ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Олег Канин. МЕТАФИЗИКА

Олег Канин. МЕТАФИЗИКА

Редактор: Кристина Кармалита


(пьеса)



От автора: Частная школа с английским уклоном. 11-классник Коля Истомин повесился. Школьное ЧП обсудят на родительском собрании без потерпевших.


Действующие лица:

ВИКТОР КОЖУХОВ – предприниматель, занимается спиртной продукцией, 45-50 лет
МАТВЕЙ БЫКОВ – владелец местного TV канала, 45-50 лет
ПОЛИНА ШТРО – владелица сети обувных магазинов, 40 лет
АНГЕЛИНА БОЛЬШАЯ – юрист, 28 лет, старшая сестра одной из учениц 11 класса
ЛЮБОВЬ ГОРЧАКОВА – завуч школы, учительница географии, 55-60 лет
АГЛИ МЕЖОВА – воспитательница в детском саду, 35-40 лет
КОНСТАНТИН СЛИПЧЕНКО – поэт, 50 лет
ТАТЬЯНА КРУТИКОВА – классный руководитель 11 класса, 35-40 лет
ЕКАТЕРИНА ТУМАНОВА – домохозяйка, 40 лет
ЕЛЕНА ОЛЬШАНСКАЯ – актриса местного театра, 35-40 лет
ВАДИМ КРАСНОВ – таксист, 45-50 лет
НАДЕЖДА ХОРОШЕВА – медсестра, 45-50 лет


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Холодный конец ноября. Время от времени днем пробегал мелкий дождь, но к вечеру погода устоялась. Поэт Слипченко и воспитательница Межова курят на крыльце местной частной школы с английским уклоном. Межова выглядит очень устало. 

К.СЛИПЧЕНКО. Помню вас прошлой осенью.
А.МЕЖОВА. Голова что-то раскалывается, видимо от дождей.
К.СЛИПЧЕНКО. Дожди здесь обычно короткие и липкие, туман же напротив долгий. Все это приходит с восточной стороны, туда же и уходит. Вы прикройте голову руками, чтобы теплее было. Я всегда так делаю.
А.МЕЖОВА. Да у меня же еще дети. Сегодня один с другим не поделили конфеты, завтра маленькие гвардейцы устраивают революцию с подушками. Сами же понимаете. А я что? Крайнего-то ведь не найдешь, так вот и существуешь. Но, это же дети все-таки, и никуда от них не деться.
К.СЛИПЧЕНКО. Я от своего одного никуда деться не могу.
А.МЕЖОВА. Я завидую вам.
К.СЛИПЧЕНКО. Почему?
А.МЕЖОВА. Мой совсем другим стал. Мне становится тяжело с ним, не знаю. Голова видимо от дождей болит, да.
К.СЛИПЧЕНКО. Нас надолго?
А.МЕЖОВА. Не знаю. Меня отпросили даже, сегодня подменилась в саду. Крутикова сказала, что что-то важное.
К.СЛИПЧЕНКО. Что тут может быть важного кроме денег?
А.МЕЖОВА. Да все что угодно. Они большие уже. (Пауза.) Почему я не видела вас на прошлом собрании?
К.СЛИПЧЕНКО. Мне он ничего не сказал
А.МЕЖОВА. Я хотела у вас что-то спросить. Вы же…
К.СЛИПЧЕНКО. Стишки пишу.
А.МЕЖОВА. Ну не скромничайте, у вас потрясающие стихи.
К.СЛИПЧЕНКО. Вам понравились?
А.МЕЖОВА. Да. Только я у вас, ну, как у знающего человека, хотела спросить про другой стих. Не помню, как же там было-то. Сейчас, минутку. Кажется.… И под божественной улыбкой, уничтожаясь на ветру... Как же дальше-то, ох.
К.СЛИПЧЕНКО. На лету, скорее всего.
А.МЕЖОВА. Да, может быть.
К.СЛИПЧЕНКО. Ты полетишь, как камень зыбкий в сияющую пустоту…
А.МЕЖОВА. Да, точно, да! Очень здорово!
К.СЛИПЧЕНКО. Это Александр Блок. Стихотворение называется – Демон.
А.МЕЖОВА. Именно это я и хотела узнать.
К.СЛИПЧЕНКО. Это прекрасные стихи.
А.МЕЖОВА. Холодно, очень.

Докуривают, проходят внутрь школы. Направляются непосредственно к классу. 

К.СЛИПЧЕНКО. Вот оно как, в этот раз у нас география!
А.МЕЖОВА. Вы все это помните?
К.СЛИПЧЕНКО. Просто в прошлый раз мы сидели в кабинете литературы, мне было совершенно неловко перед всеми этими людьми.
А.МЕЖОВА. Что же они такого сделали?
К.СЛИПЧЕНКО. Мне? Слава богу, ничего. Достаточного того, что их портреты висят на стене.

Поэт стучится в дверь. В это время в кабинете географии в самом разгаре идет родительское собрание. Классный руководитель, услышав стук, жестом приглашает их войти, в то же время она заканчивает читать письменное послание одного из ее учеников, Коли Истомина. 

Класс хорошо и со вкусом обустроен. Имеется большой глобус, на стенах кабинета с одной стороны висят карты, с другой стороны портреты великих путешественников. На лицевой стороне вместо классической доски висит новая доска, интерактивная, а рядом стоит маркерная. Сам же учительский стол очень больших размеров, какие раньше были в кабинетах физики. На столе стоит большой графин с водой, и лежит классный журнал с успеваемостью класса. Парты в кабинете самого нового образца.

Т.КРУТИКОВА (остановилась, чтобы выпить глоток воды). Господа, секунду, мне нехорошо. (Выпивает, продолжает зачитывать.) Татьяна Александровна, вы не переживайте за меня, с вами мы в любом случае когда-нибудь увидимся, если же конечно это есть, но мне хочется верить, что такое есть. Нет поводов для переживаний, как и вообще их не существует в природе, и сейчас я это прекрасно осознаю. Надеюсь, что вы дочитали мое большое обращение к вам, и ко всем тем, кто сейчас присутствует рядом, до конца. И помните, еще раз вам повторяю, что потеряв свою жизнь, я потеряю лишь это: Налог на добавленную стоимость, курсы фотографов, планирование семьи, Порошенко, work room, студия декора, все о спорте, психология отношений, юрист по жилищным вопросам и спорам, прокат лимузинов, подарочные сертификаты, опубликовано фото в instagram, саморазвитие, мотивация, возрождение нравственности, катаклизмы и катастрофы природы, RU-TV, телеканал домашний, партия сухого закона, социальный опрос, образование на 5, спортивное питание, кредит за 30 минут для граждан РФ без справок и поручителей, без предварительных взносов под 0 процентов, сеть магазинов косметики, курсы актерского мастерства, модельное агентство, праздничный календарь, интим, ломбард, пусть говорят, улицы разбитых фонарей 12, турагентство, наращивание ногтей, кальянная, пиво по акции… (Делает короткую паузу, переводит дыхание.)
P.S. Ты становишься жадным. Веди себя на свой возраст. Расслабься — будет не больно.
Т.КРУТИКОВА. Это ЧП!
В.КОЖУХОВ. Ну в целом все понятно! Сколько?
Т.КРУТИКОВА. В каком смысле сколько? Вы за кого нас тут всех держите? Вы что, не понимаете, что произошло?
П.ШТРО. Это безобразие!
В.КОЖУХОВ. Я-то понимаю, только делать-то мы что собираемся. Жалко? Да! Жалко, а делать-то что? Тут надо все делать, да только быстро, быстро! Устраивать целую церемонию. Ну, ничего, с деньгами никаких проблем не будет, вы только скажите, чего надо конкретно? Только быстро!
Е.ТУМАНОВА. Для начала господин Кожухов, ваш здравый смысл!
В.КОЖУХОВ. Простите?
П.ШТРО. То есть, это не шутка? Это все серьезно произошло?
Т.КРУТИКОВА. Господа, господа! Только без паники! Нам нужно оперативно и очень быстро разрешить это ЧП! А именно, нужно минимум шума. Да, дети безусловно узнают, что Коли Истомина больше нет, но я собрала это родительское собрание, чтобы избежать различного рода сплетен, и скрыть некоторые моменты.
В.КРАСНОВ. Это какие, например?
Т.КРУТИКОВА. Коля был найден повешенным, в городском парке, ночью. Вот этого, мне лично, товарищ Краснов, хочется избежать.
В.КРАСНОВ. Это каким же образом?
Е.ТУМАНОВА. Да подождите вы!
П.ШТРО. Так же нельзя, это же не нормально, ребенок просто так берет и вешается!
В.КОЖУХОВ. Вы себя-то видели?
П.ШТРО. Не хамите!
В.КРАСНОВ (к Крутиковой). Нет, ну ты вот говоришь скрыть это как-то, ну давай, излагай ситуацию. Что ты хочешь?
Т.КРУТИКОВА. Ну, право господи, я не знаю, мы же в 21 веке, давайте решим это как-нибудь. Вы же понимаете, это сыграет на нашей репутации, это пойдет в край, потом на область.
Е.ТУМАНОВА (к Штро). Что значит, просто так вешается? Это не в магазин сходить!
П.ШТРО. Я имела в виду, что не с того не сего, ну, вы же понимаете о чем я?
В.КРАСНОВ (к Крутиковой). Ты суть изложи!
В.КОЖУХОВ. Да какую тебе суть? Чего ты не понял?
В.КРАСНОВ. Как это так, скрыть некоторые моменты?
В.КОЖУХОВ. Ну вот так!
Т.КРУТИКОВА. Матвей, а вы чего молчите?
М.БЫКОВ. А что тут скажешь? Мне жалко парня! Только врать я не буду, на работе особенно.
Т.КРУТИКОВА. Вы же можете что-то сделать, вы же директор канала. Ну, не знаю, говорить не о самоубийстве, а как-то, мягче что ли.
М.БЫКОВ. Вы меня за кого держите? Денег могу дать, сколько попросите! Но, вы же понимаете, что это не нормально. Полина правильно сказала, что так же нельзя, совершенно причем. Я считаю наоборот, должны все узнать, но, только правду. Насколько я знаю, Коля Истомин хороший парень.
В.КРАСНОВ. Был.
Т.КРУТИКОВА. И что мне всех детей собрать что ли? Может быть линейку еще устроить?
М.БЫКОВ. Нет, ну почему же сразу всех детей, да еще и собрать. Да и к тому же, ну что они, маленькие что ли. А если бы это был не Коля Истомин, а предположим Катя Петрова, и не повесилась бы а она, а например ее бы изнасиловали. Вот что бы вы тогда делали?

