Обзор литературной периодики от 25.06.17

За неимением ярких литературных новостей и в поисках какого-либо оживляжа набрела на более-менее бурную околопрозаическую полемику, начало которой положила статья Андрея Тимофеева в № 10 за 2016 год, опубликованная в журнале «Наш современник» и провозгласившая «новых традиционалистов» в качестве будущего русской литературы. Имена молодых прозаиков, получивших щедрый аванс в статье, мало кому известны, да и не суть. Важна сама позиция критика: «Не могло быть Гоголя без Пушкина; Достоевского без Толстого – вот и современная литература не может не появиться на пустом месте, не может быть не связанной с последним мощным явлением в русской литературе – «деревенской прозой» 60-х – 80-х годов». Позиция типична для «народного журнала», и если бы не манифестационный пафос статьи, в принципе, спокойной и взвешенной, то я вряд ли бы обратила на неё внимание. Вслед за статьёй Тимофеева «время врываться» молодёжи в литературу объявил Роман Сенчин на портале Rara Avis (15 мая 2017). «По сути, ни один заметный писатель не приходил в русскую литературу тихонько, скромно, бочком. Чаще всего – врывались». «Новые реалисты начала нулевых попытались потеснить постмодернистов, а новых реалистов довольно долго никто не пытался потеснить». Новые традиционалисты? Но тогда чем же они отличаются от новых реалистов? Тот же Андрей Тимофеев пишет хорошую, по мнению Сенчина, реалистическую прозу, глубоко православную. Но «они, традиционалисты, в основном люди уже не юные – им за тридцать. Опубликованного немало, есть и книги. Но вот резонанс до обидного слабый». «Нужно что-то предпринять. Или им самим (что и сделал своей статьёй с манифестальным названием Тимофеев), или тем, кто ещё остался в цеху литературных критиков». «Хорошо бы было, если бы книга «Навстречу» разбудила нового критика, как когда-то повесть Сергея Шаргунова разбудила Валерию Пустовую. Пора». Третьим звеном полемики стала статья Сергея Морозова на том же портале «Стадо волков» (19 июня 2017). Критик расставляет акценты: «Когда стаи нет, её приходится изобретать. Это и происходит с так называемыми новыми традиционалистами». И призывает: «В модных волчьих шкурах ходят многие, однако схватить читателя и затащить его в своё художественное логово они не способны. Ни поодиночке, ни всем своим волчьим стадом. Скандалами, пустыми лозунгами, громкими пиар-акциями, «манифестами» ныне никого надолго не привлечёшь. Удивите книгами».

Литературная полемика есть, а всё равно почему-то скучно.

В поисках противовеса заглянем на «Горький». Андрей Родионов обещает принудить к любви (материал «Принуждение к любви». 15 июня. – Прим. ред.), но принуждает только обратить внимание на драматургический дебют прозаика Дмитрия Данилова, пьесу «Человек из Подольска» (15 июня). «Конечно, вербальное насилие всё равно насилие. Но в конце концов и полицейские-краеведы, и лузер из Подольска не просто плод воображения Данилова, а как бы сам Данилов, раскрывающий историю своей любви перед читателем. Как читатель, после прочтения пьесы я нахожу в своём мозгу и собственного человека из Подольска (Мытищ), и собственных полицейских, приводящих более-менее разумные аргументы, почему мне этот самый Подольск надо любить. Это чрезвычайно важная для современного русского театра пьеса. За эту пьесу, да и не только за неё, я очень люблю Дмитрия Данилова».

Александра Маринина, отметившая 60-летие, делится читательскими предпочтениями (16 июня): «Толстой – человек психически здоровый, но с очень большими особенностями на грани мракобесия, а Достоевский – это просто психопатология, которая мне не близка. Зато в Чехова я совершенно влюбилась, потому что поняла: основная масса его текстов, в том числе пьес, это стёб над интеллигенцией». Ещё бы взять и отменить русскую классику.

Увлекательный проект путешествия по литературным регионам. Полина Кузнецова – о литературной Самаре (19 июня). «Литературная жизнь пульсировала в Самаре всегда: здесь тайно венчался Горький и щеголял кричащим розовым пиджаком Владимир Маяковский, на местных дорогах спотыкался Фредерик Бегбедер, а в зелёном саду спасалась от голода Людмила Петрушевская». Ну, Бегбедером российскую глубинку не удивишь – в екатеринбургском музее «Литературная жизнь Урала ХХ века» он несколько лет назад очень грациозно кружился со своей девушкой под «Свердловский вальс». А вот приведённая здесь легенда про юного Алексея Толстого забавна – и весьма в духе самого писателя: «Однажды Толстой с двумя приятелями пришел обсудить вопрос по учёбе домой к учителю немецкого языка. Педагог собирался обедать, но отвлекся на неожиданных гостей и вышел из комнаты, оставив мальчишек один на один с накрытым столом. Компания решила не терять времени: парни стянули со стола кусок немецкой ветчины, по-быстрому запили ее пивом, после чего растворились в закате. Преступление века едва не раскрылось: вот только ни учитель, ни его прислуга не смогли вспомнить фамилии хулиганов, благодаря чему мальчишки чудом избежали наказания». После Самары ждём на «Горьком» Екатеринбург с Анной Матвеевой.

В «Журнальном зале» пятые номера «Дружбы народов» и «Знамени».

