ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Западная литература о России. Обзор от 1.11.15

Западная литература о России. Обзор от 1.11.15

Ольга Брейнингер

в е д у щ а я    к о л о н к и


Прозаик, критик, переводчик. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Живёт в г. Бостон (США), учится в докторантуре Гарвардского университета. Работала журналистом и редактором печатных и электронных изданий в России и Казахстане. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Новое литературное обозрение», «Пролог» и др.

(О книге: Susan Layton. Russian Literature and Empire: Conquest of the Caucasus from Pushkin to Tolstoy. Cambridge Studies in Russian Literature)


Вне зависимости от возраста и стадии развития карьеры, каждый славист, продолжающий учёбу или работу в Европе или Америке, неосознанно соглашается с одним пунктом своего нынешнего порядка жизни: с необходимостью то и дело отвечать на вопрос о том, зачем изучать русскую культуру или историю на Западе.

Этот вопрос возникает в разговоре с каждым новым собеседником и внешне выглядит настолько логичным, что подобрать точный и простой ответ, не вдаваясь в детали своего исследования и дисциплины вообще, очень сложно. Ведь, казалось бы, очевидно, что среда, которая порождает предмет исследования, априори является наиболее глубоким источником знания о нём. Но в этой ситуации наличие дистанции и частая невозможность составить интуитивное суждение – именно тот случай, когда «большое видится на расстоянии», а возможность критической отстранённости позволяет обратить внимание на закономерности и нюансы, менее заметные в условиях слияния со средой.

За несколько лет, проведённых в Англии и Америке, я сформулировала свой короткий ответ на каверзный вопрос: исследование русской литературы на Западе имеет смысл ввиду разрыва в научных дискурсах гуманитарных наук в разных частях мира. Например, заметно различается подход к таким обширным и актуальным сегодня темам, как изучение национализма на постсоветском пространстве и за его пределами. Идеологические дискурсы, в разное время определявшие развитие интеллектуальной мысли в разных странах, по-разному направляли развитие представления о предмете, обуславливали разную степень свободы при изучении темы, вносили разные идеологические установки в деятельность исследователей. И это совершенно не значит, что в одной академической традиции формировалось правильное и непредубеждённое мнение, например, о феномене политического или этнического национализма, а в других – мнение было полностью продиктовано государством и поэтому подлежит сомнению. Научная деятельность и, отсюда, любая научная традиция как таковая, практически всегда является продуктом своей идеологической среды и поэтому неизбежно содержит в себе «искажение», «предубеждённость» или, придерживаясь нейтральной терминологии, несёт идеологическую заданность. Но обнаружить и сформулировать, в чём именно выражается эта заданность, возможно только сравнивая различные представления о предмете и выявляя совпадения и расхождения в них.

Один из тех вопросов, где сравнение различных академических дискурсов и выявляет наибольшее число различий, – вопрос изучения национализма. Исторические траектории, пройденные, с одной стороны, западными странами в рамках концепции «национального государства», а с другой – бывшим Советским Союзом, где продолжительное доминирование идей интернационализма предсказуемо сменилось в 1991 году обратной идеологией этнического национализма, отличаются настолько, что в этом разговоре отсутствует даже общая базовая терминология: так, слово «nationality», национальность, в английском языке означает «гражданство», а в русском языке – «этничность» – то есть понятия из кардинально разных плоскостей.

Поиск и анализ таких расхождений очень продуктивен. С одной стороны, сравнение разных дискурсов ведет к лучшему пониманию тех внешних факторов, которые влияли на их формирование. С другой стороны, он обнажает «белые пятна», новые вопросы на интеллектуальной карте, и даёт толчок к их исследованию. И это, казалось бы, – уже само по себе достаточная причина для того, чтобы «отстоять» целесообразность изучения, например, славистики в англоязычных странах. Дополнительное же преимущество такого положения заключается в том, что исследователи, владеющие знаниями, научным языком и инструментарием двух академических дискурсов, могут и, на мой взгляд, даже обязаны исполнять роль посредника между ними. Моя колонка и будет попыткой осуществить эту задачу. В серии своих обзоров я буду стараться рассказывать о тех англоязычных работах в области славистики, которые кажутся мне важными, интересными, новаторскими. Это будут тексты разной идеологической направленности и тематики, иногда спорные, иногда кажущиеся предсказуемыми – и, надеюсь, со временем череда таких обзоров представит ряд культурных проблем в широком спектре представлений о них.