Крутикова от негодования выпивает стакан воды.

В.КОЖУХОВ. Нет, я вот что предлагаю! Мы все скидываемся, и устраиваем постоянную помощь родителям. Вот как раз, ваша репутация. Мол, наша школа помогает в любой беде. Ремонтик еще раз сделаем, хороший, новенький!
Т.КРУТИКОВА (к Горчаковой). Любовь Ивановна, прошу вас, мне кажется, вам есть что сказать!
Л.ГОРЧАКОВА (выходит к столу медленно, устало). Ну что я могу сказать? Удивлена! Нет, шокирована! Это не просто происшествие, это ужас, ужас нашего образования. Я работаю завучем в этой школе около 5 лет, и ни разу, слышите? Ни разу ничего подобного не было. Это ошибка каждого, и я считаю, Коля Истомин яркий пример для того, чтобы другие задумались над своим поведением!

Одновременно с этим.

К.СЛИПЧЕНКО (шепотом к Межовой). Вы хорошо их знаете?
А.МЕЖОВА (так же шепотом). Нет. Я знаю, что Коля был неразговорчив совсем, очень скрытный и тихий мальчик, но очень воспитанный.
К.СЛИПЧЕНКО. Как странно…
Л.ГОРЧАКОВА (к Слипченко, громко). Господин Поэт, я видимо это для себя сейчас говорила?
К.СЛИПЧЕНКО. Что, простите?
Л.ГОРЧАКОВА. Повторите, пожалуйста, что я сейчас сказала?
В.КОЖУХОВ (к Горчаковой) Да бросьте вы, это все одна песня. Это же творческие люди, ну вот что, что вы с них возьмете? Здесь надо быстро соображать, а то они любят, понимаешь ли, языками чесать. Сейчас это все затянется на год и три месяца, так ни к чему и не придем. Не первый год, знаем, плавали! (Поднимается из за парты, подходит к столу.) Господин Поэт, вы нам лучше скажите, вот, стало быть, мальчик у нас умер, Коля Истомин зовут! Как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать. (Громко.) Что делать-то?
К.СЛИПЧЕНКО. Мне думается, что смерть еще это не самое худшее, что только может произойти с человеком.
В.КОЖУХОВ. Что вы говорите? (К Горчаковой и Крутиковой.) Вот, видите? Он опять хамит. Тут ЧП, а он все стихи!
К.СЛИПЧЕНКО. Вы все так смотрите на меня удивленно смотрите, как будто я сказал что-то пошлое?
Н.ХОРОШЕВА. Вы пока ничего не сказали
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Да не перебивайте же его, имейте вы совесть!
Е.ТУМАНОВА. Просто и в правду, хотелось бы побыстрее, если можно конечно!
П.ШТРО. Второй час сидим, это если не считать того, сколько вы, Татьяна Александровна, читали письмо!
Т.КРУТИКОВА. Да нет же, товарищ Слипченко, мы просто пытаемся понять все это, разобраться во всем. Ведь ситуация нестандартная, вы сами понимаете. А что делать, мы пока и не знаем, поэтому, вы как культурный представитель тоже обязаны внести свой вклад!
К.СЛИПЧЕНКО. Когда я зашел в класс, Кожухов в этой не стандартной ситуации более чем стандартно предложил денег, так как говорить о них это для него столь естественно, как пищеварение.
В.КОЖУХОВ. Я хоть что-то предлагаю, в отличие от некоторых. Языком лялякать всякий может, а вот дело говорить, тут извините…
К.СЛИПЧЕНКО. У вас в любом случае слова “лялякать” и “деньги” – синонимы.
М.БЫКОВ. А ведь без иронии, мы тут думаем. Ведь это касается не только вас, но и его родителей, этого города, я полагаю и страны. Не слишком ли цинично и высокомерно вот так сидеть, цитировать великих людей. Это не философский кружок, тут действовать надо.
К.СЛИПЧЕНКО. Для вас, как для деятеля культуры, не слишком ли цинично держать своего зрителя за идиота?
М.БЫКОВ. Ну знаете ли, это уже ни в какие рамки.
В.КОЖУХОВ. А что я вам говорил? Это же наша личность, индивидуалист, и сынок у него такой же!
В.КРАСНОВ (выкрикивает из-за парты). Ты прекращай уже это дело. Ты если вышел, то говори.
В.КОЖУХОВ. Для особо одаренных, я повторю еще раз – мальчик умер господа! Это понятно?
Т.КРУТИКОВА (выкрикивает). Тише пожалуйста! Давайте не будем нарушать порядок, все спокойно решим, в полголоса.
Л.ГОРЧАКОВА. Господин Слипченко, опустим иронию. Вы и сейчас останетесь в стороне? Только давайте честно, все мы знаем, что вы любите язвить и хамить, без пафоса скажите, и мы поедем дальше.
К.СЛИПЧЕНКО. Простите, в стороне от кого?
Л.ГОРЧАКОВА (садится обратно за парту). Ну все, что было в моих силах, я сделала, вы все видели сами.
В.КРАСНОВ. Все безумно умные, а я с ночи сегодня, не спал, голоден еще немного. Давайте уже перейдем к делу. Не давите вы на человека, если он захочет, он сам скажет. Что бы стало яснее, давайте каждый скажет то, что думает, и мы мирно пойдем по домам.
Т.КРУТИКОВА. И только? Здесь собран не весь класс, я думаю всем это понятно!
П.ШТРО. И что, что вы с ночи? Вы не в ресторан пришли, тут важное дело. Могли бы в таком случае и вообще не приходить.
Н.ХОРОШЕВА (встает с места, выкрикивает через ряд). Милая моя, да что вы говорите? Ты сама хоть раз в ночь работала?
П.ШТРО. Эти времена давно кончились.
Н.ХОРОШЕВА. Серьезно?
П.ШТРО. А что это вы со мной разговариваете таким тоном?
Н.ХОРОШЕВА. Я как считаю нужным, так и разговариваю! Посмотрите на нее, туфли надела, губы накрасила…
П.ШТРО. Я, между прочим, сеть обувных магазинов держу и ни разу не заслужила такого тона!
Е.ТУМАНОВА. Был бы еще хоть какой-нибудь толк, обуть теперь нас всех можешь. А вы, господин Краснов, если уж и хотите взять какую-либо инициативу в свои руки, то тогда сами и начинайте, говорите, сами же видите, что женщинам удобнее поговорить про туфли.
П.ШТРО (к Тумановой). В каком это смысле? То есть, вы хотите сейчас сказать, что у меня плохое качество? Вон, Матвей подтвердит, что у меня оно самое хорошее. Он рекламу давал.
Н.ХОРОШЕВА. Что еще он подтвердит?
В.КОЖУХОВ (снова встает). Вы простите, что я вас прерываю, но нам одной демагогии с поэтом вот как достаточно, давайте уже перейдем к делу. Пожалуйста. (К Большой.) Вот вы девочка у нас вообще кто? Я первый раз вижу вас.
Т.КРУТИКОВА. Это Ангелина, сестра Настеньки Большой.
В.КОЖУХОВ. Ах, Настеньки, я уж подумал, что это сама Настенька Большая. Ну, это тогда в корни меняет дело.
А.БОЛЬШАЯ. Обойдитесь без дерзости, пожалуйста. Сядьте! В суде постоите!
В.КОЖУХОВ. А вы у нас судья?
А.БОЛЬШАЯ. Можете себе представить, по крайней мере, юрист!
В.КОЖУХОВ (загибает пальцы). Поэт, юрист, таксист и мед. сестра, ну прямо таки богема собралась.
А.БОЛЬШАЯ. И все, между прочим, культурные люди, не то, что некоторые.
К.СЛИПЧЕНКО (обращается тихо к Межовой). Сегодня он не надел орден Ленина, поэтому вы не узнали его.
В.КОЖУХОВ. Все шутите да, господин Слипченко?
В.КРАСНОВ (встает из-за парты, подходит к столу, обращается к Кожухову). Сядь! Без демагогии, спокойно и оперативно решаем это. Я думаю, что нужно организовать всю церемонию как надо. (К Быкову.) Вот ты, дашь по ТВ все, как это было на самом деле, это самый правильный вариант.
Т.КРУТИКОВА. Елена Ольшанская, вы не принимаете участие в беседе?

Пауза.

Е.ОЛЬШАНСКАЯ (молча выходит к столу). Я знала этого мальчика. Мне кажется, он был болен. Правда, когда ты один, это уже превращается в болезнь, в самую настоящую болезнь. А он, сейчас он побывал там, где до этого один господь бог бывал. Может быть это судьба, но вы же взрослые люди. Нельзя просто закрыть на это глаза, он же человек.
В.КОЖУХОВ. Так, понятно.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Вы холодный, черствый человек. И, если уж я вышла, дайте сказать мне до конца. (Выпивает стакан воды.) Я хочу заявить об этом мальчике.
В.КРАСНОВ. Только не пой оперу.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Показать детям – другим – его пример!
Н.ХОРОШЕВА. А что он сделал?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Вы что, не понимаете?
Н.ХОРОШЕВА. Нет.
В.КОЖУХОВ. Я кстати пока тоже, не совсем если честно.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Вы же взрослые люди. Он умер, но он живее всех живых, если он осмелился написать такое, значит, причина таится не в нем. Мальчик болен, есть вероятность, что среди и наших детей есть такие же больные. И мы не можем знать, как далеко все это зашло. А откуда мы знаем, может быть это общий бунт? Может быть, дети не только умирают, но еще и голодают перед этим, обижают других детей. Хотя, конечно мальчик этот больше одинокий, совершенно забитый, но все же, так сидеть, сложа руки просто нельзя, нужно предпринимать действия, причем немедленно!
В.КОЖУХОВ (встает из-за парты) Мы поняли, спасибо! Садитесь, пожалуйста. (Пауза, обращается к Крутиковой.) Я думаю, что мы водку уж на поминки не будем брать, а то, ну дети же. А так, конфет, там, фрукты, овощи, ну, как полагается все оформим.
Е.ТУМАНОВА. Она же права в чем-то!
В.КОЖУХОВ. Ну вы-то, милая моя, вы-то что об этом можете знать? Не я, не вы, не все здесь присутствующие, ну может быть за исключением поэта, который все видит через призму музы и космоса, больше никто ничего не знает и не видит. Я же предлагаю вам решить ситуацию по существу, здесь и сейчас, как надо. Только быстро!

