|
Ольга Брейнингер
в е д у щ а я к о л о н к и
Прозаик, критик, переводчик. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Живёт в г. Бостон (США), учится в докторантуре Гарвардского университета. Работала журналистом и редактором печатных и электронных изданий в России и Казахстане. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Новое литературное обозрение», «Пролог» и др. |
(О книгах:
Alfrid Bustanov. Soviet Orientalism and The Creation of Central Asian Nations. London, New York, Routledge: 2015.
David Schimmelpeninck van der Oye. Russian Orientalism: Asia in the Russian Mind from Peter the Great to the Emigration. New Haven: Yale University Press, 2010)
С постколониализмом в изучении России связаны, пожалуй, самые яркие открытия и повороты интеллектуальной мысли за последние два десятилетия; вместе с тем с этой теорией связано невероятное количество неточностей, общих суждений и неаккуратного применения терминологии. Из научных монографий постколониализм проник в популярную литературу и медиа, и количество «постколониального» в жизни русско-английского читателя растёт в геометрической прогрессии с каждым днём и иногда сводит с ума.
Мой «любимый» медийный стереотип в изображении России – это общее обозначение ее как колониальной империи без деления на имперский и советский период (намеренно не упоминаю постсоветскую эпоху, которая, по мнению многих исследователей, как раз и характеризуется гротескным сочетанием имперского и советского). Именно с этим связана идея моей сегодняшней колонки – написать о двух книгах, каждая из которых активно работает с постколониальной идеей, но на материале разных эпох.
И «Русский ориентализм», и «Советский ориентализм и создание центральноазиатских государств» построены на диалоге c «Ориентализмом» Саида, причем и в том, и в другом случае речь идет не об ориентализме как о способе репрезентации восточных культур, а о востоковедении как науке. И Шиммельпенинка ван дер Оэ, и Бустанова интересует именно роль востоковедения в формировании политического дискурса. Для обеих работ центральной является мысль Саида о том, что «академический мир и колониализм действуют в полном согласии» и что изучение Востока может стать «способом покорять, подчинять и подавлять». Дальнейшая работа с имперским/советским материалом, однако, складывается по-разному. Шиммельпенинк в своей монографии, в целом, склонен не согласиться с Саидом. По его словам, российская наука, сформировавшаяся под влиянием немецкой академии, не предполагала «встроенной связи между знанием и властью в изучении Востока». Книга Альфрида Бустанова, наборот, посвящена изучению того, как в советское время развитие научных структур становилось ключевым фактором политической повестки и инструментом воплощения в жизнь определенной идеологической программы.
Книга Бустанова посвящена конкретному кейсу – развитию востоковедения в Казахстане в советский период и использованию гуманитарной науки в политических целях, о роли интеллектуалов в политическом процессе. Мне показался особенно интересным его анализ, на примере траекторий отдельных ученых, того, как многим приходилось лавировать и искать компромиссы между подлинными научными исследованиями и заданными свыше требованиями.
Обширная монография Шиммельпенинка ван дер Оэ, пожалуй, рассчитана на более широкую читательскую аудиторию. В сфере его внимания – и развитие востоковедения в дореволюционной России, и образ «Востока» в российском культурном воображении, и анализ ориентализма в русской литературе, живописи и музыке. От теоретических рассуждений о национализме до пристального чтения Пушкина и Толстого, от истории синофилии, любви к китайской культуре в екатерининское время до обсуждения положения России между Европой и Азией – все в этой монографии написано живо и увлекательно, с убедительной аргументацией и привлечением многочисленных архивных свидетельств. В моей библиотеке «всего, что имеет хотя бы отдаленное отношение к (пост-)колониализму» это – одна из самых любимых книг.
скачать dle 12.1
