Ещё не замер смех, струятся слёзы,
Пятно чернил не стёрто со стола…
Анна Ахматова
Еще живы-здоровы те, чьё детство прошло в огромных коммуналках, московских, питерских. Они ещё помнят, сколько звонков полагалось каким соседям и сколько столиков стояло на коммунальной кухне. Они помнят висящие в коридоре цинковые ванночки и детские санки. И всё же коммунальный быт, к счастью, практически исчез из нашей жизни и стал уделом изучения историков. Но если задуматься о том, как жили люди в Советском Союзе, почему происходило многое из того, что происходило, то понять это сейчас невозможно без знания жизненных реалий советского времени.
«История старой квартиры» («Самокат», 2016) оказалась самой заметной книгой на детском этаже декабрьской выставки «Нонфикшн», и вовсе не из-за её формата – хотя привлекательность большого размера тоже помогает. Александра Литвина её написала, а Аня Десницкая нарисовала, но это не просто книга, сочинённая автором и проиллюстрированная художником, она – истинный союз писателя и иллюстратора. Получилось что-то вроде комикса о людях и вещах, в котором вещи рассказывают о жизни даже больше, чем люди.
Книжку надо долго и внимательно разглядывать – как настоящая старая квартира, в которой прожило несколько поколений, она набита предметами, вернее, их изображениями. По большей части это рисунки, но есть и воспроизведённые старые документы – газетные вырезки, открытки и семейные фотографии.
Уже с фронтисписа на нас смотрит сама история – вот извещение об отсрочке от призыва по мобилизации, табель оценки знаний, поведения и прилежания ученицы московской школы, поздравительная телеграмма, облигация государственного займа. Полузабытые слова. Двадцатый век – нелёгкое время, войны, революции и снова война. Аресты, голод, болезни. Как сразу предупреждает читателя эпиграф, взятый из стихотворения Николая Глазкова – «чем столетье интересней для историка, тем для современника печальней».
Началась история квартиры в самом начале двадцатого века. Первые жильцы – семья доктора Муромцева – въехали в квартиру в 1902 году. Сам доктор, его жена, сестра жены, две детей, кухарка, горничная, няня. Несколько спокойных лет до Первой мировой войны. Революция и Советская власть решили «квартирный вопрос» по-своему. Жильцов уплотняли, в квартире появлялись новые семьи, рождались новые дети, они вырастали, заводили своих детей. По сравнению с другими коммуналками – это ещё довольно небольшая. В похожей – на Смоленском бульваре – жила моя бабушка. А вот семья её брата обитала в коммуналке на улице Станкевича, там кроме них было ещё семей двадцать, не меньше. В детстве длиннющий, полутёмный коридор пугал меня невероятно.
Каждое историческое событие оставляет свой след в жизни обитателей квартиры. Смерть Сталина, оттепель, полет Гагарина, отъезд родных в Америку. Перестройка, приезд давно потерянных родственников из Франции, путч. Продолжается история шести поколений одной семьи, семьи Муромцевых. Их генеалогическое древо почти такое же запутанное, как у семейства Буэндиа в книге Маркеса «Сто лет одиночества» и тоже обязательно должно быть нарисовано, иначе не разберёшься.
Маленькие, но такие памятные детали моего детства и юности – лимонные дольки, чайный гриб (возродившийся в наши дни под таинственным названием комбуча), кукла-неваляшка, пишущая машинка «Эрика». Но вот столетняя история квартиры закончилась – теперь в ней кафе «Старая квартира».
Новый век всегда вызывает желание повспоминать, поразмышлять о веках минувших. И «Старая квартира», и «Старый дом» («Пешком в историю», 2016) рассказывают о суровом двадцатом веке. История старого дома написана Дж. Патриком Льюисом и нарисована знаменитым итальянским иллюстратором Роберто Инноченти. А по-русски эта книжка в стихах замечательно пересказана – тоже стихами – Мариной Бородицкой. Иллюстрации потрясающие – коричневато-зелёные, бархатистые.
Это те же сто лет в жизни старого дома, построенного ещё в семнадцатом веке. Новая жизнь дома начинается практически тогда же, когда семья Муромцевых въезжает в новую квартиру, в 1901 году. Другая страна, другие обычаи, дом деревенский, а не городской, а события всё те же – война, голод, снова война. «Беда, беда! Война, стрельба, резня! На детских лицах отблески огня...»
Свадьбы, рождение детей. И обязательно кошка. В старой квартире Васек, Мурзиков и Машек, как и собак, за сотню лет набралось немало. Большие застолья, собирающие всю семью, друзей и соседей, удивительно похожи. Но дети уезжают, старики умирают, дом разрушается. И появляется новый дом – правда, старого ужасно жалко.
«И медленно от нас уходят тени, которых мы уже не призываем…»