Раздается школьный звонок.

Т.КРУТИКОВА. Господа! Время идет, пожалуйста, к делу ближе, к делу!
В.КРАСНОВ. Все и так слишком деловые. (К Кожухову.) Ты, скорострел, ты кроме как бухнуть и закусить, ты больше ничего дельного не скажешь?
В.КОЖУХОВ. Ах, и это вам не нравится? Вы танго хотите? Или может быть парад?
В.КРАСНОВ. Танцы на льду.
В.КОЖУХОВ. Будут вам и танцы! Только без меня. Ваши хобби таксистов держите, пожалуйста, при себе, не мешайте общему делу!
М.БЫКОВ. Но в целом, я согласен с мыслью, что не надо показывать про повешение, лучше рассказать о самом мальчике, а про смерть так, вскользь.
А.БОЛЬШАЯ. Вы на телевидении все так и делаете. Морочите людям голову, а потом же сами и говорите, что нужно поднимать культурный уровень страны.
М.БЫКОВ. Про вас можно тоже самое сказать, только поднимать не уровень страны, а срок.
Е.ТУМАНОВА. Лучше бы вы клипы ваши крутили вскользь.
М.БЫКОВ. Что вы в этом понимаете?
А.БОЛЬШАЯ. Конечно, никто и ничего здесь не понимают! Все дураки, один вы молодец!
Е.ТУМАНОВА. Я что? Я домохозяйка вообще-то.
М.БЫКОВ. Не продюсер?
Е.ТУМАНОВА (Встает, подходит к столу). Нет, не продюсер. (К Крутиковой.) Вы же что думаете, вот так решим и все, проехали? Вы видели, что вообще идет по телевизору-то?
Т.КРУТИКОВА (отводит голову в сторону). Ну, я, конечно, имею небольшое представление, но в подробности не вдавалась.
Е.ТУМАНОВА (к Быкову). Вы, лично вы, смотрите свой канал? Ну, вот только честно, я не одна свидетель.
М.БЫКОВ. А как же?
Е.ТУМАНОВА. Грязь, пошлость, наркотики, насилие. Ничего доброго. Я младшей хочу мультики показать, так они и то, идут по 5 минут, зато другое же, ну невозможно включить. А эти рекламы бесконечные. Ни одного военного фильма не покажут, все, зато какие-то сериалы постоянно снимаете. На праздники так вообще, ни одного концерта даже, ничего!
М.БЫКОВ. Поставьте себе кабельное, там все идет так, как вы хотите.
Е.ТУМАНОВА. Да что вы говорите?
М.БЫКОВ. А что здесь такого?
Е.ТУМАНОВА. А кулинарные передачи? Нет, ну кто-нибудь их вообще смотрел? Масло у них значит только оливковое, капустка у них самая свежая, а рядом они кладут только что пойманного лососика.
М.БЫКОВ. Я что ли это готовлю? Какие вообще ко мне претензии? Я учу вас, как нужно вытирать пыль?
Е.ТУМАНОВА. Вы показываете все это. Конечно, а в магазин зайди, цены увидишь, сам повесишься. Вы же все там умные такие
В.КРАСНОВ (к Тумановой, смеется). НТВ включи, там тебе и капустка и лососик.
Е.ТУМАНОВА. Ладно я, дети же смотрят на все это. Учатся. Ведь раньше же были хорошие передачи, умные, познавательные, обучающие, а сейчас что?
В.КРАСНОВ. Телевизор еще никогда и никого не научил. (К Кожухову.) Как и ваша водочка, никого, еще до добра не довела!
В.КОЖУХОВ. Добрый вы наш!
Е.ТУМАНОВА. Они все смотрят, все, что не надо!
М.БЫКОВ. А что же, по-вашему, им надо смотреть? Не надо вот тут все валить на телевизор, вот не надо. Они и в интернете сидят, на всяких там форумах, контактах. Какие-то вечно мероприятия устраивают, концерты, сборища свои неформальные. Каналы, между прочим, дают выбор, я думаю, что уж в 18 лет-то, можно выбрать что-то стоящее, обучающее. А если не хотите, то как хотите.
Е.ТУМАНОВА (еле сдерживая слезы). Вот он и выбрал!

Пауза.

Т.КРУТИКОВА. Да, но сейчас этого уже не вернуть. Давайте просто, как цивилизованные люди решим эту проблему.
П.ШТРО. Давайте! Я предлагаю голосовать! Кто за?
А.БОЛЬШАЯ. А за что голосовать? Я что-то пропустила?
В.КОЖУХОВ. За принятие новой конституции!
В.КРАСНОВ (к Большой). Да сядь ты!
А.БОЛЬШАЯ. А почему вы всем тут “тыкаете”?
В.КРАСНОВ. Мы сейчас будем разговаривать об этом?
А.БОЛЬШАЯ. А почему бы и не поговорить! Нет, ну надо же, какой нашелся. Ни уважения, ничего. Тут такое случилось, а вы ведете себя как на рынке. Толком ничего не предложили, зато начинаете тут демагогию. Прыгаете с одного на другое, начали за здравие, а закончили, ну, сами понимаете. Если уж не можете правильно решить проблему, то так и скажите!
В.КРАСНОВ. Я начинаю?
А.БОЛЬШАЯ. Вы начинаете!
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. И вправду, могли бы вести себя чуть повежливее!
В.КРАСНОВ (разводит руками). Я лучше помолчу!
К.СЛИПЧЕНКО. Но помните, у них длинные руки!
Т.КРУТИКОВА. Большая, вы хотели что-то предложить?
А.БОЛЬШАЯ. Понимаете, так же нельзя. Да, я хотела предложить защиту этим детям. Создавать не только родительские условия, но и муниципальные. Ребенок находится в депрессии, а мы, и знать этого не знаем. Я более чем уверена, что ему можно было помочь, начни мы чуть раньше. Можно же и поддержать всегда, и как-то приободрить, наконец. Это очень важно, особенно в их возрасте, так как на ум может прийти все, что угодно. Времена меняются, дети тоже меняются, а мы и не видим. А если в данную минуту кто-то вешается, прыгает из окон? А все почему? Этот думает так, другой иначе, начинают ругаться, а родителям некогда, абсолютно! Я уж молчу о тех родителях, у кого дети творческие. Им в первую очередь некогда. Они рисуют, поют, играют на гитаре, пишут стихи, некоторые даже делают это хорошо, но все впустую, абсолютно! (Пауза, выпивает стакан воды.) Ведь никто из его друзей, я уверена, даже не слышал о его трагедии. Чьи дети дружили с Колей Истоминым?

В классе молчание, переглядывание.