«Дружба народов» опубликовала роман «Опыт № 1918» ленинградского Алексея  Иванова. «Кончилось время империи. Все, что дальше происходило с нею, шло ей во вред. Войска, притекавшие на фронт, были разложены большевистской пропагандой и ядовитыми, отравляющими ручейками вливались в здоровое, пахнущее порохом, человеческим и конским потом тело воюющей армии, вызывая гангрену, распад, косноязычные митинги, пьянство, воровство, шатание от русских окопов к немецким с фальшивыми объятиями и странным, пьянящим чувством куража в головах».

Повесть двадцатидвухлетней Арины Обух «Муха имени Штиглица, или А будущее – по самочувствию» тоже петербургская. «В изостудию Эрмитажа я поступила по конкурсу в пять лет. Все дети пришли с нарисованными принцессами и цветочками, я пришла с «Изгнанием из рая»». 

Венок Евгению Евтушенко сплели Илья Фаликов, Олег Хлебников, Игорь Волгин, Инна Кабыш, Мария Ватутина и др.

О 80-летии Андрея Битова пишет Евгений Попов: «Битов написал столько книжек, что тот, кто прочитает их от корки до корки, имеет весомый шанс поумнеть, избыв юдоль печали и воспарив над взбаламученным, мусорным морем мира сего.
Битов поставил памятник «Чижику-пыжику» в Санкт-Петербурге и «Зайцу» – в селе Михайловском.
Битов в шестнадцать лет получил значок «Альпинист СССР»».

«Знамя» публикует окончание романа Анатолия Курчаткина «Минус 273 градуса по Цельсию: «– Куда вы меня везете? – вместо ответа спросил К. Да и что бы он мог ответить на ее вопрос?
– Родину любить везём!»

Виктор Есипов и Андрей Кулик подготовили к публикации четыре радиоэссе Василия Аксёнова, прозвучавшие в эфире «Голоса Америки». Здесь же о Василии Аксёнове и дневниках ленинградского писателя Семёна Ласкина 1956–1989 гг. пишет Александр Ласкин. «Отчего кончается дружба? Сюжет почти аксеновский. Возможно даже, для их поколения основной. И, конечно, главный для его поздней прозы. Сколько раз он описывал эту перемену! Сперва – огонь и воодушевление, а потом – угасание. Сначала – романтическое «мы», а затем – скептическое «они»».

В связи с юбилеем Константина Паустовского опубликовано эссе редактора журнала «Мир Паустовского» Галины Корниловой. Попытка прочитать иероглифическое письмо Светланы Кековой предпринята Наумом Резниченко. Далее Наталья Иванова пишет о книгах «Иван Бунин. Чистый понедельник. Опыт пристального чтения» Михаила Дзюбенко и Олега Лекманова, «Искальщик» Маргариты Хемлин, «Илья Ильф, Евгений Петров, Михаил Булгаков. Из черновиков, которые отыскал доктор филологических наук Р.С. Кац и опубликовал Роман Арбитман». В разделе «Наблюдатель» рецензии на книги «Дело принципа» Дениса Драгунского, «Дюралевые ласточки» Андрея Мансветова, «Люди августа» Сергея Лебедева, «Улыбка Эммы» Владимира Сотникова, сборник «Целились и попали. Новые критики о новейшей литературе».

Шамшад Абдуллаев:

…А ты
сзади листаешь снимки стран,
угодные книжным хризалидам, хотя
имена тридцатилетних страниц, –
выкидыши натурального, в рапиде
и безмолвней демиурга чтения спускающегося вниз,
к одноэтажному дому бирюзового цвета: три окна,
но улица отражается только в одном.

В № 3 журнала «Дети Ра» стоит обратить внимание на поэтов Екатеринбурга.

Юрий Казарин:

Вынешь зеркало из колодца –
поднимается муть одна:
время пьёт себя – не напьётся.
Пьёт до дна.
Только вечное в небо льется,
где и плачется, и поётся,
и качается, как сосна,
и, как звёзды в ресницах, рвётся –
исполняется тишина.

Андрей Санников:

Теперь
прошлое лишь
лист
на одной из моих ветвей.

Сейчас –
я пугающая печаль.
От меня, как круги по воде, разбежался, качаясь, пейзаж.

И вот
я раскланиваюсь, опустив деревенеющий вертолет.

В № 56 «Нового берега» опубликована повесть Кати Капович «Вы в порядке, сэр?» «К вечеру на острове к ним присоединились прибывшие последним пароходом Горецкие. Они приплыли из Нью-Йорка, рассказывали про жизнь в столице. Виктор невольно позавидовал. В тот вечер пели русские романсы. Пела в основном Нина Горецкая, чей голос был так хорош, что Виктор заслушался, он останавливал всех, кто пытался ей подпевать. В ставни, в дверь стучал южный ветер, и от этого еще чище звучала гитара, на которой аккомпанировал Нинин муж Женя». Евгений Минин вспоминает Льва Лосева: «Кто же этот К. Льдов? Почему ему посвящено такое длинное стихотворение, в общем-то, пишущим довольно короткие стихи Лосевым?» 

Владимир Гандельсман:

Погуби совсем, но не брось, ни-ни,
волосатым ухом прильни
к небесам – слышь, они
молят: будь с народом своим бессрочны дни.

Евгения Изварина:

отпустят руки – обнимут волны
гибельные, с ветерком
все их улыбки поименованы
в книге – той, где над рыбаком
рыбы смеются, по их просьбе
фонарик поставлен на корму

бог сохраняет всё, что после
бога не нужно никому

Сергей Бирюков:

огоньки сигарет щёлканье зажигалок
обратная последовательность действий
ты отвечаешь предвидя вопрос
почесываешь переносицу
после получения известий
собственно нет даже слов
ну так полусловья
фрагменты речи
опустошение
продолжение сна
видимость бесконеч