Выбор первой книги, о которой пойдет речь в этой рубрике, показался мне очевидным: монография Сьюзан Лэйтон «Русская литература и империя: покорение Кавказа от Пушкина до Толстого» – это совершенный must-read не только для любого исследователя русского Кавказа, но и для любого учёного, работающего над темами национализма, империализма и национальной политики. Уже само название книги содержит многие вопросы, мнение и оценка которых несимметричны в разных интеллектуальных традициях. Обоснован ли разговор об «империальной» (в классическом понимании этого термина) политике Российской империи, и уместен ли, в таком случае, разговор о «постколониализме»? Что позволяет говорить о покорении Кавказа Пушкиным и Толстым и какое отношение литература имеет к имперской политике?

Позиция Сьюзан Лэйтон в меру нейтральна: «Русская литература и империя» – наилучший вариант для поиска равновесия между разными точками зрения по этому вопросу. Лэйтон видит несомненные параллели между завоевательной политикой Российской империи и европейских империй, однако тон её книги лишен ревизионистского пафоса, который чаще всего и становится камнем преткновения в подобных разговорах. Внимание Лэйтон сконцентрировано на том, как самоопределение России как государства постепенно формировалось под влиянием расширения имперских границ; каким образом представление России о самой себе выражалось в художественной литературе; и как литература, в свою очередь, закрепляла определенные клишированные образы в сознании публики и таким образом сама становилась важнейшим фактором в формировании национальной идентичности.

Вопрос «ориентализма» русского Кавказа рассматривается Лэйтон с несколько неожиданной точки зрения: минуя стандартные размышления о том, как центр империи «ориентализировал» свои южные края, Лэйтон предлагает другой взгляд на этот феномен. Выстроенная Россией относительно Кавказа позиция, считает она, являлась своеобразным зеркальным отражением отношений России и Европы. Иными словами, Россия занимала по отношению к Кавказу ту роль, которой наделяла Европу по отношению к себе – и, таким образом, подтверждала свою промежуточную позицию между Европой и Азией и свою гибкость и способность играть как роль более свободного, дикого игрока-варвара, так и роль «цивилизатора» и просветителя. 

Этот диапазон ролей и представлений о самой себе и о том, каким образом внешние факторы формируют идею и своебразие «русскости», Лэйтон прослеживает в корпусе русской художественной литературы о Кавказе. Интереснее всего наблюдать сквозь призму её концепции за тем, как отдельные  вымышленные образы и идеи о Кавказе, привнесённые поэтами и писателями, принимаются публикой за действительность. Это происходит не только из-за некритического восприятия читателей, но и из-за свойственной публике «этнографической жажды» знаний о загадочном, экзотическом крае, вызванной Кавказской кампанией. В этом качестве стереотипы входят в культурное представление о Кавказе и возвращаются в художественную литературу следующих поколений, развивая и поддерживая определённые идеи, не всегда соответствующие действительности. 

Следовать за этой линией мысли – сродни интеллектуальному детективу: чрезвычайно захватывает и заставляет по-новому посмотреть на знакомые со школьных времён тексты Пушкина, Лермонтова или Толстого. А соотношение этой «детективной линии» с фоном исторического «большого нарратива» о формировании идентичности и национального самоопределения даёт возможность оценить элегантность интеллектуальной конструкции, созданной Сьюзан Лэйтон.
скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 487
Опубликовано 02 ноя 2015

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