А.БОЛЬШАЯ. Вот видите! Вы ничего даже не знаете, зато один тут водку предлагает, а второй “тыкает”.
В.КОЖУХОВ. Я как раз таки сказал, что водку не будем брать!
В.КРАСНОВ (с сарказмом). Кому вы сейчас предложите защиту? О чем вы вообще говорите? Всем и так это понятно и не надо тут всех сваливать в общую кучу! За детьми просто смотреть надо вовремя, вот и все. А Коли Истомина теперь, и вряд ли когда появится, поэтому давайте решать дело по существу.
А.БОЛЬШАЯ. Ему я, к сожалению, уже не помогу. Я хочу предложить создание помощи другим детям, ведь в 21 веке это сплошь и рядом. Вы хотите, чтобы и ваши дети лезли в петли?
В.КРАСНОВ. Вы вообще представляете, где вы находитесь? Это частная школа, дорогая. Здесь всюду помощь. Здесь только я с поэтом вам не помогу, потому что мы бедняки, ну вот еще Надежда, остальные что? Какая тут помощь? Как ему помочь? Мой сын вон тоже, как домой порой придет, так слова не вытрясешь. Жена звонит в школу, оценки, мол, нормальные, ведет себя хорошо, а что делать? Непонятно! Если сильно следишь за ними, так еще хуже начинается.
А.БОЛЬШАЯ. Вот об этом я и говорю. Так же нельзя, дети нуждаются в нужном, в своем хорошем детстве и счастливом будущем!
Н.ХОРОШЕВА. Сама нуждаешься в этом, сама еще молодая. Ты что, думаешь вот так много времени? Конечно, ты вон такая вся молодая, красивая, но что делать, кто не окончил юридический? Кто после девятого ушел кукурузу охранять? Что им-то делать? А тем, что рожают по двое детей в 20-25 лет? Они же тоже люди, а жить-то как-то надо. Порой вон и колбаски домой принесешь, а колбаса сейчас сама знаешь какая “дешевая”, и книжечку им купишь, кукол, конструкторы. А все же это деньги, да причем не малые! Цены растут, а денег больше не становится, ну вот хоть ты тресни! Да, я согласна, что надо этим заниматься, но когда? Мне вот, например, некогда, абсолютно. А как ночную смену поставят, так вообще хоть стой, хоть падай. Домой прихожу, у меня еле-еле сил хватает дойти до холодильника да до дивана. Причем, милая моя, я не на вахте сижу, это же люди, понимаешь?
А.БОЛЬШАЯ. Да, я все понимаю, но…
Н.ХОРОШЕВА. Что но? Это тоже люди, которым надо и градусник дать, и укол поставить, и на обед позвать. Им тоже нужна помощь, они больны уже реально. Не знаю, конечно, чем этот был болен, Царствие ему Небесное, но мы этого и не узнаем, а жить как-то нужно дальше. А как дальше? На учебу деньгу дай, на покушать дай, на туфли дай, на телефон самый новый с большим экраном и всякими там камерами дай. Вот так, а ты милая моя, сидишь и говоришь об этом. Да нет же, ты не обижайся. А у нас вот, знаешь, как бывает, они даже кричат из палат, то болит, домой хочу, это есть отказываются, а нам ничего не поделаешь. Я поэтому и хочу, чтобы мои детки здесь учились, мы с мужем, дай бог, еще лет 15 должны протянуть стабильно. Там баранинку продадим, тут, где молочко, кроликов. А по-другому никак, абсолютно, так и вертимся. Нам-то, тут помощь психологическая не требуется? Эх, все одно.
А.БОЛЬШАЯ. Вы как будто не слышите меня.
Т.КРУТИКОВА. Успокойтесь, мы все слышим!
А.БОЛЬШАЯ. Ну, неужели этих денег не хватит на создание какой-нибудь психологической помощи? Какой-нибудь санаторий, детские площадки, ну хоть что-нибудь?
В.КОЖУХОВ. Милая Ангелина, их сейчас столько же, сколько стоматологических клиник, вы даже не представляете как. И что, думаете, поможет? Разговоры тут мало помогут, тут либо быстро, либо никак. За этим же всем не уследишь еще. Они же молодые, да еще и другие. (Опять встает.) Ну вы вспомните себя все в свои 18-19. Чего вы хотели? Ну денег там, чтобы хватало, известности. Возлюбленную как-то удивить, понравиться ей. А волгу помните? Ну кто о ней не мечтал? Видели же? А сейчас что? Я половины этих слов не знаю, и методы, чтобы зарабатывать деньги, они выбирают странные, вот ей богу. Я бы лучше на заводе часок другой постоял, но эти же что-то сидят в своих компьютерах, ничего не видят, не слышат. Я даже где-то слышал, что можно просто сидеть за компьютером, а деньги сами тебе идут. Ну примочки у них там какие-то, все смотрят, как там детали всякие у компьютера устроены. Процессоры, не процессоры, а бог его знает, деньга капает и все тут. Придумали же? И ведь находится такое дурачье, кто платит за это. Одеваются тоже как-то странно. В общем, не знаю, может быть, я уже старый? (Пауза.) Представляете себе некий каламбур. Идет, значит, вторая мировая война, а в кабинетах Гитлера и Сталина имеется психолог, который помогает структурировать им сумму своих же собственных поступков, которые более точно отражали бы их внутренний мир и психологический возраст. Как вам такое? Не находите странным? Или может быть у Ницше, так лучше?
К.СЛИПЧЕНКО. Относительно первых двух мне хотелось бы уточнить одну маленькую деталь, а именно, что список их жертв в разы превышает список ими прочитанного.
В.КОЖУХОВ. На что это вы намекаете?
К.СЛИПЧЕНКО. Я лишь уточняю.
В.КОЖУХОВ. Уточняйте про себя, пожалуйста, гражданин поэт!
Е.ТУМАНОВА. Я 24 часа дома, и я вижу, что и как с ними происходит. Вы не забывайте, что время уже совсем другое. Потому что Борис Николаевич в свое время “сделал все, что мог!”. Что уж теперь? Да, они другие, но не совсем уж отличаются от нас, проблемы в любом случае те же самые. Хоть 30 лет назад, хоть сейчас. Причем мы раньше жаловались намного меньше. Мое детство прошло очень замечательно, и что произошло, я до сих пор в это никак не могу поверить, видимо так надо было кому-то. А может быть, его вообще убили, а записку написали убийцы? Может же быть такое?
Т.КРУТИКОВА. Почерк его.
Е.ТУМАНОВА. Ну, значит, заставили написать что-то подобное. Но вы же видели, но написана полная ерунда. Как такое вообще может прийти в голову?
Т.КРУТИКОВА. Вот, пришло же.
Е.ТУМАНОВА. Все это решаемо, и узнать все как было на самом деле не так уж и сложно. Сейчас вон любую проблему можно решить, были бы только деньги!
В.КОЖУХОВ. Ну вот, повесился парень, решите это теперь!
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Да что вы давите на женщину. Никто этого не ожидал, сами же видите. Посмотрела бы я на вас, если бы вы были одним из родителей такого. У каждого это может случиться, от этого никто не застрахован. У ваших детей вон все есть, абсолютно. Вы поите своей водкой народ, и получаете большие деньги. Только в 21 век можно гордиться тем, что получаешь деньги за травлю людей алкоголем, да и то, в России вам еще спасибо за это скажут.
В.КОЖУХОВ. Вот только не нужно залезать в дебри профессии, каждый зарабатывает так, как может. Каждый и живет так, как заслуживает, так что не надо мне тут!
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Чем он заслужил эти страдания? Я согласна с Надеждой, у меня вообще нет времени даже там находиться. У меня-то одна репетиция, то вторая. Я сама не знаю этот график, не знаю, что завтра может произойти, но я тоже хочу, чтобы мои дети учились в такой школе, вкусно кушали, красиво одевались. У детей должно быть только все самое лучшее. Пеленки, распашонки, кросовочки, карандашики и все остальное. Да будет вам известно, что в Японии детям до 4 лет прощается абсолютно все, дети для них ангелы. А этот словно упал со своей звезды, как будто его кто-то толкнул на землю, где он не должен существовать, потому что он своего рода ангел!
В.КОЖУХОВ. Сделайте одолжение, обойдитесь как-нибудь без вашего романтизма в словах. Это так отдает пафосом, что невозможно слушать вашу чепуху. Вы же хотели, чтобы ваши дети учились здесь?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Да, и я счастлива, что могу им это устроить.
В.КОЖУХОВ. Ну вот видите, мечты сбываются!
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Вам не понять какой ценой…
В.КОЖУХОВ. Ну так вы просветите? Я думаю, что всем присутствующим это очень интересно, как и что вы тут, какой ценой и какими усилиями!
Л.ГОРЧАКОВА. Кожухов, сколько вас помню, вы, как были хам, так им и остались!
В.КОЖУХОВ. Хороший человек, знаете ли, тоже не профессия! Давайте я вам наплету, как тут живут в Монголии, а как в Африке.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. А что в итоге? Я более чем уверена, будь под этими холодными облаками ваше чадо, вы сейчас сидели бы молча, и вашей водкой травили только себя. Тем более не понятно, как бы вы отреагировали, так как ваши ангелы сидят на самых высоких звездах. И уж простите, но без романтизма тут никак. Моим чтобы до ваших допрыгнуть, это тут столько вашей водки нужно выпить, что помирать будет не больно.
М.БЫКОВ. Все мы здесь и все мы тут! Спор ваш бесполезен.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. А вы бы вообще помолчали!
М.БЫКОВ. В самом деле?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Вы сегодня сказали меньше всех!
М.БЫКОВ. Правда? Может быть, госпожа Межова тогда что-то скажет?

Все оглянулись на задние парты. Рядом с поэтом сидела молча воспитательница Межова, она держалась за горло и голову. 

М.БЫКОВ. Правда же? (Показывает на стол.) Прошу! Выйдите к нам, скажите, что вы думаете. А то без вас как-то нам и не разобраться даже.
А.МЕЖОВА (хриплым голосом). Чего вы от меня хотите? Мне и здесь комфортно.
Т.КРУТИКОВА. Может быть, вы тоже выскажете свое мнение по сему вопросу? Нет, вы сидите, только нам очень важно прийти к обоюдному решению. А вы совсем молчите сегодня, так и не понятно, что вы хотите этим сказать.
А.МЕЖОВА. Я не очень хорошо себя чувствую.
Т.КРУТИКОВА. Мы понимаем, но вы хоть намекните как-нибудь  или нарисуйте.
К.СЛИПЧЕНКО (встает). Вы позволите?
Т.КРУТИКОВА. Пожалуйста.

Поэт медленно поднимается, достает сигарету и зажигалку, подходит к окну. 

Т.КРУТИКОВА. Нет, не надо. На носу зима, все заболеют. Хотите курить, идите на улицу!
К.СЛИПЧЕНКО (держит в руках сигарету и зажигалку, обращается к Кожухову). Вы позволите?
В.КОЖУХОВ. Я? Да ради бога!

Держит долгую паузу, начинает ходить по небольшой площади класса. 

К.СЛИПЧЕНКО.
Мы знаем по школьным азам,
Кому причиняют зло,
Зло причиняет сам.

Пауза.

В.КОЖУХОВ. Это вы сейчас к чему?
К.СЛИПЧЕНКО. А вы не поняли?
В.КОЖУХОВ. Не совсем.
К.СЛИПЧЕНКО (к Быкову). И вы не поняли?
М.БЫКОВ. Тоже.
К.СЛИПЧЕНКО. Хм, странно, я полагал, что вы-то самые первые поймете, о чем речь.
П.ШТРО. Не томите, пожалуйста, время идет. Третий час сидим уже.
К.СЛИПЧЕНКО. Точно, про вас я совершенно забыл.
П.ШТРО. Я не удивлена.
К.СЛИПЧЕНКО. Держу пари, вы самая первая удивляетесь, когда про вас забывают. Да оно и нормально. Вы ведь совсем молодая, да еще и в таких туфлях.
П.ШТРО. Обуви должно быть много!
К.СЛИПЧЕНКО. И все же, я хочу сказать о зле, самом настоящем.
В.КОЖУХОВ. Когда подобные люди говорят о таких вещах, это превращается в каламбур!
В.КРАСНОВ. Да дай ты сказать человеку! Что ты за человек такой?
В.КОЖУХОВ. Все, молчу, молчу!
К.СЛИПЧЕНКО. Нет, что вы, продолжайте!
В.КОЖУХОВ. С чего вы решили? А точнее, кто вам сказал, что у вас есть к этому способности?
К.СЛИПЧЕНКО. К чему именно?
В.КОЖУХОВ. К поэзии, к сочинительству вообще.
К.СЛИПЧЕНКО. Вы сами меня обозвали поэтом, я такого не говорил.
В.КОЖУХОВ. А кто же вы тогда?
К.СЛИПЧЕНКО. Говорить о себе, что ты поэт, это, знаете, так же не культурно, как сказать о себе, что ты хороший человек! Вы же себе такого не позволяете, я надеюсь?
М.БЫКОВ. Почему же вас нигде не печатают? Я вот, например, нигде ваших стихов не видел. На канал тоже никаких сводок не приходит, хотя я всегда читаю новостную колонку и с культурой и отдыхом, семейным разделом тоже.
К.СЛИПЧЕНКО. Потому что меня нигде не печатают.
М.БЫКОВ. Никто ничего не понимает?

Поэт улыбнулся.

