по большей части попадают к потребителю через московские серверы «Журнального зала». Это и в аспекте культурной политики, независимо от текущих обитателей Кремля, очень плохо…»

Ещё один любопытный материал на Colta вышел 29 авг. – доклад Анны Глазовой «Поэзия как обращение к Другому», прочитанный на фестивале «Слоwwwо» в Калининграде. «Обдумывание границ, пролагаемых речью, сегодня как никогда актуально и в русскоязычной поэзии. Обсуждаемые границы проходят только отчасти по языкам меньшинств внутри русского языка, хотя и по ним тоже...» В фокусе внимания Глазовой – творчество Полины Барсковой («это не только женская речь, но и вчитывание Другого в свое тело»), Марии Степановой («война зверей и животных у Степановой – не фарс, а фарс наизнанку, в котором абсурдны и смехотворны не лягушки и мыши, а сама война как способ разрешения конфликтов между людьми»), Евгении Сусловой, Галины Рымбу и др. «Видеть в Другом не врага и не источник для удовлетворения своих нужд – умение, которому приходится учиться в собственных же интересах».

Ещё один манифест Кирилла Анкудинова появился в «Литературной газете» (30 авг.). Анкудинов прочитал первый номер журнала «Воздух» за 2017 год и диагностировал регресс «актуальной поэзии» с её любовью к верлибру. «Я понимаю, что в англоязычной культуре семантика рифмы исчерпана, а "твердые размеры” присвоены рекламой; я знаю, что во французском языке мало рифм – но при чем тут русский язык? В верлибре слово может быть «носителем информации» плюс образом; однако поэзия помнит о том, что была синкретическим искусством, и слово – нота или сочетание нот незримой партитуры стиха (попытайтесь пропеть верлибр). Одно и то же словечко может попасть в десяток тысяч вариаций стихового размера (либо отступлений от базового размера), расположения в строке, рифмовки – мы получим десять тысяч разных семантических и интонационных картин. Поэтическая индивидуальность обеспечивается просодией, то есть звучанием стиха; верлибр умерщвляет просодию; лирическое слово в верлибре, вместо того, чтобы держаться на просодической волне, или идёт камнем ко дну прозы, или прицепляет к себе воздушный шар приторной образности». Вот опять всё предсказуемо свелось к неприятию верлибра и противопоставлению верлибров некоей истинной поэзии, за которую в этом манифесте, похоже, отвечает Арсений Тарковский. 

Валерий Шубинский (запись в ленте Facebook`а от 30 авг.): «В чём же я с коллегой Кириллом Анкудиновым не согласен? Я бы сказал – в двух вещах. Во-первых, он подходит к чужим стихам и чужой поэтике без "презумпции значительности” и "презумпции умения”. То есть он не готов допустить, что если нечто кажется ему пустым и бесформенным, но у многих других, и неглупых, людей, вызывает любовь или интерес – значит, возможно, это просто сделано по каким-то своим, непонятным ему правилам. <…> Во-вторых, он идеологизирует версификационные различия. Между тем, то, что граница между "регулярным/cиллабо-тоническим” стихом и стихом свободным деидеологизировалась, что можно писать очень радикальные стихи ямбом и вполне традиционные верлибром, что можно писать сегодня ямбом, завтра верлибром, послезавтра элегическим дистихом или сложной полиметрической строфой, а можно и полуверлибром с факультативными рифмами, да как угодно, как ухо устроено – огромное достоинство нынешней российской литературной ситуации...» Что ж, подпишусь под каждым словом.

В этот раз успела просмотреть для обзора два журнала. «Новый мир» (2017, № 9) открывается подборкой стихотворений Сергея Шестакова:

музыка говорит языками всех
детских чудес, тополей, голубиных стрех,
в мёртвой земле проросшими семенами,
снами и вёснами, вёрстами, всеми нами,
хохотом будды в снулой философеме,
музыка говорит языками всеми,
так на зюйд-вест разворачивает норд-ост
в ближнюю лузу мира летящий дрозд…

Номер интересен в первую очередь поэзией.

Геннадий Каневский:

не грусти. окраинами неба
луч, пройдя, зажжёт стекло окна,
смерть посолит нам краюшку хлеба,
а любовь поднимется со дна.

Обращаю внимание на дебют в журнале молодого автора. Прошу любить и жаловать: Егана Джаббарова (Екатеринбург):

пойдём обниматься в морг
там висят замки новобрачных
вместе не до а после
в черных покровах Аида
спать встречать друг друга
в ночнушках
целовать в плечи.

И еще один дебют: Наталья Полякова (Москва):

И гречихи цветущей ожог.
Белый дым и кедровые смолы.
Это искры роятся у ног
Или мёртвые пчелы?

Блок литературной критики посвящён двухтомному проекту «Русская поэтическая речь». И здесь Анна Голубкова, которая составила каталог-рейтинг «стихотворных тем» первого тома, представляющего собой антологию анонимных поэтических текстов Любопытно, что первые места заняли  «диалектика бытия», «тщета бытия», «тайна бытия» – всё предельно абстрактное и потому универсально подходящее к любому тексту, даже непоэтическому, возьмите, к примеру, этот обзор – вот уж настоящая тщета бытия, но не без диалектики и не без тайны. О самом проекте: «И тем не менее весь этот проект, как мне кажется, вполне состоялся как великолепный перфоманс, весьма ожививший литературную жизнь на протяжении всего 2017 года». Татьяна Бонч-Осмоловская пишет о втором томе проекта, представившем разностороннюю попытку исследования первого тома.
В номере можно почитать рецензии на книги «Посмотри на него» Анны Старобинец, «Тихие яблони» Сергея Дурылина, «Подводная лодка» Ирины Котовой, «Добролюбов» Алексея Вдовина.

В августовском номере «Невы» остановила внимание статья Владислава Бачинина «Теология и социология зла. Несентиментальное путешествие из Петербурга на Уралмаш». Автор, который родился на Уралмаше, но живёт в Петербурге, приехал в на Урал летом 2016 года. Однако путешествия в детство, увы, не получилось. «В реликтовом заповеднике сталинской цивилизации я почувствовал себя сталкером Андрея Тарковского, забредшим в зону тотальной антропологической катастрофы. Сумрачные картины того, что оказалось искорежено не столько временем, сколько людьми, породили в душе почти кладбищенскую печаль». Ровесники поумирали, повсюду эстетика депрессивности, «угашающая дух», двухэтажные «полусгнившие» дома с «запахом подземелий», винные магазины и аптеки. Вы спросите, почему всё так на Урамаше плохо? Да ведь не только на Урамаше – вся страна, говорит автор, такая, «духовный Уралмаш», ибо люди не желают жить по Божьим законам. Честно говоря, на тот Уралмаш, где ежемесячно бываю по разным делам, нарисованная Владиславом Бачининым картина совсем не походит. Урамаш – район развивающийся, полный культурных активностей, даже хипстеры там живут в изрядных количествах.  Многие сталинские дома отремонтированы. Так и до окончательной джентрификации недалеко. Так что ад – прерогатива самого автора. А за депрессией отправим наших читателей, скорее, в журнал «Неву». «Полагаю, что нарисованная картина может показаться излишне субъективной только душевному человеку с его либо незрелым и поверхностным, либо поврежденным и предвзятым умом, не подозревающим о существовании права духовного человека судить обо всем». Вот уж действительно ад.