П.ШТРО. Видимо, не такой уж вы известный поэт!
К.СЛИПЧЕНКО. Естественно, ведь моя задача писать хорошо в первую очередь, а не быть известным, что для меня две противоположные вещи. Мне бы хотелось запомниться хоть кому-нибудь, прежде всего, долготой, а не широтой. Мои вещи в любом случае меня переживут и будут собирать пыль уже после того, когда я сам в нее превращусь.
П.ШТРО. Это напрямую связано. Если люди хорошо пишут, они напрямую получают известность!
К.СЛИПЧЕНКО. Безусловно, если бы я говорил на языке улиц, языком толпы. Как вы, например!
П.ШТРО. Оставьте ваши шуточки при себе.
В.КРАСНОВ (встает с места). Воды много льешь. Здесь сидят обыкновенные люди, господ не много.
К.СЛИПЧЕНКО. Отнюдь, я лишь сказал о зле.
Л.ГОРЧАКОВА. Товарищ Слипченко, вы если вышли, то будьте добры излагайте дело. В самом деле, уже темень на улице, люди домой хотят.
К.СЛИПЧЕНКО. Я хочу сказать, вам же в первую очередь, что существование должно быть не только на нравственном уровне, но и на лексическом. Нельзя разговаривать с человеком на разных языках, где предмет и цель разговора – взаимопонимание! Это невозможно. Школе удобнее считать иначе!
В.КОЖУХОВ. Это мы все знаем.
К.СЛИПЧЕНКО. Действительно, что еще можно ожидать от человека, который занимается продажей алкоголя.
Т.КРУТИКОВА. Константин, и вправду, побыстрее!
К.СЛИПЧЕНКО. У меня все!
Е.ТУМАНОВА. А чего же вы тогда выходили? Умные речи толкать? Так мы и так все сразу поняли, что вы самый умный.
К.СЛИПЧЕНКО. Я же высказал свою позицию, но все равно спасибо.

Пауза.

Н.ХОРОШЕВА. Понятно.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. А чего это вы взъелись все? Это единственная здравая мысль за весь вечер. Вы себя-то тут все слышите? Все говорят на разных языках здесь, и то, вы не разговариваете, вы каркаете. Громко, все одинаковым тоном, вас не отличить совершенно друг от друга.
В.КРАСНОВ. Мы уже не в том возрасте, чтобы нас учить, ваши аллегории и метафоры не решают проблемы, расслабьтесь!
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Да будет вам известно, что возраста для этого нет, тем более я вижу, что вы уже “многому” научились.
В.КОЖУХОВ (бьет по столу, встает). А знаете, что я вижу? (Пауза.) Я вижу, что вы все существуете в каком-то своем, романтическом мирке. Деньги вам там не нужны, соседи у вас не шумят, а все мирно читают классическую литературу. Дети у вас нравственны, и… (к Слипченко) как вы там сказали? Не говорят языком толпы!
К.СЛИПЧЕНКО. Я не предлагаю заменить государство библиотекой, но мысль это неоднократно меня посещала. Но то общество, где литература является прерогативой меньшинства, видится мне нездоровым и угрожающим.
В.КОЖУХОВ. Товарищ поэт, это же абсурд! Давайте мы тут все сядем читать ваши книги, а экономику кто поднимет? А военное положение? Вот же, при вас многодетная мать говорила. (К Хорошевой.) Вы-то чего молчите? (К Слипченко.) Да что я вам рассказываю, вы же там, у себя на уме. (К Крутиковой.) Татьяна Александровна, бросьте вы это дело, это мертвый номер.
К.СЛИПЧЕНКО. Я говорю в первую очередь об эстетике, которая в вас отсутствует.
В.КОЖУХОВ. Да какая мне разница, он повесился, мы пришли поговорить об эстетике? Вы совсем нас за идиотов держите здесь?
К.СЛИПЧЕНКО. Я думаю, что самое время поговорить именно о ней, так как вы вряд ли потом вообще когда-нибудь о ней заговорите.
В.КОЖУХОВ. Все, я бессилен, господа!
Т.КРУТИКОВА. Сядьте, пожалуйста, все сядьте! Тишина, тихо! (Пауза.) Чтобы быстрее разрешить наши споры и непонятные конфликты, давайте мы останемся на своих местах, и каждый выскажется, кто чего и зачем он хочет!
К.СЛИПЧЕНКО. Вы знаете, я так до сих пор и не понял, где загвоздка здесь и где конфликт?
Л.ГОРЧАКОВА. Вы еще глупее, чем я думала.

Поэт улыбнулся.

Т.КРУТИКОВА. Господа! Скоро выпускные экзамены, сам выпускной! Дети выходят в новую жизнь, во взрослую. (Подходит к доске, открывает графики.) Вот, посмотрите наши показатели учебы за последние месяцы. Они на высшем уровне господа! И это действительно радостное событие. Работодатель и вузы активно заинтересованы в наших детях, они видят в них талантливых, перспективных специалистов, поэтому, товарищи родители, я призываю вас решить это недоразумение.
Л.ГОРЧАКОВА. Вот именно! А мы прыгаем здесь с водки на эстетику!
Т.КРУТИКОВА. Обратите внимание, пожалуйста, и на то, сколько мы в этом году провели конференций, форумов. А сколько мы выезжали в другие города? Это же просто наш максимум, мы выполнили все, что могли сделать. Вот, кстати, данные и о том, какие места наши ребята занимают. Не за горами и всероссийский гранд!
К.СЛИПЧЕНКО (к Горчаковой). Кто как, я в отличие от вас к водке даже не подпрыгивал.
Л.ГОРЧАКОВА. Не цепляйтесь к словам, вы прекрасно поняли, о чем я говорю, не надо здесь этого цирка!
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Можно подумать вы вся такая правильная!
Л.ГОРЧАКОВА. Я вот одного не понимаю, вы что, заделались адвокатом Слипченко?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Мне стыдно просто за вас, невозможно стыдно! Это же сколько можно сидеть и упрекать его в чем-то?
В.КРАСНОВ (к Ольшанской). Здесь хоть прекратите свои спектакли, не самое удобное время. У нас сейчас антракт!
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. И это вы мне говорите?
В.КРАСНОВ. Да.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Вы настоящий спектакль от чепухи не отличите, по вам сразу видно, не делайте тут таких выпадов, пожалуйста.
В.КРАСНОВ. Если уж я не хожу в театр, я быдло некультурное, что ли? Вы же только обманываете людей. Я много раз спрашивал их, зачем они ходят в театр? Не важно, мужчины или женщины. На сцене в любом случае никто не умирает, все это игра. Только когда я спрашивал их о чем-то, все мне приводили высокие материи о нем, причем как будто на религиозных убеждениях, но ничего. А что вы тут устраиваете, это никуда не годится.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ Я не говорила того, что вы быдло!
Л.ГОРЧАКОВА. А они же все вот такие. Сейчас же им и слова нельзя сказать. Они при тебе и кодекс в телефоне откроют, и “билль о правах человека” зачитают. Только лишь потому, что их попросишь вытереть с доски. Этих детей учить одно мучение. Это, во-первых, изматывает, а они еще как понахватаются всего этого безобразия, так хоть стой, хоть падай. Чтобы я вот так кому взяла и посоветовала идти в учителя, нет уж, никогда в жизни. Поэтому вам, Ольшанская, со своими театрами и репетициями не понять, какое мучение учить ваших детей.
К.СЛИПЧЕНКО. Вы на защите своего диплома то же самое сказали?
Л.ГОРЧАКОВА. Тогда дети были другие.
К.СЛИПЧЕНКО. Доску сразу мыли?
Л.ГОРЧАКОВА. Да! И воспитание было у них другое, нормальное. Была партия, пионерия, дети были заняты. У них были цели на жизнь, планирование. Они чем-то интересовались!
К.СЛИПЧЕНКО. Вы бы не лезли в дебри своих воспоминаний, а то я полагаю, что господин Кожухов сейчас вам припомнит вновь, что парень дошел до самоубийства, и ваша пионерия здесь не поможет. Но, во всяком случае, эстетика здесь не помогла.
В.КОЖУХОВ. Здесь бы пионерия лучше помогла в воспитании, но, к сожалению, такие как вы, страну и развалили.
К.СЛИПЧЕНКО. Это какие?
В.КОЖУХОВ. Слишком «умные».
К.СЛИПЧЕНКО. Представляете, утром вы открываете газету, а в графе “Юмор”, вы видите анекдот, который начинается со слов: Предприниматель, владеющий акциями ликероводочной продукции, вновь обвинил поэта в неблагоприятной экономической ситуации в стране, а так же в социально отрицательном климате.
В.КОЖУХОВ. А как вы вообще своего ребенка воспитываете? Тоже вот этими каламбурами? Вы же шут, самый настоящий шут!
К.СЛИПЧЕНКО. Краснов, например самый настоящий таксист, почему вы у него не спрашиваете, как он воспитывает своих детей?
В.КРАСНОВ (выкрикивает, показывает жест рукой). Не надо! Воспитываем нормально, нормально воспитываем!
Е.ТУМАНОВА (к Краснову). Действительно, кто бы говорил. Не ваш ли Вовочка, нашему руку сломал 2 года назад? Молчали бы уж, как не стыдно? Нормально они воспитывают. И вот этот человек здесь кричал о том, что за детьми нужно просто вовремя смотреть! Нет слов.
В.КРАСНОВ. Пацаны в футбол играли, что-то не поделили, это нормально в их возрасте!
Е.ТУМАНОВА (с возмущением). Что еще нормально в их возрасте? Ребенку руку сломали.
В.КРАСНОВ. Все! Что не запрещено законом! (Показывает на Большую.) Вон, спросите у юриспруденции местной, она хорошо вещает, постоянно! Никто не застрахован и от того, что ваш же ребенок моего с велика столкнет. Это совершенно нормально.
Е.ТУМАНОВА. Вы что такое говорите? От осинки не родятся апельсинки! Не в юриспруденции тут дело. Вы постоянно только и думаете, как дыру найти то в том законе, то в том постановлении.
Н.ХОРОШЕВА. Вот! Золотые слова, между прочим! В магазине тоже постоянно, одна и та же песня, хоть не заходи.
В.КРАСНОВ. И давно ли у нас все стали такими правильными? Вы-то, сидя дома, как такое слово нашли?
Е.ТУМАНОВА. Какое?
В.КРАСНОВ. Постановление!
Н.ХОРОШЕВА. Мы, в отличие от некоторых, всегда такими были!
В.КРАСНОВ. Как это вы ловко с поэта на таксиста переключились, браво.
Л.ГОРЧАКОВА. Поэт хоть с достаточным уровнем культуры.
В.КРАСНОВ. Чего? Ты 5 минут назад назвала его глупым.
Л.ГОРЧАКОВА. Ой, все, пожалуйста, хватит. От вас уже голова кипит.

Краснов поднимается из-за парты, снимает куртку, двигается в сторону глобуса. 

В.КРАСНОВ. Хорошенькое дельце, все молодцы, я один дурак, поэт в итоге вообще Дартаньян. А вам, Горчакова, вообще лучше не трогать тему воспитания. Все мы тут знаем, почему у вас дочь отличница, а остальных контурные карты с натяжечкой то на 4, то еле-еле как на 3. Вы сами-то, все столицы назовете?
Т.КРУТИКОВА. Это сейчас лишнее! Сядьте, пожалуйста!
В.КРАСНОВ. Конечно, как дело касается вашей репутации и зарплат, то вы первые, а как моего воспитания и справедливости, то «сядьте, пожалуйста»! Нет уж!
П.ШТРО. Ведите себя прилично!
В.КРАСНОВ (крутит глобус, не поднимает головы). Да-да, ты тоже хороша!
Л.ГОРЧАКОВА. Кому и что вы пытаетесь доказать?
К.СЛИПЧЕНКО (к Горчаковой). Да бросьте вы, потом вы спросите у него что-нибудь из устройства автомобиля. В любом случае, ему непозволительнее не знать, как устроен двигатель, чем вам столицу Франции. Двигатель штука сложная, не правда ли Кожухов?
В.КРАСНОВ. Побойтесь бога, Слипченко, когда вы будете защищать свою репутацию, вы выйдите сюда.
К.СЛИПЧЕНКО. По-моему, сегодня я только этим и занимаюсь, только я не додумался играть в цирк.
В.КРАСНОВ (крутит глобус, останавливает случайно пальцем, произносит громко). Давайте, столица Фиджи?
П.ШТРО. Конечно, с глобусом все могут!
Л.ГОРЧАКОВА. Краснов, чего вы добиваетесь?
К.СЛИПЧЕНКО (подсказывает так, чтобы всем было слышно). Сува!
Л.ГОРЧАКОВА. А вы?
В.КРАСНОВ. Все видели? И вы все будете мне говорить о воспитании детей?
К.СЛИПЧЕНКО (к Горчаковой). Не переживайте, со всеми бывает.
В.КРАСНОВ. Давайте, попытка номер два. (Крутит глобус.)
Т.КРУТИКОВА. Товарищи, имейте же совесть!
В.КРАСНОВ (показывает на Большую). Я еще обращусь вон в органы защиты, чтобы защищали мою честь и достоинство!
М.БЫКОВ (протягивает визитку). Мне еще позвоните, я позову массовку на “Час суда”.
К.СЛИПЧЕНКО. Это, наверное, слишком, так как у вашей аудитории еще нет совершеннолетия.
М.БЫКОВ. Это они уж точно поймут.
В.КРАСНОВ (злой садится на место). Учить они тут вздумали. Умная такая сидит.

Звенит звонок.

В.КРАСНОВ (тянет руку перед Горчаковой). Можно мне на перемену?
Л.ГОРЧАКОВА. Звонок для учителя!
П.ШТРО (достает кошелек с деньгами, обращается к Крутиковой). Скажите, пожалуйста, сколько нужно там на помощь родителям, да пожертвования. Я просто хочу уже уйти, нет сил здесь находиться. Я дам, сколько потребуется, все равно ничего решить не можем.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Вы весь вечер молчали, а сейчас просто решили дать денег? Могли сюда отправить ваш кошелек с туфлями, самой было приходить не обязательно.
П.ШТРО. Вы, что ли, разговаривали?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Зачем тогда было ваше присутствие здесь?
П.ШТРО. Вот только не делайте из своего присутствия важность! Почему вы мне это высказываете? Почему вы это не говорите, например, вон, Межовой?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Она не предлагает денег.
П.ШТРО. Она вообще ничего не предлагает.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Сейчас речь не об этом.
П.ШТРО (показывает на Большую). А вот ей? Юристка что предложила? Про психологов каждый мог сказать, знаете ли.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Вы вместо этого сказали про сеть обувных магазинов.
П.ШТРО. Чего вы хотите? Сами вы что предлагаете?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Ну уж точно не денег.
П.ШТРО. Это не делает вас лучше.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Я и не говорила, что я лучше.
Н.ХОРОШЕВА (о Штро). Да она двум свиньям щей не разольет, пусть хоть денег даст!
П.ШТРО. Оставьте ваших свиней себе.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Почему бы вам тогда просто не уйти?
П.ШТРО. А это не вам решать, когда мне уходить и что мне делать.
Т.КРУТИКОВА. Товарищ Кожухов, вы-то что молчите?
В.КОЖУХОВ. Мне очень интересно.
К.СЛИПЧЕНКО. Быков, доставайте камеру.
Т.КРУТИКОВА. Господа мужчины, помогите, пожалуйста. Я в замешательстве, сделайте что-нибудь, вы же мужчины. Мы за такое длительное время так никуда и не ушли, ну пожалуйста.
М.БЫКОВ. Надо просто сделать так, чтобы про Колю Истомина вспоминали хорошо.
В.КОЖУХОВ. Ну здравствуйте, пришли к тому, с чего начали.
М.БЫКОВ. А что вы предлагаете?
В.КОЖУХОВ. И чего же хорошего сделал ваш Коля Истомин? Кто-то еще здесь находит что-то хорошее?
А.БОЛЬШАЯ. Давайте только обойдемся без ваших пожертвований.
В.КОЖУХОВ. Да надо просто сказать, что он умер и все!
М.БЫКОВ. Он же не собака.
В.КОЖУХОВ. Ну вы еще по телевизору покажите, тут нет глупых людей, все мы люди знающие толк в этом. Дельное что-то предложите.
А.МЕЖОВА (выкрикивает еле слышно хрипящим голосом). Солнце!

Все с недоумением смотрят на нее. Пауза.

В.КОЖУХОВ. Что, солнце?
А.МЕЖОВА (говорит почти шепотом). Пусть младшие классы нарисуют солнце, большое, на ватманах, акварелью.
В.КОЖУХОВ. Чепуха какая-то.
Н.ХОРОШЕВА. Водки всегда налить успеем, если что, посиди послушай.
А.МЕЖОВА. Он же там, он светит, только вы не чувствуете этого, вы не видите этого, даже не пытаетесь этого увидеть.
Е.ТУМАНОВА. Но этого мало, да и странно как-то.
М.БЫКОВ. Люди не поймут.
Е.ТУМАНОВА. Шествие. Ну, показать, что Коленька не умер, а просто, что он теперь не здесь, но мысленно всегда с нами.
В.КРАСНОВ. А что он, покурить вышел что ли? Нет, так дело не пойдет.
А.МЕЖОВА. Дайте детям сказать ему спасибо, дайте детям самим к этому прийти. Это для них очень важно… Они большие уже, не держите их за дураков… (Становится тяжело говорить.)
В.КОЖУХОВ. Ну как хотите, мне лично это не нравится. Это вон только, Слипченко понравится.
К.СЛИПЧЕНКО. Чем ваша водка?

Раздается звонок.

Т.КРУТИКОВА. А что детям-то объяснять маленьким? Вы поймите нас тоже правильно. Об этом в любом случае все узнают, мы же здесь собрались в первую очередь для того, чтобы избежать всяких сплетен и домыслов. Тут многие владеют информацией и другими ресурсами, вы же, как раз работаете с детьми.
А.МЕЖОВА. Скажите все как есть.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Может быть, им дать сыграть спектакль лучше, маленький совсем, как эскиз?
В.КОЖУХОВ. Вы-то хоть не лезьте.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Ну извините, я сеть обувных магазинов не держу, чтобы вот так просто предложить денег. Чем богаты, тем и рады!
В.КОЖУХОВ. Как вы вообще попали в эту школу? Откуда вы здесь? Вот вы, (Показывает на Краснова.) А вы? (Показывает на Туманову и Хорошеву.) И вы?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Некоторые не просто получают деньги, они к тому же и работают еще.
В.КОЖУХОВ. Он из-за вас повесился! Слышали? Из-за вас всех! Вот, что я думаю. С жиру бесился потому что, недоглядели, а теперь просите тут какие-то спектакли, солнышки, петушки т.д. Если хотите заниматься всей этой ерундой, занимайтесь, но без меня.
К.СЛИПЧЕНКО. Как же? Без вас ни одна ерунда не обходится.
В.КОЖУХОВ. А с вами, с вами я как-нибудь отдельно поговорю, клоунов мне тут еще не хватало!

Кожухов долго копается с вещами, весь класс молча наблюдает. 

В.КОЖУХОВ (топает ногой и отдает поклон). Ариведерчи!

Он резко дергает дверную ручку, во всей школе внезапно гаснет свет. 

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В классе около 10 секунд стоит тишина. Только Слипченко вынул сигарету и закурил, вопреки всем правилам безопасности. В школе только естественное освещение с уличных фонарей, в классе тени и образы. 

В.КОЖУХОВ. О господи, это я что ли?
Т.КРУТИКОВА. Без паники только.
В.КРАСНОВ. Все, сломал школу?

Пауза.

В.КОЖУХОВ. Нет, это я на какой ремонт сдавал по семь тысяч, Татьяна Александровна, объяснитесь, будьте любезны!
Т.КРУТИКОВА. Да это проводка барахлит, ничего страшного. Сейчас позвоним Семенычу, он быстро отреагирует. Такое уже случалось, не первый раз. Слипченко! Потушите немедленно, не хватало, чтобы еще сигнализация сработала!
В.КОЖУХОВ. Нет, что вы господин поэт, курите на здоровье. Я и пожарных оплачу, само собой!
К.СЛИПЧЕНКО. Я тогда, пожалуй, сразу вторую дерну!
В.КОЖУХОВ. Слипченко, вы совсем дебил, что ли? Или вы от Ольшанской научились тут дурачка включать?
Т.КРУТИКОВА. Прекратите немедленно, слышите? Слипченко, дайте лучше зажигалку!
К.СЛИПЧЕНКО. Пройдите, возьмите!
П.ШТРО (вполголоса). А если это Коля Истомин?
Т.КРУТИКОВА. В каком смысле?
П.ШТРО. Если это Коля Истомин балуется… Ну, пришел к нам, сейчас стоит в этом классе и играется со светом.
К.СЛИПЧЕНКО. Я надеюсь, он простит меня, и качество того, что здесь было изложено
М.БЫКОВ (встает). Ой, да бросьте вы. Правда, товарищ поэт, ну все, хватит, надоело. Татьяна Александровна. Вы нам лучше вот что скажите, мы и рекламу школы давали? Давали! И торжественно на первое сентября открывали ее?
Т.КРУТИКОВА. Ну…
М.БЫКОВ. Почему проводка не работает?
Т.КРУТИКОВА. Я же не электрик.
М.БЫКОВ. Да, вы всего лишь классный руководитель.
Т.КРУТИКОВА. Что вы имеете в виду?
Л.ГОРЧАКОВА. Да, что вы имеете в виду? Коррупции в нашей школе быть не может!
М.БЫКОВ. Кто говорит о коррупции? Я? Кто-нибудь слышал, чтобы я так сказал?
Л.ГОРЧАКОВА. Все прекрасно понимают, что вы хотели этим сказать.
М.БЫКОВ. Я имею в виду другое. Может быть, ну, в самом теоретическом варианте, кто-нибудь и как-нибудь, нарисовал ножки сначала одной купюрке, потом пачечке, а проводочка у нас осталась времен Брежнева, вы так не думаете?
Л.ГОРЧАКОВА. Я вижу, это вы не думаете, что говорите!
М.БЫКОВ. А чего это вы так взъелись? Ваши деньги что ли?
Л.ГОРЧАКОВА. Это моя школа!
В.КРАСНОВ. Сталицу Фиджи тогда выучите для начала, будьте любезны!
Л.ГОРЧАКОВА. Господин Краснов, если вы и имели счастье унизить меня здесь прилюдно, то знайте, пользоваться я этим не дам.
В.КРАСНОВ. Сыну моему тройку поставишь по географии? Так у него всю жизнь по ней три, как бы он не рисовал твои контурные карты. У него и у Влада, все, остальные все отличники.
Л.ГОРЧАКОВА. Да радуйтесь что там три, это не три!
В.КРАСНОВ. А что это, пять что ли?
Л.ГОРЧАКОВА. Это “три пишем, два в уме”
В.КРАСНОВ. Потому что столицу Фиджи не знают? Так вы ее тоже не знаете.
Л.ГОРЧАКОВА. Вы, я так понимаю, своему сыну такси в наследство подарите? Он не собирается становиться человеком? Нет, я слышала, что вы воспитали человека, но он у вас будет крутить баранку всю жизнь?
В.КРАСНОВ. С моими детьми я уж как-нибудь сам разберусь, без вашей помощи!
Л.ГОРЧАКОВА. Если бы не моя помощь, вы бы разбирались уже со всеми подряд, но только не со своими детьми.
В.КРАСНОВ. Это не вас случайно номинировали на Нобелевскую премию в 1915 году? Нет?
Л.ГОРЧАКОВА. Очень умно.
М.БЫКОВ. Татьяна Александровна, так это, я полагаю, исключено?
А.БОЛЬШАЯ. Да, исключено! Никаких документов, судебной практики не проходило за последнее время.
М.БЫКОВ. Естественно, мы же не знаем как есть все на самом деле.
А.БОЛЬШАЯ. Где-нибудь бы засветилось. В коррупции надо брать много, чтобы всем нашлось по кусочку, вы же взрослые люди. За мешок картошки пойдете на пять лет, а украдете миллионы, получите условный.
В.КОЖУХОВ. Это зато сейчас засветится махом! Сколько бы ни сидели, в любом случае исковеркают все так, что мы же и виноватыми останемся! А кто, если не мы? Он повесился!
Т.КРУТИКОВА. Нельзя отсюда уходить! Я сейчас наберу электрика.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Бедный коля, что же вы за звери такие?
В.КОЖУХОВ. Вы одна, что ли, человек?
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Так ведь нельзя.
Т.КРУТИКОВА. Правильно! Правильно, дорогая моя, но вы поймите, что это первый случай, тут просто надо сделать все максимально правильно!
В.КОЖУХОВ. От следствия нам в любом случае не избавиться, как подозреваемые пойдем, ну, или как свидетели, или еще что-нибудь. Я же вам говорил, здесь надо быстро решать, а не стишки рассказывать и туфли чужие обсуждать.
М.БЫКОВ. Да и не один раз пойдем.
К.СЛИПЧЕНКО. Господин Кожухов!
В.КОЖУХОВ. Что?
К.СЛИПЧЕНКО. Что же вы не уходите? Вы же только что топнули ногой и попрощались, или мне показалось?
В.КОЖУХОВ. Нет, вот именно вам, Слипченко, не показалось! Я действительно ухожу!
Т.КРУТИКОВА. Связи нет! (Пауза.) Заглушки! Точно! Недавно девятые классы сдавали переводные экзамены, точно!
Н.ХОРОШЕВА. А я почему-то даже не удивлена! Идите, идите господин Кожухов, конечно, что вообще приходили-то? Кошелек показать? Так мы и без вас знаем, и как он выглядит и как им пользоваться! (К Штро.) Вы барышня, не хотите следом?
А.БОЛЬШАЯ. Я?
Н.ХОРОШЕВА. Ну, эта, туфли, которая одела! На огромных каблуках!
П.ШТРО. Нет, знаете ли, не хотим!
Н.ХОРОШЕВА. А что, мы и на вас посмотрели, прическу вашу оценили, прекрасно. Вот, праздник целый у нас. Мальчуган повесился, мы сидим в бирюльки играем.
В.КРАСНОВ (выкрикивает со своего ряда). Здравствуйте! Приехали! А мы не слишком вам мало дали времени подумать над этим? Как это вы так быстро определили ситуацию?
Н.ХОРОШЕВА. Что это вы Горчаковой так не сказали, когда в глобус пальцами тыкали?
В.КРАСНОВ. Это дело принципа!
Н.ХОРОШЕВА. Принципиальный вы наш! И как успехи?
В.КРАСНОВ. А вы куда-то выходили?
Н.ХОРОШЕВА. Лучше бы выходила!
К.СЛИПЧЕНКО. Кожухов, так вы все-таки от нас или к нам?
В.КОЖУХОВ (громко). До свидания!

Еле-еле в темноте нащупывает дверь, громко ударяется об нее, выходит с шумом. 

Т.КРУТИКОВА. Стыдно, господа!
К.СЛИПЧЕНКО. Как? И вы туда же?
Т.КРУТИКОВА. Я выйду, но вернусь, мне нужно связь поймать, набрать электрику!

Крутикова выходит. 

Н.ХОРОШЕВА. Хоть тише станет
М.БЫКОВ. Вы вот остались, а от вас-то какой толк? Только честно, без споров и скандалов, без всего. Вас даже сейчас не видно-то толком, зато шумите так, что слышат все.
Н.ХОРОШЕВА. Я как минимум не сдаюсь.
М.БЫКОВ. А кто-то на что-то нападал?
Н.ХОРОШЕВА. Нет.
М.БЫКОВ. Или мы все сюда пришли “не сдаваться”?
Н.ХОРОШЕВА. Я поддержу любую правильную инициативу.
М.БЫКОВ. Что, по-вашему, правильная?
Н.ХОРОШЕВА. Правильная, значит правильная! Что непонятного?
М.БЫКОВ. Мне, например, непонятно, а если я думаю иначе? Значит у меня неправильная инициатива?
Н.ХОРОШЕВА. А мы ее ни разу сегодня не услышали.
М.БЫКОВ. Вашу-то?
Н.ХОРОШЕВА. Вашу.
М.БЫКОВ. Я сказал, что расскажу про Колю Истомина по телевизору, покажу, что случился такой случай.
Н.ХОРОШЕВА. Я-то вас поддерживаю, от меня-то вы чего хотите?
М.БЫКОВ. Ну, вы так кричите тут, может быть и вы что-нибудь предложите?
Н.ХОРОШЕВА. Я считаю, что родителям Коли нужно оказать бесплатную медицинскую помощь, во всем.
М.БЫКОВ. Что же вы молчали?
Н.ХОРОШЕВА. Мне рта не давали открыть.
М.БЫКОВ. Так надо было не открывать, а говорить!
К.СЛИПЧЕНКО. Матвей, вы не обижайтесь, но на самом деле так, Кожухов не дал никому и ничего сказать.
М.БЫКОВ. Хорошо, вы, конкретно, что вы можете сделать? Как вы можете помочь делу?
К.СЛИПЧЕНКО. Я напишу о Коле большую элегию.
М.БЫКОВ. И кто ее будет читать?
К.СЛИПЧЕНКО. А разве это вообще важно?
М.БЫКОВ. А для чего ее тогда писать?
К.СЛИПЧЕНКО. Потому что мне есть, что сказать о нем.
М.БЫКОВ. Вы что-то о нем знаете?
К.СЛИПЧЕНКО. Конечно, по крайней мере, о том, что он скончался
М.БЫКОВ. Неужели вам этого достаточно.
К.СЛИПЧЕНКО. Более чем.
М.БЫКОВ. И все же? Кто ее будет читать?
К.СЛИПЧЕНКО. Наши дети.
М.БЫКОВ. Они сейчас совершенно ничего не читают.
К.СЛИПЧЕНКО. Они много читают! Книг только совсем не читают.
М.БЫКОВ. Я это и имел в виду.
К.СЛИПЧЕНКО. Пускай так, мне не обидно совершенно. Тем более, скажу вам откровенно прямо, у тех же поэтов никогда не было своей аудитории, ну, я говорю про большую аудиторию. Вообще, поклонников изящной словесности по миру не превышает 1 %, и то, эта цифра очень завышена.
М.БЫКОВ. Но отчего-то же он повесился? Ведь, правда же, не просто так!
К.СЛИПЧЕНКО. Не пытайтесь в этом копаться, и так не торопите время никуда, это ничего не даст. Я же, со своей стороны могу дать денег, вы позвали меня сюда и я пришел, сделать же я хочу только то, чего бы мне действительно хотелось.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. А я поставлю по этой элегии спектакль!
М.БЫКОВ. Тут мне как-то больше представляется.
К.СЛИПЧЕНКО. Сделать можно все, что угодно!

Большая пауза. Быков начинает плакать.

М.БЫКОВ. Нет, ничего не понимаю! Совершенно!
П.ШТРО. Матвей…
М.БЫКОВ. Что, что у него было не так? Чего он еще хотел? Почему он так сделал?
К.СЛИПЧЕНКО. Вы что, разве не понимаете?
М.БЫКОВ. Ну объясните глупому.
К.СЛИПЧЕНКО. У меня есть лишь мой собственный взгляд, вы можете не согласиться
М.БЫКОВ. Говорите.
К.СЛИПЧЕНКО. Вам просто этого не понять на самом деле. Простите меня за тавтологию, и не примите за грубость, но вы занимаетесь предпринимательством, я же говорю о предпринимательстве частном. Здесь же, оно никуда не ушло от посещения кинотеатра и магазина. Он один.
М.БЫКОВ. Неужели нужно принимать такие радикальные меры?
К.СЛИПЧЕНКО. А сколько народу на выставке фотографий? А сколько народу на открытии нового торгового центра?
А.БОЛЬШАЯ. Но не все же такие.
К.СЛИПЧЕНКО. Да все, все люди друг на друга не похожи. Но он был не похож на всех других.
Л.ГОРЧАКОВА. Это от незанятости все!
К.СЛИПЧЕНКО. Кто вам сказал?
Л.ГОРЧАКОВА. А что это, непонятно что ли?
К.СЛИПЧЕНКО. Эх…
Л.ГОРЧАКОВА. Что будет дальше, я и представить боюсь!
Е.ТУМАНОВА. Ничего не будет.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Это всегда было, и это всегда будет. Так все устроено. Если вы играете на пианино, эта ваша работа. Но его еще кто-то должен носить, это будет совершенно другая история. И если пианист будет плакать оттого, что его не услышали, то грузчик оттого, что ему не заплатили.… Обоим нужно кормить семью, обоим нужно нести ответственность. Пианисту нужно беречь пальцы, грузчику нужно беречь ноги.
М.БЫКОВ. Я все равно ничего не понимаю.
П.ШТРО. Его не любили.
М.БЫКОВ. Откуда вы знаете?
П.ШТРО. Мне кажется, он все это сделал из-за несчастной любви, но приписал сюда это!
Н.ХОРОШЕВА. А во что сейчас влюбляться? В туфли ваши?
П.ШТРО. Что вы привязались к моим туфлям? Вы завидуете?
Е.ТУМАНОВА. Само собой, мед. Сестры на уколах такие не заработают
П.ШТРО (Снимает туфли, ставит на парту). Нате же тогда, возьмите. Я правда готова вам их подарить, совершенно бесплатно!
Н.ХОРОШЕВА. Дура ты несчастная!
П.ШТРО. Берите, они хорошие!
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Если вас раздеть полностью, то тогда с вами и разговаривать даже можно.
П.ШТРО. Вы просто думаете, что вы умнее всех.
Е.ОЛЬШАНСКАЯ. Я думаю как раз таки наоборот .
П.ШТРО. Не судите, пожалуйста!
А.БОЛЬШАЯ. Почему вы не жертвуете деньги на благотворительность? Ну, или обувь, вещи, то, в чем вы разбираетесь больше всего. Сейчас вы готовы отдать туфли, но почему дети в детских домах играют старыми игрушками?
П.ШТРО. Потому что я не обязана нести ответственность за чужих детей.
А.БОЛЬШАЯ. Вас так послушать, никто не обязан нести ни за кого ответственность. А если ваше чадо что натворит, так опять же, все будем собираться. Но вас это в данную минуту мало волнует.
В.КРАСНОВ (выкрикивает). О бабы! Надоели! Честное слово!
М.БЫКОВ. Вас я даже спрашивать ни о чем не хочу!
В.КРАСНОВ. А и не надо, я сам отвечу! Ничего не надо делать! Пусть все будет так, как оно есть! Если вы богатые, вы и есть богатые, играйте в свои игры. Милостыню вашу мы в любой удобный момент видим, не надо нам этого всего. Вы что, думаете, это кто-то у вас возьмет? Нет! Они откажутся, и правильно сделают! Не волнует вас это горе, плакать можно от жалости, но как вы поможете здесь? Материально только, чуть-чуть, совсем чуть-чуть, все!
М.БЫКОВ. Чего вы тогда здесь сидите?
В.КРАСНОВ. А где же мне сидеть? Я не лучше, но и не хуже вас. Это мой взгляд, мое мнение.
М.БЫКОВ. Был бы хоть какой-нибудь толк…

Загорается свет, входит Крутикова, но уже без Кожухова. 

Т.КРУТИКОВА. Больше не отключат
М.БЫКОВ. А больше и не надо
Е.ОЛЬШАНСКАЯ (к Быкову). Да толк есть, он всегда есть, только не понятно нужен он здесь или не нужен. Я сама, ну очень хочу сделать так, что этого ничего не было. Всегда же мы хотим как лучше, мы делаем как лучше, но…
Е.ТУМАНОВА. В 4 стенах видение совершенно другое, абсолютно…
А.БОЛЬШАЯ. А в разных стенах тоже. Ведь вы никогда не знаете, куда вы попадете сегодня, а приходится делать еще свою работу, делать ее хорошо, как следует, чтобы было не стыдно. А в моей профессии важна репутация!
Н.ХОРОШЕВА. А где она не важна?
Л.ГОРЧАКОВА. В моей профессии так в первую очередь!
В.КРАСНОВ. Правильно, детям ведь не расскажешь многого, ваша репутация просто не нести ерунды.
А.БОЛЬШАЯ. А ваша правильно рулить!
В.КРАСНОВ. Да ну и что, вы сегодня видели, что человек не прав, куда это деть теперь?
А.БОЛЬШАЯ. Сейчас вы не правы, признайте это.
Т.КРУТИКОВА. Что здесь происходит?
В.КРАСНОВ. А все-то же, тем временем шла совершенно обычная, ничем не примечательная жизнь обычных горожан.
Т.КРУТИКОВА. Матвей, почему вы весь красный?

Весь класс молчит.

Т.КРУТИКОВА. Матвей?
К.СЛИПЧЕНКО (к Крутиковой). Мы все решили!
Т.КРУТИКОВА. И что же вы решили?
К.СЛИПЧЕНКО. Каждый сделает что-то свое, от вас же нужно просто согласие
Т.КРУТИКОВА (хватается за голову). Из прокуратуры поступил звонок, поэтому теперь уж делайте все, что хотите, мне без разницы.
К.СЛИПЧЕНКО. Вот и замечательно, более чем достаточно! Вставайте товарищи, все делаем так, как и договорились!

Все с негодованием поднимаются, направляются к выходу. 

П.ШТРО (по телефону). Да, освободилась! Ну, только что. В смысле был отключен? Не ори, пожалуйста, тут просто заглушки стояли. Какая разница почему, стояли и все. Да ни с кем я не нахожусь, все нормально… (Уходит.)
Т.КРУТИКОВА (кричит на весь коридор). Я позвоню еще всем, обязательно!
Н.ХОРОШЕВА. Мои, наверное, уже битый час сидят голодные, мы ведь задержались настолько. Успеть бы на этот чертов троллейбус. Елена, скажите, а чего решили-то?
Е.ТУМАНОВА. Да ничего мы не решили, надоело это все, вот мы и вышли. Хотите я вас подвезу?
Н.ХОРОШЕВА. Не знаю, удобно ли?
А.БОЛЬШАЯ. Хотите, и я могу!
Н.ХОРОШЕВА. Ой, спасибо, неудобно как-то.

Спускаются с крыльца, М.Быков уходит молча.

Е.ОЛЬШАНСКАЯ (по телефону). Я уже еду! Еду я!
Л.ГОРЧАКОВА. Вы еще успеваете!

Краснов так же молча садится в машину, на крыльцо выходят Слипченко и Межова. 

А.МЕЖОВА. Голова болит, дожди проклятые…
К.СЛИПЧЕНКО. Про голову помните?
А.МЕЖОВА. Да, но не помогает совершенно.
К.СЛИПЧЕНКО. Ничего, она пройдет, скоро вообще все пройдет, вы не переживайте так.
А.МЕЖОВА. Ведь он же не умер?
К.СЛИПЧЕНКО. Я вообще в смерть души не верю.
А.МЕЖОВА. Тихо как.
К.СЛИПЧЕНКО. Почему вы ничего не сказали?
А.МЕЖОВА. Я сказала про солнце.
К.СЛИПЧЕНКО. Им этого было мало.
А.МЕЖОВА. Им всего мало, им всегда мало! Ведь нельзя же так, ну вы же здесь самый здравомыслящий человек. Просто скажите, это мы дураки такие? Да?
К.СЛИПЧЕНКО. Я, пожалуй, самый первый среди дураков.
А.МЕЖОВА. Тогда почему и они вместе с вами? Разве это справедливо?
К.СЛИПЧЕНКО. Потому что и вы тоже здесь. Разве я могу решать как-то эти вещи? Разве я в силах что-то сделать здесь? Если его нет, значит, его нет, простите меня!
А.МЕЖОВА. Так я и спрашиваю вас, умер он или нет?
К.СЛИПЧЕНКО. Если и да, то только лишь потому, что мы все остались живыми.

Пауза, спускаются с крыльца. Закуривают. 

А.МЕЖОВА. Он сказал, что не о чем переживать… Боже, почему у меня все валится из рук, вокруг вечный какой-то беспорядок. Никакого интереса и вкуса, зачем я вообще сегодня проснулась?
К.СЛИПЧЕНКО. Я тоже часто об этом думаю.
А.МЕЖОВА. А вы хорошо говорили там, правда. Только так ничего и не решили, поговорили просто. Словно под камерами какими-то на шоу, а ему ведь и не помочь никак.
К.СЛИПЧЕНКО. Да и не нужно ему помогать, себе помогите, деткам своим прекрасным.
А.МЕЖОВА. А чего вы улыбаетесь?
К.СЛИПЧЕНКО. Посмотрите, идет снег, темно, фонари светят, тишина. Это же вам от него привет, самый настоящий. Только, пожалуйста, не торопитесь к нему, вы еще слишком красивы для этого.
А.МЕЖОВА. Холодно.
К.СЛИПЧЕНКО. Скоро будет теплее.
А.МЕЖОВА. Как скоро? Когда?
К.СЛИПЧЕНКО. И моргнуть не успеете.
А.МЕЖОВА. Завтра в саду они будут играть “Красную шапочку”. Вы не хотите прийти?
К.СЛИПЧЕНКО. Очень хочу.
А.МЕЖОВА. А потом сразу же “Три поросенка”.
К.СЛИПЧЕНКО. Вообще прекрасно.
А.МЕЖОВА. А вы точно придете?
К.СЛИПЧЕНКО. Конечно.
А.МЕЖОВА. Тогда до свидания вам! Берегите себя!

Расходятся по разным сторонам. 

К.СЛИПЧЕНКО (кричит ей). Агли!

Разворачивается к нему.

К.СЛИПЧЕНКО (прикрывает голову руками). Про голову не забывайте, прикройте!

Уходят. 

Конец







_________________________________________

Об авторе:  ОЛЕГ КАНИН 

Драматург, режиссер. Родился в г. Новоалтайск. Окончил юридический факультет в ААЭП в 2015 г, режиссерский факультет АГИК в 2020. Входил в лонг- и шорт листы драматургических конкурсов «Евразия», «Любимовка», «Время драмы», «Волошинский конкурс», «Фестиваль им. Л.Филатова», «Свободный театр». Пьесы читались и ставились в Лондоне, Москве, Калининграде, Белгороде, Барнауле.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
926
Опубликовано 20 дек 2020

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